Cнежная королева

 На земле немало Богом забытых мест. И, наверняка, есть такие места, о существовании которых Он даже и не подозревает. Небольшой северный остров мало чем выделялся среди многих других, по почему-то именно ему приходилось время от времени становиться пристанищем для разномастных полярных бродяг. В очередной раз, вспомнив о холмистом клочке земной тверди покрытым чахлой растительностью, Создатель направил туда пеструю компанию людей. Пять человек. Средством доставки служил вертолет.

Советский вертолет славится надежностью и шумом. Поэтому, когда немолодая женщина что-то прокричала в ухо пилоту, ее спутники не услышали ровным счетом ничего. Но поняли, что полет окончен. Летательный аппарат осторожно коснулся своими каучуковыми лапами мха и почти сразу же взмыл вверх, оставив путешественников вместе с их пожитками. Ровно и мощно гудел прибой.
- Наша экспедиция прибыла на место, - не вынимая изо рта вечной
беломорины, сиплым голосом объявила пожилая женщина, - прошу следовать в
апартаменты, - и ее коричневый палец неопределенно ткнул в сторону берега, где
виднелись какие-то сараи и старый маяк.

Два студента-первокурсника нервно курили. Некрасивая девица лет 24-х, закусив губу, куда-то смотрела. Пятый участник экспедиции - молодой человек, на вид ровесник девицы, критически оглядывал барахло, выгруженное из вертолета.

Начальница экспедиции направилась к сараям. Остальные пошли за ней. Сараи оказались вполне приличными домиками, пригодными для жилья. Дамы выбрали себе лучший из них. Один из студентов оживился, увидев на двери одного из строений табличку - "Собственность КГБ СССР", и торжественно объявил:

- Экспроприировано!
- Пограничники нагрянут и отберут, - заметил второй.
- Все равно сопру, - сказал первый без выражения,
- И полярная ведьма нашлет на тебя порчу, и сгинешь ты скоро и в муках.
- Ты что за бред несешь!? Какая ведьма?
- Да я пошутил. Я про себя так начальницу окрестил.
- Почему?
- А ты заметил, какой у нее взгляд был, когда к острову подлетали?
- Какой?
- Жуткий. Ей бы метлу, так она без посадки своим ходом бы спикировала.
- Ты знаешь, с такими вещами не шути. Не знаю, как у местных
народностей, а вот у кельтов, например, болтать на подобные темы не слишком то позволялось.
- Молчу, молчу, - прошептал второй, округлив глаза, - а голосок у нее...
- Да заткнись ты!

Студенты направились к багажу, переругиваясь и бубня вполголоса. Им предстояла настоящая мужская работа - перетаскиванием тяжестей. Слабый пол был занят более важным делом. Женщины наводили порядок в своем бунгало. Ужин готовили всем коллективом. Спешить было пока некуда. После каши с тушенкой и чая вышли покурить на свежий воздух.

Ветер совсем утих. В складках холмов заклубился туман. Почти физически чувствовалось, как цветы в тундре впитывают капли тепла низкого полночного солнца. Все молчали. Неожиданно тишину нарушил голос начальницы:
- Скоро придут шторма и холода…

 И, вдруг, громко и тоскливо, почти человеческим голосом, зовущим на помощь, закричала чайка. Всем сделалось как-то не по себе. Один из студентов взялся, было, рассказывать знаменитый анекдот по выпь, которая на юге кричит не хуже, но его никто не стал слушать. Все разошлись спать. Неудачливый рассказчик задержался на некоторое время на свежем воздухе. Он просто стоял на берегу океана и смотрел вдаль. На север он попал впервые и никак не мог отделаться от ощущения, что все вокруг не мираж, а существует на самом деле. Ему все было в диковинку: полное отсутствие деревьев, льдины в воде летом, тишина, от которой можно оглохнуть, солнце на небе круглые сутки, и необычный, по его соображениям, холод. Студент этот вырос на юге, где снег зимой был праздником, поэтому для Владимира (так звали новоиспеченного полярного волка) необходимость кутаться в пуховку в середине июля была нонсенсом. Конечно, он не жалел ни секунды, что оказался Бог знает где. Всю свою жизнь он мечтал побывать там, где его будут ждать настоящие приключения и жизнь, полная романтики. Начало было, что надо. Два дня на поезде, потом неделю морем на сухогрузе, и, наконец, два часа на вертолете. Достойное путешествие. Он подумал, как ему сейчас завидуют однокурсники, оставшиеся на летнюю практику в душной Москве.

Владимир передернул плечами, вдохнул полной грудью холодный воздух и пристально посмотрел на большой кусок льда, который несло мимо берега несильное течение.
Айсберг он увидел впервые.
И, вдруг, он почувствовал, что не может дышать. Что-то в его организме разладилось настолько, что он потерял над собой контроль. Тела больше не существовало. Осталась душа, растворяющаяся в окружающем пейзаже, сливающаяся одновременно и с морем и с тундрой, наполняясь при этом невыразимой тоской и безграничной пустотой. Весь мир превратился в огромный шар и в центре шара победным божественным, голубым светом, возвышаясь над волнами, как генерал над толпой новобранцев, сиял Айсберг. Все остальные краски пропали и только бело-голубой тысячелетний лед, отколовшийся от Новоземельских ледников, казалось, навеки сковывал неземной красотой сознание.

Что было потом, Владимир помнил смутно: в застывшем голубом мире переломился невесть откуда взявшийся белый, пронизывающий луч, убивший его быстро и безжалостно.

Мир вокруг через некоторое время стал принимать прежние очертания. Сначала появилось небо, прошла целая минута, пока он понял, что лежит на спине. Потом он увидел мох, когда, наконец, удалось перевернуться и встать на четвереньки. В первую очередь надо как-то успокоить бешено бьющееся сердце, но как, Господи! Он услышал звон в ушах, становящийся все громче и громче, и в последнем отчаянном усилии понять, что с ним происходит, обнаружил, что не дышит. Вдох (Отче наш), еще (Иже еси на небеси), кашель и слезы (да святится имя твое), он поймал себя на мысли, что с ним было что-то похожее раньше, только как бы не по настоящему, но об этом потом, а сейчас дышать!

Здравствуйте, елки-палки, вот же сарай в пяти шагах, сигарета уже задымилась, а хорошо бы выкурить ее, сидя на ступеньках сарая, откуда моря не видно…

Но ведь было, было все это, Володя мучительно вспоминал. Москва, университет, объявление в газете «интересная, но неоплачиваемая экспедиция», а зачем небогатому студенту переться в неоплачиваемую? А затем… Длинная затяжка, как отсрочка приговора, облако дыма, и все вспомнилось.

Это было тогда, когда он в первый раз увидел Ее, и когда через три месяца понял, что они не будут вместе жить долго и счастливо и не умрут в один день. Но что могло быть общего между ней и айсбергом? И почему те же самые эмоции он испытал за Полярным кругом , глядя на большой кусок льда, он никак не мог понять.

Владимир смутился, посмотрел по сторонам и побрел в домик. Там он рухнул на топчан и завернулся в спальник. Понял, что сегодня на него не нахлынут, как обычно, все прежние чувства, а в груди спрятался приятный успокаивающий холодок. В эту ночь Владимир безмятежно спал с улыбкой на губах.

Утром общего подъема не было. Первым встал Серега – второй студент. На улице было холодно и клочья тумана ползли с моря на берег.
- Серые волны, круг солнца над морем, - Серега брел по тундре, шепча себе под нос:
- В тундре озера зимы ждут прихода, старый маяк, как обломок истории, доски вобрали в себя непогоду, в тундре цветы пьют из солнца по капельке, северный ветер им шепчет тревожно.
Он вдруг остановился, поняв, что бубнит стихи, и испугался сам себя – с ним это было впервые. В поле зрения опять попала полуразрушенная вышка старого маяка. Серега запихнул за щеку конфету и громко и весело заорал:
- Старый маяк, как обломок романтики, плечи расправил свои осторожно…
Засмеявшись, он побежал к маяку, остановился возле выветренных балок, медленно провел рукой по древесине и продолжил вполголоса свою утреннюю арию, уже ничему не удивляясь:
- Где твой корабль, где шхуна гуляет?
Он уперся лбом в балку и еле слышно прошептал:
- Ведь ты ослеп давно, где твои годы? Кто же теперь горизонт залатает ниткой луча…

Сергей замолчал. Худой, невысокого роста, он стоял на берегу огромного океана, полного холода и льда, ничего не видевший еще в жизни и незнающий, отпросившийся на месяцок у благополучных родителей, живущих в богато обставленной квартире. Сергей точно знал, что сюда, на берег холодного океана, он никогда не вернется: он окончит институт, женится, заведет двоих детей, выйдет на пенсию, а потом умрет. Вспоминать об острове он будет лет десять, потом забудет. Упираясь лбом в балку и пытаясь шептать какие-то слова, Сергей горько, как ребенок, плакал.

В лагере, между тем, начиналась утренняя жизнь: девица сварила кашу и, даже не поглядев в окно, села читать какой-то любовный романчик, а молодой человек с деловым видом рылся в ящиках со снаряжением. Студенты на глаза начальницы экспедиции попались одновременно. Володя, попросивший у девицы чаю, был бодр и весел, а Серега в застегнутой пуховке и натянутой на уши шапке тихо сел за стол.

Атаманша допила свой чай и оглядела внимательно всю компанию:
- В принципе можно уже отсюда уезжать, - произнесла она загадочную фразу, и особенно, как-то по-свойски посмотрела на Володю. А он глянул прямо в ее глаза и вдруг увидел в них отблеск белого луча. Вот оно, подумал он, сейчас все станет ясно. Но вчерашний холод опять стянул грудь и, появившаяся было, мысль растаяла.

Приблизительно через полгода Владимир узнает о существовании загадочного арктического вируса и о риске влюбиться в Арктику всерьез и надолго. Он поймет, что не каждого Кая есть своя Герда, способная вырвать любимого из объятий Снежной королевы.

Ах, Герды, вы так далеки…



P.S. Огромное спасибо Михаилу Андрияшкину – второму помощнику капитана вельбота «Виллем Баренц». Без его помощи этот рассказик не увидел бы свет.