Феникс

- А ты знала, что маленьким девочкам нельзя бродить по лесу одним в столь поздний час?
Она вскинула голову, готовая огрызнуться: «Во-первых, я не маленькая, в институте учусь, хочешь, студак покажу? А во-вторых, сейчас летний полдень, черт побери!», но, когда она увидела говорившего, злость улетучилась куда-то, а резкие слова застряли в горле.
Перед ней стоял дедуля. Классический седой дедуля, озаряющий мир теплой улыбкой на добром лице, души не чающий не только в своих собственных внуках, но и во всех соседних ребятишках, взаимно ими любимый. На поводке он держал черную гладкошерстную таксу.
- Ну, я… - запнулась девушка. – Просто погулять решила… вот.
- И что, - спросил дедуля, присаживаясь на бревно рядом с ней, - неужели было некого с собой взять?
- Не то чтобы совсем некого, - ответила девушка. – Безусловно, можно было бы потрясти знакомых и найти кого-нибудь, кто составил бы мне компанию, не сейчас – так позже, не сегодня – так завтра, потому что мне, в принципе, все равно, в какой день сюда идти… Но мне не захотелось. С ними тоже было бы скучно.
- То есть, тебе и сейчас скучно?
- А похоже, что весело?
- Ну а почему было не позвать с собой хоть кого-нибудь, если скучно и так и так?
Девушка улыбнулась. В той улыбке не было ничего – ни грусти, ни радости. Просто приказ мозга и послушное движение лицевых мышц.
- Если бы я позвала с собой кого-нибудь, - ответила она, - пришлось бы делать вид, что весело.
- И поэтому ты отдалилась от людей? Чтобы не делать вид, что тебе хорошо?
- Угу, - кивнула девушка. – Не то чтобы мне было тяжело притворяться, ведь притворялась же я столько времени, научилась даже успешно изображать просто что угодно… Просто надоело. Скучно.
- А зачем притворяться? – Дедуля погладил вертевшуюся у его ног таксу.
- Потому что, если кто-то увидит, меня начнут «лечить». – Девушка улыбнулась, в улыбке скользнуло презрение. – Начнется: «Как же так, ты же такая молодая, а отношение к жизни как у восьмидесятилетней бабки или у героинщика». И тут же будет куча попыток вернуть мне радость жизни. Исключительно скучных попыток, осмелюсь заметить.
Они помолчали.
- А почему, - начал дедуля, - ты пришла сюда с пустыми руками? Неужели нечего с собой взять?
Девушка прикрыла глаза, вспоминая свою комнату. Гитара, флейта, множество книг, чистые тетради для рассказов и стихов, бисер, пяльцы, холст и краски… да хотя бы плеер с музыкой.
- Не люблю, когда руки заняты, - сказала она. – Особенно, когда приходится таскать в них что-нибудь зря. Откровенно говоря, у меня полно разных развлекаловок, но чем бы я ни занялась – через полчаса, ну через час мне это наскучит.
- Неужели совсем-совсем ничему не хотелось бы себя посвятить?
Девушка покачала головой.
- Совсем-совсем ничему.
- Ну а как насчет пакетика с чипсами или мороженого? – спросил дедуля. – Прийти в лес, сжевать чего-нибудь вкусненького…
- Ну да, вкусненького… - растерянно проговорила девушка. – Вообще еда, особенно вкусная – величайшая в мире благодать. Но я завтракала сегодня, и до глубокого вечера организм больше пищи не потребует, так зачем пихать в него что-то насильно? Пусть язык и был бы рад.
Дедуля откашлялся.
- Ну а чего ты тогда в этой жизни хочешь?
Девушка напряглась. Сощурила глаза. Но тут же расслабилась, встала с бревна, чтобы растянуться на земле, положив на него голову.
- Ничего. – Теперь улыбка вышла грустной. – Ничего не хочу.
- Тогда что тебя здесь держит?
Девушка вскочила, продолжая улыбаться. Теперь улыбка вышла злой.
- Страх, - сказала она. – Я боюсь смерти. До чертиков боюсь.
- Страх ли? – Дедуля тоже поднялся и подозвал таксу.
Улыбка девушки стала больше напоминать оскал.
- Глупо в моем случае еще на что-то надеяться, - звенящим голосом сказала она, пятясь назад. – Весьма глупо. Однако, - сказала она уже спокойнее, но не переставая пятиться, - было интересно, дедуля. Спасибо за беседу.
- А почему ты идешь вперед спиной?
- Потому что я хочу отойти к тропинке перед тем, как сказать тебе кое-что напоследок, чтобы иметь возможность тут же убежать, не слыша твой ответ. А как только я отвернусь – ты исчезнешь.
Дедуля удивленно посмотрел на нее.
- Поэтому, - продолжала девушка, - я дойду до края полянки, скажу тебе последнее слово – и побегу прочь из леса, не оборачиваясь, чтобы не узнать, исчез ты или нет. Чтобы… чтобы, черт побери, оставалась эта затраханная надежда.
Она дошла до тропинки.
- Надеюсь, что мы еще встретимся! – крикнула она. Резко развернулась и побежала, не оглядываясь, как и говорила.
Тут уж ничего не поделать – она уже сгорела.
Суждено ли ей возродиться из пепла?