Станция на двоих
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Все стихотворения написаны автором
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
Станция на двоих.
Из-за ремонта путей последняя московская электричка прибыла в Волоко-
ламск на 40 минут позже, когда весь общественный транспорт и частный из-воз отправились в гаражи и на стоянки. Немногочисленные пассажиры быст-ро растворились в окружающих маленький вокзал закоулках. На вокзальном крыльце осталось двое: совершенно седой мужчина лет шестидесяти в длин-ном плаще и девушка в куртке и брюках. Они одинаково печально смотрели на пустую привокзальную площадь, освещаемую одним фонарем, который к тому же постоянно мигал. Настроение приехавших окончательно испорти-лось, когда у них за спиной щелкнул замок вокзальной двери. В 12 ночи вок-зал закрывали до 6 утра – тогда уходила первая электричка на Москву. Ника-ких признаков появления машин, готовых доставить гостей до места, не на-блюдалось.
- Вам есть куда идти? – спросил седоголовый.
- Есть, но туда ехать 30 км. А вам?
- А мне 33, и там никто не ждет.
- Что будем делать?
- Не знаю. Пока что предлагаю сесть на скамейку. – Скамейка, или точнее,
то, что от нее осталось стояла посреди загаженной привокзальной площади,
ансамбль которой состоял помимо самого вокзала из построенного в восьми-десятые универмага недавно переименованного в “Торговый дом Волоко-ламск” и длинного здания бывшего сельпо, над которым значилось, что это теперь гипермаркет “Путеец”. На автобусной остановке скамейки давно не было, как и шиферной крыши, разобранной местными умельцами для нужд собственных хозяйств.
– А куда вам добираться?
- В Чернево, если вам это что-то говорит.
- Говорит, потому что мне в Малое Сытьково, если знаете.
- Знаю. У вас там родные или друзья?
- Когда-то у бабушки был дом. Бабушки давно нет, папы с мамой тоже, вот и решил перед смертью посмотреть на свое детство.
- Зачем так грустно? А я как раз к бабушке, и у нее свой дом, оставшийся от
ее мамы – моей прабабушки. Она туда перебралась из Москвы.
- Счастливая – вам есть, куда можно поехать. А вообще тесен мир. Никогда бы не подумал, что темной ночью в 100 верстах от столицы встречу земляч-ку.
- Вы давно там не были?
- С 1986 года, тогда Чернобыль случился.
- Значит четверть века.
- Значит так. Но что мы все таки будем делать? У данной скамейки нет даже
спинки. Сколько мы просидели? 40 минут. До открытия вокзала ровно 5 ча-
сов 20 минут. Давайте сделаем круг по площади, сидеть еще надоест.
Они вышли на перрон. Там никого не было, только горели красно-зеле-
ные глаза светофоров. За стеклянной дверью “Дежурный по станции” свети-ла лампа. А на двери конечно была надпись “Посторонним вход строго вос-прещен”.
- Служба не дремлет. Хотя пара рижских будет только утром, но товарные
идут круглые сутки. И все должно работать: сигнализация, связь, переводы
стрелок, автоматика.
- Вы, наверное железнодорожник?
- Нет, это то, что я знаю. С детства люблю железную дорогу. А вот и поезд.
Сплошные контейнеры, везут их наверное в какой-нибудь морской порт на западе. Транзитные перевозки. Скорей всего из Японии в Европу.
Двое взобрались на пешеходный мост, нависший над путями. Место, где они оказались посреди ночи называлось поселок Привокзальный, а километ-рах в трех угадывался город – Волоколамск. Там было много огней, там пои-ли, кормили и укладывали спать. Но идти туда пешком в сплошной темноте, не зная толком дороги, казалось подвигом, достойном бойцов спецназа ГРУ.
- Почему часто города и станции строят отдельно? Так неудобно. Были бы
в городе, нашли что-нибудь кроме скамейки.
- Тут случай особый. Волоколамску скоро 900 лет. А станция появилась лет
сто назад, и строили ее там, где было удобно проектировщикам, чтобы дорогу попрямее сделать.
- Вы еще и историк, и краевед. Давайте слезать. Я как посмотрела на город, есть захотела. С утра не ела. Думала приеду, бабушка покормит и пойду спать. Ничего не взяла.
- Пошли на скамейку. На ближайшую ночь это наш дом.
Они сели на оставшиеся две доски скамейки, седоголовый открыл свой до-
рожный баул. Достал большую бутылку минералки и пакет, где оказались две сосиски, запеченные в тесте.
- Незаменимая вещь для путешествий, долго не портится, только подсыхает.
- Он отдал одну булку. – Ешьте. Я днем питался на вокзале. Но нам надо до-
жить до утра.
Девушка мигом проглотила сосиску, открыла минералку, сделала десяток
глотков.
- Спасибо, если бы не вы, я бы уже здесь умерла от страха. Как вас зовут?
Давайте познакомимся.
- Игорь Константинович.
- А я Наташа.
- Это судьба, - неожиданно сказал седоголовый и надолго замолчал, погру-
зившись в какие-то свои мысли.
Внезапно где-то далеко возник неясный шум, с каждой секундой он нарас-
тал, пока не материализовался сплошной стеной дождя. К тому же началась гроза. Путники побежали под козырек над входом универмага уже изрядно постаревшего. Укрытие было относительным и не спасало от косых струй ливня. Мужчина расстегнул плащ и прижал к себе девушку. Она уже успела промокнуть и дрожала от холода. А стихия не унималась. Молнии вспыхи-вали со всех сторон. В этом районе Подмосковья подобные дождевые бури были совсем нередки, а сильные грозы часто приводили к пожарам. Сгорев-шие дома стояли то тут, то там вдоль дорог. Молния ударила справа от них и на секунду высветила невидимую в темноте часть улицы. Там стояло три дома.
- Давайте туда, есть шанс забраться на крытое крыльцо, как было у нас в доме. – Они пробежали метров 50. Калитка в заборе оказалась открытой, а двери у крыльца не было, зато внутри стояла маленькая скамейка. – Ну вот, по крайней мере не поливает. Когда-то это безобразие должно прекратиться. Пересидим.
В глубине дома послышались шаги, в сенях зажгли свет и отодвинули дере-
вянный засов. В проеме двери появилась бабушка в халатике и накинутом на плечи большом платке.
- Кого тут черт носит в потемках?
- Вы нас простите, просто в округе негде больше спрятаться от стихии, а тут крыша, и ветра нет. И курить мы не будем.
- Откуда вы взялись ночью?
- Откуда? С электрички, которая припоздала. А транспорт нас не дождался. Сидели на площади, и тут ливень с грозой.
- А сами откуда?
- Черневские мы, - объяснила Наташа.
- Знаю Чернево, пешком туды не добраться. Ладно, заходите в избу. Только спать у меня негде и угощать гостей нечем.
- Нам бы до утра продержаться, а потом все наладится.
Они вошли в горницу, света там не было. Лампочка горела только за стенкой в хозяйской спальне.
- Девка совсем сырая. Ты печку разжечь сможешь? Это у меня лежанка, можно и вещи просушить. Есть тут три полена, на ночь вам хватит, а я пойду спать, весь день не здоровилось. А красть у меня нечего.
- Вы отдыхайте, и спасибо, что впустили, а мы уж похозяйствуем немного.
Игорь Константинович достал из сумки какой-то особенный нож, в полутьме
уверенно нарезал лучинок, открыл топку, сложил поленья колодцем, внутрь
положил обрывки газет, зажег лучины. Чувствовалось, что делает он это не в
первый раз. Дрова на удивление быстро разгорелись. Седоголовый встал, снял свой плащ, на котором не было ни капли, и который почему-то не про-
мок, повесил его на гвоздь у двери, посмотрел на девушку и ахнул - она
промокла на сквозь и съежившись сидела на лавке в красном углу.
- Вы хотите заболеть? Надо все быстро снять. – Наташа сняла тонкую курт-ку, под ней была футболка – тоже мокрая. С джинсов стекала вода. Он достал из баула полотенце в полиэтиленовом пакете и вытер девушке голову и лицо.
- Поднимите руки. – Он снял с нее футболку. – Даже лифчик мокрый. Сами
расстегните. И брюки тоже надо снять. Самое гиблое дело – сидеть в мокром.
Наташа послушалась и осталась в одних крошечных трусиках.
- То же снимите. Там самые чувствительные места, застудите и останетесь инвалидом.
- Вы врач? Вы так свою дочку раздеваете или любовницу?
- У меня сын, скорее тогда внучку, хотя не раздеваю. И я не врач. А вот представьте, что вас вытащили из воды и положили в машину скорой, тоже ведь приходится раздевать.
- Значит вы спасатель, из МЧС?
- Нет, я не спасатель. – Он взял полотенце и начал растирать Наташу, сто-
яшую перед ним в одних носочках. В комнате стало теплее. Он придвинул
к печке стул, разложил и развесил на нем промокшие вещи. Снял с гвоздя плащ и одел на нее.
- Какой у вас плащ интересный, он совсем сухой, а у меня все промокло до нитки.
- Такие плащи дают нашим дипломатам, чтобы они в любую погоду могли быть там, где нужно.
- Так вы дипломат?
- Нет, я не дипломат. А вы завернитесь в плащ и сядьте в угол, прислонитесь
к стенке и постарайтесь расслабиться. Да, вот еще. Подкрепитесь. – Он дос-тал вторую булку с сосиской.
- А вы? Вы ничего не ели.
- Ничего, я могу долго не есть. Ешьте и постарайтесь уснуть.
- Вы экстремал?
- Господь уберег от всякой ерунды.
Наташа поела. Игорь Константинович снял пиджак, повесил на стул и сел ря-дом с ней на лавку в красном углу. Она положила голову ему на плечо. От волос приятно пахло шампунем “Чистая линия”. Она думала, что всего сутки назад лежала под одеялом на своем диване в московской квартире, а сейчас сидит совсем раздетая в чужом плаще рядом со взрослым мужчиной и дер-жит голову у него на плече, и все это в непонятном доме на необитаемой станции. В то же время ей никогда не было так спокойно и безопасно, она чувствовала себя под надежной защитой. А дождь продолжал греметь по дра-ночной крыше, хотя гроза уже куда-то откатилась и напоминала о себе вспо-лохами с разных сторон. Наташа продолжала дремать на плече, когда Игорь Константинович начал читать стихотворение, которое удивительно соответ-ствовало всему, что с ними происходило.
Меня всюду преследуют странные запахи -
Запах свежей травы и сельского дома,
Того, где предки жили по вечным заповедям,
Дома, где каждая щепка знакома.
Только нет уже нашего старого дома,
На его месте каменный замочек.
И на заднем дворе – не солома,
Там спят “Мерседесы” ухоженных дамочек.
Но те, прежние запахи все еще живы,
Не смотря на иноземной косметики дикие ароматы.
За околицей пахнет свежескошенной крапивой,
В рощице рядом лесной мятой.
Жив запах только что испеченного хлеба,
Запах от лампадки, светящейся в красном углу,
Запахи вольного деревенского лета
С зябкой каплей росы по утру.
Сладкий дым папиного “Беломора”,
Дымок в саду от самоварной трубы,
Волшебно пахнущая сирень у забора,
Особый запах распаханной борозды.
На речке вечером, как и раньше,
Запах тины, ила, песка и воды.
По берегу так же ходят парочки гуляющие,
Но на песке другой девчонки следы.
Еще живут разные звуки.
Я их слышу в ночной городской тишине.
Корову доят бабушкины руки,
Молоко гремит в блестящем ведре.
Дождь лупит по крытой дранкой крыше,
Стереофоническое эхо раскатов грома.
Где-то в подполье попискивают мыши,
С другого берега кличут парома.
Кнут пастуха проснулся с первым лучом солнца,
Утренний ритуал выгона стада,
В доме напротив открылось оконце,
Вчерашняя подруга видать уже встала…
Ни одно самое лучшее фотоизображение
Не воскресит запахов и звуков.
Они живут только в нашем воображении,
Увы, недоступном для детей и внуков.
- Я все это почувствовала здесь, сейчас, сегодня. И вспомнила свои детские каникулы в Черневе. И как странно, что именно сейчас вы прочитали стихо-творение. Вы умеете читать мысли?
- Жаль, но не умею.
- Вы поэт?
- Нет, я не поэт.
- Но стихотворение ваше?
- Мое, но я не поэт и не писатель.
В это время откуда-то из подпола вылез огромный черный кот. Его тонкий хвост стоял как труба на фабрике, а глаза светились зеленым фосфором. Ко-нечно, только он был хозяином этого дома и поэтому сразу начал знакомить-ся с новой для него обстановкой – появились незнакомые предметы и люди. В первую очередь были обследованы дорожные сумки гостей, после обнюха-ны и сами гости. Потом внимание черного кота привлекли вещи, разложен-ные у печки для просушки. Запахи были для кота до того новые, что он почти четверть часа их пронюхивал и под конец улегся спать на Наташины труси-ки. Наташа начала засыпать, была половина четвертого. Ровно через полчаса проснулись окрестные петухи. Их было много и каждый старался заявить о себе своим особым петушиным тембром. Был август, было еще темно.Дождь, продолжавшийся без малого три часа, наконец стих. Наташа поудобнее ус-троилась на плече и продолжала спать. Игорь Константинович не спал, он обнимал ее левой рукой, даже не обнимал, а придерживал.
Очередные – вероятно третьи - петухи объявились в шесть утра. Из свой комнаты появилась хозяйка.
- Доброе утро, гости дорогие. Если оно для вас доброе. Простите, если что
не так.
- Доброе, дождь перестал, мы пережили ночь, а через час будут и автобусы, и такси, и ларьки с едой. Жизнь налаживается.
- Ты видать мужик бывалый, а твоя девка – совсем ребенок.
- Моя! Я с ней познакомился у вокзала в полночь. Что называется свела судьба. Сам бы я справился, а как ее одну бросить? Она совсем маленькая и бестолковая.
- Я взрослая, мне уже 19 и не бестолковая, но я не знаю, как дожила бы до утра. – Наташа проснулась. – А у вас можно сполоснуться?
- Рукомойник в чулане, там и мыло есть.
- Господи, я же совеем раздетая. – Она увидела свои вещи, на которых возле-жал огромный черный кот. – Я пойду туда, если можно. – Наташа указала на дверь в спальню.
- Ступай. А ты, Барсик, отдал бы чужие вещи. Ишь как понравились девчон-кины трусы. Сейчас чайник поставлю, больше ничего, не обессудьте, нет. Вчера пролежала с давлением – вот в сельпо и не сходила. Много не поку-паю, мне не надо, холодильник так и не завела да и магазин рядом. Это рань-ше в чулане мешки стояли.
- Как вас величать?
- Все зовут меня бабушка Настя. А ты кто?
- Я – Игорь, а девочка – Наташа.
- А кто у вас в Черневе?
- Это у нее в Черневе бабушка, а моя бабушка жила в Малом Сытькове.
Решил на старости лет посмотреть, что там стало и застрял.
Бабушка Настя налила из ведра воду в чайник – еще советского производ-ства – ”Красный выборжец” и достала из кухонного старинного шкафа три чашки. – А сахар у меня у меня всегда есть, и эта новая заварка в пакетиках, “Липтон” называется. Очень ароматная.
- Вы так и живете одна?
- Ну что ты, милый. – Бабушка обрадовалась собеседникам - целый день од-на со своими мыслями и котом. - Разве теперь можно прожить одной? У меня две дочки и внуки, они живут там, в городе. Ездят. Дров на зиму уже нагото-вили. Сегодня прикатят. Зовут переехать, а я не хочу. С 45 года здесь, при-выкла, тут и помру. Старика давно похоронила – уже его и не помню.
Появилась Наташа, повесила на гвоздь у двери плащ, достала из сумки
косметичку и занялась собой. Села за стол, где сразу же появились баночки,
кисточки, тампончики, салфетки и зеркало.
- Вы, наверное, на дороге работали? Тут раньше жили только железнодо-
рожники, даже паровозное депо было.
- Верно. В 39 приехала из деревни, поступила в железнодорожное училище в городе. Выучилась, а тут война. Правда, под немцем долго не жили.
- Из далека приехали?
- Из Шаховского района.
- Из каких мест?
- А ты разбираешься? Родилась на Бобровке, была там такая деревня до вой-ны. Немцы сожгли в 41.
- И там рядом деревня Пески, и церковь, и погост.
- Тебе то откуда знать?
- Я в тех местах бывал, и папа у меня с Бобровки,.
- Господи помилуй. Кто? Я всех помню.
- Молодцовы мы. Папину маму звали Мария Романовна.
- Тетя Маня, мужа звали Матвей, и два сынка у нее было – Костя и Миша.
- Костя – мой отец.
- Я была еще совсем девчонка, а они уже взрослые. Костя семь классов за-
кончил, поехал в Лыткарино на завод оптический, потом воевал. А Мишень-ку так и не дождались, пропал без вести. Вот и чайник поспел. Промочите горло горячим.
- Какой странный день. С начала Наташа из Чернева, а теперь человек, вы-росший с отцом в деревне, которой уже давно нет. Тарковский какой-то…
- Немцев выгнали, я на нашу станцию устроилась стрелочницей, потом дежурной по переезду, потом присмотрелась и стала дежурной по станции. Мне ЖД и домик этот рядом с работой выстроила. Всю жизнь проходила в красной фуражке, сколько поездов встретила и отправила, миллион, навер-ное. Жезл еще принимала у машинистов. В любую погоду. И работать нра-вилось. Почетная работа. Всегда на виду, весь город меня знал.
- Награждали?
- Уважали и награждали, только все у детей. Здесь держать боюсь. Сейчас ходят всякие, из-за старых наград убивают. Да вот, смотрите. – Бабушка Настя вынула из комода старомодную сумку и из нее фотографию, сделан-ную лет двадцать назад. – На Доску почета Рижской дороги фотографирова-ли.
- Какой вы молодец. Здорово работали. Просто так награды работягам не да-вали. Это начальнику на каждый юбилей вешали. “Знак почета”, “За трудо-вую доблесть”, “За трудовое отличие”, знак “Почетный железнодорожник”, “Ударник Сталинского призыва”, “За доблестный труд” и “За победу над Германией”. Вы воевали?
- Нет. Нас, железнодорожников в войну приравняли к военным, у нас даже погоны были, как у офицеров. Считается, что я – участница войны. Перевоз-ки то все шли военные. В 55 лет ушла с дежурных, вышла на пенсию. Сама попросилась с должности, ноги начали болеть, да и тяжело в снег и дождь, днем и ночью топать по перрону. Потом билеты продавала у нас на станции, чтобы просто так дома не сидеть. А пенсия у нас льготная, да и теперь с пен-сией не обижают, и надбавка за работу во время войны есть. Вы не смотрите, что живу бедно. Так привыкла, и ничего мне не надо больше. На гроб себе уже накопила.
- Пойду пройдусь, - сказала Наташа. – Спасибо за чай.
- Какой это чай. Вдруг захотите наведаться в Волоколамск - заходите. Доб-
рым людям всегда рада. Я хороших людей чувствую. Блинов напеку в рус-ской печке. Вы никогда не пробовали блины из русской печки?
Игорь встал, вынул 500 рублей, положил на стол. – Вам за постой.
- Какой постой? Постой - это когда кормят и поют, и спать на простынь ук-ладывают. А тут что? За три полена. Не обижайте старуху.
- И вы нас не обижайте, возьмите. Как знак уважения. Не каждый отважится пустить к себе в дом незнакомых в два ночи. Возьмите, не обижайте. А на
обратном пути я к вам обязательно заскачу и Наташа тоже.
Появилась Наташа. – Давайте прощаться, дорогая бабушка Настя. Мы сейчас поедем.
- Подошел автобус? – спросил Игорь.
- Нет еще не подошел. – Они по очереди поцеловали смущенную бабушку
Настю и вышли из ставшего им почти родным дома. По обочинам дорог разлились огромные лужи. У забора стояла видавшая не одну аварию Волга.
- Это за нами? Зачем? Через час автобус до Сытькова через Чернево.
- Я могу наконец быть вам полезной? Потом в Сытьково вы не поедете, а побудете у нас, отдохнете, поедите. Вы две ночи не спали. И отговорок я не слушаю, хоть маленькая и глупая. А потом вмести, если вам не надоела моя компания, отправимся в Сытьково. - Они сели в старую с потрепанными сидениями машину.
- Где этот Чернев? – водитель удивил незнанием предмета.
- Где, где? В Караганде. Ты что не местный? - поинтересовалась Наташа.
- Мы из Азербайджан.
- Чувствуется. Приехали, дальше некуда. А Осташово знаешь?
- Осташов знаю.
- Дуй, а дальше осмотримся. Язык до Бакы доведет.
- В Бакы я и без языка смогу доехать.
Заверещали несмазанные шестеренки в коробке скоростей и машина резво
рванула на асфальтированное шоссе. А седоголовый тем временем достал
из своего дорожного баула что-то напоминающее ноутбук, включил, поднял крошечную антенку, набрал на клавиатуре данные. На экране появилась карта и на ней движущаяся точка.
- Это мы. А вот куда нам надо. Не заблудимся. Спутник пеленгует сигнал моего навигатора, вычисляет координаты и сопоставляет их с конкретной
картой.
- Вы специалист по спутникам?
- Нет, сейчас у любого автолюбителя есть такая штука, прямо на заводе
ставят в машины. – За окном мелькали подмосковные деревни. - Деревня Возьмищи. Папа всегда шутил: Возьми щи… А вот и Спас. – Они проезжали деревню, где у пруда стояла бело-голубая церковь с двумя позолоченными куполами. – Батюшка себе новый дом выстроил вместо деревянного, в два этажа. А теперь Рюховское. С 41 стоит разбитая колокольня. На колокольню
денег нет. Вот и Становище – значит до Осташова 3 км. Давай, сворачивай вправо, да тут и указатель стоит, специально для гостей из дружественного Азербайджана.
За четверть века пейзаж изменился. Вся территория была буквально на-
пичкана компактными поселками, где вдоль аккуратных улиц стояло по 15-20 двухэтажных домов-замков. Чернево этой участи удалось избежать. Дом Наташиной бабушки располагался напротив сельмага. Наташа дала таксисту 300 рублей и открыла калитку. Бабушка уже услышала подъехавшую к дому машину.
- Я тебя всю ночь прождала, переволновалась. Тут такой шторм был и гроза.
- Это мы знаем, потому что застряли в Волоколамске. Бабушка, познакомься,
мой самый лучший друг – Игорь Константинович. Мою бабушку зовут Ольга Николаевна.
Седоголовому стало смешно, он даже позволил себе улыбнуться - бабушка была лет на пять лет младше него и на бабушку совсем не походила, потому как выглядела приятной ухоженной дамой, представительницей среднего класса. Его бабушка смотрелась 25 лет назад совсем иначе. Она протянула тронутую деревенским огородным загаром красивую руку.
- В перчатках на огороде копается, - подумал седоголовый.
- Для вас я все же Оля.
- Ну тогда я для вас Игорь.
- Пойдемте, наконец в дом. Ната, что все таки случилось, где ты потерялась?
- Это долгий и отдельный рассказ. А пока что этому седому человеку надо
умыться с дороги и лечь наконец спать, так как он больше двух суток не
спал.
- Мыться можно во дворе, у нас водопровод, кустарный правда, но работает, комнату Наташа покажет, а удобства на огороде за домом.
Наташа привела его в маленькую комнату, точней это была дощатая выго-родка в большой комнате, которую называли залом. Там была печка, столик и старая довоенная кровать. Матрас был набит ароматным сеном. Лежало чистое белье, лоскутное огромное одеяло и две больших подушки в цветас-тых наволочках.
- Спите, и спасибо за все. – Наташа подошла и поцеловала мужчину в щеку.
Тут сладко спиться.
Игорь открыл свой баул, извлек оттуда электробритву, туалетные принад-лежности и альбом с фотографиями внучки. Аккуратно повесил костюм на спинку стула. Как всегда после трудного дня уснул мигом. Ему не снились сны и во сне он никогда не храпел. Наташу ждала окончательно заинтриго-ванная бабушка.
- Где ты подхватила такое чудо, внученька?
Наташа рассказала о своем путешествии и встрече с этим загадочным
человеком, о том, как он ее, совершенно раздетую, растирал своим полотен-цем, а потом заворачивал в плащ и усаживал на скамейку.
- Он тебя разглядывал? Вы целовались?
- Там было темно, и мне показалось, что я его не интересую. Он делал то,
что должен в такой ситуации делать настоящий мужчина.
- Которые почти все вымерли, - добавила бабушка Оля.
- Он и дом нашел, и всю свою еду мне отдал, и воду. Ночью караулил.
– Тебе я постелю в зале на большой кровати, будешь спать рядом со своим спасителем. А потом займусь готовкой – как-никак у меня гости.
Наташа не удержалась и вошла в комнату - выгородку. Игорь Константино-вич спал без майки, отвернувшись к стене. На спине отчетливо просматрива-лись два огромных шрама.
- Следы ранений, - решила Наташа и тихонечко взяла альбом. На первой странице была фотография женщины. Справа внизу располагалась маленькая черная ленточка. – Значит он вдовец. – Дальше шли снимки молодого чело-века с погонами капитана и Орденом мужества на кителе и внучки с мамой – худенькой блондинкой. На последней странице альбома фотография была положена картинкой вниз. Наташа вынула ее из кармашка. Там был снят ее новый знакомый, в строгом черном пиджаке, на котором справа были прико-лоты три советских ордена Красной звезды, а слева орден Святого Георгия, три Ордена мужества и еще два советских Боевого Красного знамени. Ната-ша стояла ошеломленная. Как ни странно она разбиралась в орденах и меда-лях. Брат учится на историческом факультете МГУ и пишет диплом по оте-чественным наградам. Наташа набирала для него текст и вставляла туда изо-бражения. Вот и выучила. Она разделась и с наслаждением вытянулась под одеялом. Было 10 часов утра, светило солнце, и трудно было поверить что ночью здесь бесчинствовали ливень с грозой. Наташа уснула с мыслями о загадочном спутнике.
Бабушка Ольга еще с вечера поставила тесто для любимых внучкиных пи-рогов с изюмом. Она разожгла русскую печку - мастерство, усвоенное от ее собственных мамы и бабушки. Поставила варить в чугунке картошку из сво-его огорода и занялась салатом. Ее забавляла мысль, что все продукты дей-ствительно экологически чистые в отличие от любых московских. Были из-влечены на свет божий бутылка коньяка “Киновский” и самодельное вино. На этот случай в буфетике стояли старинные рюмки на толстых ножках. Му-жа Ольга похоронила, когда Наташа ходила в детский сад, а снова замуж не вышла – ей понравилось жить для себя и никому ничем не быть обязанной. Вот и перебралась в мамин дом в Чернево, оставив квартиру у метро “Перво-майская” на попечение детей. Если хотелось городских радостей, она закры-вала на замок один дом и открывала другой.
Игорь проснулся в полдень, обычно двух часов было для него достаточно,
чтобы отдохнуть. Он прошел через пустые комнаты на крыльцо. Хозяйка куда-то отлучилась. Подумалось, что может быть стоит потихоньку уйти,
сходить посмотреть на Сытьково и уехать, чтобы не отягощать своим при-
сутствием внучку и бабушку. И тут бабушка вошла с улицы, вероятно ходила в магазин.
- Добрый день. Как спалось на новом месте?
- При такой тишине каждый час деревенского сна можно засчитывать, как
два часа в городе и три в поезде.
- Поэтому я и перебралась в Чернево. Сейчас многие так делают: квартира в
Москве и домик в деревне. Дачу выстроить нормальному человеку теперь не-возможно. А Натка еще дрыхнет? Досталось вам на пару с ней.
- У вас хорошая внучка. Она еще учиться?
- Нет, работает. Устроилась в банковскую школу, окончила и сидит в от-
делении ВТБ. Зарабатывает. А так она скромная, неиспорченная.
- Я это сразу почувствовал. Тут речка есть.
- А как же? Руза. За домом пройдете и окажетесь на берегу. Там даже попла-
вать можно и понырять с мостков – глубоко.
Игорь взял несессер с туалетными принадлежностями, полотенце и пошел к реке. Помылся, поплескался и вернулся. Наташа встала и готовила с бабуш-кой праздничный стол.
- Это в мою честь?
- И в мою, - заметила остроязыкая внучка. Бабушка всегда так накрывает,
когда я приезжаю.
- Спасибо, сняли камень с души.
- Это завтрак или полдник, обедать будем вечером. А сейчас садитесь. Игорь, вы разлейте коньяк, надо за встречу и за знакомство по русскому обычаю.
- А где тут магазин?
- Напротив, был сельмаг, а теперь минигипермаркет. Смех, придумали, пошлю Задорнову. А чего-то не хватает? – Ольга оглядела стол.
- Видите ли, я последние годы ничего, крепче пива не пью. Никогда, вы уж
меня простите.
- Да у меня муж покойный такой же был. Сейчас Натка сгоняет за Клинским.
- Не надо, я привереда в смысле пива и сам должен выбрать; плохо, что сра-зу не подумал. – Он встал из-за стола и пошел в бывший сельмаг, а ныне минигипермаркет.
- Да, чувствуется характер. – А Наташа вспомнила виденную утром фотогра-
фию. - Не буду ничего говорить. Наверное нельзя, - подумала она.
Вернулся Игорь. Он принес Очаковское в большой бутылке.
- У нас его нет, а тут московское да еще из холодильника.
Ольга принесла пивную кружку. - Когда-то в ней хранили мед, как говорил Вини-Пух. Сейчас сполосну. – Игорь налил пенящейся жидкости и коньяк дамам.
- За знакомство, – сказала Ольга. И спасибо за мою Наточку. Я себя пред-ставила ночью на той станции - сесть негде. Довели новые власти город. Там сквер был, деревья, тень, мороженым торговали. Автоматы с газированной водой стояли, и стаканы никто не крал. Ладно, завелась, хватит. Итак, за зна-комство и за встречу сразу. – Дамы выпили, Игорь отхлебнул пива и поста-вил кружку. – Когда вы по-настоящему ели в последний раз, честно?
- Вчера днем, наверное.
- И конечно холодное, типа выпечки. Вот запеченная картошка из русской
печки, огуречки, помидоры, зелень, все свое. Принимайтесь. На вечер сде-
лаю тертую свеклу с чесноком и майонезом. Очень люблю. И суп вчера нава-рила грибной.
- А потом, бабушка, целоваться уже не сможешь.
- Смогу, если все этого блюда поедят, - она захихикала. – Игорь, вы забыва-
ете о своих обязанностях. – Игорь налил. – За настоящих мужчин.
- Нет, лучше за прекрасных дам. – Он еще отпил из кружки и снова принялся
за картошку. Чувствовалось, что разговорить его трудно.
- Почитайте что-нибудь свое, - Ната вспомнила ночь и красный угол у ба-бушки Насти..
- Вы поэт? – сразу же отреагировала Ольга.
- Нет, он не поэт, и не писатель, и не железнодорожник, и не историк, и не врач, и не спасатель, и мысли чужие читать не умеет.
- Какая у вас прекрасная память, вы запомнили все наши разговоры.
- И не только, - подумала Наташа и покраснела.
- Игорь, я только сейчас поняла: вы с ней на вы?
- Я так привык обращаться к женщинам, если они не мои родные.
- Она – ваша внучка, представьте. Разве плохая внучка?
- У меня уже есть – Ирка.
- А теперь будет еще Натка. Все же почитайте, я всю жизнь любила стихи, бегала совсем девчонкой на вечера Рождественского, Евтушенко, Возне-
сенского...
- Мне до них далеко, их во всем мире читают.
- Но я должна услышать. Пусть ваши стихи прочитаются в Черневе. – Ольга сама налила рюмки и даже добавила пиво в кружку. - И все же на ты.
- Согласен. Ната – моя внучка. - Он начал читать.
Чужих ботинок и носков известный запашок,
Пустых бутылок перезвон под полкой,
Колес и рельсов торопливый шепоток
И в синей форме проводник с метелкой.
За окнами бежит большая Русь,
Чужих вокзалов незнакомые платформы.
Я снова к переменам обстановки мчусь,
Меня увозят в никуда зеленые вагоны.
Наполню «Балтикой» очередной стакан,
Подумаю о том, что состоялось...
Нетронутым идей остался арсенал,
На них и времени, и жизни не осталось.
У быта на колесах свой настрой,
Никто не выйдет раньше пункта назначения,
И человеку не побыть самим с собой,
Когда дорожного не хочется общения.
А время с поездом бежит в одном ряду,
По расписанию меняются пейзажи,
Но есть вокзал, куда я больше не войду,
С него уехав навсегда однажды.
- Странно, вы опять угадали мое настроение, - почти шепотом сказала Ната.
- Это - последнее, я писал, пока ехал в Москву.
- Я сразу представила плацкартный вагон, и ноги в носках на верхней полке, и пустые бутылки. Когда работала – много приходилось ездить. Это сейчас все красиво: и биотуалет, и кондиционер, и радио не орет, и чай дают, когда вам захочется… Милиция есть в поезде. Что сравнивать. Еще почитайте, – попросила Ольга.
- Потом, должно вызреть, и я обязан угадать настроение слушателей.
- Хитрец. Я ничего о вас пока не знаю.
- Ничего интересного, всю жизнь учил людей.
- Я так и думала, вы учитель. – высказала очередную версию Ната.
- Ну пусть будет учитель.
- Ни фига себе учитель с боевым Святым Георгием на пиджаке, – подумала Ната, опять вспомнив альбом.
И тут Игорь сам предложил: - Пойдемте погуляем, пофотографируемся.
У меня аппарат с собой. А больше всего на свете люблю пейзажи Подмос-ковья. В детстве полюбил, когда мы ездили сюда к бабушке, а я только начинал снимать. – Дамы были в восторге.
- Вы еще и фотограф, сейчас приведем себя в порядок, переоденемся и будем в вашем полном распоряжении. Допейте свое пиво, а то испортится,
потом еще купим, я теперь знаю ваши пристрастия.
Они появились минут через 20. На Ольге было практически прозрачное
зеленоватое платье с редкими цветочками, средняя его часть было слегка
задрапирована, как и часть сверху. Внучка одела символическую юбочку
и блузку, из выреза очень соблазнительно выглядывала грудь.
- Ну и как мы вам?
- На уровне мировых стандартов.
- Пойдемте, я здесь знаю чудесное место для съемок.
Игорь вынес из дома маленький кофрик, вынул аппарат, посмотрел, хватит
ли зарядки аккумулятора. Они прошли по деревенской улице. Дальше начи-
нался лес, совершенно светлый, там не было глухих зарослей. Тропинка привела на небольшую поляну, где живописно лежали два толстенных ак-куратно спиленных бревна.
- Вот вам и съемочный павильон. – Ольга достала из сумки полиэтиленовую
пленку и постелила на дерево после чего уселась, ухитрившись до макси-
мума открыть свои аккуратные колени. – Я готова. Можно снимать. Только не надо очень близко, а то морщинки вылезут. И чтобы ноги были в кадре.
- Как же можно не снять такие ноги. – Игорь усаживал немолодую модель и
так и эдак, как будто всю жизнь работал в журнале для мужчин.
- Может быть устроим “Завтрак на траве”? – Он понял о чем идет речь, но ре-шил, что Нате будет неприятно и отшутился. – Мы не взяли угощение.
- Теперь меня с внучкой. – Игорь сделал десяток кадров. – Наташа, посни-май, я хочу с нашим гостем. – Он понял, что отказываться бесполезно и нау-чил внучку пользоваться аппаратом. Ольга взяла Игоря под руку и крепко прижала к себе, так что он почувствовал трепет и напряженность ее тела.
- Теперь очередь скромной девушки Наты,- объявил Игорь и начал съемку,
чувствуя на себе ревнивый взгляд бабушки Ольги. Она не предложила снять
его самого с любимой внучкой, которая, как он заметил, превратилась для молодой бабушки в молодую соперницу. Они вернулись домой. Дамы, отяго-
щенные прогулкой и коньяком, кое-как сняв парадные наряды, свалились спать. Игорь взял сотовый и вышел в сад. Сын, как всегда был в команди-
ровке, ответила невестка Женя.
- Как у вас дела, как Ирка?
- Все хорошо, а вы вчера не позвонили.
- Был грех, застрял на станции, но теперь все в порядке. Тут нашлись знако-мые, в Черневе, это 3 км от места, переночую, если пустят, завтра схожу в деревню и поеду в Москву, у меня там дела в конторе. Тут так хорошо, мои любимые детские места, природа, лес настоящий, не как у нас – одни
обглоданные елки. Точно пока не знаю, но буду звонить, я “симку” купил московскую, а то на роуминге с нашей картой можно обанкротиться.
- Саша будет звонить оттуда по спутнику – я все ему обскажу, я то знаю,
что за вас волноваться никогда не надо.
- Молодец, Женька, усвоила азы профессии. Ну пока. Целуй Ирку. Мой но-
мер, на всякий случай, у тебя высветился. Конец связи.
- Говорили с невесткой? – На крыльцо вышла Ната в топике и той же юбке.
- Надо же доложиться.
- Сын у вас военный?
- Почему ты так думаешь? – Она поняла, что выдала себя. Выкрутилась.
- У такого папы сын должен быть офицером.
- У какого?
- Который все знает и все умеет. А почему вы отказались от “Завтрака на
траве”? Бабушка еще очень ничего.
- Потому что понял – тебе будет неприятно.
- Я бы не разделась.
- А бабушка меня не интересует в качестве эротической модели.
- А я интересую? – Ната в упор посмотрела на него, глаза у нее оказались
зелеными. Игорь перевел разговор на другую тему.
- Ты ходила ночью по лесу?
- Никогда.
- Из Сытькова в соседнюю деревню Кашилово можно добраться двумя путя-
ми – по дороге и через Романовку, это такой глухой лес, где куча всяких оврагов и всего одна тропка. Я тогда окончил третий курс, а девочка из со-
седнего дома восьмой класс, мы целый месяц гуляли, разговаривали, загора-ли на дальнем огороде. Ее маме это не нравилось. Она потом, когда я уже домой вернулся, письмо прислала: Я все видела. Рита еще совсем ребенок, ей не надо так рано влюбляться и прочее. Но в один темный вечер мы туда пошли, я вел ее за руку, она чувствовала меня и не боялась. Это вон там за лесом, на возвышенности. Такое вот приключение вдруг вспомнилось.
- Я вчера, когда была с вами, тоже ничего не боялась. Давайте пойдем вече-ром в эту Романовку.
- Не лучший вариант траты так мало мне отпущенного времени. Лучше ля-
жем спать пораньше. Потом бабушка Оля обещала обед. А может быть она
обиделась? Тогда я потихонечку смоюсь. Успею до ночи сделать все заду-манное. – Ната побледнела.
- Кто сказал, что обиделась? Бабушка просто тоже эту страшную ночь не спала, за меня переживала, а у меня аккумулятор в сотке сел, – она замол-чала. – Уйдете – сделаете мне очень больно.
Игорь погладил ей руку: - Обещаю, без твоей санкции никуда…
У них за спиной незаметно появилась бабушка Оля в открытом сарафане и пакетом в руке. – Пойду в сельпо, вам надо пиво, а еще вкусненького к чаю. Не скучайте, хотя я поняла, что вы не скучаете. Зря что ли ночь вмести про-вели? Шучу. – Она засмеялась и рассказала анекдот о муже, вернувшемся из командировки.
- Бабушка обожает анекдоты, ее даже на передачу “Белый или какой там по-пугай” приглашал сам Никулин. Они с ним и Гориным целый час по очереди
анекдоты рассказывали, дома даже видеозапись есть. И вообще она любит
приколоться. Вы не хотите искупнуться?
- Я сегодня купался, пока ты спала, а бабушке точно не понравиться наш поход.
- Как же вы все сразу понимаете.
- И ты будешь большая, и все будешь понимать.
- Я хочу стать такой же умной и смелой, как вы.
- Не надо. Ты – молодая прекрасная женщина, а ум и смелость пусть будут у твоего друга, мужа, кого еще там. Воевать – не женское дело.
- А разве учителя воюют?
- Приходится иногда.
- И шрамы с войны. – Игорь понял, что она видела его спящим без майки.
- Бывают шрамы и не на войне. Падал человек с крыши неудачно, а сосед
ему еще и кирпич подставил – вот и шрам.
- Я с вами серьезно, а вы все шутите. – Появилась Ольга.
- Натка, ты чего стол не накрываешь? Шесть на часах.
- Давайте накроем на улице. Такой вечер чудесный. – предложила Ната.
- Ну, если нам помогут вынести стол с веранды. – Игорь вынес небольшой
пластмассовый столик. Нашел в холодильнике свое дневное пиво.
- Вы так любите пиво?
- Я жил там, где пиво – часть национальной культуры, вот и привык.
- Вы там учительствовали?
- Конечно, почти два года.
- Бывали за рубежами отечества?
- Приходилось.
- Вы наверное из организации “Учителя без границ”?
- Как вы угадали?
- И на языках говорите?
- Конечно, особенно люблю карельский.
- Игорь Константинович опять шутит. Бабушка, где обещанный суп?
- Подогреть забыла. Сейчас. Поешьте салатиков.
- Чтобы не целоваться?
- Для любящих сердец нет преград. Вот приходит муж раньше с работы…
- Бабушка, ты потом расскажешь свой дежурный комплект. – Ольга ушла в дом. - Так мы пойдем в Романовку?
- До Романовки четыре километра. Там один по лесу, один по дороге назад, еще три до Чернева. Итого почти 10.
- Тогда на Рузу. Просто погулять, как у вас в стихотворении. …Только на
песке другой девчонки следы. Я – ваша другая девчонка на сегодня. А вы
расскажете про ту. Вы ее все время вспоминаете, я чувствую, у вас взгляд уходит как бы в никуда, и глаза становятся другие, добрые.
- Ната – психолог.
- Работа обязывает им быть.
- Бабушке поход не понравится.
- Она рано спать ложится, а сейчас примет грамм 150 солнечного напитка…
- Ната еще и провокатор, и конспиролог.
- Откуда вы такие слова знаете?
- Учитель иногда читает словари. Где бабушка пропала?
Наташа пошла в дом, вернулась с ложками, вилками и хлебницей. Ольга
принесла кастрюлю с супом и сковородку с огромной яичницей.
- Цены здесь просто демпинговые. Где вы в Москве видели яички по 10
рублей за десяток, а молоко по 15 за литр? Наливайте, праздник продолжает-ся. Кстати, можно и за трапезой снимки сделать. Ната принеси его аппарат.
Как вам у меня нравится? – Ольга приобняла Игоря, поцеловала в висок.
- Еще немного и она заберется на колени. – подумал он. – Девочке это не
понравится. Да и мне не надо. Хотя хорошая добрая женщина, живет без
мужа. Иногда тянет на подвиги. Городская, а с таким домом справляется. Не всем дано.
Ната принесла аппарат и собственноручно занялась снимками – днем нау-
чилась. Они поели чудесного грибного супа – грибы собирались в лесу рядом с домом. Ольга выпила еще, Наташа воздержалась.
- Вы уже угадали мое настроение?
- На этот раз не твое. Ольги Николаевны.
- Вот это да. – Ольга блестящими глазами уставилась на Игоря.
Мне нравятся мамаши, а не дочки.
У девочек и так кругом успех,
А мама, прихватив любимую сорочку
Сознательно идет, бежит на грех.
Низ живота сквозь платье проступает,
Рот чуть подкрашен и глаза слегка,
А надоевший муж скорей всего не знает,
Где верная жена все утро провела.
Она готовилась надолго и серьезно
И думала, что лучше ей одеть.
Хотела отступить, но оказалось невозможно-
Так тяжко дома в одиночестве сидеть.
Случайное знакомство в воскресенье,
Далеких дней пьянящий аромат,
Уснувшей женщины второе пробужденье,
Хотя она и не приветствует разврат.
Потом последний том воспоминаний
Листать не уставая много дней,
И повторять, как заклинанье,
Что муж остался верен только ей.
- Никогда бы не подумала, что мужчина до такой степени способен про-
никнуть в женскую сущность. Писали, как будто с моей московской знако-мой. Счастье, что у меня мужа нет, и я могу что-то себе позволить без огляд-ки. А вам нравятся зрелые женщины, я чувствую. Угощение для подлинных гурманов. Девочки все одинаковые, а дамы за сорок совсем другие, разные. И фигурой и прочей анатомией.
- Это только рифмованные кое как строчки, не больше. Мало ли что в голову
придет?
- В умную голову умные вещи и приходят. – Наташа понесла посуду в дом,
а Ольга поцеловала Игоря в голову и налила еще рюмку. – Целый день пьем,
а меньше не становится, да и вам пиво не приглянулось.
- Почему, это уже вторая, вечерняя.
- Побудьте еще завтра, за грибами сходим.
- Странно, но я не грибник, и не рыбак, и не охотник. Находил в жизни дру-
гие радости и пока жив.
- А кто ваша жена, можно спросить?
- Была инженером, ее уже пять лет как нет.
- Умерла?
- Нет, ДТП. Они поехали на дачу, машина влетела в кювет, перевернулась.
Дальше сами понимаете.
- Простите уж бабское любопытство, тем более что вы человек для меня привлекательный. Теперь помыть посуду и спать, с ног валюсь, всю ночь не спала, ждала и переживала. Другое дело, если бы знала, что внучка под такой защитой.
Они попили чаю уже в сумерках. Ольга пошла к себе в комнату и мигом уснула.
- Путь свободен, теперь вам не отговориться.
Вечер был удивительно теплый, и на удивление не было комаров. Ната взяла Игоря за руку и повела дальней дорогой на Рузу. От ее волос пахло чем-то приятным.
- Чем пахнут у тебя волосы?
- “Гарнье – Париж”.
- А у Наты волосы пахли тогда “Кармазином”. Было такое средство ухода и наверное единственное, делали его в ГДР. А платье было шелковое, светлое.
И еще она носила на голове косынку, все девочки ходили в косынках. Из под
косынки свешивался длинный хвост. Такие хвосты до сих пор носят. Вече-ром одевала куртку из плащевой ткани, они тогда только что появились. Хо-
дили, держась за руки, как мы сейчас. Поцеловать или еще хуже залезть под
платье – такое тогда было только в мыслях, в смелых ночных фантазиях, хотя у всех по-разному. Девочки всякие были, только мне попалась под Москвой
приличная и воспитанная. Да и опыта не было – первая девушка, которую я,
как мне казалось, полюбил. Помню последний вечер, у папы заканчивался
отпуск, на другой день мы уезжали. Я и она сидели на крыльце на скамейке,
как у бабушки Насти. Было много комаров, от Наты пахло одеколоном “Гвоз-
дичка” - он отпугивал запах. Тогда казалось: жизнь кончилась и ничего не
надо. Но вот через месяц в школе начались занятия и новая девочка уже на
второй день надолго обосновалась у меня в сердце, а Наташа писала письма,
и я старался на них отвечать. Потом все это постепенно угасло. Так и кон-чилась любовь модели 1963 года. Мы каждый год ездили в деревню, и в 64 появилась другая Наташа, в 65 – Таня с интересной фамилией Топтыгина, в 66 опять Наташа, в 69 - Маргарита.
- Это та, с которой вы ходили ночью по лесу?
- Она.
- Вы еще и Дон Жуан.
- Все в далеком прошлом. А воспоминания о юности преломились в строчки.
За 35 копеек черно-белая пленка,
На шее «Смена два» в коричневом чехле,
Рядом - топ-модель - соседская девчонка
Конечно в туфлях-лодочках на низком каблуке.
В парке радио поет Мулермана голосом,
Моя топ-модель ему про Ладу подпевает,
Ветер ерошит в хвостик собранные волосы,
Подруга на качелях в кадр не попадает.
В зеленом театре днем никого.
Едим мороженное с виноградным соком.
Угощение холодное, а нам весело и тепло.
Кто же знал, что через 30 лет будет холодно и одиноко.
Вечером красный свет в коммунальной ванне,
Волшебство рождения изображения,
И негромкое нашего соседа ворчание,
Соседа, лишенного творческого воображения.
Все в те годы казалось просто:
Утром съемка, вечером фотографии.
И зачем родителей беспокоить напрасно
Из-за какой-то двойки по географии?
Сегодня география обернулась реальностью,
Моя топ-модель живет за океаном
Домой в гости не ездит из-за дальности,
И больше не поет про Ладу с Мулерманом.
- Вот что осталось от Наташ.
- И от меня ничего не останется?
- Наверное, нам надо возвращаться, а то не дай бог бабушка проснется.
- Она бы позвонила. А я хочу искупаться. – Ната сбросила на траву одежду и вошла в воду. Она доплыла до другого берега и вернулась к Игорю.
– Я вам нравлюсь? Ваша тогдашняя Наташа смогла бы так?
- Думаю, что нет. Она стеснялась своей фигуры. Тебе уже 19, ты взрослая, у тебя все было, а ей исполнилось 14, такой не сформировавшийся ребенок да еще крупный.
- Я вам нравлюсь?
- Конечно, внученька.
- Опять шутите, а я серьезно, я вас полюбила. Скоро сутки, как мы познако-
мились, а кажется прошел не один месяц, я уже столько пережила.
- А у меня с собой нет полотенца. Кто тебя вытирать должен?
- Ничего, сейчас высохну, тепло. Меня греет, что вы смотрите на меня такую и опять в полумраке. Я вас ночью не стеснялась и сейчас не стесняюсь. Как будто мы с вами прожили много лет. Поцелуйте, хотя бы.
Игорь прижал к себе полненькие плечики и дотронулся губами до лба.
- Так не честно. Так сами знаете, кого целуют. – Она прижалась губамии к его лицу.
- Все. Ната, не надо, нам потом будет неудобно. Одевайся, пошли.
Они молча добрались до дома. Бабушка спала. Игорь сразу уснул, а Ната-
ша долго ворочалась и думала о нем. В 4.30 утра разбудил сигнал его сото-вого – пришла эсэмэска. Когда она вышла во двор, Игорь умывался.
- В 11 мне надо быть в Москве.
- Заменить заболевшего преподавателя?
- Именно так, Наточка. Через полчаса автобус, а где гарантия, что я успею
на первую электричку?
- Позвоните в Москву, объясните.
- Не годится.
- Я вас отвезу.
- На заднем дворе, как положено, Мерседес?
- Мотоцикл. Его еще дедушка покупал, а теперь папа ездит, когда приезжает. Для деревни – лучший транспорт: в лес, в магазины, просто покататься. Я давно научилась водить и права есть. Гоняла тут во всю, и никаких гаишни-ков. За полчаса доедем.
- Вот это действительно дар судьбы.
- Вы еще и поесть успеете. В холодильнике всего много, и с собой можно
взять, только сосисок в булке нет. Сейчас чайник поставлю на газ. Кофе
попьете.
- А ваш “макак” заведется?
- С пол-оборота. Всегда стоит заправленный.
Они позавтракали. Игорь принес свой баул. Ната открыла ворота заднего
двора. Там стоял легендарный “ИЖ-Юпитер” с коляской. Видно было, что за машиной ухаживают.
- Пойду расскажу бабушке, что тут у нас случилось, а то напугается.
Через минуту появилась Ольга в прозрачной ночной рубашке. – А я думала, что мы с вами в лес пойдем, просто погулять.
- В другой раз, я теперь знаю, куда обращаться.
- Ната, ты запиши все наши адреса и телефоны, всегда кого-нибудь найдете.
Игорь выкатил мотоцикл, завел двигатель, попробовал управление, заглу-шил. – У меня тоже права есть. Повезу внучку, а обратно она потихонечку
поедет сама. Пока еще темновато, и в 6.20 надо быть на станции. – Он подо-
шел к Ольге. – Спасибо за гостеприимство и угощения.
Ольга подозрительно завозила носом, а Игорь уверенно расположился в
седле, усадил Нату в коляску, дал ей свой баул и они поехали. Она безоши-
бочно угадала в Игоре профессионала, он ехал быстро и очень уверенно, весь
путь занял 30 минут. Они приехали как раз к открытию вокзала, и Игорь по-шел за билетом.
- Надо было мотоцикл оставить бабушке Насте, а мне поехать с вами.
- Не стоит, у бабушки Оли и так хватает расстройств. Ты не ходи на перрон, давай тут простимся. – Игорь чуть коснулся ее губ. – Иди, не жди, когда по-
езд уйдет.
Электричка уже стояла и немногочисленные пассажиры неспешно зани-
мали места поудобнее – в Москву она придет уже переполненной. Игорь
посмотрел в окно и конечно же увидел Наташу, она стояла у двери дежур-
ного по станции и вытирала глаза. Она смотрела на него. Игорь помахал из
окна. Она улыбнулась. Поезд тронулся, а она пошла на привокзальную пло-
щадь, где они встретились 30 часов назад.
Игорь Константинович позвонил в полдень. – Привет. Как ты доехала. Я в аэропорту, уже прошел регистрацию.
- Доехала, а вы улетаете учить детей?
- Да, надолго. Но когда закончу дела, обещаю приехать в Чернево. Там,
наверное красиво зимой. Никогда не был зимой в Подмосковье.
- Вас так долго не будет?
- Разве долго? Всего полгода.
- Я все понимаю.
- Ты мудрая девочка. И еще ты посмотрела мой альбомчик, и о чем-то на-
чала догадываться. Работа бывает разной и у учителей тоже.
- А как вы догадались?
- Очень просто – перевернутая фотография была обратно положена другой
стороной.
- Я никому ничего не скажу. Я буду ждать. Может вам удастся позвонить
оттуда, хотя я не знаю откуда. Помните, я вас люблю, и не так, как вы свою
Нату модели 1963 года.
- Должен признаться, ты мне не безразлична. Но пора идти на посадку.
Поцелуй за меня бабушку Олю. Она так и не рассказала свой любимый на-
бор анекдотов. Целую.
- И я тоже.
- Ты не скучай. У тебя будет еще много интересных встреч и знакомств. Пока.
19 апреля 2011 г.
v
v
© Copyright: Олег Константинов, 2011
Свидетельство о публикации №211070300794
Свидетельство о публикации №211070300794
Рецензии