Глава 1. Сватовство

      Я бросала в реку камешки и палочки, за которыми с радостью прыгал в воду щенок-подросток. Палки он вылавливал и приносил мне. Если в воду летели  камешки, он доплывал до того места, где они тонули, и в растерянности оглядывался, слегка поскуливая. Потом требовательно таращился на меня, ожидая  исправления этой нелепой ситуации. И я исправляла. Посмеиваясь, бросала палку, а не камешек. Вот радости то было! Для него всё сразу становилось на свои места и можно было веселиться дальше. Да, кстати - пса звали Нэкс, а меня — Фиона.
     Потом прибежала служанка и сказала, что уже всё готово к церемонии и мне пора идти переодеваться. Мы перешли через небольшой, но достаточно широкий мост, и вошли в дом. Нэкс, конечно же, протиснулся мимо нас, и мгновенно исчез, чтобы его не успели выпроводить во двор. Вот же хитрюга!

     Из гостевой слышался негромкий разговор сразу нескольких человек. Это, верно, были прибывшие недавно гости и сваты. А я пошла в  свою комнату. Туда сразу же прибежала юная и весёлая служанка, которая была одновременно и моей подругой, потому что она неотлучно находилась рядом со мной, сколько я себя помню. Это дочь нашего мажордома, Люси. Она  всего на несколько  дней старше меня. 
     Люси, принялась хлопотать вокруг меня, наряжая в умопомрачительно красивое длинное платье из  небесно-голубой парчи. Для меня — волнующий момент, потому что это было «взрослое платье». Пока что, все мои наряды едва достигали  щиколоток. И вот, наконец-то,  дождалась того, чего мне так всегда хотелось — длинного платья. Я так завидовала моей старшей сестре, когда она выходила к гостям в своих нарядах. Эстер сама их придумывала, а уж швеям приходилось потом трудиться, воплощая очередной шедевр её фантазии в реальность.

     Во время праздников, которые мои родители регулярно устраивали, все восхищённо смотрели на неё и говорили комплименты. Правда, замуж её пока никто не приглашал и это доставляло моим родителям немало  огорчений. Нельзя сказать, что никто на неё не засматривался. Трудно было не засмотреться: шикарная грива огненно-рыжих волос в сочетании с большими изумрудно-зелёными глазами, высокие брови вразлёт, белоснежно прозрачная кожа, высокие скулы и тонкий нос с изящно вырезанными ноздрями — могли свести с ума кого угодно.
 
     Эстер очень похожа на маму и не только внешне, но и характеры у них схожи  — в них обеих обитает непокорный и горделивый дух. Мой отец до сих пор без памяти влюблён в маму. Это сильно заметно, когда он думает, что за ним никто не наблюдает. Такая нежность, такое счастье лучится из его глаз, когда он смотрит на неё украдкой. А для моей сестры  пока ещё не нашёлся, тот, который покорил бы её сердце.
     Комплименты она воспринимает, как должное, и всё это её слегка забавляет. А у меня сложилось такое впечатление, что мужчины восхищаясь ею, одновременно побаиваются её. И что самое интересное, это вполне мою сестрицу устраивает. Замуж она явно не спешит.

     Однажды я подслушала, как  в коридоре, около кухни судачили две служанки. И одна другой говорила, что видела, как моя сестра в одной ночной рубашке прошла мимо моей комнаты в башню, в полной темноте - даже свечу не несла. Сначала  служанка, по её словам, не поняла что происходит. А потом решила предложить свою помощь. Когда она подошла к моей сестре, то почувствовала, как от неё веет  холодом, как от привидения. Служанка сильно испугалась и убежала к себе, и долго потом не могла уснуть. А другая, ей в ответ клялась и божилась, что видела как молодая госпожа летела по воздуху, тоже ночью, куда-то в сторону леса. Правда без метлы. Потом они долго шёпотом и со вкусом обсуждали: можно ли теперь считать госпожу Эстер - страшно подумать — ведьмой? Я тогда решила, что все эти сплетни  от нечего делать - слуги всегда судачат о своих господах. Поэтому не придала этой болтовне никакого значения и забыла о ней.

     А сейчас, я с удовольствием рассматривала своё отражение в зеркале, поворачиваясь то одним боком, то другим, оправляя складки платья  Глядя в зеркало, попыталась повторить горделивый поворот головы моей сестры, и это мне почти удалось. Как вдруг, моё собственное отражение перестало мне подчиняться, улыбнулось, и шутливо погрозило мне пальчиком. Я остолбенела и в недоумении посмотрела на свои руки. Да, руки были очень красивые, ухоженные, нежные, украшенные двумя золотыми перстеньками, которые мне подарили на день рожденья  мои мама и бабушка. Но ничего подобного мои руки только что не выделывали. Это я помню совершенно точно.
     Что это было? И тут послышался тихий, почти неразличимый, шаловливый смех, как будто из зеркала. Но..., такого не могло быть!  Ноги стали ватными и я, нащупав пуфик, осторожно присела. Боязно посмотрела в зеркало - ничего особенного... Я оглянулась, но кроме моей служанки, которая пыталась привести в какой-то прядок мои непослушные кудри, никого не было.
      - Люси, ты это слышала?
      - Вы о чём, госпожа Фиона? - беззаботным голоском спросила она. «-Та-ак. Значит, мне это всё показалось?»
      - А сюда сейчас никто не заходил? Может быть госпожа Эстер заглядывала?
       На мой вопрос она сказала, что никого не было и никто не приходил и, - Ради бога госпожа, пожалуйста, посидите спокойно, а то ничего не получается.

       «Значит, она ничего не заметила», - подумала я. «Может у меня галлюцинации? Такие, весёлые галлюцинации...   Может быть со мной что-то  не так?»  Мысли мои метались, как перепуганные зайцы. Сразу вспомнились служанки, перемывающие кости моей сестре, и у меня закралась мысль: « А вдруг всё это правда?  И в нашей  семье есть какие-то отклонения?»  Мой разум отказывался всё это принимать и я потрясла головой, чтобы хоть как-то привести свои мысли в порядок.
      - Ну вот! Вы опять всё испортили! - в отчаянии воскликнула Люси, и этим воплем она вернула меня в реальность.  С опаской посмотрев в зеркало, я слегка успокоилась -  моё отражение вело себя вполне прилично.
      «Ладно,  с этим потом буду разбираться и, кажется, настало время откровенно поговорить с сестрой. Но это потом, а сейчас надо сосредоточиться на предстоящей церемонии, чтобы не ударить в грязь лицом, и не опозорить родителей». Люси закончила меня причёсывать.
      Пришёл отец в парадной одежде. Как всегда строгий и подтянутый, но взгляд его был ласков, а в усах пряталась  улыбка.  Одобрительно осмотрел меня со всех сторон и сказал с лёгким вздохом, что такую красавицу жалко отдавать из дома, но ничего не поделаешь — таков закон предков, и повёл меня в парадный зал.
      Я шла через толпу гостей и они расступались, освобождая нам путь. Отец подвёл меня к  моей матушке. Я присела в реверансе, приветствуя её и она мне ободряюще улыбнулась. После чего с облегчением расположилась в своём кресле.  Почти сразу же появилась моя сестра. Она также поприветствовала родителей, и уселась на своё место. Я посмотрела на неё вопросительно, но она ответила мне ничего не понимающим взглядом и сделала страшные глаза: дескать - не забывай зачем ты здесь! Отец махнул  рукой,  мажордом вышел вперёд и объявил имена прибывших сватов.
      Через проход к нам приблизилась целая процессия: впереди выступал статный пожилой господин, богато одетый, со свитком в руке.  Его сопровождали двое молодых людей. Парни вовсю рассматривали меня, но и не забывали бросать пламенные взоры в сторону моей сестры, впрочем это её нисколько не трогало. Она сидела с абсолютно не проницаемым лицом.
     Сват торжественно развернул свиток и прочёл его громким голосом. В свитке говорилось о том,  что  пятнадцать лет назад наши отцы ударили по рукам и заключили соглашение: - их дети должны пожениться, достигнув совершеннолетия. И вот, этот момент наступил! И теперь, если нет ни у кого возражений, можно объявить о сроке свадьбы. Возражений не последовало.
      Отец с удовольствием принял свиток и на словах  выразил своё согласие.
      В зал внесли четыре небольших сундука и раскрыли их. В каждом из них находились поистине бесценные сокровища. В одном были драгоценные меха, в другом ароматные благовония, третий сверкал золотом и драгоценностями, а в четвёртом лежал белоснежный наряд для невесты. Гости тихо и дружно ахнули и по залу прошёл лёгкий шепоток. Отец благосклонно кивнул и сказал, что он и его семья с благодарностью принимают эти подарки. Свадьба была назначена на последние дни сентября, то есть у меня ещё было пол-года на пребывание под родительским кровом.
     Потом всех пригласили в зал  на пир. Напротив меня оказался тот пожилой господин, который читал свиток и он, время от времени доброжелательно посматривал в мою сторону.  Это меня несколько успокоило и ободрило. За обедом произносились тосты в честь моих родителей и в честь гостей. Постепенно языки у всех развязались и установился, обычный в таких случаях, равномерный гул, прерываемый очередным тостом. Но это был, конечно, не обыкновенный пир, на котором можно наесться и напиться до отвала, а сватовство и, поэтому он достаточно быстро закончился.
     Праздник продолжился танцами. Балл открыл полонезом мой отец, пригласив  маму. К ним присоединились все желающие. На следующий танец - это был менуэт, меня пригласил главный сват.  Не чувствуя под собой ног, сильно волнуясь, я вышла на середину зала. Музыка заиграла. Как во сне, я сделала первые па, но потом всё пошло просто замечательно. Мой галантный кавалер ласково  улыбался и говорил комплименты.  Я немного освоилась со своим новым положением,   и ко мне вернулась  возможность соображать. Несмотря на волнение, во время танца я не сделала ни одной ошибки, и не сбилась с ритма  Вот что значит дрессировка! Не пропали даром наставления гувернёров, которые с детства учили нас этикету, музыке и танцам. Хвала им. Так что, первый экзамен я выдержала.
     Музыка кончилась и мой пожилой кавалер проводил меня на место. Дальше всё слилось для меня в один сплошной праздник. Я имела успех, меня приглашали молодые и не очень молодые мужчины. Особенно мне уделял внимание Кейн.  Его представил мне Ансель Де Ландгрен, главный сват, который оказался дядей моего жениха. А Кейн,  был представлен мне как младший брат моего жениха.
     Пары кружились под музыку. Я часто видела мелькающую головку моей сестры. Она тоже не скучала и даже иногда улыбалась, и тогда её лицо совершенно преображалось - она становилась ослепительно красивой. Ей больше уделял внимание второй молодой человек из сватовского посольства. Он, как мне объяснил Кейн, является сыном господина Анселя.
     Было уже далеко за полночь, когда я попросила разрешения у отца удалиться, и он меня отпустил, попросив тётю Аннет, что бы она меня проводила в мою комнату. Я еле передвигала усталые ноги. Впечатления переполняли меня.
     - Тётушка! Я счастлива! - прошептала я. Тетя ласково обняла меня :
     - Я рада за тебя, дорогая. Пришло твоё время и ты не должна потерять ни одной секунды своего счастья. Помни об этом! С этими словами она открыла дверь в мою комнату и ушла.

Продолжение следует.