Астрахань, музыкант и орангутанг

Один из них недавно приехал из Польши, захватив с собою всю коллекцию плащей, другой играл для быдла на гитаре и зарабатывал этим себе на жизнь, третий обросшим орангутангом пугал редких посетителей старого парка.
Астрахань обожал плащи, любых цветов и мастей, но больше всего, конечно, те из них, что отличались от остальных особенной ширью и темнотой. Плащи, которые он надевал, соответствовали определённому его состоянию. Так, простудившись, Астрахань кутался в короткое коричневое одеяние, а когда покупал новинки в магазинах – синее, вельветовое. Таким образом, многообразие коллекции Астрахани соответствовало многообразию его занятий.
Тот, что всех старался напугать в парке, жил на то имущество, что они бросали на землю, как можно быстрее делая ноги. Это имущество он обменивал на грязные бананы в местном ларьке. Еды хватало в избытке. Иногда кучи гнилых бананов напоминали горы фекалий, свои же настоящие испражнения орангутанг любил размазывать по земле. Порой на это уходило много времени.
Неудавшийся музыкант ненавидел жизнь. Вообще-то, он был и не таким уж неудавшимся, раз так легко добывал деньги, но ему этого было мало.  Наверное, он был высокомерным. Так думали все.
Все трое друзей (а они были лучшими друзьями, если не считать пары-тройки предательств со стороны друг друга) задумали сжечь церковь. Она раздражала всех. Астрахань она упрекала в  излишнем, якобы нескромном  гардеробе, орангутанга не считала человеком, а музыкант ненавидел её просто так, говорили так же, что у него аллергия на церковь. Так это или иначе, но именно музыкант ссал на фимиамные свечки пока орангутанг ломал  мебель и стены храма Божьего, а Астрахань  ходил и размахивал руками, пафосно богохульствуя в святом месте. Позже он столь же пафосно кричал на музыканта за его разлитую мочу, из-за которой, по его весомому мнению, церковь не сгорит. Но на самом деле от церквушки не осталось и следа. Данный факт рассеял латентные страхи Астрахани о том, что церковь, которую не взял огонь, подтвердила бы несокрушимость Бога. Но Бог оказался слабаком, и с тех пор на пепелище орангутанг таскал свои особо гнилые бананы.
Астрахань снова болел. Кутаясь в коричневый плащ, он краснел, горячился и тем самым убивал микробов в себе. Орангутанг расширил благодаря удавшейся проделке с церквушкой территорию страха, и гнилых куч бананов, им не съеденных, стало ещё больше. По поводу террористического  акта милиция чрезвычайно возбудилась, но ничего доказать не смогла.
А музыкант страдал. Как самый несчастный, он искал опоры, лишь в сплошном болоте, и, естественно, не находил там её. Девушка-соседка не обращала на него внимания.
Девушка-соседка была соседкой для всех. Никто не жил с нею, но она жила рядом со всеми, даже рядом с орангутангом, хотя  он жил гораздо дальше остальных. Девушка-соседка сверкала крупными гладкими бёдрами при ходьбе. Тем самым заставляя ДРОЧИТЬ очень многих. Волосы она заплетала в косички. Когда Астрахань только приехал в город, он пытался обольстить девушку-соседку своей загадочностью, но ничего не вышло.
С недавнего времени она стала соседкой музыканта. Он стал плохо спать и есть, страдать из-за того, что песни не возымели никакого эффекта ни на одну женщину – никогда в мире. Музыкант стал резать себя на третий день, на седьмой день отрубил себе руку. В скором режиме её ему пришили обратно. И только спустя несколько сотен ночей он осознал, что девушки-соседки не существует.
Тем временем орангутанг обратился в центр поддержки молодых пацифистов, где лил слёзы и рассказывал о сложной судьбине своей, о том, как ему приходиться страхом людским кормиться. На следующий день в центре поддержки молодых пацифистов обнаружили пропажу некоторых ценных вещей. Орангутанг хотел завербовать в центр Астрахань, но тот отказался. Он сказал, что их не должны видеть вместе, так как это может вызвать подозрения, а на деле же у него просто не нашлось подходящего плаща для такого события, как вступление в центр поддержки молодых пацифистов. Поэтому Астрахань запил, его часто видели под местным забором или на куче гнилых бананов, но спустя пять дней всё закончилось, плащевик пережил свою неудачу и заказал по почте ещё один плащ.
Потом орангутанг начал повсюду бегать и искать лошадиный хвост и всё кричал, что поля накормлены лишь лошадиными слезами. Дошло до того, что с орангутангом пару дней сюсюкались в психологическом интернате – от этого лечения орангутанг отходил двести дней и за эти месяцы изрядно похудел. Чему можно найти простое объяснение : он настолько сам боялся всего, что был не в силах никого испугать. Питался он редкими собачьими экскрементами, а ларёк, где он обменивал вещи на бананы, за неимением бизнеса закрылся. Для орангутанга настали чёрные дни, экскрементные дни.
С его двумя друзьями дела обстояли не лучше. Астрахань нашёл где-то нашёл особенный, волшебный плащ. Который пожирал его самого. Он не носил ничего больше. Ходил голый, в этом плаще. Мылся и спал в этом плаще. Брил подмышки. Не снимая плаща. Срал, не снимая плаща. К несчастью, у этого плаща был капюшон, и Астрахань так давно не снимал его, что многие забыли его лицо, даже девушка-соседка.  Вы скажете, что же в этом плохого? Просто Астрахани в Астрахани было всё меньше и меньше, а это – плохо. 
Музыкант нашёл себе коллектив, и всё должно было сразу стать хорошо и хорошим после этого, но нет. Музыкант понял, что другие музыканты не такие, как он. Его игра не вписывалась ни во что  и ни в кого. Музыкант забросил группу, запил и стал часто вкалывать себе порции винта в пришитую руку.  И каждую ночь прислушивался к лихорадочной работе своего сердца – каждый удар ждал последним в этой жизни.
Трое друзей встретились.

15 июня 2011 года. Поезд Мурманск-Москва.