Тень Франкенштейна

Дождь, кажется, не оставляет пыльные лабиринты ускоренного круга – жизни. Он гадкими каплями упрямо смывает твой макияж. Ветер назойливо треплет безупречно уложенные волосы. Тело задыхается под сжимающим корсетом, ноги не перестают путаться в белоснежной юбке….

«Алекс – дрянь!!!.... Этот день должен был быть нашей свадьбой! Он же означал для меня все!... А он меня бросил! Алекс посмел променять меня на стерву – соседку!!!!... Как он мог, как она осмелилась?! Она ведь была мне когда-то подругой… Нет! Нет больше ее! Нет больше тебя! Я ненавижу вас!... Мне теперь никто не нужен!..» - терзают сердце мысли.

Ты с облегчением кидаешь сумки на каменные ступени особняка твоих давних предков. Твой взор успокаивали кованые решетки окон, готической конструкции лестничные пролеты, тусклые картины и статуи. Но немного смущал царящий холод и тьма.
«Плевать! Освоюсь!» - приходит на ум вывод и необходимость исследовать заброшенный замок. Ты уже понимаешь, что ноутбук прихвачен очень кстати – понятия электричества тут не было. Что надо искать шкафы, которыми не овладели паутина – оставить в чистоте одежду и белье.

Уже понимаешь, что путаешься в лабиринтах коридоров и лестниц. Но, зато в сундуках находятся невиданные ценности, которые могут обеспечить тебе более цивилизованное существование

….Перекусив заброшенным в сумке шоколадным батончиком, ты, уже определившись, усаживаешься за ноутбук – печатать роман, который cулил тебе кругленький гонорар. Но, от некоего разочарования старинной обстановкой особняка, вдохновение и увлеченность собственными идеями сменяются осознанием серой необходимости просто писать для денег.

На ум приходит только одно: «Необходимо что-либо настрочить!.... Ну, давай! Думай!... Если напишу хоть что-то, перечислят за это хотя бы некую часть гонорара...! Тогда, если я сумею продать драгоценности, которые здесь нашла, накоплю на холодильник… Потом уж постараюсь заработать денег на электроэнергию, ремонт… Глядишь, построю новую жизнь, найду более достойного меня парня!...».

Мысли прерываются странными тихими шагами, доносящимися с верхних этажей замка. Тобою овладевают шок и раздражение. «Бред какой! Насколько я помню, этот особняк заброшенный!... Кто тут может жить: замку около тысяча лет?!.... Может, это стресс? Ведь на моих глазах мой жених изменил мне с… Нет! Не хочу этого даже вспоминать!...».

Одолеваемая усталостью, ты продолжаешь днями искать фразы и сюжеты для своего романа, в котором, словами выдуманного профессора, ты доказываешь безумство доктора Франкенштейна и созданного им монстра…

Что ты знаешь о них? Тебе хорошо известно, что в одной, очень известной истории, помешанный на науке, молодой гений Франкенштейн тратит свой талант на создание чудовища…. Ты подробно описываешь его эгоизм и холодность, срывая свою боль от предательства на бумаге.

Живо воображаешь его наглый, сверкающий безумной страстью взгляд, смазливый овал лица и жгучую смолу волос. Ехидную, слащавую  улыбку и холодное, пустое сердце.

Ты отлично знаешь, какой будет в твоем романе Франкенштейн, ведь его внешность ты позаимствовала у, уже ненавистного тебе, Алекса.

Но как описать творение безумного гения – создания, порожденного огненным, тщеславным сердцем и сухими законами наук? Ведь это, если ты не ошибаешься, плод воображения писателя, нечто туманное, призрачная химера, которую каждый рисует в своей фантазии по-разному….

У творения - тени Франкенштейна худые, длинные руки, обезображенные швами, бледное лицо и почти бежевые губы. Впалые щеки, от чего-то потемневшие причудливым оттенком, черные, блестящие,  небрежно спутавшиеся волосы.

А еще – необычные, серые глаза, усталый, но пронзительно светлый взгляд. Который тихо, с большим интересом следит сейчас за тобой. Оно примостилось сейчас на дурацких жердочках чердака и не отрывает от тебя глаз, фиксируя твой горестный взгляд, одиночество и обиду на скучную жизнь, серые, мелькающие дни и ночи.

Создание тянется к тебе всею душой, ему все в тебе нравится, все хочется о тебе узнать. Оно осознает, что его душит одиночество, что его притягивает к тебе нечто более сильное, чем холодный магнит из физики…

…. «Что за тягомотина – этот «Франкенштейн»?! Эту байку невозможно запомнить, вспомнить!... Пойду, поищу наверху эту рутинную книжонку…» - с такими мыслями разум толкает подпитать таким образом вдохновение, и ты слушаешь противный скрип лестницы, поднимаясь к мелькающей вверху библиотеке.

Вдруг, ты встречаешься глазами с мертвыми глазами… творения того, кого ты критикуешь в своем романе! «Не может быть!!!! – шокировано ударяют в голову мысли, - Да это же монстр Франкенштейна – чудище с мозгом психа, безжалостный убийца!!!... Мама!!!... Что делать?...».

Ты начинаешь серьезно паниковать и чутко следить за поведением создания, которое тихими шагами приближалось к тебе со слабой, стеснительной улыбкой. Оно медленно протягивало к тебе руки.

Однако, принимаешь искреннюю, теплую улыбку несчастного творения за хищный оскал, прижимаешься в страхе к ближайшему пролету. Пятишься назад, не отрывая глаз от тени Франкенштейна. Твой голос приобрел окрас визга, пронзительно нарушающего тишину тонким выкриком: «Не подходи, монстр!!!».

Создание опустило голову, пряча мелкие слезинки и, бережно положив к твоим ногам малиновый сверток, спешит удалиться, чувствуя стук своего сердца и смущение от дрожи твоей кожи.
Ты, ощущая потрясение, думаешь плюнуть на все и спрятаться под теплым одеялом (часы били полночь).

Однако, рефлекторно вызывается интерес к малиновому свертку. Отдернув шелковую ткань, с удивлением обнаруживаешь некий дневник, аккуратно подписанный: «Д. Франкенштейн. История создания моего творения». В смятении, тяжело поднимаешься в свою комнату.

Мысли путаются: «Откуда это чучело могло знать, что мне надо узнать историю его безумного создателя?!.... Откуда оно тут?!.... Что ему от меня нужно?!... Ладно, забудь… Просто не попадайся монстру на глаза и….забудь… Хотя, как уже такое забудешь?..... Чудовище принесло мне книгу о себе… О, как это все жутко…Странно…. Ну, ладно, ты перевозбудилась, марш дрыхнуть!.... Нет, почитаю сначала этот дневничок, вдруг монстр тогда отстанет… Надеюсь, больше его не увижу…. О, отчего это?…Как все это странно….».

Странная книжка оказалась у тебя в руках. И жуткая: доктор Франкенштейн подробно описывал в ней, как пробирался тайком на кладбище и выкапывал трупы. Он сшивал наиболее гармоничные (по его мнению) части тела этих трупов для создания наиболее совершенного человека. Затем, Франкенштейн оградился от всего мира, от людей, всецело поглощая время экспериментам над своим будущим творением – химическим, генетическим, физическим опытам….

Разумеется, после прочтения дневника безумного гения, тебя посетили удручающие мысли, которые вернули тебя к изложению своего мнения об образе Франкенштейна, напрочь отбили у тебя дрему.
 
Ты не подозреваешь, но сон в ту ночь не посещал и творение, терзающееся мыслями о своей, пугающей тебя, внешности. Удивительно, но это создание тоже имеет душу, которая сейчас металась, не зная покоя. «Я -  монстр! – с горечью думало оно, слепо глядя на луну, - Неужели это - правда?!... Я что, убийца?!... За что она меня так ненавидит?.... Почему?.... Она так прекрасна!.... Может, все же меня простит и перестанет бояться?.... Я ведь никогда ее не обижу!.... Как я хочу приблизиться к ней!.... Но что мне делать?....».

Бесцельно побродив по темному и пыльному чердаку, тень Франкенштейна вновь бессмысленно уставилась на пейзаж из окна. Тут ее взгляд упал на розовый куст, усыпанный изящными, белоснежными розочками, источающими сладкий аромат и украшенные трогательными, свежими капельками. «Я понял, как попросить у нее прощения!» - блеснула мысль у создания.

Оно нашло бумагу, перо, чернила, и, дрожа от волнения, старательно вывело следующее: «Простите меня, светлое, создание с тонкой душой и гениальными мыслями!... Я постараюсь больше не появляться без Вашего разрешения…. Прошу, не бойтесь меня!.... Я вовсе не тот, за кого меня все держат!.... Поверьте, никогда не позволю причинить вред такому нежному творению, как Вы!....»

Незамысловато подписав свою записку, тень Франкенштейна тихо подсунула ее под дверь твоей комнаты, бережно положив на нее прелестную розу. Затем она бесшумно удалилась на чердак - терпеть свое горестное одиночество….

Ты же, смачно потягиваясь в огромной старомодной кровати, утром абсолютно не ощущаешь себя брошенной и забытой миром. Сам собою приходит оптимизм, бодрость, особая энергия. Неудивительно, ведь тебя ждет чашка горячего кофе, неторопливая прогулка и творческие планы, которые накопились за ночь и ждут своего отражения в романе.

Захотелось вновь побродить по всему замку, предвкушая какой-никакой успех своих творческих плодов и более будущую яркую  жизнь. Ослепительное, искристое солнце и изумрудные деревья за окном зовут погулять.

И вот, ты юрко выскакиваешь за дверь. Некстати вспоминаешь, что с прогулкой придется чуть повременить: нужно исследовать записку и выкинутую кем-то розочку, мелькнувшую перед глазами. Прочитав содержимое записки, тебе становится по-настоящему тревожно и страшно.

«Что?!!... – мысленно переживаешь шок, - Как, монстр умеет писать?!.... Что за чушь он пишет?!... «Я вовсе не тот, за кого меня все держат!.... Поверьте, никогда не позволю причинить вред»… Так я тебе и поверила!.... Простить тебя, после всех этих твоих выходок – да никогда!!!.... Интересно, где ты прячешься?.... Я тебе все выскажу, чудище!...»

Гнев сам привел тебя к чердаку. В негодовании, ты спешишь покончить с досаждающим созданием, раздраженно говоря в пустоту, царящую там:
 - Ну, монстр, я пришла!... Тебе нечего больше прятаться в засаде!... Покажись, немедленно!... Разговор есть!

Из темноты взволнованно выскочила тень Франкенштейна. Осознав, что ты обозлена, она принялась торопливо анализировать свои допущенные ошибки. Ее руки напряженно дрожали, а взгляд виновато был устремлен в одну точку.
  Такое поведение бесит тебя не на шутку: смущение творения воспринималось как издевка.

 - Ты что молчишь? – твой голос еле сдерживался от ора, - Можешь объяснить, к чему ты мне принес дневники твоего придурка-создателя?!.... Что ты хочешь?.... Зачем меня преследуешь?
Несчастная тень Франкенштейна бессильно молчала: имеющая в дар от создателя мертвые голосовые связки, она была немой.
 - Ты меня пугаешь!... – дрожащим голосом признаешься ты, - Что ты от меня требуешь?...

Создание подняло на тебя глаза: оно кричало душой. Но ему ничего не оставалось, как записать очередную записку:
«Я чувствую, Вы что-то хотели узнать про меня… Насколько слышал, наблюдал, понял - Вы пишите обо мне книгу… Вот и хотел Вам помочь!... Не отталкивайте мои шаги, пожалуйста!…. Я знаю, внешне отвратителен, но…. Почему-то Вы мне так нравитесь,…. Хочется Вам быть полезным….Я могу Вам пригодиться!...».

Ты чувствуешь, что под тобою проваливается пол: сейчас тебе невозможно поверить своим глазами! Смущает больше всего факт, что у творения, созданного из мертвых органов, есть чувства и интуиция!

Не знаешь другого выхода, как осмеливаешься спросить:
 - А как это ты можешь что-то понимать, ощущать!?... Ведь, знаешь, ты сотворен из трупов!

 «0, как мне тяжело это объяснить!... Наверное, это появилось, накопилось у меня само собой, скорее…. Я не знаю таких законов естественных наук, которые бы вызывали память, эмоции, настроение!.... Увы, я не могу контролировать свои ощущения, возникшее от одного Вашего присутствия!... Боюсь, Вы не захотите меня знать, если я отвечу на Ваш вопрос!....»

Тебя одолевают разочарование и стыд от собственной неадекватной злости. Потихоньку накатывает отвращение, вызванное пронзительным взглядом создания, и ты спешишь бессознательно крикнуть, убежать.

«Узнала о чучеле этом, как же!.... – раздраженно думаешь ты, вновь обрекая себя на пытки перед монитором ноутбука, - Что оно на меня глаз положило?..... Наверное, захотел свежих жертв! Недопустимо больше рисковать своей шкурой и дразнить его своим присутствием!.... Ни на шаг от компа!.... Пиши давай, дырявая башка!».

Наконец, на ум пришло описание творению Франкенштейна: худой, высокий человек, одетый в запыленный костюм, явно накинутый с чужого плеча. Следя за собственными мыслями, понимаешь, что не можешь преодолеть отвращение к бедному созданию. Которого бросил самый близкий ему человек – его создатель. Теперь оно ищет близкую душу в тебе.

Но ты этого не подозреваешь. Усиленно, беспрестанно склеиваешь фразы для романа, изредка отвлекая свой разум и взгляд невеселыми, изрядно надоевшими пейзажами из окна.
 
Вдруг, в один пасмурный день, стал разрываться мобильный телефон. Ты безразлично снимаешь трубку. Слышится мерзкий голос Алекса, притворно – виноватым голосом пытающегося уверить тебя в том, что «он осознал свою ужасную ошибку. Ему одиноко. Всю жизнь он искал только тебя…»

В гневе, взбудораженном разбивающими сердце воспоминаниями, вынужденно выпаливаешь ему в ответ ложь размером в три короба. Ты с ехидным наслаждением рассказываешь об ослепительном особняке, о ежедневной ванне с шампанским, о гламурных еженощных вечеринках, о несметных гонорарах, о платиновых домашних тапочках и норковой подстилке перед кроватью….

Ты добилась своего: тряпка-Алекс тут же принялся умолять тебя «вернуться к нему и начать все с начала». Но страстно желаешь вычеркнуть этого бессердечного типа из жизни:
 -  Теперь тебе нужно все начать сначала?!.... – бесцеремонно сотрясаешь древние стены страшным ором, - Бедненький ты наш!.... А с соседкой не получилось начать новую жизнь, да?!.... Теперь я «единственная», когда нет гроша за душонкой?!.... Так слушай сюда, нахлебник: нет больше «нас»!!! Меня в твоей жизни не было и никогда не будет!!!!..... И звонить мне уже бесполезно, да!.... Так что – катись, куда знаешь!!!

Пытаешься заглушить вновь разъедающую боль обращению к верным друзьям – ноутбуку и найденному в особняке журналу. Вновь ты еще яростней подбираешь мысли для гадкого образа Франкенштейна, еще яростней вглядываешься в бессмысленные заголовки журнала.
Внезапно, в отражении монитора ты видишь тихо приближающееся создание, глаза которого пытаются разглядеть причину твоего отчаяния.

В смущении ты отворачиваешь голову в сторону, усиленно вызывая в себе интерес к несчастному паучку, беспечно ползающему на противоположной стенке. Увы, движимая неведомым тебе стремлением, тень Франкенштейна незаметно подходит к той стенке и заслоняет собой паучка. Кажется, тебе дурно от этого вновь возникающего перед глазами ее чудного, глубинного взгляда. Ты предпринимаешь еще одну попытку: быстро повернув голову в противоположную сторону, навязываешь себе интерес к затухшему камину.

И вновь – эти серые, блестящие жалостью и любопытством глаза. Вновь – скромная, снисходительно – извиняющаяся улыбка.
 - Ну что, зачем ты пришел? – стеснительно понижается твой голос.
Тебе на руки мягко опускается ветхая записка: «Что-то Вас встревожило, я чувствую! Что?.... Расскажите мне, не бойтесь….»

 - Уйди, пожалуйста! – невольно опускается от внутренней пустоты голова, - Я понимаю, выла тут так, что и мертвого поднять могла. За это – извини, но…. Уходи, прошу! Не твое дело! Понимаешь?....
«Бедная, Вас обидел алчный мужчина, я понял!.. Вам так одиноко… Но, поверьте, мне тоже - очень плохо одному!.... Чем Вам помочь?...  Скажите, я все сделаю!»
 - Да иди ты!!!.... – к возмущенному гневу примешивается дрожащие нотки страха.

Ты вынужденно наблюдаешь, как, поникнув, медленно поднимается творение Франкенштейна на чердак. От шока, стресса и усталости, фанатично начинаешь пялиться в экран ноутбука….
Свет ненавистного компьютера заменяет созданию вторую луну. Оно не может понять, как ты можешь изнемогать себя, впившись хрупкими глазами в бездонный неоновый монитор. С тревогой наблюдает, как истощается твое изящное тело, как ты днями и ночами не находишь себе покоя и сна, забываешь о еде, отказываясь от свежего воздуха. Ему больно следить, как ты себя гложешь из-за безумца, когда-то разбудившего его током от неведомого сна.

Тень Франкенштейна возненавидела и себя, и своего создателя. Но душа подсказывала необходимость преодолеть свое стеснение и спуститься в твою рутинную реальность. Ей необходимо стерпеть все серости этой реальности, но покинуть тебя она уже не в силах. Не в силах будет пережить еще одну смерть и вечные муки во вновь засосавшем мире одиночества!

Увы, для тебя мира, дальше ноутбука и работы, больше не было. Ты целыми днями причитаешь о предательски кратковременной памяти, забитой мыслями о романе и стершей все следы, ведущие к древним сокровищам замка.

Сетуешь, что обнаруженные запасы пищи в сумках кончаются, а провизия в особняке вряд ли съедобна. Что, если не закончишь хоть каким- либо образом роман, то, от голодного и холодного существования, скоро сыграешь в ящик.

Чувствуешь себя абсолютно дикой. Тебе стыдно за нахлынувшую помешанность. Но компьютер уже приказал тебе в очередной раз забыть про обед, подстегивая мучиться над бедственно короткими предложениями. Вот ты вновь бегло ищешь глазами на клавиатуре буквы для обрамления своей мысли. Однако, внезапно ловишь себя на мысли, что перед тобой стоит принесенный на серебряном подносе обед: приятно пахнущий кофе, шоколад и пряного аромата пирог. А рядом учтиво украшает поднос с угощениями салфетками тень Франкенштейна!

 - Ты что!? – изумленно прикрикивает твой напуганный голос, - Что, что тебе нужно?
Творение наглядно и ласково просит тебя съесть и выпить принесенные лакомства: оно подносит изувеченную руку ко рту и робко приоткрывает его.

Смущение и непонятный трепет перед творением заставляют твой разум молниеносно разгадать этот несложный жест: торопливо, пряча глаза, начинаешь пить кофе и закусывать шоколадом.
Умиленное выражение лица создания вынуждает тебя торопливо, тихо  спросить:
 - Я полагаю, ты ведь не просто пришел подкармливать меня? Чего хотел?

Мелькнула записка: «Возьмите, это мой подарок! Это самое дорогое, что есть в моем замке… Думаю, оно Вам понравиться!».
Подстегиваемая немного алчным любопытством, ты спешишь открыть подкрепляющую слова записки мраморную шкатулку. Твоим глазами открываются восхитительные сапфировые серьги, золотое, изящное колечко, нежное, жемчужное колье.

 - Спасибо! – робко благодаришь ты, быстро беря шкатулку в свои руки и пряча взгляд.
 «Умоляю, не бойтесь ничего!.... Обращайтесь! С радостью помогу Вам!...»
Слепо киваешь головой: присутствие творения Франкенштейна вызывает в тебе пугливое поведение дикарки. Но оно, видимо, принимает твое терпимое смущение и сдерживаемое отвращение за твое примирение.

Создание осознавало эту мысль, и все тревожней, теплее и слаще становилось у него на душе. «Наверное, она такой раздраженной была из-за бедности…  - смаковало оно рассуждения, - Но теперь, когда она возьмет мои подарки, будет ощущать себя богатой!... Как я хочу видеть ее богатой и счастливой!.... Но что для этого ей не хватает – романа!.... Роман…. Как ни тяжко мне вспоминать свое прошлое, не имею права отказать ей в просьбе!... С завтрашнего дня, когда она успокоится и ко мне привыкнет, все расскажу о бессовестном Франкенштейне, ничего не утаю!.... Лишь бы она меня не отталкивала!.... Лишь бы видеть ее счастливой!....»

Творение принялось усердно ворошить чердак в поисках чертежей и схем, учебников, оставшихся с опытов пробирок и колб. Оно ощущало блаженство от общения с тобой, от помощи твоему роману. Его не смущало твой безразлично - потребительский тон, вечно прячущиеся в страхе глаза и неразговорчивость.

Все это воспринималось им как легкий каприз и как твоя пленявшая слабость. Ради твоих простых ответов и одобрений он забывал о жутком, допотопном замке. Видя тебя, перед его глазами сразу искрился волшебный свет, усыпляющий и утешающий!....

 В один, сверкающий молнией, вечер вновь зазвонил твой телефон, обещающий перспективные перемены. Это дали о себе знать заказчики романа, осведомляющиеся о процессе труда.

Ты вдруг ощущаешь, что оковы, связывающие тебя с этим мерзким местом и тенью Франкенштейна, растворяются, открывая радужную дорогу в сытую жизнь, полную успеха и свободы.
 - Да, основа романа уже готова…. – вдохновлено и горячо отзываешься ты на вопросы респектабельных заказчиков, - Вы даже не представляете, что мне пришлось выстрадать ради написания черновика!.... Монстр Франкенштейна существует!... Да, и я целыми дни проводила в пытке, наблюдая за этим уродом!.... Материал, однако, вышел довольно любопытным…. Да, в скором времени я закончу роман!.... Надеюсь, мне хватит средств навсегда покинуть это чудище!....

Не успеваешь положить трубку, как в верхних лабиринтах замка раздаются звуки грохота, битья стекла и посуды, метания вещей и мебели.

Тобою овладевает предчувствие страшной картины.
Спустя секунду, к тебе порывисто спускается создание: взъерошенное, бледное, с лицом, мокрым от слез, с окровавленными руками. Взгляд его был страшен. Тебе казалось, что тень Франкенштейна сейчас набросится на тебя с, выставленным аффектом вперед, ножом.

 - Ну, что? – в трусливом, жалобном  отчаянии кричишь ты, - Зарезать меня хочешь!?... Ну давай, я не убегу!.... Да, мне легче умереть, чем видеть тебя!!!
Оттененное ночной тьмой и озаренное вспышками молний, лицо творения предстало в полной бессильной злости, поглощающей все обиде и боли.

Ты это понимаешь, но отчего-то нагловато – бесстрашно твердишь:
 - А ты думал, что я слушаю тебя и принимаю твои подачки потому, что мне тебя жалко или ты мне симпатичен?.... Да ты себя видел в зеркало!?.... Оставь меня, чудище!....  Я никогда не пожалею тебя, монстр!!!... Можешь убить меня спокойно!....

Последние твои слова, казалось, привели тень Франкенштейна в бешеную ярость. Она уже замахнулась на тебя зловеще сверкающим кинжалом. Но, ощутив твой страх и отчаяние, не находя себе место от душевных мук, она неконтролируемо полоснула себе по руке ножом и, прижав его бережно к губам, убежала на чердак, безнадежно – умоляюще сверкнув тебе на прощание глазами.

Все это было воспринято тобою за цирк чистой воды. «Вот трус! – думаешь ты уже в постели,  укутываясь одеялом, - Решил окончательно мне кровь выпить, а уже потом - убить!?.... Да ноги моей больше не будет в этом проклятом особняке!!!... Только бы роман закончить! Только бы закончить!....».

«Закончить жизнь своевольной смертью…. Возможно ли мне это совершить?.... – хватаясь в безумии за голову, напряженно думало создание, - Можно ли было посметь поднять на ее руку?!.... Ярость нахлынула, низость... Но она же погорячилась, оступилась…. Просто не понимает, что погибает!.... Как ты можешь оставить ее погибать?!.... Как она на меня смотрела!... Как мне больно сейчас от ее слов!... Как обидно, больно.... Не уж то я монстр, только и думающий о убийствах?!.... О, почему так хочу все ля нее делать, почему не могу без нее?.... За что мне ее презрение?!.... Лучше бы меня током Франкенштейн расшиб!.... Не хочу этого знать – не хочу осознавать ее гнева, отвращения!!!.... Не верю, что она, по моей вине, в отчаянии, почти в пропасти... Бедная, чем же тебе помочь уберечься от этой пропасти?....».

Ты не слышишь этой мучительной борьбы – погружаешься в сладкие грезы, мир сновидений. А создание спешит осознать низость и трусость мысли о суициде, торопливо перерезать злополучным ножом уже накинутую на исхудавшую шею петлю.

После этого оно бежит на улицу - вздохнуть свежий воздух. Ему необходимо было убедиться в том, что происходящее было не липким черным сном, было наяву. Страшно становилось за медленно накатывающее безумие, ощущение дикого миража.

И, только ощутив крепкий запах старого кедра и посмотрев в решетчатое окно, творение Франкенштейна ощутило умиротворение, тепло и радость, необходимость жить. Охватившая его нежность и жажда заботы о тебе помогла ему понять, что в его жизни есть счастье, которое светло и хрупко – это ты, беззаботно дремлющая на мягкой перине.

Чтобы не потревожить твой сон, творение поспешило вернуться на чердак – наблюдать луну и размышлять, поклявшись себе не смущать тебя больше вспышками гнева и простить тебе все твои ошибки…

«Ошибка за ошибкой, все натянуто до предела, неестественно…. – плаксиво думаешь ты, бешено стуча от злости пальцами по клавиатуре, - А ведь рядом был такой источник, прямо кладезь воспоминаний о Франкенштейне – его монстр!.... Я прогнала его, теперь вижу, что это – моя непростительная клякса….Но он ведь был в ярости! Мог меня убить!.... Или нет, сама все спровоцировала…. Как все сложно! Странно, что после всего я до сих пор я его боюсь, не привыкла!.... Нужно обязательно попытаться с ним помириться, иначе я пропаду!...»

 - Нам нужно поговорить, откликнись! – многообещающе просишь ты, мысленно опасаясь появление творения, хищно блестящего глазами и стремящийся повторить попытку нападения.
Но о нападении не могло быть и речи: создание вбежало обрадованное, с ободренным, распахнутым сердцем, готовое бежать ради тебя на край света. От переполняющего чувства преданности, оно упало рядом с твоим стулом на колени и, не отрывая от тебя взгляда, приготовилось внимательно слушать.

Смущение поведением тени Франкенштейна приблизило твой голос почти к шепоту
 - Ты все еще меня терпишь после всего, что произошло вчера? – робко спрашиваешь, боясь задеть в создании гнев.
В ответ оно благовейно улыбнулось и бережно опустило в твои руки записку:
«Если бы не Вы, мне незачем было бы жить!.... Ничего вчера не происходило!....  Я лишь понял тогда, что злость – черная вещь!...»
 - Так ты меня…. – теряясь в догадках, изумляешься ты, - Ты меня…. не хотел уничтожить?...... Как? Ты меня ценишь?....Ты….
Создание ласково протянуло к твоим губам руку. Понимая эту просьбу и переживая шок, замолкаешь, не отрывая глаз от движений этого странного существа.

«Вы хотели о чем-то поговорить? – от записки веяло теплом и нежностью, - Я слушаю!.... Все пойму, так что не стесняйтесь!...»
 - Франкенштейн был к тебе добр? – твои руки уже были готовы печатать содержимое очередной записки.

«Дни моей прошлой жизни в его обществе в тумане…. Не думаю, что он был добр…. Я знаю, вряд ли встречу кого-то еще, кто бы был добрее Вас!....»
Ты поспешно погружаешься в расспросы творения о конкретных чертах характера его создателя. С удивлением узнаешь, что Франкенштейн затеял столь безумный опыт после психической травмы: на его глазах умер близкий ему человек.

Побеседовав с созданием некоторое время, ты тихо его благодаришь и спешишь анализировать свое состояние: тебя беспокоила странная связь, возникшая между тобой и этим злым гением.
«Вот так история! – размышляешь ты под аккомпанемент удаляющихся шагов творения, - Франкенштейн пережил потрясение – и у меня в жизни был шок…. Он тронулся от создания монстра – я же, скорее, медленно схожу с ума от написания романа…. Как смешно!...»

«Как солнечно у ее ног! – признается своей мятежной душе тень Франкенштейна, - Невозможно сказать, как тепло и приятно быть возле ее рук!.... Никогда не видел таких красивых нарядов – белых пышных, ароматных… Она в них подобна фее, звездочке!.... Чего не хватает звездочке для ее ослепительного сияния?..... О создателе я все рассказал, значит,  роман готов…. Она искрится, как жемчужина!.... Увы, жемчужина спутана грязными, тусклыми водорослями, она меркнет под тенью старых, разбитых кораблей!.... Точно: необходимо покинуть душный чердак, приукрасить замок!.... Чтобы все увидели, как он хорош, и какая прелесть в нем увядает!...»

С этими мыслями тень Франкенштейна решительно отыскала тряпку и ведро и с наслаждением юркнула в лабиринты комнат: убирать мусор и придавать особняку более эстетически миловидный образ. Давно она так не стремилась потщательнее вытереть пыль, давно не жаждала отодвигать старинные тяжелые шкафы и комоды. Давно создание не гоняло с таким азартом пауков с их насиженных мест, давно не осведомлялось об отсутствии мышей в замке.

Беспрестанный грохот и шуршание, тяжелые скрипы движения чего-то массивного мгновенно поднял тебя с подушек: ты только что, наконец, довела до ума основу романа и решила компенсировать свою титаническую усталость, накопленную за дни и ночи литературного труда. Теперь ты взбудоражено вскакиваешь с мыслью: «Такое ощущение, что вверху особняка конный завод! Какой идиот его обеспечил?!.....»

Подстегиваемая возмущением, ты пулей бежишь на шум. Перед твоими глазами предстает следующая картина: творение, облаченное в забавный фартук, тщательно натирало зеркало блестящего чистотой трюмо. Увидев тебя, оно принялось улыбаться и показывать тебе вычищенные статуэтки, шкатулки и флаконы, явно прося оценки.

Оценка твоя была крайне отрицательной. Но, разум напомнил - прежде чем выпалить свой гнев, логичнее узнать причину.
 - Ты это зачем? – мягко спрашиваешь ты, щурясь от непривычно блестящих от ухоженности поверхностей и предметов.
«Для Вас будет лучше, если замок станет привлекательнее!.... А то смотрю – не приходят к Вам друзья, одиноко от этого ведь!.... Мне так хочется видеть Вас радостной, в кругу общения!.... Сами же понимаете – что с меня, немого чучела, взять?...» - самое удивительное в творении было то, что оно, при любых условиях и обстоятельствах, умудрялось послать тебе записку со сокровенным.

 - Но тебя ведь не просили!.... Если бы мне так это нужно было – сама бы все сделала! Что мне – тяжело, что ли!?.... Так что – прекращай давай свою затею, не утруждайся – почему-то сопротивляется твое сердце оказываемой тебе заботе.
«Ну зачем отталкивать мои старания?.... – явно игриво журит тебя тень Франкенштейна, - Вы ведь достойны отдыха, а мне давно следовало размять кости…. Что Вам от этого?....»

Не в силах ответить на столь загадочную реплику, поднимаешься в свою комнату, провожаемая теплым взглядом умиления творения. И вновь вспомнил о своих обязанностях забытый на кровати телефон, разрываясь самой светлой мелодией на земле – тебе звонят родители.
 - Ты почему убежала со свадьбы? – взволнованно кричала в трубку твоя мама.
 - Между женихом и мною все кончено – несмотря на неприятный разговор, тебе радостно слышать собеседницу.
 - Ладно, - соглашается она, - То, что вы собачитесь с Алексом – это ваша личная жизнь (я устала в нее вмешиваться, насильно мил не будешь…)! Но домой ты почему не вернулась?! Ты же чуть отца в могилу не свела!!!

 - Кажется, я предупредила вас, что некоторое время поживу в особняке прабабки, забуду случившееся…. Не на вас же это выливать!
 - И долго ты еще собираешься забывать? – голосом мамы овладел возмущенный страх и злоба от переживаний, - Я же не знаю, что думать!!!
 - Извини, мама, я, наверное, очень нескоро вернусь домой!
 - Но почему!?
 - Прости, но, думаю, ты не переживешь ответа! – вздыхаешь ты, прерывая звонок.

Ощущение разбитости опускает тебя на холодные плиты. Понимаешь, что твое поведение – повадки трусливого и неблагодарного зверя. Что неизвестно, как еще твои слова отразятся в сердцах родителей.
«Ну что мне было ей рассказывать? – пытаешься оправдать свои низкие выходки, - Рассказывать, то я едва свожу концы с концами? Что изменилась до отвращения, сидя сутками у ноутбука? Что меня терзает своими чудными фокусами монстр?..... Я просто обязана оставаться здесь: родители не переживут метаморфоз!...».

«….Да уж воистину: «Помяни лукавого, он и появится!» - со вздохом думаешь ты, встретив пронзительный серый взгляд создания, переполняемый жалостью и стремлением облегчить твою боль. Его руки непроизвольно потянулись обнять тебя, но оно остановило себя: решило не предпринимать что-либо без твоего согласия, стараясь не создать еще большей раны для твоей души.

 - Ну что, что надо? – устало, без интереса вопрошаешь ты.
«Как ужасно наблюдать чьи-то цепи, одиночество?... Что же Вы страдаете?.... Чего боитесь?..... Презрения неразумного, бренного общества?.... О, умоляю, оно недостойно Ваших терзаний!.... Лучше… изливайте свой страх на меня!.... Да, прошу, презирайте меня, ненавидьте!.... Поверьте, я все стерплю, мне это будет благом!.... Лишь бы Вам не было больно!.... Ради облегчения Ваших страданий я готов на все!...»

«Все – это была последняя капля в моем терпении, - удалившись от тени Франкенштейна, думаешь ты, - Пусть я цинична и эгоистична, но он еще хуже – навязывается!.... Ничего удручающе нет, чем день-деньской терпеть его чудаковатую помощь, прилипчивый взгляд и дурашливую улыбку!... Нужно порвать с ним так же, как и с Алексом – быстро, и без шумихи!... Надо просто дать ему понять – что я отвергаю его выходки….Увы, я должна понимать, что это он только делает вид такой (будто ничего и не было,)! Это с виду он белый и пушистый! На самом деле что-то затевает.... Но что?... Что бы он себе не задумывал, я должна порвать с ним…. В конце концов, чем я им обязана!?... Как жил до меня, так и будет жить без меня!.... »

С этой мыслью решительно пакуешь вещи, теша себя убеждением в том, что ничто тебя на самом деле не держит в этом замке. Что впереди тебя ждет новые страницы твоей жизни, возможно, славы. Успеха. Первым шагом к удаче ты считаешь побег – незаметный для глаз пугающего тебя создания, ночной побег. Вот уже осторожно открываешь предательски поскрипывающее окно, уже бережно кладешь на траву чемоданы и сумки. Уже, с негой вдыхая ночную прохладу, залезаешь на высокую раму, и, подбирая пышные юбки платья, готовишься слезать, покидать осточертелый особняк....

«Весь замок обошел!.... Где же она?... Что с ней, - шорох твоего побега разбудил в творении сильное беспокойства, - Что за грохот слышал в ее комнате?.... Уж не напали ли на замок?..... Я во всем виноват: натер до блеска его и думал, что помогу…. Ох, как некстати иногда блеск притягивает неверные умы и преступные сердца!.... Некогда философствовать! Ты обязан спасти ее…. Что это!?..... Что она задумала!?...»

Глаза тени Франкенштейна с ужасом остановились на тебе, не решающейся выпрыгнуть из окна (оно, как тебе казалось, было уж слишком высоко). Создание невольно подбежало к тебе: страх за тебя путал его мысли: то ему казалось, что ты что-то уронила, то ощущался ужас при мысли, что ты решила покончить с собой.
Видимо, гримаса беспокойства, невольно набежавшая на побледневшее лицо творения, была страшной.  И вот ты, растерявшись от нахлынувшего чувства страха и состояния застигнутого на месте преступления вора, перекидываешься обратно на плиты замка.

Тень Франкенштейна тут же кинулась к тебе с дрожащей в руках запиской:
«Что Вы делали!?.... Знали бы, что у меня сердце от переживания чуть не выскочило!.....Ну, да ладно, это – ничего. Главное – Вы живы!.... Не ушиблись?...»

Ты непроизвольно опускаешь голову: охватывает чувство вины перед созданием, осторожно и внимательно осматривающим тебя: нет ли ушибов, нет ли ран. Боишься себе признаться, что оно сделало для тебя то, что не сделал бы никто! И все же разум будит честность: творение должно знать правду, должно знать, почему ты так поступила; так будет легче.

 - Понимаешь, как бы тебе сказать…. – глядя неподвижно в пол и ожидая гнева, объясняешь ты, - Мне больше не зачем тут оставаться…. Все тут надоело, понимаешь, все?....
«Как, почему!?... – творение, казалось кричало в этой записке от разочарования и обиды, - Вам надоел замок, надоел я?.... Ну, что же – я отпускаю Вас!..... О, даже не воображайте, как мне это тяжело говорить, но… Да, отпускаю, Вам так будет лучше!.... Если являюсь мучителем, со мною действительно нельзя больше иметь дела!.... Прощайте, будьте счастливы!.... Все, что угодно, только будьте счастливы!...»

Тень Франкенштейна распахнула тебе пошире окно и, почтительно поклонившись, тепло улыбнувшись, печально удалилась на чердак.
Ты переживаешь шок: никто не отпускал тебя так смиренно, торжественно и…. ласково, как творение! Вдруг осознаешь, что идти некуда. Покинув особняк и терзающееся болью от твоего ухода создание, будешь всю оставшуюся жизнь ощущать себя низким существом паразитического сердца!....

«Сердце, что же ты так плачешь?.... – прислушивалось к себе в горестной тишине тень Франкенштейна, - Сегодня же праздник: она покинет замок и, наконец, почувствует себя свободной, радостной…. Как мне холодно будет без ее глаз, ее улыбки!.... Почему мне кажется, что отпускаю от себя собственную жизнь?... А я ее так и не познал… Так и не осознал, как  сладок и живителен для меня ее сок?... Больше нет монстра Франкенштейна, оно улетучилось в муть безумия и веков!.... Века  без нее?... Нет, я чувствую, что все еще нужен ей!... Чувствую, что она – моя мятежная душа!... Душа, откликнись, я хочу быть с тобой!...»

«Со мною что-то происходит неладное, - напряженно ложишься в постель, - С бухты-барахты чего-то намыливаюсь покинуть особняк…. Ну и что, если б я его покинула? Родители меня не ждали, подруг у меня нет, жениха нет, кому я нужна, куда идти?... Монстр…. Я не могу его покинуть!... Странно, но мне совестно за такое отношение к нему: пыталась удрать на его глазах… Мерзость!.... Не думала, что напомню себе собственный день свадьбы!... О, как странно. Что уже не смогу прервать ту таинственную нить, связывающую меня с ним!...»

Дождь с тихим стуком стучал в пустое сердце создания: оно не хотело жить, не представляло, как ему перенести три весомые потери: творца, утрата тебя, утрата души. Безразлично глядя на монотонные капли на окне, творение перестало к чему-либо стремиться, оно со страхом и отчаянием наблюдало, как превращается в тупого, покорного судьбе зверя.

Зверь пугливо и настороженно прислушивался к твоим торопливым шагам. Он с изумлением слышит: «Прости меня, если сможешь! Я поняла, как тебе больно от моей неблагодарности!»
И в этот миг в мир вернулась та тень Франкенштейна, которая безмолвно упала на колени, не веря своим ушам и сердцу. Она с трепетом посылает тебе записку: «Вы спасли мне жизнь!.... За это я Вас не только прощу, но и звезду с неба достану!.... Просите все, что угодно!».

 - Ты же не против, если я выпущу книгу о тебе? – с робостью спрашиваешь ты, теребя в руках черновики романа, одобренные заказчиками.
«Конечно, если Вы считаете Франкенштейна мерзостью, то почему бы и целому миру не понять его сущность?».
- А о тебе узнать? – с жаром вины одергиваешь свою совесть.
«Что обо мне узнавать!? – спокойно веяла обреченностью записка, - Я – низкий и тусклый монстр, которому еле терпится мир…. А вот, советую: расскажите миру о себе!.... Вы такая интересная, глубокая!.... Считаю, Вы достойны того, чтобы Ваши прекрасные идеи узнали !.... Так что, разумеется, пишите все, что считаете нужным!...».

Некий оставшийся страх выталкивает тебя из замка: нести в редакцию роман. Проходя мимо скучных вывесок и пыльных деревьев, невольно думаешь: «Монстр сам хочет от меня избавиться!... Я его дразню, как хищника!!!.... О, даже не думала, что связалась с такой опасной личностью!... Чем быстрее я накоплю на выезд, тем лучше!....»
Лучшим для тебя показалось зайти в лавку продать драгоценности, подаренные созданием. При этом ты сердишься, глядя на вырученные, мизерные гроши от этих сокровищ. Некая необходимость во что бы то ни стало покинуть особняк диктует тебе следующие действия.

Следующими действиями для тебя была продажа и иных ценностей, находящихся в туманном замке. Творение Франкенштейна с энтузиазмом принялось заботливо отыскивать привлекательные вещи, ценные книги и полезные инструменты и приборы.
На все это добро ты, наконец, покупаешь предел мечтаний – холодильник, систему электроснабжения, и осталось еще немного на маленький черно-белый телевизор.

Создание приняло все твои покупки и искренней радостью. Оно с любопытством осматривало новшества и думало:  «Пусть и техническое, но осветит наш замок солнце перемен…. Новые ощущения повысят ей настроение и ей станет легче!.... Надо быть повнимательнее к этим новинкам: вдруг ей понадобиться помощь…. Кажется, ими управляет электричество…. Нужно вспомнить те окаянные законы, что меня создали! Вдруг, они, наконец, станут полезными для нее!...»

Польза от книг, завалявшихся на чердаке, напитала тень Франкенштейна оптимизмом и самым крепким ощущением совершения яркого и нужного труда. Создание спокойно и усердно настраивало элементарные цепи из лампочек, батареек и ключей. Для него стало интересным вникать в цикл Карно и законы Ньютона. Древние книжки об искусстве стали для творения истоком рассуждений и способом облегчить твои скучные дни.

Дни тянулись для тебя мелькающими кадрами телесериалов и гулом холодильника. Ты попыталась создать себе иллюзию о победе, наступившей легкой жизни, пестревшей информацией и зрелищами. Но внезапно неведомые силы наталкивают на мысль: «Ну вот, я и достигла успеха!... Вот у меня и удобства!... Но чего-то мне не хватает!.... Как же мне надоело ощущать себя виноватой перед этим чучелом!!!... Я же не знаю, что от него ждать!.... А оно постоянно спускается ко мне смотреть телевизор, проверять холодильник!... Может, ему что-то не хватает!.... Да что же этому чудищу от меня надо?!.... Поговорить с ним что ли? Дать, что надо и, наконец, со спокойной душой уйти!...»

Душа создания при твоем появлении вся ушла в твои глаза. Ты принимаешь за пробуждение опасных планов, потому дрожащим голосом спрашиваешь:
 - У тебя всегда такие голодные, жаждущие глаза!.... Может, надо что-то?
«Мне нужно только одно: чтобы Вы были счастливы!» - также дрожала, от благовейного трепета, записка.
 - Да перестань ты, в конце концов, все сводить к моим потребностям!!!!... – немного раздраженно просишь ты, - Вообще, что лезешь носом в чужие дела!?....  Лучше, глянь-ка на себя, наконец, в зеркало – тебя, как в секонд-хенде, одели!.... Наверняка же, тебе что-то надо!.... Ну говори же, я тебе дам, и успокоишься, может, тогда!...

«Я успокоюсь только тогда, когда буду уверен, что Ваша душа легка и радостна!..... А как я выгляжу?.... Вид у меня, очевидно, какой надо – внешность ужасного монстра и кровожадного убийцы!... И меня это всегда будет устраивать, ведь я всегда буду таким!...»
 - Да не ври ты мне!!! – едва сдерживаешься от ора от нахлынувшей злобы и усталости, - Ты же смотришь вечно на меня, как с голодного края приехавший!!!... Немедленно, говори, чего надо!.... Тебе же хотят помочь, придурок!

«Пусть! – мягко соглашается создание, - Пусть я скрываю и сдерживаю свои физиологические потребности!.... Но, понимаете, только из-за того, что для меня важнее потребности духовные!...»
 - Ну, так и говори, какие!
«Боюсь, что Вас они беспокоят и кажутся смущающими, опасными!.... Потому я, ради Вашего же блага, умолчу об этом!.... Просто… благодарю Вас!... Благодарю за то, что дарите мне эти бесценные потребности!.... Для меня все это  - важнее целого мира, поверьте!....»

«Невозможно!!!!» - раздраженно думаешь ты и убегаешь из чердака, не зная, как сладить с этим странным существом. Внезапно придумываешь историю, в котором, с лихвой, можешь сорвать всю злость от тени Франкенштейна. Гложущая тебя изнутри ненависть выкладывает готовые сюжеты и образы героев, суля роскошные одежды, сытную пищу и стильную машину, которая умчит тебя из несносного особняка.

Особняк теперь для тебя вновь вернулся для тебя в кольцо неведомого мира работы на компьютере, серых снов и блеклого досуга.

Досуг создания был солнечным и приятным: встав, оно первым делом спускается к тебе – осведомляться о твоем душевном состоянии, состоянии созданных для тебя благ. Убедившись и поликовав душой, творение возвращается на чердак, стараясь не смущать тебя своим присутствием. Там тень Франкенштейна читает, ставит опыты и, узнав о твоих творческих планах, даже пытается изложить и свои идеи на бумаге.

Вечером она аккуратно кладет записки со своими идеями тебе на стол, заботливо угостив тебя ужином, поддержав тебя милой, найденной на чердаке, безделушкой. После этого она, подождав, пока ты уснешь, обходит замок, сторожа твои беспечные, драгоценные для нее, сны.

Сны творения уносили его в светлый мир, наполненный красками и звуками, которые были самыми теплыми для его сердца – твоим голосом. В грезах творение любовалось белыми кроликами и радужными бабочками. Оно ощущало необъяснимую радость от царящего в том мире солнечного света, нежных облачков и ласкового ветра, навевающего мечты и насыщенные идеи, мысли.
Мысли тени Франкенштейна были ободрены и укреплены осознанием того, что ее жизнь не напрасна, она смогла преодолеть ту тьму, которая была при ее создателе. Жизнь удивительна, интересна и всегда открывает новые грани. Грани науки, грани искусства и, самые глубинные  - грани твоей души.

Твоя душа виделась созданию измученной бытовыми, липкими проблемами. Истощенной непониманием и неосуществленным образом жизни. Нуждающейся в заботе, тепле, которую считало честью дать творение. Дать для того, чтобы достигнуть тепла и света того солнца, которые оно видело в своих снах!... Чтобы наполнить счастьем твою жизнь и твои сны!….

Ты же в снах видишь только скучные пейзажи и манящие издали блага. Для этих благ ты возвращаешься в темную и липкую спять: писать, писать ради опьяняющего гонорара. Нервы и обида на жизнь сменились состоянием, близким к бездумному терпению, похожему на скучные сон и потребительское существование.
Существование это все же убаюкивало и убеждало в правильности всех твоих поступков, ведь тебя обязана встретить «шикарная жизнь». Скорее всего, ничто уже шикарнее не будет, чем обитание где угодно, только не в заброшенном особняке, с заброшенным творением.

Оно и правду почувствовало себя заброшенным: ты вновь целыми днями печатаешь и коротаешь досуг за скучным телевизором, будто забыв о существовании тени Франкенштейна. В пустоте она преданно провожала с тихой элегией в сердце закаты и рассветы, мягко ютясь у твоего порога. Она явно ждала, что скрип открытой двери хоть как-то облегчит тяжесть в душе.

«Дверь…. Скверное ты изобретение! – вяло размышляло создание, с ужасом прислушиваясь к назревающей апатии, - Ты напоминаешь о том, что вокруг вещи, блага… О, сколько непониманий они порождают, как терзают покой и мысли!.... А где же гармония, к которой стремился Франкенштейн, его деды…. К которой стремится она?.... Она закрыла передо мною дверь!.... Даже не думалось, что я так устал! Устал от разочарований, от холода, не пускающего меня к ее душе….. От обиды…. Быть может, она права – пора отпустить от себя все тепло, все светлые поиски, обратиться к тьме и мраку, вещам, которые правят этим непонятным миром?....»

Творение без интереса принялось днями и ночами разглядывать охваченные паутиной и безразличием вещи. Вроде бы оно совсем привыкло к удушливо - пыльной атмосфере замка, к твоему испугу и молчанию, к пустым вещицам. Но оно не могло понять, можно ли погружаться в испепеляющее бездействие, преодолеть страх и забыть собственное сердце. И бессильно, смиренно тень Франкенштейна погрузилась в кислотный мир рутины, словно стремясь разделить твою участь. Ты молчишь, не хочешь ее знать, тебе все надоело.

Участь творения – опустить руки. Те самые длинные, худые, натруженные руки, обезображенные шрамами, швами и нарезками. Которые не в силах были преодолеть стену непонимания и одиночества, внушающую мучительно однообразный рай.
Раем для тебя было поболтать ни о чем по телефону с давно забытыми подругами и подремать. Для создания блаженством было принести тебе обед и ужин, следить за тобою с призраком надежды в глазах, охранять, делать все, что ты просишь и…. Коротать мрачное время за чтением старых книг.

Странно, но только теперь оно поняло, как страшно – быть пустым, темным и старым. Старость внезапно открылась перед серыми глазами, еще цепляющихся за слабую радугу жизни. Тень Франкенштейна с грустью осознала, что действительно постарела, шагнула в почти мертвую реальность. Реальность захлопнула перед нею дверь, внушив душе забыть тебя и, проглотив обиду, боль и слезы, забыть твои глаза. Глаза творения приковались к последнему миражу умиротворенности и легкости – к забытым куклам, платьицам, картинам, тревожно греющих его мятущуюся в боли и медленно угасающую душу.

Твое существо не терпело накопления ненужных тебе вещей, потому ты всеми силами спихиваешь на чердак изношенную одежду, косметику, книги…. Все это приветствовалось тенью Франкенштейна с унылым терпением и безразличным любопытством. «Все когда-то приходит в негодность, надоедает и забывается…. – обреченно думала она, - И я – просто бесполезная кукла в руках столетий, отжившая свой век… Все, что может послужить утешением брошенной кукле – такие же плачущие и обиженные хозяевами игрушки, выкинутые полезные, преданные вещи – картины, приборы, посуда, одежда…. Что это?...» – ее рук коснулся твердый альбом твоих фотографий (ты захотела избавиться от старой жизни). Серый взгляд с отчаянной тоской вернулся в твои самые счастливые годы – годы, когда родители грели, когда Алекс ценил, когда жизнь утешала и укрепляла солнцем.

Неожиданно для себя, творение укреплялось в убеждении: «Жизнь уже так далека… Но, неужели, нельзя хотя бы прикоснуться к тому свету и удержать свой дух от изъедающей рутины?..... Все вечно…. Странно, но я уже не смогу погрузиться в ждущую меня вечность без ее тепла, без ее движений, шагов, пусть и пугливых, пусть и неосторожных и несмелых!..... Я уже не смогу без нее!...»

«Можно ли быть такой тупой!? – раздраженно думаешь ты, нервно пялясь в монитор, - Мне уже надоело терпеть!.... неужели я и буду так хиреть до конца дней в скучном, бессмысленном замке!?...». Замок огласился тихими шагами создания. Полумрак, правящий дремой и кругом действительности особняка, осветился запиской:

 «Мне никогда не было так тяжело открывать дверь!.... Но ведь дерево – преодолимая преграда в жизни и во времени, правда?.... Ведь все можно преодолеть, исправить, принять, забыть?..... Ведь можно начать заново?..... Как Вы считаете?»
Ты потихоньку начинаешь понимать смысл философски звучащих изреканий творения: оно готово было терпеть все невзгоды, все простить, лишь бы быть рядом с тобою. Но именно этого ты и боялась: ведь это странное существо, никогда не произносящее слов.

Мысли его могут быть коварны. Потому ты отчаянно спрашиваешь:
 - Зачем ты спустился?.... Что, несладко на чердаке?
«Вам тяжело одной, но тяжелые, темные рамки пугают Вас, и одиночество еще не показало Вам своих клыков!.... Клыки ядовиты, губительны, поверьте!..... Потому я и пришел подставить свое уходящее, бессмысленное существование этим клыкам!...».

 - С чего ты взял, что я одинока и у меня есть рамки, что мне скучно? У меня есть телефон, компьютер, телевизор, мир всегда со мною!..... Ты что-то неправильно думаешь!
«Быть может!... – мягко соглашается создание, - Но чувствую я, что свет машины никогда не заменит стук человеческого сердца!.... Как бы не изранил душу гул суеты….»

В смущении отворачиваешься и бросаешь что-то невнятное, от чего к тени Франкенштейна вновь вернулась вера, свет жизни. Жизнь набирает очередной, бездумный поворот: вновь чудное творение преодолело стену непонимания, не в силах больше жить без твоего испуга, отталкивания и бегающих глаз. Этот оборот тьмы и свалившейся усталости от ищущих тепла серых глаз.

 Критически оглядываешь пространство вокруг тебя: все твое окружение – тусклые шкафы и комоды, неинтересные вещицы и картины. Тщеславие немного навязало мысль о том, что публика не воспримет восторженно твой роман и истории без живого доказательства – без создания.

«Нужно вытащить его в свет! – сладостно планируешь ты сенсационное событие, - Конечно, внешне он – чучело, но… Ведь я уже успела растрезвонить о том, что монстр существует! Логичнее всего будет все же показать его публике… Как бы она его не восприняла, все бы поняли, насколько правдива моя история и сколько мне пришлось пережить ради ее написания!.... И поймут, что я достойна чего-то большего, чем прозябание в мерзком замке!...».

С этой мыслью ты решительно вкрапляешь в атмосферу постоянства. Правящую в особняке, интонаций перемен:
 - Надо срочно поговорить!.... Выходи!
Тень Франкенштейна бесшумно приблизилась к тебе, обращаясь в слух.
 - Тебе же надоел этот замок, правда? – мягко спрашиваешь ты, - Может, стоить его покинуть?
«Мне некуда идти…. – откровенно ответило творение, - Мир стал мне чужим…. Но, только, если Вы этого хотите!...»

  - А ты хотел бы пообщаться с такими же творениями, как я? – очень осторожно пытаешься сбить дивную интуицию творения с верного следа.
Увы, записка неумолимо предлагала проверенные дивными глубинами опыта постулаты: «Нет других миров… Нет и других созданий, подобных мне… Подобных Вам…. Даже если они есть, то они будут принимать Ваш мир более слепо и придирчиво, чем я, тень…. Тень уж давно отжила и потому пугает, отталкивает… Прошу, Ваше же сердце ранит мое присутствие: Тень направит к Вашему свету темные краски шумных мыслей!....»

«Вот телепат! – с явным раздражением думаешь ты, - Какое ему дело, что о нем и мне будут говорить!?... Пора ставить ему ультиматум».
Усталый взгляд создания побудили в тебе желание расшевелить это пессимистическое существо с мировоззрением консерватора, безразличного типа дедовских мыслей. Мысли прошлого и ушедшего, однако, сияли перед глазом высоким, бледным юношей, вполне скрывающего за пылью боли и усталости милую, трогательную внешность. Ничем не яркую внешность, тихую, немую.

«Немой… - с неким чувством власти над безмолвной тенью думаешь ты, - он и вопросов задавать не будет!... Тем более такой вялый субъект… Выдрессировать его можно в два счета, стоит только показать, что мне это нужно!... Мне это действительно нужно, так что пусть откидывает все свои туманности и покоряется!...».

 - Дай-ка я тебя приукрашу, а то ты черненький, тусклый!.... – решаешь ты опереться на лесть и ласку для достижения своей последней надежды о полноценной связи с обществом, миром, мечтами, богатством и счастьем.
Тень Франкенштейна опустилась на стул и напряженно уставилась на давно потухший камин. Физически она ощущала, как ее взъерошенных черных волос касались ножницы и расческа, как чистился ее маленький и тесный костюм.

«Но это – неправильно!... – ощутила тень душевно, - Разве может быть одет призрак?... Может ли свежевымыт и модно причесан отблеск прошлого?.... Ведь оно прошлое, оно не должно быть никак связано с настоящим. Потому, как это непримиримые противоположности – одна отторгнет и вытолкнет другую, оставив неизлечимые раны…. Раны…. Как я посмел согласиться на это, ведь мой лоск ранит ее разочаровавшуюся душу!... Увы, это пока для нее игра, ею желаемая игра…. Игра, пусть она забавляется, чувствует легкость, радость и счастье хоть малость!.... Пусть все будет так, как она пожелает…. Но чем я смогу ее защитить, ведь мое существо тускло, обессилено и беззвучно!.?... О, чем же мне тебя оградить, чем?..»

За этими мыслями, творение совершенно неожиданно открывает для себя интонации перемен вроде бы давно знакомых и постылых вещей: раздался резкий звонок в дверь. Получив твое распоряжение немедленно удалиться в тень угла гостиной и быть там до вызова, оно с обреченностью и тоской, опаской и тревогой за тебя наблюдало картину громкого входа в особняк сэра Туверльда – заказчика твоих книг.

В ответ на льстивое и сухое приветствие, вальяжное расположение в старинном кресле, ты с удовольствием отзываешься на вопрос банальный и темный: «Как Вы живете в таких условиях?». Отзываешься с достоинством хозяина долгожданной фортуны:
 - Вы знаете, мистер Туверльд, я живу хорошо. Не смотрите, что этот замок запущен, - с сладкой приторностью в голосе вдохновлено повествуешь ты, сгущая краски, - Я встаю, завтрак мне готовит личный повар…. Потом я сажусь за работу… В это время почту и уборку (в случае нужды) делает мне горничная…. Каждый вечер мой личный менеджер приглашает ко мне всех моих друзей, и мы устраиваем неплохие, шумные вечеринки… Так что я имею постоянное вдохновение, источник полноценного труда и отдыха!... Живу хорошо, но, признаться, совсем не против переехать куда-нибудь в другое место на гонорар от романов…

Когда же разговор зашел о творении, и тень покорно вышла по зову, ты, казалось, совсем расплылась в мечтах и победах над ярким воображением заказчика. В предвкушении достатка в жизни, на вопрос: «Ну и что бы Вы хотели сказать своему живому источнику вдохновения?» ты, не колеблясь, отвечаешь:
 - Хочу сказать, чтобы не брало ничего в свою перекроенную голову и не пугало людей, не мучило своими телепатическими, паранойными способностями!.... Пусть всех оставит в покое – ни кому от него все равно не было ни жарко, ни холодно!...

С этими словами ты ушла в новую жизнь. Незаметно,красиво устроив яркую презентацию свихкниг и тихо забрав гонорар. Погрузив Создание в какую-то неведомую метельбезразличия со своей стороны и увлеченности предвкушением новой жизни.

А она была близка, щемяще близка сердцу Творения. Оно стихой радостью и грустью наблюдало, как внедряется бурный поток радужной жизнив его темную тихую обитель. И ощущало: уходить – не страшно. Это благородно поотношению к тебе. Ведь ты устала от прежней жизни в мрачном замке и отрекаешьсяот чувств долга перед своей обузой – Творением.

Это было удивительное чувство для сердца ТениФранкенштейна, будто открывшее ключ от всех твоих разочарований и ее иллюзий. Вместес этим чувством она с облегчением погружалась в знакомый сон забвения, в еемир. Сквозь все туманы этого мира, до нее, наконец, доходило явление.

Явление того, что она вновь вернет себе свой прежнийпокой и одиночество. Оно с силой вырвалось на волю с прощальной запиской:«Благодарю Вас за все!... Наслаждайтесь своими успехами и не думайте обомне!... Я – лишь немой герой Вашей книги!.... Который с теплом провожает Вас всвободу!.... Идите!».

Оно засияло тихою луной и каким-то волшебным, вечнымдля Создания ароматом подаренной тебе на прощание розы, блеском почтипризрачной слезы и... звуком. Самым печальным, глубоким отголоском целого мира –звуком твоего ухода, эхом солнечного, бесконечно укрепляющего Творение чувства– любви к тебе...