Город двух государств - глава - 2

Мужчина он был молодой, энергичный, не женатый и не имеющий детей на стороне, а там, кто его знает. Отец его, бывший директор завода № 12/24, Михаил Александрович Черномоцкий-Космос.
Руководил долгие годы этим самым заводом, в свое время имевшим союзное значение и занимавшим первое и единственное место в мире по выпуску портянок. Очень добротного качества.
За трудовые успехи коллектив завода постоянно ходил в передовиках и подвергался различным награждениям со стороны Центра и Правительства, которое в то время рулило страной.

Но вот уже прошло более десяти лет, как завод перестал работать. Портянки перестали покупать как само население страны, так и министерство обороны. Город перестал быть объектом повышенной секретности и закрытости. Был снят с него гриф «особо секретно».

И его как город Краснопортянский стали печатать в справочниках, его название появилось на картах страны и мира. Прекратилось продуктовое и иное снабжение по категории «А». Иссяк приток молодых специалистов, за которыми в прошлом веке гонцы завода № 12/24 разъезжали по всей стране. Предлагая квартиры, карьерный рост и бесплатные путевки в Крым.

Сегодня территория завода напоминала последствия внезапной бомбёжки. Периодически подвергаясь до сих пор набегам жителей города для выноса с него того, что можно унести.

Весть о приезде Виктора Степановича вывела из зимней и праздничной спячки весь город.
 
Январский мороз крепчал. У горожан испортился аппетит и сон. Им не терпелось воочию лицезреть самого Виктор Степановича.

Кто говорил, что Виктор Степанович должен прилететь на самолете, другие утверждали, что он обязательно прилетит на вертолете и вертолет будет окрашен в голубой цвет.
Некоторые предполагали, что окрашен тот вертолет будет в красный цвет. Но в конце концов пришли к единому мнению, что вертолет будет военный, бронированный. На земле его будут сопровождать два танка с многочисленной охраной.

О самолете все как-то забыли, потому что ближайший аэродром находился в десяти километров от города. Да и тот лет десять назад закрыли и на его месте планировали построить кирпичный завод и фабрику глиняной, расписной игрушки.

Слух прошел, что на этот проект были отпущены деньги, но эти деньги по пути благополучно пропали. Правда, ну эти самые деньга, как говорят, до сих пор ищут. Даже для этого пригласили опытных немецких овчарок, чтоб найти эти деньги по запаху. Но практика показала, что деньги не пахнут.
Не исключали жители города, что Виктор Степанович прибудет на поезде.
Вот хорошо бы, чтоб он приехал на рейсовом автобусе, мечтательно говорили люди. Тогда Виктор Степанович смог бы воочию увидеть все красоты, окружающие город Краснопортянск. И после, наверное, дал бы денег на ремонт дороги.
Так-то деньги с регулярным постоянством отпускались Центром, но почему-то эти деньги никак не доходили до Краснопортянска и до тамошней конторы ООО «Красные Дороги России», директором которой был сын прокурора города Павел Иммануило-вич Воровай.
 
А лучше, чтоб Виктор Степанович, – продолжали мечтать горожане, – прилетел бы на воздушном шаре! С верху ему было бы лучше всего видно, как жители Краснопортянска его горячо любят и обожают!
От много съеденной за эти недели пищи и выпитого вина у многих горожан поднялось кровяное давление, и они стали ахать и охать и прибавили работу медицинским работникам. Двери поликлиники не успевали открываться и закрываться.
Но в тоже время горожане не переставали думать с обожанием о Викторе Степановиче.

Центральная поликлиника №1 города Краснопортянска – это длинное двух этажное здание, построенное ещё после войны пленными немцами. Оно отличалось своим суровым стилем. Окна здания были высокими и узкими. Со стороны всё здание смахивало на тюрьму. Правда, суровость внешнего вида здания смягчалась названием улицы: Мармеладовская.
Порядковый номер здания поликлиники по улице Мармеладовской был №100. Поликлиника переполнена народом... Вот в этой поликлинике как раз и сидели герои нашего рассказа – Андрей Петрович Коронков и Аркадий Илларионович Мотрич.

– Как вы думаете, приедет всё-таки к нам, в город, Виктор Степанович или это очередная утка? – с таким вопросом обратился Аркадий Илларионович Мотрич к сидевшему от него слева молодому мужчине с взлохмаченной головой. Мужчина повернул эту самую голову лицом в сторону Аркадия Илларионовича. Лицо его было худое и не бритое с карими глазами. Звали этого мужчину Андрей Петрович Коронков.

Андрею шёл двадцать шестой год. Жил он на деньги, которые зарабатывал извозом на машине. Это было хорошим способом для знакомства с молодыми женщинами, желающими оставаться вечно молодыми и после своей естественной смерти. Проживал Андрей в многоквартирном одноэтажном доме № 31 в квартире №3. Дом представлял собой обветшалое строение. Вся эта архитектура громоздилась по улице «Золотая осень» и стояла торцом к этой самой улице. Вход в квартиру к Андрею был с противоположного от улицы торца. Мы ещё зайдём к нему в гости, но это будет потом.
– Меня приезды чиновников как-то мало интересуют. У них своя компания, а у меня своя, – последовал смешливый ответ Андрея. – Извините, но меня этот вопрос очень интересует, – напористо продолжал приставать к Андрею Мотрич. Андрей не хотел отвечать этому рыхлому и неприятному человеку, от которого наносило потом.
– По имеющейся у меня информации, наш с вами КРАСНОПОРТЯНСК вскоре станет этаким русским Эльдорадо. Вот и вчера об этом сообщили по каналу MVT сразу после шоу Клавы Топчак, где она себя показывала в новой роли содержантки в таверне Изба 13 на площади Заветы Ильича. Вы, кстати, смотрите шоу Клавы Топчак? – продолжал тараторить Мотрич.
– Никаких Клавдий я не знаю и знать не хочу. Наверное, профура чья-нибудь боблы гребёт, а нас с вами за придурков считает. Эльдорадо говорите? Сомневаюсь, нас так перестроили – построили, что мы скорее похожи на кучу дерьма. Вот скоро коллайдер в Европе смастерят, тогда и ждите не только строительство, а конец света, – нехотя ответил Андрей.

В голосе Андрея слышалась скука. Он ещё раз посмотрел в сторону Мотрича, и ему захотелось плюнуть в его поганую рожу, но этого нельзя было делать. Кругом был народ, дожидавшийся своей очереди к врачу.

В коридоре поликлиники вдоль стен стояли лавки – диваны, образца выпуска 1963 года, на них сидел изнывающий народ. В коридоре было душно, не светло, пахло нестиранными носками и женскими духами.
По коридору носились медсёстры и медбратья. Проходившие мимо граждан врачи, вышагивали не спеша и все в белом. Взгляды этих врачей были потуплены в пол и выражали крайнюю озабоченность. Ещё они напоминали идущих попов, причащать прихожан.

Аркадий Илларионович изнывал от скуки. Уж очень ему хотелось поболтать, но сосед был, видно, не в духе. Мотрич не выдержал и снова обратился к соседу:
– Как вы циничны, черствы и хмуры, молодой человек. – В голосе Аркадия Илларионовича слышалась обида.

Андрей провёл по всклоченным волосам головы обоими своими ладонями. Кисти рук у него были красивыми и ухоженными. И не обращаясь ни к кому, тихо произнёс: – Чёрствой бывает недоеденная забытая на столе корка хлеба. Хмурым может быть только утро с бодуна в не протопленной избе. А циником становится только тот, кто постоянно пьёт теплую мутную воду из оцинкованного ведра.
Аркадий Илларионович понял, что продолжать дальше разговор с соседом не имеет смысла. Потому как строптивый собеседник может послать на полные три буквы, не постеснявшись присутствующих.
Но молчать Мотрич не мог. На работе его за глаза называли «наш словотрещун».

Он посмотрел в противоположную сторону и обратился к рядом сидящей пожилой женщине. Женщина пришла на приём к врачу по причине перенесенной сердечной травмы, которую перенесла из-за кончины своего гражданского супруга.

Дарья Самсоновна Трясогуб теперь была вдовой. Её возраст невозможно было определить. Она была горбатая, но женщина энергичная и до мужского сословия очень охочая. Первый и последний её мужик ложился с ней в постель только после принятия на грудь двух стаканов самогонки.
Он умер внезапно однажды по утру. Причинной его смерти послужило увиденное им. Открыв глаза, он увидел Самсоновну в чём мать родила, в мужских сатиновых трусах и мужской майке синего цвета. Он успел только произнести сиплым пропитым голосом: «Матерь божья…» – и скончался…

Аркадию Илларионовичу должно было исполниться через пару месяцев 60 лет. Он был холост, толст и одинок. Жил он в трёхэтажном доме №1 на первом этаже в однокомнатной квартире №2. Окна его квартиры выходили во двор и смотрели круглосуточно на некрашеную трансформаторную будку. Проходившие под окнами граждане, «зырили» через них в квартиру. Это его заставляло постоянно держать окна зашторенными. Ещё в квартире у него жила престарелая кошка Нюша. Квартира его была холостяцки неряшлива с устойчивым запахом состарившегося мужчины. Дом его стоял по проспекту «Красные ветры»
Дарья Самсоновна Трясогуб не могла пропустить такой случай. Познакомиться с мужчиной да ещё таким респектабельным. Для неё Мотрич был находкой. Она хоть была и в трауре, но улыбнулась во всю ширину своего жабьего рта, показывая жёлтые зубы. Поправила причёску и двумя руками подняла свои груди. И выпрямилась, насколько ей позволяла её фигура.
Наконец Мотрич нашёл человека, который может разделить с ним тоску и дать возможность ему выговориться. Дарья Самсоновна с открытым ртом и развесив уши, слушала всё, что рассказывал ей Аркадий Илларионович.
А рассказывать ему было что, потому как он, Мотрич, работал в местной городской газете «Краснопортянске новости» главным её редактором. Год 2009 для него был значительным годом. Аркадий Илларионович должен был в этом году уйти на пенсию. От этого страшного ожидания ухода в никуда у него разболелось в организме всё, что только могло. Но недавно полученная им весть о том, что в городе Краснопортянском планируют начать строительство крематория для двух государств, его воодушевила. И в «Краснопортянских новостях» стали появляться большие и малые статьи, восхваляющие Центр в лице самого Виктора Степановича.
Аркадий Илларионович организовал из числа сотрудников газеты общество «Пепел Краснопортян-ска». В задачу общества входило пропаганда необходимости сжигания всех умерших в России и Украине, начиная со второго полугодия 2010 года только в городе Краснопортянске. А получаемый от трупов пепел развеивать над полями фермеров, дабы не тратить деньги на удобрения

Строительство крематория планировали начать на территории бывшего завода № 12\24. Завод в своё время был секретным объектом. Работал на оборонку по снабжению министерства обороны СССР и членов Варшавского Договора портянками. Завод носил название «Красная поступь».

Но в настоящий момент вся территория бывшего завода, с развалившимися за двадцать лет постройками и цехами, была приватизирована бывшим его директором Михаилом Александровичем Черномоцким – Космос. Это был высокий и сутулый старик с усами, как у запорожского казака и скрипучим голосом. Он очень был похож на актёра из юмористической телепередачи «Городок». В городе Краснопортянске все любили и уважали Михаила Александровича. За глаза называли «Наш пан директор»
И вот ГД и ВР начали готовить закон о прекращении расширять кладбищенские территории по двум странам. По совместному изданному закону земле можно будет предавать только высокое начальство, членов их семей, обслуживающего их персонала, главных попов, олигархов и граждан, заплативших за своё захоронение очень большие деньги в американской валюте.
Строительство и эксплуатация крематория обещало приток огромных инвестиций в регион. Сердца чиновников города Краснопортянска забилось в сладкой истоме ожидаемого счастья – манны небесной. Поэтому с нетерпением ждали приезда главы Центра Виктора Степановича.

Все эти и другие события происходили в январе 2009 года. Мороз на улицах города Краснопортянска стоял несусветный, маразм и другие человеческие чувства застыли на отметке «вольно, не напрягаться».

Группа, самые активные жители города, принялись писать коллективное заявление на имя дорогого товарища Виктор Степановича. Где в красоч-ных выражениях выражалась любовь и преданность к нему лучшей части горожан. Прилагался список с фамилиями, именами и отчествами, с годами рождения и адресами проживания. Попутно просились деньги на ремонт шоссейной дороги, которая связывает Краснопортянск с Центром. И просились денежные премии по выше приложенному списку.
Ну а если внимательно и вдумчиво прочесть несколько раз это самое заявление – приветствие, и при этом почесать в затылке, то получалось, что текст данного письма сильно смахивает на донос. Ох, как сильно.

Сколько мечтаний явных и тайных связано было с приездом Виктора Степановича. Горожане от мало до велика всегда любили Виктора Степановича. Его часто показывали по телевизору. А как только узнали, что в город едет сам Виктор Степанович, то он для них в одночасье стал, как родной отец и мать в одном лице и един на всех.

Город чистили и поминутно подметали. На скорую руку покрасили фасады зданий по большей части в красный цвет. Ну а когда кончилась красная краска, стали красить в зеленый. Получилось очень красиво. По летнему ярко и по зимнему свежо.

На улице стоял мороз тридцать градусов ниже нуля. Котельная одна на весь город. Была построена еще в прошлом веке. Мазута было мало, и поэтому в своих квартирах жители города Краснопортянска мерзли, не зависимо от своего социального положения. Громко и никого не боясь, что их могут услышать, материли этот самый Центр за то, что, засевшие там сволочи, не выделяют достаточно мазута для Краснопортянска.
Но всех грела одна мысль, что приезд Виктора Степановича озолотит город. Столько много было разговоров в местной прессе «о предполагаемых инвестициях», что даже дух захватывало. Супермаркеты, ровные дороги, широкие тротуары. Уличное освещение. Заграничный рейсовый автобус. А не два пазика, как сейчас, а может, пришлют целых восемь, длинных с обогревом в зимнюю стужу.

Жители города в это утро продолжали мечтать как один, при этом мерзли в своих квартирах и завидовать тем жителям города, у которых были свои частные дома. В тех домах стояли печи. И сегодня по утру из печных труб этих домов к небу поднимались, ровно стоящи высоченные теплые столбы дыма.
Жители квартир злобно завидовали жителям частных домов. Им хотелось выйти на улицу и набить морды жителям частных домов.
Но мечты о всеобщем процветании города и о попутном процветании самих горожан заставляли угомониться злобные намерения их сердец.

Андрей с улыбкой наблюдал за беседующими Аркадием Илларионовичем и Дарьей Самсоновной, которая, не сводя глаз от собеседника, слушала его мысли вслух.
Вдруг Аркадий Илларионович повернулся всем корпусом к Андрею и с нескрываемым любопытством спросил: «Вот вы, молодой человек, если не секрет, конечно, чем занимаетесь по жизни?» Андрей очень спокойно ответил: «Летом собираю грибы да ягоды, сушу, а зимой продаю на базаре».
– Как интересно! – заметила Дарья Самсоновна.
– Да. Уж очень интересно, – засмеявшись, сказал Андрей.
– И большой спрос на вашу продукцию? – полюбопытствовал Аркадий Илларионович.
– Немерянный! Не успеваю мешки подтаски-вать к прилавку, – усмехаясь, ответил Андрей.
Тут в разговор вступила Дарья Самсоновна:
– А скажите, любезный, вы как частник или предприниматель этим занимаетесь? Меня этот вопрос очень интересует, как личный.
– Занимаюсь как частное лицо, – последовал ответ Андрея.
– Значит, не платите налоги в налоговую инспекцию и пенсионный фонд? – уточнил Аркадий Илларионович.
– Ну, вы и даёте! Тоже сказали. – В голосе Андрея послышался смех. – Вы мне предлагаете без штанов остаться? И без грибов и ягод? И с голоду подохнуть во славу восходящего светлого капитали-зма. Нет! Такого не будет. Не дождётесь!!
Аркадий Илларионович понял, что очень собеседника рассердил своими вопросами. Чтобы успокоить Андрея, сказал:
– Я предлагаю вам, молодой человек, цивили-зованно вести свой бизнес. И к тому же через мою газету вы можете в разделе: „Всё обо всём и обо всех” разместить рекламу на свою продукцию, – важно сказал Аркадий Илларионович.
– Ага…. Щас… Только вот подлечусь и побегу на учёт становиться и объявы на себя к заборам клеить, – сказал Андрей и отвернулся от собеседника.
– Знаете, – вставила своё слово Дарья Самсо-новна, – у каждого своё ведение бизнеса, потому что нас раньше этому никто не учил, да и сейчас каждый ведёт его, как по уму и по сознанию понимает.
В этот момент их беседы открылась дверь зубного кабинета. Из кабинета вышел, пошатываясь, мужчина средних лет. Глаза у этого гражданина были закрыты. Носовым окровавленным платком он прикрывал себе свой рот. Увидев этого шатающегося мужчину, очередь от ужаса замерла. Все в страхе переглянулись.
Из кабинета вслед за окровавленным мужиком в коридор вышел крупный высокого роста детина. Он был похож на спортсмена-тяжеловеса. Рукава его мятого халата были закатаны по локоть.
Мужик с окровавленным носовым платком, приоткрыв один глаз, взглянув на вышедшего за ним вслед детину, замычал, как забиваемая корова на бойне и ринулся вдоль очереди по коридору на выход. Стало слышно, что на лестнице, спускающийся на первый этаж поликлиники, мычащий мужик, по всей видимости, упал. Снизу донёсся грохот жестяных вёдер или чего-то железного и матерная брань. Голос, произносивший речитативом слова, принадлежал, явно уже не молодой женщине.
– Маргарита Марковна, я отойду покурить, – произнёс детина трубным голосом, обращаясь к кому- то в кабинет. – Усаживайте следующего.
Голова Маргариты Марковны в марлевой повязке высунулась из проёма дверей кабинета в коридор. Её глаза свирепо сверкнули и пронзили женщину. – А вам что, особое приглашение, гражда-ночка, нужно? – голосом актрисы Людмилы Гурченко  произнесла медсестра. – Проходите быстрей в кабинет, а то вон, сколько вас тут напихалось.
– Словно на вокзале за билетами в Крым – пески туманные в горы собрались, – хихикнула медсестра. В голосе Маргариты Марковны слышался лязг стали и сладострастная радость при виде новой жертвы.
Женщина поднялась со своего места и обречённо, неровным шагом, вошла в кабинет.
В конце коридора появилась фигура детины. Он шёл с пониманием всей своей необходимости и значимости для ожидающих его горожан. Он был единственным оставшимся специалистом врачом в Краснопортянске по человеческим зубам. Звали доктора Василий Данилович Придушин.
Аркадий Илларионович посмотрел на свои ручные часы и горестно вздохнул. Дарья Самсоновна уже вышла из кабинета врача. Она подошла к Аркадию Илларионовичу и протянула клочок бумажки, на которой записала свой мобильный телефон и домашний адрес по какому он может её найти. Они, улыбаясь друг другу, распрощались. Дарья Самсоновна пошла к выходу, Аркадий Илларионович остался дожидаться своей очереди.
– Не успеем зайти к врачу до обеда, – произнёс Аркадий Илларионович, отсылая свои слова соседу слева.
– Как пить дать не зайдём, – ответил Андрей.
– Вы на моё место никого не пускайте. Я отойду в туалет. А то уже терпеть нет силы, – обратился к соседу Аркадий Илларионович.
– Валяйте. Как вернётесь, держите и моё место, – согласился Андрей.
Аркадий Илларионович поднялся и направился на выход. Мужской туалет располагался на первом этаже поликлиники. Представлял он из себя большую высокую квадратную комнату без окон и на три унитаза и без умывальника. Пол туалета был выстелен плиткой коричневого цвета, которая от времени и всяких творимых безобразий сюда заходящих, больных и медперсонала, вся покололась. Стены были облицованы от пола до потолка бежевой плиткой, потерявшей свой первоначальный глянец. С потолка свисал электрический шнур, на конце которого, болтался электрический патрон, и в него была ввёрнута лампочка на 75 свечей. В туалете было сыро, тухло и морозно. В унитазах постоянно гремел водопад проточной воды. Дверь в туалет не запиралась, а чтобы она произвольно не открывалась, её посетители туалета изнутри подпирали выпавшей плиткой.

Оставим на время поликлинику с её проблемами и гражданами, которые пришли за бесплатной медицинской помощью и давайте пойдём к простым и не искушённым землянам. Их ещё в средствах массовой информации, всяких телешоу, называют снисходительно: «обывателями», а на светских раутах депутатов, чиновников, разного рода начальников, офисах богатеев их просто называют «быдлом».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ