соковыжималка

Переступаю порог очередного её театра.Всё осточертело.Её ласки,её роли,её ремиссии невозвращения.Нет причин ей не верить,есть причины ненавидеть её и убить.Да,да,прямо там на сцене во время очередной премьеры,под авации открытых ртов.Ей понесут сотни алых и белых роз,она их обожает(ведет им свой счет,свою войну..),пулю в сердце.Пусть содрогнутся лепестки.Пусть чужая зависть содрогнется,все станет черно-белым и ясным.Цвет убивает порок и невинность,цвет убивает точность повествования,близость души и тела.Поэтому я за гранью цвета.
Соковыжималка готовит очередной коктейль из грейпфрутов и лайма.Окислившись до нервного тика можно выйти на улицу.Опередив жару на пару часов скрыться  под землей,в жерле жестокости и проездных билетов.Идти по рельсам,сквозь себя пропускаяпоезда с сонными жителями мира.Они черные,белые и рябые,они невыносимые и жаждущие меня,моего тела...Их свет сводит с ума,поэтому я гашу все лампочки сама.Своими длинными рукавами я выкручиваю лампочки в подъездах и варю из них суп.Энергия континентального шельфа,бриз электричества,скатерть-самобранка и вот я,мастерица,сыта и ухожена.Наспех сложены инструменты ментального доктора,сумка заутюжена,навылет,ведьмочка,навылет...
А они,твари,читают Достоевского на английском и верят в пророчества наружной рекламы,выбирают сигареты с "раковыми заболеваниями",прося отклонить "половые дисфункции".Спят и видят,но не видят же на самом то деле.Я украду у них мечту.Укутавшись в плакат "Это твоя Родина,сынок!" расстреляю к чертовой матери её экзорцизм,их веру преврашу в ситцевую наволочку,..мысли оборваны как развязанные за ушами шнурки последнего троллейбуса.Мы молча курим с водителем,он накидывает всё по стрелочкам,берет положенные 25 и мчит меня в скупую октябрьскую ночь.Уже светало.не было ни единого кофейного зернышка на небе,низ живота ныл от бесплодия содержанки,вера умывала руки и семерых по лавкам.Кто-то открыл пасть,чтобы меня обаять,но поперхнулся луной.Я стреляла в себя,а она шутя закрыла театральный сезон,уважаю трупу и идя по трупам.Она оплатила мой цинковый номер на Патриарших(туда теперь сходятся все пути,и не Воланд тому виной). Остался лишь тяжелый дым и ободранная кошка в чьей-то памяти,моего же ничего совсем не осталось.