Как я был моряком

С начало в абитуре, а потом со второго и по пятый курс я проживал на Шкиперке. Так мы называли общежитие, расположенное на Шкиперском протоке. Мы жили именно на протоке, а не просто на какой-нибудь улице с современным безвкусным названием. Вроде знаменитой 2-ой Строительной улицы из фильма  Рязанова или улицы имени кого-то мало известного героя, чья жизнь и подвиг которого с этой улицей совсем даже и не связаны.
Из окон нашего общежития открывался вид на Василеостровский садик и кинотеатр «Прибой». А после Малого-40, зелень под окнами особенно приятно радовала глаз. Здание, безусловно, было попроще, чем на Малом. Его построили уже после войны, в стиле, так называемого сталинского ампира, с украшениями в виде псевдо колон и сплошных широких парапетов под окнами каждого этажа. А под окнами последнего 8 этажа парапет был таким широким, что на него можно было, смело вылезать и гулять по нему. Однажды я наблюдал такую картину.
Был прекрасный солнечный день. По Шкиперскому протоку шла колонна военных моряков и наши девчонки экономистки, а именно они жили на 8 этаже, все повысыпали на парапет и радостными криками приветствовали военно-морской флот. В моряков даже полетели конфеты и печенье. Морякам, по-видимому, это понравилось и оркестр, который шагал во главе колонны, но не играл, заиграл «Наверх вы товарищи, все по местам …» Девчонки закричали «Ура!» и моряки подхватили.
Солнечное, веселенькое место Шкиперка. Совсем другое место это Малый-40, куда нас поселили на первом курсе, вместе с горняками и шахтостроителями. Типичный Петербург Достоевского. Мрачные коробки стоящих вплотную друг к другу домов, подворотни, маленькие проходные и тупиковые дворы  колодцами, и ни одного деревца. Под окнами вечно громыхал трамвай, добавите к этому дождливую пасмурную погоду, и картина будет полной. Мне, выросшему в сосновом лесу, первое время от всего этого хотелось удавиться или сбежать назад в свои Мачулищи.   ДОС, так назывались дома в военном городке (дом офицерского состава), в котором я жил, был расположен на окраине городка и практически уже в лесу, среди огромных сосен. Но довольно быстро я привык к городской жизни, а трамвайная остановка прямо под домом – это даже удобно.
Мой земляк по городку Гера Беляев, из нашего же дома (я с родителями проживал в 19 квартире, а Беляевы в 9), поступил в военно-морское училище им. Фрунзе в тот же год, что и я в горный. Мой горный и его училище находились рядом, на набережной Лейтенанта Шмита, одна остановка на трамвае. Иногда по выходным, когда у него была увольнительная, мы встречались и вместе куда-нибудь ходили. Чаще всего мы ходили в пивной бар, но перед тем как туда пойти он снимал у меня в общаге форму и надевал что-нибудь штатское из того, что удавалось найти.
Перед самым Новым годом, Герка с компанией своих сокурсников, завалился ко мне в общагу. У них были увольнительные на сутки, и их надо было срочно переодеть. Кое-как мы насобирали по всему этажу одежду для них, и они быстренько переоделись и свалили.
Новый год я встречал в компании своих соседей по комнате, а нас было в комнате 7 человек, и нескольких приглашенных дам. У меня дамы не было, и после застольной части этого самого любимого мной праздника я решил отправиться на танцы. Перед тем как спуститься в танцевальный зал  (он же кинотеатр, он же зал для собраний) я надел на себя курсантскую форму. Выбор был богатый, все размеры и Новый год все-таки.
По середине зала стояла елка, окруженная стульями, чтобы ее случайно не сшибли танцующие вальс пары (редко, но бывало и вальс танцевали). В зале был полумрак, ярко была освещена только елка, направленным на нее светом и собственными огнями. Там под елкой я и увидел девушку, которая мне понравилась. Я решительно подошел к ней твердой морскою походкой и пригласил на танец. Она мило улыбнулась мне и согласилась. Мы танцевали с ней и все последующие танцы. Во время медленных танцев я тесно прижимался к ней и на ушко рассказывал ей о суровой морской службе, хвалил отцов командиров, ругал боцмана и жаловался на то, что некому согреть душу моряка, когда он возвращается из далекого плавания, никто его не любит и не ждет. Боже, как военно-морская форма действует на наших патриотичных женщин. Сразу после танцев мы пошли в ее комнату. Ее соседки разошлись по гостям, и нам никто не мешал.
Когда несколько дней спустя мы встретились с нею нос к носу в столовой, на мне уже не было формы, а было спортивное бледно-синенькое полинявшее трико за три шестьдесят и шлепанцы на босую ногу. Она узнала меня, но даже не остановилась и молча прошла мимо. 
Какая же я все-таки сволочь подумал я тогда, но быстро забыл об этой истории ведь ничего страшного ни со мной, ни с ней не случилось. Все живы и здоровы. Моряк не должен распускать сопли ни в море, ни на берегу. Поматросил, ну и ладно. Во всем виновата форма, а в трико я  ей явно не понравился бы.
Что и требовалось доказать.
Продолжение следует…