Наследница. Повесть. глава из Настиной рукописи

(Из Настиной рукописи)

«...Шел 1800 год. Устинья, хозяйка крепкого двора, может, и самого богатого в селе, глядя на возмужавшего Тимоха, своего младшенького и оттого самого любимого сына, решила, что пора уже ему и остепениться.
Она и невестку себе присмотрела - Федору, дочку зажиточного соседа, только что по рукам не ударили. Девка, правда, была не красавица - рябая да толстая, но приданого за ней давали много. Да и то правда, что краса до венца, а лишних денег не бывает.
Но...

А и в те времена бывало, что сыновья могли ослушаться и не оправдать надежд. Вот и Тимох, плечистый да рослый отрок двадцати лет отроду, как на грех, сох по первой красавице села - черноокой стройной Фёкле.
Ее тяжелая темно-каштановая коса с вплетенной алой лентой, которая призывно покачивалась ниже пояса, давно не давала ему покоя. Просторный сарафан из красной материи, расшитый по подолу синими и зелеными лентами, не мог скрыть от глаз Тимоха стройной стати.
А от быстрых взглядов, которые бросала девица на парня, занимался пожар во всем теле. Ох, и крепко полюбил Тимох чернобровую, только о ней и думал.
Одно плохо - была Фёкла бесприданницей и байстрючкой, а хуже этого было то, что нагуляла ее Лёкса, Фёклина мать, не от местного Фаддея или Авдея, а от заезжего цыгана. Вот потому черноброва да кареглаза была Феклуша - вся в родителя пошла.

И как только завела Устинья разговор о женитьбе, так Тимох и открылся, что хочет взять за себя Фёклу. Мать - в крик. «Это я должна с нищенкой породниться, с цыганкой в доме на равных быть?»
Уже и Игнат, Устиньин хозяин, вступался за сына, но... не помогло, а только еще больше серчала баба. Вообще-то Игнат никогда слова поперек жене не сказывал, все молчком жил, - не любила Устинья этого.
И как подумает Устинья: «Кому ж это все мое добро достанется?» - так опять рвет и мечет. «Не дам я вам своего благословенья! Не будет этого! Только если через меня переступишь».

А Тимоху тоже шлея под хвост попала. Уперся: «Не женюсь на рябой, и все тут!» Так и ушел из дома - в чем стоял. Упал в ноги барину и попросил отдать за себя Фёклу (времена ж были какие - крепостное право).
А барин, Александр Васильевич, Феклушу жалел, в его же саду выросла, и, выспросив согласия девушки, дал добро на венчание. Благословила их Лёкса - они и повенчались.
Уже потом, после венчания, Игнат втайне от Устиньи принес сынову одёжу да денег чуток. Лёкса Игната угостила да и сказала, что есть у ее дочки приданое - аж восемь золотых червонцев, оставленных Деметром. Откопала Лёкса золото и отдала молодым, чем сильно удивила и жениха и его отца.

Но даже этот факт не примирил Устинью с байстрючкой. От этого она в еще большее зло вошла, а за то, что Фёкла свела ее «последыша» со двора, прокляла страшным материнским проклятием.
«Как ты отобрала у меня дитё, так чтоб и у тебя детей не было. Да будет так, Господи!»  перекрестившись на икону, сказала в сердцах Устинья.

Она надеялась, что Тимох оставит нерадивую жёнку, которая не может дать ему детей. Но горе (за три года они схоронили двоих деток) только сроднило Тимоха и Фёклу.
Хотя Фёкла и сама знала Слово, да только молода она еще была и в Силу не вошла, но на каждой убывающей луне она простаивала на коленях перед иконой с ликом Спасителя и читала молитвы и заговоры, которым научила ее мать.

Но не так просто перебороть материнское проклятие, страшнее которого на свете нет...

Она истово молила о снисхождении, но, видимо, дел было невпроворот у Создателя или другие важные причины не позволили Ему услышать Фёклу.
И осерчала тут несчастная молодица, да в такую ярость вошла при мысли о Зле, насланном на их ни в чем не повинных детей, что, казалось, молнии слетали с ее пальцев да волосы зашевелились под платком. Перекрестилась Фёкла на образ и сказала слова, которые стоили Устинье жизни: упала та на серп, да и померла.

Но, видно, не все Зло вернулось к Устинье...
Так вышло, что с тех пор в их роду с мальчиками была беда - они, прожив год-два, а то и меньше, умирали.
А вот девочки жили и были необычайно красивы - стройны, чернобровы и кареглазы, все в Фёклу. Только вот в душах их жили и Добро и Зло. И управлять этой силой, держа в узде Зло и сея вокруг себя как можно больше Добра, помогая людям, они учились всю жизнь. Потом они передавали эти знания вместе с «Берегиней» по наследству. Они отводили беды, лечили болезни - их Слово спасало. Однако ж, войдя в ярость, женщины рода теряли самоконтроль, и это позволяло Злу брать верх - и тогда происходило непоправимое: их слово и даже мысль могли убить...

После смерти Устиньи овдовевший Игнат пришел на двор к Лёксе, у которой Тимох жил в примаках, и стал звать сына вернуться в родительское гнездо да просить невестку взять на себя заботу об их большом хозяйстве. Фёкла, помня доброе к себе отношение свекра, после некоторой заминки согласилась. Она всегда знала, что жизнь в примаках тяготила мужа, хоть он и старался не показывать виду.

Так и вышло, что все Устиньино добро досталось «цыганке».