Индира росла в атмосфере всеобщей любви – мама, бабушка с дедушкой, родители Вадима тоже считали её своей внучкой, а когда они с мамой в первый раз поехали в Чечню – на родину Индиры, там у неё оказалось столько родственников, которые её просто обожали, что любой другой ребёнок заболел бы звёздной болезнью. Рита вначале немного опасалась этого, но, наблюдая за своей дочерью, она сама поражалась насколько та была рациональной и как логично рассуждала, едва начав разговаривать. Они побывали и в том ауле, где Индира родилась. Странное дело, но она сама первым делом отправилась к тому месту, где у Риты начались роды, долго молча разглядывала верхушки гор. На другой день она проснулась ещё затемно и попросилась туда же. Они стояли втроём – Рита, Тамила и Индира, державшая их за руки. А когда краешек солнца показался из-за гор, Индира захлопала в ладошки и пропищала радостно:
- День, день пошёл!
Бабушка Магомета молча заплакала, увидев свою правнучку, которую и не надеялась когда-либо увидеть. Она удивлённо разглядывала подарки, которые привезла ей Рита – платок, тёплые сапоги типа валенок, а самое главное – много красивых полотенец.
Больше они ни разу не были там. Через некоторое время Тамила сообщила им, что бабушка умерла, завещав им свои сокровища, в числе которых были и новые полотенца.
Индира знала всё о своём происхождении. Рита не стала ничего утаивать. К своим чеченским родственникам – троюродным и четвероюродным дядям и тётям, которых она видела один раз в жизни - она относилась хорошо, хотя ездить к ним каждое лето, как бы они её ни приглашали, не считала своей обязанностью. Зачем? В мире столько интересного! Жизни не хватит всё узнать и везде побывать! А вот Тамилу считала своей родной тётей, несмотря на то, что ей объяснили, что по крови Тамила не приходится ей роднёй. Она рассуждала по-другому и всегда бурно радовалась, когда Тамила приезжала к ним в гости вместе со своим многочисленным семейством. Тамила родила троих детей – одного за другим, да и у Лом-али сестрёнка осталась сиротой. Жили они бедновато, но так дружно, что Индира, когда была маленькой, после каждого посещения Тамилы просила у Риты сестрёнку. Потом поняла, что это невозможно, и стала просить Тамилу переехать к ним жить. Потом поняла, что и это невозможно, но Тамила всегда была желанным гостем.
Индира считала своим долгом показать Тамиле и её детям Москву. Поэтому Рита с Индирой, пока она была маленькой, объездили каждый уголок Москвы. Сначала - со всеми экскурсиями по ознакомлению с городом, потом Индира сама составляла маршрут, вооружившись картой города. Если запаса знаний, чтобы рассказать о достопримечательностях Москвы, не хватало, они шли в библиотеку, искали то родословную какого-нибудь графа или князя, то описание события, в честь которого была названа та или иная улица. Рита считала полезными эти устремления Индиры – узнать о родном городе как можно больше и рассказать людям, которых она любила и уважала.
Потом интересы Индиры плавно перешли в другое русло. В школе она принимала участие во всех общественных мероприятиях, начиная от олимпиад и заканчивая различными клубами. Мама Риты переживала, что девочка не сможет выдержать такие нагрузки, но стоило только заикнуться о том, что там – то могут обойтись без неё, а туда-то можно не ходить, как Индира тут же приводила тысячу и один аргумент, которые сводились к тому, что ей интересно быть там-то, а если она не пойдёт туда-то, то не узнает то, о чём уже давно мечтала узнать.
С детства все бабушки и дедушки (включая родителей Вадима) куда-нибудь подвозили Индиру или откуда-нибудь забирали. Иногда на каком-нибудь приёме, когда их спрашивали, сколько у них внуков, они, смеясь, отвечали, что если считать по пальцам, то одна внучка, а если считать по количеству различных заведений, где их внучка состояла членом или учеником, то … не сосчитать, пальцев не хватит.
Повзрослев, Индира запретила своим опекунам встречать или провожать её. Она по-прежнему была членом всех мыслимых клубов, но домой приходила всегда в то время, которое называла. Сначала её провожали всей гурьбой, потом Вадим – сын Ларисы – отвадил всех, взяв всё в свои «ежовые рукавицы». Всё школьное время он был незаменимым рыцарем Индиры.
После окончания школы они немного растерялись. Индира твёрдо решила стать политологом, Вадиму будущее виделось за энергетикой. Поначалу они спорили до хрипоты. Индира говорила, что энергетика – это не только современные электростанции, это, прежде всего – люди, потребители, которые привыкли к теплу и свету, и которые не должны лишаться привычных удобств. И уже не за горами то время, когда привычные энергоносители оскудеют, и надо будет придумывать новые. Вадим спорил, что обывателей не надо доводить до крайностей, что нужно постепенно заменить ставшие привычными энергоносители на другие, о которых нужно уже сейчас думать, придумывать и внедрять, а в будущем только шлифовать идею. Спорам не было конца, хотя оба понимали, что говорят об одном и том же, что Индира – попросту прирождённый социальный деятель, а Вадим – технарь.
После окончания школы Вадим и Индира поступили в МГУ, но на разные факультеты. Они встречались в Университете, по-прежнему были членами всех клубов, которые Индира считала своим делом. Вадим неизменно сопровождал её, ну, и участвовал по мере необходимости. Индира скоро стала членом Малой Восьмёрки, Вадим – тоже, но не на полных правах. Они ездили на встречи Малой Восьмёрки вместе, но Индира, как участник, а Вадим – как группа поддержки, как охрана. Но поскольку молодёжи свойственно менять устои, во встречах принимали участие все приехавшие на кворум – и участники, и охрана, и просто друзья.
Индира и Вадим никогда не ссорились по поводу того, кто главней, главней был тот, чья идея была более приемлема в жизни. Этот вопрос мучил только маму Вадима – Ларису – которая не представляла для себя возможным, что её единственный сыночек будет подкаблучником, заюпочником и пр.
У Вадима был мужской папин характер, и он стойко отбивал не только мамины нападки, но и нападки своих сверстников, если им казалось, что он «на коротком поводке» у Индиры.
На последнем курсе им пришлось всё-таки расстаться. Индиру посылали на стажировку в Кембридж, Вадим после окончания университета должен был отслужить в армии полгода. Ни Индира, ни Вадим не расстраивались перед разлукой. Они знали, что как бы ни раскидала их судьба, их братские отношения останутся навсегда. Тётя Лариса, да и мама Рита думали иначе, впрочем, сами сознавали, что их мысли – пережитки прошлого, но они мечтали, что Вадим и Индира всё-таки поженятся.
В Кембридже у Индиры появились новые друзья – по новым интересам. Она активно учила языки, что, впрочем, не составляло для неё большого труда. К окончанию университета она знала восемь языков. На русском, английском (включая американский сленг), испанском, итальянском, французском она разговаривала одинаково хорошо. Чеченский, армянский, и арабский понимала, могла слегка объясниться. Когда знакомые удивлялись, она без всякого зазнайства объясняла, что достаточно выучить корневой язык, его грамматику (например, латинский), а в остальном – дело техники речи, нужно только пополнять словарный запас и станешь полиглотом. Ну а чтобы быть настоящим политологом, недостаточно знать только язык той страны, которую изучаешь, надо знать ещё и историю, экономику, литературу, обычаи и ещё многое другое. Но и тут Индира отвечала удивлённым знакомым, что для того, чтобы всё это запомнить, нужно всем этим по-настоящему увлечься и заинтересоваться. Её неизбывный интерес к жизни, ко всем её проявлениям – положительным и отрицательным – позволял ей выделяться из среды сверстников своими знаниями и дипломатичностью. Хотя – возраст, что поделаешь, - иногда случались и промашки, которые Индира вспоминала с юмором.
***
Самое прекрасное время жизни, когда ты молод, тебе всё по плечу, когда вокруг друзья, когда позади чудесные студенческие годы, а впереди – прекрасное будущее с заманчивыми перспективами!
А ещё ближе – чудесный отдых на берегу Средиземного моря в компании с друзьями – недавними сокурсниками, а теперь выпускниками, которые удостоились такой же награды, – отдыхать в чудесном международном молодёжном лагере после окончания престижного университета.
Индира подставляла лицо солнцу, зная, что ей не грозит ожог, даже веснушки не проступят на её всегда одинаково золотисто-матовой коже. Большинство подруг аккуратно прикрывались полотенцами или лежали под зонтиками, завидуя Индире, негритянкам и парням их компании, которые не прятались от солнца. Компания их была настолько дружной, насколько и разной по национальности. Однако все находили общий язык, шутили, смеялись, веселились от души – как и полагается в этом возрасте. Никто не старался выделиться, все были равны, не смотря на разный социальный статус, разное финансовое положение.
После обеда все расходились по своим номерам, чтобы хорошенько выспаться, а вечером собраться где-нибудь в ночном клубе или на дискотеке, чтобы ещё раз обсудить мировые проблемы и поискать всем вместе их решение или просто расслабиться и потанцевать.
Стоило Индире только вытянуться на прохладных шёлковых простынях в номере, как сон тут же сомкнул её веки. Ей снилась мама. Индира знала, что это не сон, что мама выходит в астрал, чтобы пообщаться с дочкой. Это общение гораздо лучше телефонного, поскольку они находились в самом тесном контакте. Сама Индира так и не смогла выходить в астрал. Ещё девчонкой она узнала, что это такое, но даже не пыталась попробовать. Что-то пугало и останавливало её. Она так любила жизнь, что боялась даже представить себе, как это можно выйти из собственного тела! А вдруг не сможешь вновь зайти! Она знала, что если бы не астрал, её мама вряд ли бы выжила в заточении, но для себя не считала приемлемым такой способ бытия. Она знала и то, что мама продолжала общаться с её отцом в астрале, что буквально перед каждым мероприятием она спрашивала совета у Магомета, и тот всегда помогал. Индира очень хотела бы пообщаться с отцом в астрале. Но боялась отделить свою душу от тела. Она была целостным, единым созданием. Впрочем, отец часто посещал её во время сна, иногда вместе с мамой. Она знала его и любила по-своему. Он также помогал ей советами, как и мама. Иногда просто приходил во сне поинтересоваться её делами. Индира всегда удивлялась, неужели он не знает, как дела, ведь, ему, как говорится, сверху видно всё. Но живым – живое, а у мёртвых – свои проблемы.
Мама сидела у неё в изголовье, рассказывая обо всех – бабушках, дедушках, о том, что у Тамилы появился внук – сын младшей сестрёнки Лом-Али, о своей работе, о проделках Кинга и всякой мелочи. Они настолько привыкли жить жизнью друг друга, что Индира, соскучившись, уже давно бы улетела в Москву, если бы мама не приходила к ней каждый день во сне и не рассказывала все эти мельчайшие подробности. Вдруг мама Рита забеспокоилась:
- Ирочка, осторожно, у тебя в номере чужие люди.
Индира попыталась открыть глаза, как тут же почувствовала маску на лице, которая не позволяла не только крикнуть или сказать что-нибудь, но и дышать полной грудью. Руки и ноги тоже были лишены действия. Однако мама, которая смогла оставаться в контакте с дочерью, хотя та уже и проснулась, успокаивала её:
- Не делай резких движений, доченька. Это два молодых человека, очень сильных с виду, закутанные с головы до ног в востоную одежду. Сейчас ты выглядишь абсолютно беспомощной, но они не собираются тебя убивать, они собираются тебя куда-то унести. Не сопротивляйся сейчас, побереги силы. Твоё главное оружие – твои жизненные устои, которые ты всегда сможешь отстоять с помощью твоего языка. Я с тобой, моя девочка! Сейчас я позову отца, и мы будем с тобой вместе. Помни об этом! Ты никогда не будешь одна. У тебя всегда будет моральная поддержка. Ничего не бойся!
Индира не испугалась. Она чувствовала, что её куда-то несут, и старалась расслабиться, чтобы было легче дышать. Почему-то ей не казалось страшным это похищение, она подумала, что парни их компании решили подшутить над ней и что её принесут куда-нибудь в «жуткое место» - какой-нибудь склеп или морг, или террариум, мало ли на что у них хватит фантазии. Индира репетировала мысленно, какой ужас она изобразит на своём лице, чтобы доставить им удовольствие. Однако путешествие затянулось. Она чувствовала, что они ехали в автомобиле, потом её опять куда-то несли. Если бы не маска на лице, она бы уже давно пристыдила их, напомнив, что если мероприятие потеряло остроту ощущений, значит, его надо заканчивать. Ну, ничего, она была терпелива, к тому же было время отрепетировать наиболее красивые фразы.
Наконец, её положили на что-то мягкое, похожее на кровать, сняли путы с рук и ног. Индира полежала несколько минут без движения, но поскольку её никто не трогал, не окликал и вообще - вокруг была такая тишина, что стала её угнетать, она осторожно сняла маску с лица и огляделась. В комнате никого не было, сама же комната скорее была похожа на сказочные дворцовые покои. Индира приподнялась – она лежала завёрнутая в ту же простыню, которой укрылась перед отдыхом в своём номере, рядом лежали её шорты и майка. Ага, кроме всего прочего, она только сейчас заметила, что была абсолютно голой (так ей лучше спалось, да и с детства она не любила всякие там пижамы и ночнушки).
Индира оделась под простынёй (явно за ней наблюдают), встала и, увидев балкон, направилась к нему. О! Такого она не ожидала! Уже вдоволь насмотревшись на красоту Средиземного моря, которое своими ярко бирюзовыми глазами настраивало на лирическо-романтический лад, она, оказывается, не знала, что здесь может быть такая красота, такая, надо бы сказать, рукотворная красота! Просто не верилось, что все эти гладкие блестящие листики на деревьях, все яркие невероятные цветы, а главное, аромат, волшебный аромат волшебных сказок, - что такое может расти и существовать само по себе без чьих-то рук.
Индира любовалась бескрайним бирюзово-синим горизонтом и таким же бескрайним морем цветов, высаженных по строгому трафарету, задуманному садовником, когда шестым чувством она почувствовала, что кто-то ещё любуется этой красотой. Она медленно развернулась и оперлась на перила балкона в слегка развязной позе, которая, по её замыслу, должна была показать наглым похитителям её полное презрение к их затее. Она не перестала ещё думать, что это проделали её друзья-приятели по курсу.
В комнате стоял незнакомый молодой человек в арабской одежде и внимательно её разглядывал. Индира решила первой нарушить ставшее уже гнетущим молчание:
- А, это вам я обязана столь приятным времяпрепровождением? – спросила она на английском. Поскольку молодой человек продолжал молча её разглядывать, она повторила свою фразу ещё на трёх языках.
- Простите за причинённые вам неудобства, - наконец, откликнулся он по-английски, но с восточным акцентом, - но я не имею возможности пригласить вас к себе в гости другим способом.
- О! Оригинально! Если бы я приносила всех своих знакомых к себе в гости вот таким необычным способом, было бы здорово! Скажем, проснулся ночью, бессонница. А вот пусть-ка мне принесут Машу, с которой я училась в третьем классе в Н-ской гимназии, когда гостила у тёти. Вау! Класс!
- Простите, не понимаю.
- Что, у вас кажется проблемы с языком? Может, вы принесли меня сюда для того, чтобы я давала вам уроки английского?
- Простите, мне кажется, вы обижены тем, что я несколько необычным образом пригласил вас в гости.
- О, нет! Обижена – это не то слово, мой дорогой ученик. Я – в гневе! В наше время, когда многочисленные организации следят за соблюдением прав человека, другой человек, у которого такие же точно права на жизнь и существование, решает, что ему было бы удобнее, если мирно спящий человек прервал свой приятный сон и составил ему компанию. Бред! Вы не имеете никаких прав – ни юридических, ни политических, ни социальных, никаких!
- Ещё раз прошу прощения. Но у меня действительно нет многих прав, которые имеют простые люди.
- Что вы имеете в виду?
- Я не могу просто так поговорить с каким-либо человеком, я не могу просто так прийти на пляж, я не могу познакомиться с симпатичной мне девушкой. Я не могу пригласить друзей на ужин, потому что у меня нет друзей. Я не могу в социальном плане многого, что может сделать любой человек, даже такой, которого принято считать отбросом общества.
- Но почему?
- Только лишь потому, что я – наследный принц.
- О, господи, - вырвалось у Индиры. Она сразу же непроизвольно переменила позу, из пренебрежительной переместившись в уважительную.
- Вы так произнесли это, будто бы вам сказали, что я – прокажённый или болен всеми немыслимыми заразными болезнями.
- А вы предлагаете пожалеть вас? Ах, несчастный наследный принц! Разрешите пособолезновать вам в том, что вы живёте во дворце, кушаете, наверное, не то, что находите в мусорных баках, имеете в своём штате дюжих молодцов, которые принесут вам любую игрушку, купите всё, что ни пожелаете за свои скромные денежки. Ах! Простите! Позвольте на секунду побыть вашим домашним доктором! Так. На что вы жалуетесь? – Индира всегда была индикатором несправедливости.
- Вы действительно считаете меня…таким…
- Избалованным жизнью, если вы не можете подобрать слово.
Молодой человек захлопал ресницами, Индире на минуту показалось, что он сейчас заплачет, во вторую минуту она отметила про себя какие у него непростительно для молодого человека длинные ресницы, затем уже более примирительно, чтобы не перегнуть палку, спросила:
- Итак, объясните, пожалуйста, чем я обязана своим тут нахождением и, если вопрос исчерпан, разрешите мне покинуть ваш гостеприимный дом, так как вечером у меня по плану другие мероприятия.
- Я не смею надеяться, но мне хотелось бы продолжить знакомство. Если вы очень спешите, вы можете уйти, но хотя бы назначьте время следующей встречи! Если у вас есть минута – другая, прошу вас пожертвовать ею ради меня!
- У меня есть не только минута, другая, но и нескончаемое количество минут, оставшихся до конца жизни, но почему вы решили, что я должна их посвятить вам?
- О! Почему вы так несправедливы ко мне! Я всего лишь хотел поговорить с вами, поужинать, если вы соблаговолите, и всё! Вы были и есть свободны! Почему же вы так обижаетесь на меня?
- Молодой человек! – Индиру удивила такая наивность, - где вы учились? Если вы хотите провести с девушкой время, это делается другим образом.
- Простите?
- Я хотела сказать, что если вы хотите познакомиться с девушкой, вам достаточно в общественном месте оказать ей больше внимания, чем другим, и остальные парни поймут, что вы имеете на неё виды. Тогда вам придётся бороться только с тем, кто тоже имеет на неё виды.
Молодой человек опять захлопал ресницами, и Индира поняла, что её упражнения в словесности могут довести парня «до ручки».
- О! Я согласен на любую расстановку, только останьтесь ещё хоть на полчаса!
- Это что-нибудь изменит в вашей жизни?
- Да! Я избавлюсь на полчаса от тоски и скуки, которая доведёт меня до смерти.
- Ага, кажется, не боюсь повториться, вам нужен не учитель, но врач. Итак. На что жалуетесь, больной?
- Вы меня не так поняли. Я прошу вас побыть немного моей гостьей.
- А не проще ли было пригласить меня в гости, а не тащить, как барана, спеленатого по рукам и ногам?
- Вы абсолютно правы! Вы даже не представляете, как это непросто – пригласить вас в гости! Я должен привести аргументированные доводы моему отцу о необходимости пригласить вас на официальный приём, мой отец должен известить специальную службу о моём желании, эта служба после проверки всех ваших исходных данных, вплоть до пятого колена, даст добро моему отцу, отец даст согласие на мою просьбу, специальная служба составит пакет документов, необходимых для приглашения вас в наш дворец. При этом составляется подробное генеалогическое древо, чтобы выяснить, на каком уровне мы можем вас принять. Затем просматривается план мероприятий, предусмотренных в ближайшее время, и вас приглашают на то мероприятие, которое соответствует вашему рангу.
- О, боже! Вы думаете, из всего сказанного я запомнила, на какое мероприятие вы меня приглашаете и в какое время?
- Если вы это поняли, значит, вы должны понять меня, молодого нетерпеливого человека, который не хочет официальных разговоров о погоде в присутствии семьи и свиты. Я хочу нормальных отношений, которые бы не вызывали у меня тошноты и мыслей о неизбежности.
- Всё равно ваши побуждения не оправдывают ваш поступок.
- Чем я могу искупить свою вину?
- Вы её осознаёте?
- Да.
- Достаточно. А теперь расскажите, каким образом в вашу венценосную голову пришла столь криминальная идея.
- Мне несколько неловко…
- Да, бросьте. Давать распоряжения выкрасть спящую нагую девицу вам ловко, а рассказать вашему лечащему врачу, - Индира сделала вид, что поправила фонендоскоп, - вам неловко. Рассказывайте, уж, не то…
- Да, да. Давайте присядем, - Индира согласилась, пройдя в комнату и присев за огромный стол, готовая поклясться, что минут десять назад его тут не было, - дело в том, что пять лет назад меня похитили с целью получения выкупа. Отец тут же дал согласие, но американские службы, которые провели своё расследование и освободили меня раньше, чем отец заплатил, потребовали от него вознаграждение в размере выкупа. Это показалось отцу проявлением дурного вкуса, и с тех пор он везде и всюду держит охрану, чтобы подобного не повторилось. Однако со временем я подружился с охраной, и они иногда развлекают меня.
- Получается, что я – ваше очередное развлечение.
- Нет, нет, - молодой человек перебил быстрее, чем Индира могла продолжить свою мысль, – вы мне очень понравились. Я ведь давно наблюдаю за вашей компанией. В бинокль, - молодой человек совсем смутился, чем рассмешил Индиру.
- Вы за нами подглядываете?
- О! Вы так любите называть вещи своими именами!
- Да! Непременно!
В это время в комнату вошёл человек, закутанный с головы до ног в восточную одежду. Молодой человек подал знак пальцами и тот тут же вышел.
- Что это значит?
- Позвольте пригласить вас отужинать со мной?
- А если я откажусь, ужин всё равно состоится?
- Нет, более того. После вашего ухода я не прикоснусь к еде.
- Ну, и на здоровье. Вы меня этим не запугаете. Голод – полезен для здоровья. Но … сегодня я целый день ощущаю непозволительный аппетит, поэтому, пожалуй, не откажусь. Только быстрей. Я уже сказала вам, что у меня вечером – мероприятия.
Молодой человек щёлкнул пальцами и тут же, как из-под земли появились слуги, и через минуту стол был уставлен яствами, некоторые из которых Индира видела впервые.
- Ответьте на два моих вопроса.
- Слушаю вас, - степенно проговорил молодой человек.
- Первый – расскажите о себе более конкретно, второй – как часто вы подобным образом приглашаете на ужин тех, кто вам понравился посредством бинокля.
- Начну со второго вопроса – довольно редко.
- Но, бывает?
- Да, я откровенен с вами.
- И, что, до сих пор это сходило вам с рук?
- Мой отец достаточно богат, чтобы уладить любое недоразумение, но до этого ещё ни разу не доходило.
- Ага, я поняла намёк. Если бы я устроила скандал, можно было бы на этом заработать на отличную пирушку с друзьями.
- Теоретически вы правы.
- А практически, после всех разборок и официальных действий не захочется никаких пирушек. Тонкий расчёт! Впрочем, мне уже захотелось отведать что-нибудь из всего этого многообразия, - показала она на стол, - но, боюсь, что у меня может случиться несварение. Прежде чем вы расскажете о себе, расскажите, что мы будем кушать. Дыня – это замечательно. А это что?
- Это тушёная баранина под соусом.
- О! – Индира закашлялась, едва положив в рот маленький кусочек, - предупреждать надо, что это острое блюдо.
- Возьмите маззу.
- Что это?
- Это закуска - свежие и маринованные помидоры, маслины, орехи, арбузные семечки, – указывал молодой человек. - А это – бинтас-сахн – сладкое тесто, политое растопленным маслом и мёдом. Вам понравится.
Они сидели за огромным столом друг напротив друга. Индира была воспитана в лучших традициях, умела вести себя за столом в самом изысканном обществе, но вдвоём с несколько странным наследным принцем она чувствовала себя не в своей тарелке и, несмотря на голод, есть не могла. Посидев молча, однако, Индира решила «взять власть в свои руки»:
- Извините, мы с вами незнакомы. Англичане умерли бы с голоду, но не притронулись бы к пище, если бы их не познакомили. Нас с вами знакомить некому, поэтому представьтесь, пожалуйста.
- Меня зовут Абдулла ибн Абдель Азиз.
- Индира.
- Красивое имя.
- Ага, главное – короткое.
- Меня можно называть просто – Абдулла.
- Хорошо. Абдулла, у нас сейчас ужин или обед?
- Это имеет значение?
- Ну, да. За ужином можно слегка выпить, расслабиться.
- Арабы не пьют вино.
- А что они пьют? Впрочем, ладно. Я это сказала к тому, что мы с вами никак не можем приступить к еде, а, сказав тост и выпив вина – еда была бы очень кстати. Я родилась на Кавказе. А тост для кавказского человека - это как визитная карточка. Ну, вот, зато теперь я знаю, что вы – араб.
- Вы меня стесняетесь?
- Как бы вам сказать… Я в гостях и не могу приступить к еде первой, а вы не подаёте мне пример.
- Да, да, извините, - принц положил что-то себе в рот и стал жевать с блаженной улыбкой на лице, явно приглашая Индиру последовать его примеру. Индира тоже поклевала что-то.
- Расскажите мне о себе.
- Неужели вы предприняли столь опасный шаг, ничего не узнав обо мне предварительно?
- Нет. Я знаю только, что вся ваша компания приехала из Лондона, вы вместе отдыхаете.
- И всё?
- Да… Почти.
- Что же ещё?
- Вы все из разных стран, учились вместе в Кембридже. Кто вы, откуда вы, именно вы? Женщины моей страны скромны, пугливы и немногоречивы, я мало знаком с женщинами и то, как вы со мной разговариваете, немного сбивает меня с толку.
- Да, ладно. В нашей компании, уж если вы за нами наблюдали – восемь национальностей со всего мира, но все девушки одинаково умеют постоять за себя, и уж конечно не будут молчать, если у них что-то спрашивают. Я занимаюсь политологией, живу в России.
Молодой человек замер на несколько минут, явно шокированный этой новостью. Слова Индиры о том, что она родом с Кавказа, не произвели на него впечатления, видимо он не был силён в географии. Затем откликнулся:
- Россия? Это север? Там, где холодно?
- Да, - Индире было ужасно смешно, что так просто можно было бы заморочить голову Наследному Принцу! – Снег! Белый снег и мороз! Ужасный мороз! Люди ходят в шкурах, ездят на нарах, на собаках и медведях. Да! Это ужасно, но там так холодно, что здесь – в стране вечно зелёных растений, приходится ходить обнажённой, чтобы не сгореть от жары.
Она опустила голову, чтобы не было видно искорок в глазах. Выдержав паузу, подняла голову и задорно спросила:
- Простите, я боюсь задать нескромный вопрос, боюсь повториться, но где вы учились?
- После того, как меня выкрали, отец решил не отдавать меня на учёбу за границей. У меня были частные учителя по всем предметам, которые проходят в университетах, например, в Кембридже. Почему вас интересует этот вопрос?
- Видите ли, вы несколько отстаёте от тех знаний, которые знают маленькие дети отсталых стран, а не то что - учащиеся Кембриджа.
- Простите?
- Вас дурят. Самым натуральным образом. Вам до сих пор рассказывают то, что говорили и лет пятьдесят назад. Вы отстаёте от жизни. Не знаю, сознательно это делается, или по недоумию, но вы рассуждаете, как малолетний ребёнок. Инфант!
Принц опять захлопал ресницами, Индире даже показалось, что вот сейчас он заплачет. Войдя в роль гневной обличительницы, ей уже было нелегко его жалеть, хотя всё чаще у неё проскакивала мысль о том, что не стоит с ним разговаривать подобным образом, лучше уж установить с ним добрые отношения и распрощаться по-доброму. Пусть уж сам развивается по выбранному его папашей пути. А ей уже пора на вечеринку. Она поднялась с высокого стула:
- Извините, не смею больше утомлять ваше внимание. Расскажите лучше, как мне добраться до города.
- Вы уже уходите?
- Вы поразительно догадливы!
- Вас отвезут к отелю.
- О! Нет слов, которыми можно было бы выразить мою признательность!
Он распорядился подать машину, на прощание Индира спросила, можно ли она немного покатается с друзьями на такой красивой машине. Получив разрешение, Индира смилостивилась и пригласила принца на пляж, где она обычно отдыхала с друзьями:
- Приходите со своей охраной, я думаю, что смогу уверить своих друзей, что вы отдыхаете здесь просто так. Думаю, что они не заподозрят в вас наследного принца.
- Простите, в вашей компании это так страшно?
- Нет, не страшно, но если они будут это знать, то отношение к вам будет совсем другое. А вы ведь хотите простого к себе отношения? Хотя бы на время, чтобы отвлечься, расслабиться, ну, и всё такое.
Друзья Индиры не стали вдаваться в подробности, откуда такая шикарная машина, на которой они катались всю ночь, не заплатив ни цента ни за бензин, ни за аренду. Всем было весело, а это было главное! Индира предупредила их, что завтра познакомит всех со своим другом, который предоставил им в распоряжение эту машину. Поэтому, когда утром все досыпали на пляже, никто не удивился появлению Абдуллы с двумя молодцами. Ведь только Индира знала, что Абдулла – наследный принц, а двое молодых людей, сопровождающих его - охранники. Многие даже не проснулись, когда Абдулла улёгся на песок рядом с Индирой.
- Привет!
- Привет! Спасибо за машину. Было так здорово!
- Я очень рад.
- Мы славно покатались! Я даже не представляла себе, что здесь столько чудесных мест! Вы, наверное, везде побывали?
- Честно говоря, нет. Я никуда не выезжаю.
- Зачем же вам нужен лимузин?
- Для представительности.
- А, да. Я всё время забываю, с кем имею дело. Извините, я не знаю, как мне с вами разговаривать. По возрасту вы – такой же, как мои друзья. А по статусу – не знаю, кланяться ли мне всё время или стоять с низко опущенной головой?
- О! Зачем вы так!
- Я что-то не так сказала? Видите ли, моя профессия – политолог. Я не имею права не знать как вести себя с королями и принцами. И я знаю, поверьте, как вести себя на приёмах! Но в такой ситуации, как сейчас, - увы…
- Вы сказали – политолог?
- Да, моя профессия заключается в том, что я должна оценить любую политическую обстановку в мире, сделать анализ политического положения любой страны, разобраться в любой ситуации, которая происходит в той или иной стране и предсказать, что может произойти в той или иной стране. Мои коллеги могут сидеть в университете, а могут находиться в самой критической точке планеты, чтобы помочь тем, кто делает политику, осмыслить свои действия.
- Это сложно?
- Для кого как. Тем, кто мыслит критериями сегодняшнего дня – типа поел, поспал, расслабился – всё о^кэй! - тем сложно, да, но такие и не идут в политику. Политологи интересуются такими вещами, которые другим могут быть не только не интересны, но и неприятны. Кстати, между политиками и политологами существует большая разница. Как сказал один известный политолог: «Учёные знают, политики – могут».
- Вам это интересно?
- Да. Меня всегда интересовал вопрос – как это так, почему один – ОДИН! – человек может принять решение за всех? Почему один человек принимает решения, а миллионы должны исполнять его волю!
- Вы – максималистка?
- Отчасти. Скорее всего, мною движет обострённое чувство справедливости.
- Расскажите о себе чуть – чуть подробнее.
- Что именно?
- С детства. Как вы росли, где учились, жили. Вы так интересуете меня. К тому же Россия – это… как далёкая планета. Я почти ничего о ней не знаю.
- Скажу вам больше. Вы ничего не знаете о России, потому что она никогда не нуждалась в арабской нефти. К тому же вы исповедуете ислам, а в нашей стране превалирует христианство, причём – православное. Поэтому ваши учителя старательно обходили этот аспект обучения. Есть на Севере, на далёком Севере страна… Там холодно и голодно, а люди – дикари…
- Немного не так, но … похоже.
- Ага! А как насчёт – искупаться! Вода сегодня – слов нет!
С этими словами Индира стремительно кинулась к воде, так что Абдулле ничего не оставалось делать, как последовать её примеру. Они сначала поплыли наперегонки, затем степенно вернулись к берегу, затем принялись нырять с трамплина, потом стали плескаться и бороться в воде. Словом, охранники, которые вроде бы уже и завязали знакомство с подругами Индиры, всё это время стояли на берегу, сосредоточенно наблюдая, как их вождь развлекается с «взбалмошной девицей». Наконец, Индира с Абдуллой устали и чуть ли не на четвереньках выползши на берег, улеглись на песок в изнеможении. Охранники тут же успокоились и вернулись к своим подругам, которые не понимали, что ж такого случилось, почему их кавалеры, такие приятные с виду – накаченные и загорелые, красавчики, одним словом, одновременно повскакали с мест и стояли на берегу, не сводя глаз с Индиры. Почему-то они не связывали поведение своих кавалеров с тем, что с Индирой плескался какой-то там араб, который пришёл вместе с ними.
Индира первая подняла голову:
- Знаете, мы с вами неправильно себя ведём.
- Почему? – взгляд Абдуллы был ещё затуманен весёлыми играми, - мы нарушили какую-нибудь из Конвенций ООН?
- Ой, ну, насмешили! Ну, кто в наше-то время соблюдает Конвенции ООН? – увидев, как наследный принц опять захлопал ресницами, она рассмеялась до коликов, - может, вы и не знаете, но в последнее время все решения ООН касаются в основном вопросов решения проблем ООН, не больше.
- Но наше Правительство прислушивается к их решениям.
- Извините, значит, ваше Правительство живёт вчерашним днём. Вам выгоднее реагировать на то, что было актуально вчера.
Наследный принц опять захлопал ресницами, а Индире вдруг стало стыдно за свой насмешливый тон.
- Мы сейчас уходим с пляжа, а вы?
- А когда я снова смогу увидеть вас?
- Сегодня в бизнесс-клубе, завтра на пляже. Ну, пока!
Индира подхватила свои пляжные принадлежности и пошла в отель. Постепенно через несколько минут один после другого в отель ушли и все её друзья. Принц со своей охраной остались одни. Эх, Индира, борец за справедливость и права человека! Не могла она понять одного, что можно жить во дворце и чувствовать себя лишённым всего – в смысле самого простого человеческого счастья! Принц не осознал ещё, чего он хочет, но знакомство с Индирой – просвещённой представительницей женщин не исламского воспитания, которые не приучены вскакивать с места, когда в комнату входит мужчина, которые не собираются прикрывать волосы платком, а уж об остальном и речи нет, которые не чувствуют себя ниже мужчин во всех отношениях, - именно тем Индира и понравилась Принцу, что очень сильно отличалась от женщин его мира. Принцу иногда хотелось острых ощущений, и даже отец часто закрывал глаза на его похождения. Бизнесс-клуб, пляж – не так-то просто было принцу выбраться в эти места простого общения обычной молодёжи.
Они встретились снова на пляже на другой день – принцу легче всего было именно так оторваться от зорких глаз многочисленных охранников. Индира старалась не придавать особого значения долгим взглядам Абдуллы, зато её подруга – китаянка Чин, которая уже нашла общий язык с охранником принца, (правда, Чин, не знала, что он – охранник) чётко расставила всё по местам:
- Инди, кажется, твой кавалер настолько влюблён в тебя, что готов ехать в твою холодную Россию.
- Чин, ты преувеличиваешь. Не стоит столько времени проводить на солнце.
- Солнце весьма кстати. Но ты объясни, что происходит: мой новый дружок – Хасан – может говорить о чём угодно, представляешь, он знает наизусть стихи китайской поэтессы Юй Сюаньцзи! Но стоит только заговорить о тебе и этом милом арабе с длинными ресницами, весь разговор прерывается на полуслове.
- Ну, и не говори обо мне.
- Инди, я же не…, как это… мою тебя… . Ох, не помню я все ваши поговорки, тем более на английском. Я не говорю о тебе ничего плохого, просто говорить о тебе – нельзя! Поняла? Но, слава богу, говорить с тобой пока ещё можно. А твой кавалер знает, что послезавтра мы разъезжаемся?
- Скажи-ка лучше ты своему кавалеру об этом, но так, чтобы и Абдулла узнал.
На следующий день Абдулла снова появился на пляже в сопровождении своей охраны – под видом дружков, но он был так расстроен предстоящей разлукой, что Индира не смогла его расшевелить, как ни пыталась. Они поиграли в теннис, но ракетка вываливалась у него из рук, покатались на катамаране, но он всё время забывал крутить педали. Вечером все отправились на прощальный ужин на яхте, Индира пригласила и Абдуллу. Он не смог сразу сказать, сможет ли выбраться, однако в назначенное время он был на пирсе в сопровождении своих охранников.
Всю ночь компания каталась на яхте. Было море пива и вина, бесконечные разговоры, клятвы в вечной дружбе, взаимопонимании и любви, а вокруг было бесконечное море, бархатное небо, усеянное алмазами звёзд, тёпло и замечательно!
С утра все собрались и дружно отправились в аэропорт на лимузине Абдуллы, чтобы по очереди отбывать на Родину. Не выспавшиеся, но бодрые, - вся компания со слезами на глазах прощалась с каждым отлетающим, дожидаясь своей очереди. Индира должна была улететь ближе к обеду, оставшееся время они с Абдуллой провели молча, держась за руки. А что можно было сказать, если ни он, ни она ничего не могли пообещать друг другу. Ничего! Обменялись адресами в Интернете. Абдулла был расстроен до бесконечности. Индира утешалась мыслью, что не вечно же ей отдыхать на берегу моря. Ей надо работать, а ему… Конечно, Индире с её житейским разумом легко было всё это понять, а Абдулле – узнику обычаев и нравов своей страны - это прощание казалось последним днём жизни. Его настроение передалось и Индире, когда самолёт разбегался по взлётной полосе, она даже украдкой смахнула слезу. И только в самолёте вспомнила, что так и не узнала из какой он страны. Араб и араб, а ведь арабов - ох, как много. Ну, что ж! Значит – не судьба.
Вот и Москва. Увидев ещё в иллюминатор маму с бабушками и дедушками, Индира сразу же настроилась на другую волну – как она любила своих родных и близких! А о них - и говорить не стоило – столько слёз умиления от встречи со своей любимицей, причём искренних! Индира забыла о печальном расставании с принцем и даже – на время – с друзьями. Ах! Этот сладкий воздух Родины! Где бы вы ни были, дома всё равно лучше. Искренне жаль людей, которым дома плохо или хотя бы неуютно.
Индира бегала по дому, радуясь каждой мелочи, целовала по очереди своих бабушек и дедушек, потом опять и ещё раз, стараясь не замечать, что те от радости не в силах сдержать своих эмоций. Каждый хотел рассказать первым, что он приготовил к приезду Индиры. Бабушки приготовили кучу подарков, а дедушки – специальные предложения о будущей работе. Бабушки отгоняли дедушек с их предложениями, уговаривая Индиру повременить с работой, отдохнуть месяцок, дедушки кричали, что более выгодного предложения потом может и не быть… Индира хохотала, обнимала их, целовала, носилась по лестнице наперегонки с Кингом, который, хотя и был уже взрослым псом, но поддался всеобщему ликованию и не стерпел – вёл себя, как щенок.
Наконец, все успокоились, уселись за столом, заставленным всякими изысками, которые мама Рита приготовила в честь приезда дочери.
- Дорогие мои, - успокоила всех Рита одним жестом, - я поднимаю этот бокал за будущее моей дочери – вашей любимой внучки – Индиры. Пусть не будет ничего такого в нём, что могло бы его омрачить, пусть наша девочка живёт счастливо, пусть живёт так, как сама задумала, а мы - все мы, ей поможем. – Все дружно загалдели, так как только и ждали момента, когда их попросят о помощи.
- Мамочка, бабушки, дедушки! – Индира тоже поднялась, с ярким румянцем, ямочках на щеках, она была так хороша сейчас, что бабушки дружно зашмыгали носами и полезли за платочками, а дедушки чуть было опять не принялись строить планы на будущее, - я вас так люблю! Для меня будет большим счастьем, если у вас будет всё хорошо. И если ваше счастье зависит от того, чтобы я была счастлива, – она даже хохотнула над витиеватостью своей ответной речи, - я расшибусь в лепёшку, но буду счастливой, - закончила она под одобрительные возгласы.
Утром Индира побродила по дому, потрогала ещё раз все вещи – такие милые и знакомые с детства и отправилась к маме на кухню.
- Мам, что значит в бабушкиных понятиях – отдохнуть месяцок?
- Они мечтали, чтобы ты пожила дома, и они могли бы видеть тебя каждый день.
- А дедушки?
- А дедушки нашли для тебя такую работу, о которой мечтает даже мастистый политолог, а не то, что молодой специалист.
- И где же?
- Быть официальным политологом при после России.
- Да ну?
- Ну, да, - ответила Рита, и обе засмеялись.
- А в какой стране?
- Вот об этом они и мечтали рассказать тебе вчера, но бабушки не дали.
- Зря. Если всё будет о*кэй, то пока я буду оформлять документы, пройдёт тот самый месяцок.
- Ты уже решила? – загрустила мама Рита.
- Мамочка, если ты не хочешь, я никуда не поеду, но если дедушки решили, что для моего будущего так будет лучше, значит, это так и есть. Ты же их знаешь. Особенно, если они до этого додумались на пару.
- Нет, нет, - Рита не смогла сдержаться, слёзы брызнули из глаз, и теперь она отбивалась от объятий дочери, - ну, с чего ты взяла, что я сильно не хочу. Ты же знаешь, я буду выходить в астрал, я буду с тобой каждый день.
Но чем больше она пыталась уверить себя и Индиру в том, что говорила, тем сильнее рыдания сотрясали её тело, и закончилось это тем, что Индира потащила её на мягкий уголок, чтобы мама Рита смогла успокоиться окончательно. При этом Индира нашла такие нежные слова, что Рита действительно успокоилась. Они долго ещё валялись в обнимку, Индира рассказывала маме о Кембридже, своих друзьях, о принце. Мама почти всё знала и сама, потому что они часто общались, но одно дело видеть явь, которая на самом деле была сном, а другое дело касаться губами родных щёчек, перебирать тёмные пушистые волнистые волосы, чувствовать бедром молодое упругое тело. Нет, не передать этого словами. Счастье - это такое растяжимое понятие, никто до сих пор не дал ему точного определения. Скорей всего, счастье – это ощущение гармонии, когда тебе хорошо и всё на свете устраивает. В эти минуты Рита даже забыла, что дочь, возможно, через месяц опять уедет – неизвестно на сколько времени. То, что она уедет, она знала ещё задолго до этого разговора, даже задолго до того, как один из дедушек – отец Вадима – сказал, что случайно встретил старого друга, через которого можно договориться устроить Индиру в посольство чуть ли не любой страны мира. Но сейчас она не могла сдержать свои эмоции. Можно ведь было устроиться на работу и в Москве. Тогда бы Индира жила дома. Но Рита осознавала, что та не останется дома, если будет перспектива более интересной работы.
Индира целый день просидела дома с мамой. Правда, вечером опять собрались бабушки и дедушки и теперь уже дедушки, объяснившие бабушкам, что Индира в любом случае пробудет дома, как минимум месяц, смогли, наконец, высказать свои предложения. Индира уже всё знала, но показала свой неимоверный восторг – на радость дедушкам.
- Ирочка, я думаю, что тебе не стоит упускать момент. Сын моего старого приятеля, о котором мы весь вечер говорим, уезжает через месяц в Саудовскую Аравию. Он как раз подбирает себе команду. Анатолий Максимович советовал поехать именно туда, хотя в перспективе есть возможность устроиться почти в любую страну мира – Америку, Китай, куда хочешь. Я не стерпел, похвастал, что ты знаешь несколько языков, изучаешь арабский, и он прямо-таки ухватился за идею, чтобы ты поехала в команде его сына. Насколько я знаю, это очень приличная семья. Ты будешь под опёкой порядочных людей. И нам за тебя не будет страшно.
Все снова загалдели, и Индира согласилась. Сказать по правде, она не отдавала предпочтения какой-либо стране. Ей всё было интересно, и, пока молода и полна энергии, конечно же, хотелось увидеть мир. Пусть это будет Саудовская Аравия. Самая загадочная страна Востока.
«Месяцок» начался вполне удачно. Каждый день Индира ходила по своим «бумажным» делам, но вечер был свободен, и она проводила его со своими обожаемыми родственниками. Скоро должен был приехать Вадим – он уже работал и был в командировке. Одноклассники и одногруппники - все были чем-то заняты, да и у Индиры каждый день был заполнен до предела. Бабушки выполняли свои планы, которые они вынашивали задолго до возвращения Индиры. Они решили одеть свою девочку у лучших кутюрье столицы. Не поедет же она в чужую страну при после России в этих ужасных прозрачных майках-топ и шортах! Индира вполне с ними соглашалась и даже разрешила один раз снять с себя мерки, но ходить на примерки категорически отказалась. Бабушки и этим были довольны. Приличному кутюрье не нужно десять раз перемеривать и перешивать. Они с упоением приносили Индире уже готовые наряды, которые Индира демонстрировала вечером всей семье. Всё о*кэй! Индира не была придирчива к одежде. А уж своим бабушкам доверяла на все сто. Лишь однажды бабушки принесли пакет, который отдали Индире с загадочным видом, сказав, что она наденет «это» на самый изысканный приём, что они уверены, что «это» будет сидеть на ней превосходно, и что она обязательно должна будет сфотографироваться в «этом» и прислать им фото. Так вот они придумали. Да, и не смотреть, пока не придёт время. Индира целовала своих бабушек по очереди, подсмеиваясь над их экстравагантностью – уж не свадебное ли платье Золушки это ваше «это»? Нет, нет. Но «это» – сюрприз.
Утром Индира проснулась от телефонного звонка. Ну, кто там так рано? И тут же подскочила, как ужаленная. Вадим! Вернулся и тут же хочет её увидеть! Она отложила все свои несрочные дела и через пять минут уже висела на его ставшей ещё более могучей шее.
- Вадюш, ты прямо такой взрослый стал! Уже работаешь! Тётя Лариса что-то рассказывала, но я не поняла – при чём тут Чернобыль?
- Ирка, ты не представляешь, как это интересно!
- Да, ты же занимался атомной энергетикой, а там – в Чернобыле - всё давным-давно заглушили.
- Да, заглушили, но ты представляешь, там идёт процесс!
- Наверное, идёт! Ведь атом будет разлагаться, хоть ты заливай его бетоном, хоть оставляй на поверхности.
- Правильно, но там под бетоном атом не просто так разлагается, там зарождается другая жизнь.
- Ой, что же там? Огромные черви, чудовища? Монстры?
- Никто толком ничего не знает, но эхолокаторы показывают что-то необъяснимое. Я скоро опять еду туда в командировку. Там просто не замечаешь время – так всё интересно, а главное – есть применение твоим знаниям.
- Вадь, но ведь это, наверное, опасно? Ведь не зря же люди там не живут?
- Живут. Многие не уехали тогда, когда была эвакуация. Говорили, лучше мы на Родине умрём, чем за тридевять земель киселя хлебать поедем. И знаешь, умерли те, кто и так бы умер. А те, кто остался жить, очень изменились. Какие-то таланты у людей открылись. Да там, знаешь, какие яблоки – во! А картошка!
- Бог мой, а что же под землёй-то творится, а?
- Вот это всё мы и выясняем. Знаешь как интересно! Между прочим, если бы ты захотела, тебе там тоже работа найдётся. Там нужны психологи, экологи, логисты, и просто одержимые.
- Ну, да. Да?
- А, что, может, правда, поедешь? У нас столько молодёжи! А, Ир?
- Вадь, я уже почти оформила документы. И потом – это не в моём вкусе – менять свои решения. Где ты был раньше? Сколько мы с тобой не виделись! Почти не общались!
- Ну, и что из этого? Ты же нисколько не изменилась, да и я тоже. Я знаю, что ты не поедешь, но я же должен тебе предложить! А вдруг у тебя проснётся совесть, и ты вспомнишь данное обещание – всю жизнь вместе? А?
- Ой, Вадька, да ну тебя! Это ты вспомнил, как мы с тобой кровью расписывались? Сколько же нам тогда было лет? Десять?
- Одиннадцать с половиной.
- Я тоже помню. Какие мы были смешные, правда?
Индира, задумчиво улыбаясь, взглянула на Вадима, но он смотрел на неё совсем по-другому. Это был взрослый взгляд взрослого человека.
- Пойдём, погуляем по городу, - предложил он.
В городе была жара и, как всегда, столпотворение. Индира с Вадимом погуляли на Воробьёвых горах, где был хоть какой-то ветерок, и решили, что лучше уж поехать на дачу, где лесная прохлада и никого, кроме «ветра одного» и их самих. В метро – та же «куча мала». Потоком их занесло в вагон, и так уж получилось, что Индира оказалась в роли «бутерброда» - лицом к лицу с совершенно незнакомым парнем, а сзади вплотную стоял Вадим. Первую минуту всё было нормально, но – ах, какой длинный перегон – потом Индира уловила учащённое сердцебиение молодого человека, стоявшего лицом к ней, старательно отводившего взгляд от её лица, пытавшегося не замечать упругости её груди и не вдыхать аромата её молодой кожи. Она же почувствовала какое-то томление, оттого что стояла почти в его объятиях. К концу пятиминутного перегона они всё-таки взглянули друг на друга. Так, ничего особенного, отметила про себя Индира, взгляд же молодого человека говорил о другом. Ох, уж эти так нелюбимые бабушками топ-майки! На следующей остановке Вадим потянул Индиру на выход, хотя до вокзала им надо было ехать ещё две остановки.
- Поедем на другой электричке, - просто объяснил Вадим, и Индира с ним согласилась. В следующей электричке, действительно, было гораздо свободней.
Они даже не заметили, как добрались до дачи Вадима – всю дорогу хохотали, рассказывая смешные эпизоды своей студенческой жизни.
- Ничего не изменилось, - Индира прошлась по нижнему этажу, потом по верхнему.
- А что тут должно было измениться? Родители делали всё для себя, будут другие хозяева, будут делать так, как им удобно, - Вадим возился на небольшой кухне, готовя «обед».
- Вадюш, а … у тебя никого нет?
- В смысле?
- Ну, девушки у тебя нет?
- И – на. Вот те на! О чём ты, Индиана Джонс? Разве может быть у меня кто-нибудь, если у меня есть ты? – Вадим подошёл к ней с двумя бокалами вина, - Выпьем за встречу. А у тебя, неужели появился кто-нибудь? Не смотря на наши клятвы и обещания? – спросил он шутливым тоном, осушив бокал до дна.
- Нет, Вадь, у меня никого нет. Так, смешные приключения.
Индира рассказала ему о своём «знакомстве» с принцем, знакомстве без продолжения. Вадим слушал, нахмурив брови, хотя Индира старалась преподать всё в забавном виде.
Не прокомментировав ни словом её рассказ, он предложил тост за «лучшие школьные годы». Потом они вспоминали, что же было «лучшим». Спорили, как всегда, даже подрались, шутя. Индира отметила про себя, что Вадим выпивал за каждый тост весь бокал до дна, что он отхлёбывал вино и без тостов, просто во время беседы, отметила, но ему ничего не сказала.
Они сходили на речку, вода в которой была, что называется, парное молоко. Вечерело, и Индира забеспокоилась, что пора домой.
- Да, брось ты. Как будто мы с тобой не ночевали тут никогда. Давай позвоним и поедем завтра утром.
Индире не очень-то понравился развязный тон подвыпившего Вадима, но и ехать домой не хотелось. На даче было уютно, прохладно, спокойно. Они позвонили домой, и снова отправились на речку. Пока они плескались и, не спеша, возвращались домой, опустились сумерки. Индира обратила внимание Вадима:
- Смотри. Как призрачно стало всё вокруг. Вроде бы всё есть, но будто и нет. Или нет, не так. Всё как будто перед катастрофой. Последние лучики солнца, последнее тепло, в последний раз Земля спокойна. Через несколько мгновений разгуляется ветер, поднимет пыль, которая застит солнце, разразится буря и всё покроется мраком и ужасом…
- Индира, очнись! О чём это ты? На тебя это не похоже. Ты же всегда мыслишь позитивно. Какую такую бурю ты обещаешь матушке-Земле? Она и так настрадалась!
- Да так. Мистика какая-то. Вдруг почудилось. Пошли скорей, чаю хочу.
Индира заварила вкуснющий чай с мятой, малиной, смородиной – всем, что нашла на кустах и на земле, но Вадим наотрез отказался его пить, сославшись на то, что уже обпился вином. Да и правда, пока Индира возилась с чаем, Вадим не прекращал пить вино.
Поболтав с часок после чая, Индира почувствовала, что глаза у неё слипаются:
- Пошли спать, Вадь. Меня от чая совсем разморило.
- Пойдём, - согласился Вадим, но вставать не торопился.
Индира встала первая, но Вадим взял её за руку и потянул к себе:
- Иди, подремли у меня на руках, я тебя потом отнесу на постель. Такая ночь чудная! Тепло и свежо одновременно. Так редко бывает, и уходить совсем не хочется.
- Пойдём. В комнатах тоже свежо, а в постели можно вытянуться и спать, спать, спать.
Индира сладко зевнула, потянулась, но Вадим тут же поймал её за руку:
- Не торопись. Иди ко мне.
Он довольно-таки грубо притянул её к себе. Индира даже проснулась от этого, но возмущаться не захотела – уж такой вечер спокойный и тёплый – не хотелось. Она устроилась у него на коленях, запрокинув голову, хотела найти знакомые созвездия на небе. Но Вадим мешал ей, пытаясь поцеловать. Индира слабо сопротивлялась, играя роль балованной девочки, но Вадим всё больше и больше распалялся. Несколько минут - и он поднялся, держа Индиру на руках, направляясь в дом. Индира внутренне напряглась – ей не понравился такой оборот дела, но она понадеялась, что в доме повернёт всё в другое русло. Вадим шёл медленно, целуя её на каждом шагу – нежно, страстно, то - покусывая ушко, то - впиваясь в губы, то проводя губами по шее, то со стоном перебирая каждый пальчик. На кровати он стал скидывать одежду с себя, не спуская сверкающего взгляда с Индиры. Она села, выпрямив спину:
- Вадим, Вадь, ты что?
- Что? – откликнулся он хриплым голосом, - ты не понимаешь что?
- Вадим, ты меня оставил здесь, чтобы заниматься любовью?
- Инка, о чём ты? - взгляд Вадима был всё ещё пылающий, он уже разделся, осталось только снять плавки, но Индира отгораживала его от себя своими обескураживающими вопросами.
- Я о том, что ты думаешь, что мы женаты, а мы с тобой всего лишь друзья, заметь – друзья детства.
- Ир, вечно ты так.
Вадим сел на край постели, свесил голову на грудь, несколько минут сидел молча, потом вдруг грудь его заходила ходуном, воздух из ноздрей вырывался, как у дракона, он повернулся к ней лицом – Индира даже испугалась – такого злого выражения она никогда не видела у Вадима:
- Ты всё ещё корчишь из себя ребёнка. А я уже давно взрослый, у меня было уже много женщин – взрослых женщин, которые научили меня любви - настоящей любви. А ты, я не верю, что ты до сих пор ещё не стала женщиной, может, не тот араб, но кто-нибудь из твоей многонациональной команды уж точно постарался.
- Замолчи! Вадим! Не смей меня оскорблять! Ты уже пожалел о том, что сказал! Ведь, правда?
- Нет!
Он развернулся и безо всякого труда уложил Индиру рядом с собой, насильно целуя её, выкручивая руки, зажав ноги. Индира вырывалась, но всё было бесполезно. Она не могла даже слова сказать, настолько ему удалось парализовать хоть малейшее её движение.
Нет, не так она представляла себе первую ночь любви. Кстати, ведь несколькими годами раньше она мечтала, что эта ночь будет именно с Вадимом. Но его бешеный натиск, его неукротимое желание не только не зажгло ответного огня, но напротив, потушило всякую искру.
Едва он освободил её губы от своих бешеных поцелуев, как она произнесла тоном «железной леди»:
- Немедленно отпусти меня, если только ты не хочешь навсегда меня потерять, изнасиловав меня сейчас.
- Что? – он, казалось, даже не понял с кем он и где он.
- Отпусти, - Вадим разжал руки, ошарашено глядя на Индиру.
- Ты… не хочешь?
- Конечно, нет. Чего я должна хотеть? Чтобы ты искусал меня, как сахарную кость, чтобы поломал мне кости, чтобы наставил синяков, помял бока и обслюнявил? Не говоря уже о перегаре?
- Индира…Я думал, что ты тоже, как и я, хочешь того же…
- Чего же?
- Любви, ласки. Я ведь люблю тебя. И ты, ты всегда говорила, что любишь. Неужели что-то изменилось? Неужели у тебя кто-то есть? Зачем же ты лжёшь тогда?
- Вадь, я тебя всегда любила и сейчас люблю – как друга, как брата. Ну, а с братом разве может быть такая любовь, о которой ты говоришь?
- Но ведь мы выросли, и любовь должна тоже вырасти, перерасти в настоящую. Нет?
- Не знаю. Почему-то у меня не возникает ответного желания …
- Ты всё-таки чего-то не договариваешь. У тебя что-то было… С арабом, да? – Вадим вплотную приблизил своё лицо к лицу Индиры. Она даже испугалась немного – какой у него взгляд – будто съесть её хочет без соли!
- Нет, честно, Вадим! Я ещё девственница. И я бы не хотела, чтобы в первый раз всё произошло вот так. В каком-то пьяном угаре. К тому же ты меня не только не зажёг, но окончательно потушил.
- А чего же ты хочешь? Как ты хочешь?
- Не знаю, я не знаю, но я должна была что-то почувствовать. Влечение хотя бы. А я ничего не почувствовала.
- Да, я виноват. Прости, прости меня. Я уже забыл, с кем имею дело. Ты же у нас принцесса и тебе нужны только принцы.
- О чём ты? Перестань. Тебе не идёт быть таким. Ты же всегда вёл себя по-рыцарски. А сейчас ты, как…лодочник.
- Кто?
- Ой! Вот не знаю, почему я так сказала! Ну, не злись, тебе не идёт.
Вадим тяжело поднялся и ушёл на кухню, Индира поплелась за ним. Стоя у дверного косяка, она молча, закусив губу, наблюдала за ним, как он откупорил ещё одну бутылку вина, налил себе полный бокал и выпил залпом до дна.
- Вадь, ты стал много пить.
- А тебе что за печаль?
- Мне? Да что ты такое говоришь? Ты думаешь, что будешь спиваться, и никто тебе слова не скажет?
- Я не спиваюсь, а пью, потому что мне горько и… больно.
- Вот те на! Уж не думала я, что ты такой заводной. Стоило тебе остаться с девушкой наедине, как у тебя забродили животные инстинкты.
- Дура ты, Индира!
- Спасибо. Не всё ж комплименты выслушивать.
- Знаешь, когда в метро ты прижалась к тому парню …
- Прижалась? Я? А я думала, что это ты сзади меня зажимал.
- Я думал, что сойду с ума от ревности, - продолжал Вадим, не обращая внимания на её реплики, - и вот теперь ты так категорично мне отказала. Ты действительно меня разлюбила или никогда не любила?
- Да я тебя всю жизнь любила и сейчас люблю. Также.
Вот-вот. Её отношение к нему ничуть не изменилось, не переросло во взрослое чувство. Индира тяжело вздохнула и потихоньку ушла с кухни. Вадим даже не окликнул её. Что ж, не всегда детская дружба перерастает во взрослую любовь.
Домой они возвращались молча, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Распрощались сухо, пообещав позвонить «если что».
«Если что» не произошло. А через день после этого «приключения» документы были окончательно готовы, посол был уже на месте, и Индире надо было срочно выезжать. Рано утром.
На вечер был назначен прощальный ужин, на который были приглашены все знакомые и малознакомые. У Индиры оставался только день. Вещи уже давно были собраны, она решила пройтись по Москве одна, чтобы ощутить «чувство Родины».
Индира прошлась по центру столицы – Красной площади, Александровскому парку, Тверской и Арбату. На Новом Арбате решила позвонить Вадиму. Ну, разве это дело – расставаться надолго с таким настроением. Предложила встретиться в кафе, но Вадим отказался, сказав, что очень занят, а вечером постарается быть на званом ужине. Индира обиделась, но что ж. Стояла и смотрела, как мальчишки с длинными волосами в спортивном «специальном прикиде» катаются на «скэйбордах». Особенно остро почувствовала, что её детство закончилось, когда подумала, что два – три года назад она тоже бы каталась с этими мальчишками, а вот среди этих мальчишек не было девочек. Что ж, детство закончилось, а впереди – прекрасное далёко, которое уже близко. Рядом. Завтра.
Весь следующий день она летела в самолёте. Огромная синева неба - единственное украшение иллюминатора самолёта почти на всём пути – сменилась такой же огромной картинкой пустыни. Жёлтое море с чуть приметными холмиками барханов неумолимо приближалось. И вдруг почти сразу возник ультрасовременный город. Это был Эр-Рияд - столица Саудовской Аравии.
Все работники посольства жили здесь своим мирком, как в маленьком государстве внутри государства, где всё было родным, но стоило выйти на улицу, что бывало редко и ограничивалось строгими рамками, как тут же чужая жизнь, чужие устои давали о себе знать. Всё – одежда, поведение, да и просто окружающая обстановка, - было инородным.
Впрочем, расхаживать одной по городу в поисках достопримечательностей, особенно девушке, не представлялось возможным по многим причинам.
Индира считала, что ей очень повезло с руководителем. Валерий Анатольевич (сын дедушкиного приятеля) – посол Российской Федерации – человек грамотный, деликатный и открытый. Часто, вечерами все работники посольства собирались в так называемом актовом зале, чтобы за чаем послушать рассказы о той необычной стране, куда они попали волею судеб. Саудовской Аравии не было ещё и ста лет. В 1932 году некий вождь бедуинского племени Абдул-Азиз ибн Сауд провозгласил себя королём. В его честь королевство стало называться Саудовской Аравией. Поначалу это была нищая страна, но к концу 30-х годов 20-го века здесь нашли нефть, и страна стала развиваться бешеными темпами. В настоящее время Саудовская Аравия занимает первое место в мире по добыче нефти, бывшие кочевники, которые долгое время понятия не имели о цивилизации, вдруг стали богатыми. Одна из самых неграмотных стран мира вдруг стала страной богачей, которые пытаются строить свою жизнь по западному подобию. Арабы изучают английский язык, чтобы разговаривать со своими покупателями нефти, пользуются компьютерами, Интернетом, спутниковым телевидением, но остаются при этом тем же диким племенем, что и сто лет назад. В стране не принято работать на «чёрной» работе, для этого нанимают иностранных работников – пакистанцев, филиппинцев, арабов из соседних стран. Однако при этом саудовское общество остаётся закрытым и яркое подтверждение этому – неравноправие женщин. В сентябре 2000 г. Саудовская Аравия подписала конвенцию ООН об ограничении дискриминации женщин, но веками сложившиеся в стране устои, основанные на исламе ваххабитского толка, не дают воплотиться в жизнь свободомыслию.
Индира, слушая лаконичные рассказы Валерия Анатольевича, вспомнила вдруг своего знакомого араба – принца Абдуллу, который что-то такое говорил о соблюдении конвенций ООН, а она его обсмеяла. Впрочем, кто его знает, возможно, что в стране, где будет править Абдулла, конвенции ООН соблюдаются, но не в Саудовской Аравии.
Валерий Анатольевич рассказывал только то, что хорошо знал, не давая личных оценок, но все присутствующие, а в основном это была молодёжь, ощущали какую-то недосказанность в его словах. Страна бурно развивалась, но это было «догоняющее» развитие, в то время как те, за кем гнались, уже ушли вперёд. Страна развивалась, но в основном всё развитие было связано с нефтяным промыслом, хотя доля не нефтяного сектора росла. Но самое главное - то, что было у всех в голове, но никогда «на языке» - это отношения Саудовской Аравии с Россией. Ведущие компании мира торговали здесь своей продукцией – «Дженерал Моторс», «Форд», «Мицубиси», «Майкрософт» и др. У России покупался лес, были – уже давно - дипломатические отношения и только.
Во всех саудовских газетах постоянно осуждался терроризм, как идущий вразрез с исламским вероучением, – и чеченские террористы, и даже свой собственный – Усама бен Ладен, которого лишили подданства. В то же время Саудовская Аравия тайно покупала оружие, помогая террористам в их борьбе с «неверными». Эта информация просачивалась в средства массовой информации во всём мире, но не в газетах Саудовского Королевства. Как говорится: «Не пойман – не вор». Во всех этих хитросплетениях надо было разбираться, мысленно сопоставлять набожность аравийских мусульман и их стремление диктовать свои законы в мире.
Сказать, что работа сразу же отвлекла и увлекла Индиру, отняла всё время – было бы неправдой. В её обязанности пока входило прочитать местные газеты (на арабском языке), оценить ситуацию, выбрать самое важное и доложить послу. Через месяц ей уже хотелось домой, в Москву, в Чечню, в Чернобыль, куда-нибудь, только бы не было так скучно. Она изучала арабский – современный и старый, это немного отвлекало её, но всё же девушке, привыкшей к максимальной нагрузке, явно не хватало впечатлений. То, что происходило «за кулисами», проходило мимо неё, и она не могла к этому привыкнуть. Валерий Анатольевич скоро почувствовал её настроение, стал давать ей дополнительные поручения, но этого всё равно было недостаточно.
В конце сентября должен был праздноваться национальный праздник Саудовской Аравии. Все готовились к этой знаменательной дате. Индира тоже выполняла массу заданий – надо было не просто переводить то, что ей могло показаться важным, но давать полную информацию по всей прессе – зарубежной и местной.
К несчастью жена посла заболела и не могла присутствовать на приёме в честь праздника. Валерий Анатольевич переговорил с Москвой и предложил Индире сопровождать его. Это был не простой приём правительства. Предстояло от имени России приветствовать короля страны, где женщины играли второстепенную роль и не бывали в тех местах, где было много мужчин. Но этикет посольства России требовал, чтобы посла сопровождала жена или переводчица. В посольстве было много женщин, но выбор сопровождать посла пал на Индиру. Это была и честь (которой многие завидовали) и большая ответственность. Индира даже позвонила домой, спросив, во что ей одеться. Остальные вопросы не вызывали у неё сомнений. Бабушки дружно сказали, что она должна надеть их секретный подарок. Индира успокоилась, даже не удосужившись открыть «секретный пакет». У неё и так дел было по горло. По сравнению с первым месяцем работы теперь каждая минута была дорога.
Праздник был не простой, а юбилейный. Часами они репетировали выход, проход, ожидание представления, поклон и уход. Оказалось, всё не так просто. Всё посольство присутствовало на этих репетициях, отчасти из любопытства, а большей частью, чтобы создать видимость большого приёма, чтобы Индира привыкла к множеству глаз, которые будут на неё устремлены. Индира нисколько не стеснялась, выполняла каждое требование, каким бы абсурдным оно ни казалось, повторяла по несколько раз одно и то же, ходила на высоких каблуках, как в домашних тапочках, грациозно приседала в поклоне, чем вызывала всеобщее одобрение. Одно пожелание она не выполнила – не надела платье, в котором будет на приёме. Это пожелание прозвучало один раз, в тот момент было невыполнимым, а потом все её учителя как-то и забыли о столь важной детали.
Наконец, настал долгожданный день. Все в посольстве волновались, делегация с утра репетировала. Индира достала «секретное платье» от бабушек и ахнула – платье было достойно королевы, отнюдь не переводчицы, к роли которой Индира готовилась всё это время. Серебристая с сиреневым отливом ткань переливалась при каждом движении, а само платье – очень целомудренное на первый взгляд – при каждом движении раскрывалось изящным разрезом то здесь, то там. Индира засомневалась, можно ли в таком виде появиться при дворе саудовского короля, ведь ислам не позволяет женщинам обнажать даже мизинец, а тут…
Она оделась и вышла на суд делегации. Валерий Анатольевич нахмурился, но молодёжь встретила Индиру аплодисментами. На её сомнения было высказано множество аргументов типа: «Мы – иностранцы, они тоже обязаны уважать наши традиции так же, как мы уважаем их». Но последнее слово было за Валерием Анатольевичем. Всё же он - посол, ему лучше знать, какая будет реакция. После дружного одобрения наряда Индиры, все затихли и стали ждать. Валерий Анатольевич всё это время хмурился, но вдруг лицо его озарила улыбка:
- Да, платье очень красивое, я понимаю вашу реакцию. Однако вы же знаете, как одеваются местные женщины, - все замерли, ожидая услышать «нельзя», но зачем тогда было улыбаться? – Но…есть вариант. Да! Нужно надеть какой-нибудь шарф на голову!
- Ой, у меня есть!
- У меня тоже!
Женщины были в восторге оттого, что нашёлся выход, и кинулись за шарфами, которых в мусульманских странах пруд пруди. Индире тут же соорудили причёску, невесомый шарф ниспадал по обе стороны головы, а концы свободно свисали на спину. Когда Индира стояла прямо, платье, мягко подчёркивая её фигуру, казалось более чем строгим. Стоило ей сделать хоть малейшее движение, оно открывало то руку, то ногу, то спину, то грудь. Удивительный покрой – ни разу не было обнажено всё одновременно! Платье невольно притягивало взоры – что же откроется на этот раз? Индира поначалу чувствовала себя неловко, но скоро всё посольство, собравшееся на обсуждение столь важного вопроса, особенно женская часть, убедило её не обращать внимания на взгляды, держаться ровно и непринуждённо, с достоинством, приличествующим гражданину России, где все равны – и мужчины, и женщины.
Подъезжая ко дворцу короля, Индира уже чувствовала себя в необыкновенном платье почти так же, как в майке с шортами, впрочем, она вообще не была склонна к комплексам неполноценности. Шествуя по лестнице на шаг ниже Валерия Анатольевича вместе с остальными членами делегации, подмечая многочисленные взгляды, обращённые на неё, она ничуть не смущалась, даже слегка посмеивалась в душе, вспоминая загадочный вид своих любимых бабушек, когда они вручали платье-сюрприз. Точёная рука, изящная ножка, изумительный изгиб спины - на каждой ступеньке происходило маленькое чудо – и всё это под названием «Делегация Российской Федерации».
В числе гостей их черёд быть представленными королю со своими подарками был где-то в середине, Индира оглядела огромный зал – кого тут только не было! Запах дорогих духов смешивался, превращаясь в итоге в запах нефти. У каждого был свой интерес. Индира не знала, какие задачи возложены на их делегацию, возможно только лишь представительство, но кто ж знает, во что оно выльется, может, в дружбу, а может и наоборот. Политика – дело тонкое. Индира чувствовала, что от неё много зависит. Не зря же Валерий Анатольевич решил выйти к королю вместе с ней. Не зря на ней это платье, которое, как магнит притягивало взоры молодых, и не только, мужчин. Надо сказать, что в делегациях других стран было немало женщин и в более откровенных платьях и с непокрытыми головами, так что можно было не волноваться по такому пустяку, как мельком обнажённая рука или нога.
Наконец был объявлен на арабском и английском языках выход посла России. Индира напряглась, но заученным шагом на шаг после Валерия Анатольевича проследовала к трону. Краем уха она слышала восхищённый шёпот, движения же её были отрепетированы - дошли, склонилась в полупоклоне, посол выпрямился, она через минуту тоже, но глаз не поднимала, полушёпотом переводила ему то, что говорит король. В свою очередь ответы посла королю переводил его переводчик. Многочисленная свита роилась, жужжала возле трона, все уже устали, диалог, происходивший между послом России и королём Саудовской Аравии, был пустой формальностью. Наконец, прозвучали слова поздравления и - в ответ – благодарности, теперь нужно было уходить, не поворачиваясь к королю спиной. Они с Валерием Анатольевичем хорошо отрепетировали эти движения. На секунду Индира подняла голову, чтобы сориентироваться, как ей идти и… встретилась взглядом с Абдуллой. Её пронзило жаром – так это было неожиданно.
Всё время пока она переводила Валерию Анатольевичу слова короля и не могла видеть никого из его свиты, он буквально пожирал её глазами, сам не ожидая увидеть её снова, у себя дома, в такой обстановке. Секунда прошла, уже объявили следующих, Индира с Валерием Анатольевичем стали на своё место, а Индира всё ещё слышала какой-то звон в ушах. Какие меткие русские пословицы: «Как обухом по голове»! С чего бы это? Неужели запали в душу длинные ресницы наследного принца? Вот уж нет, Индира отбросила столь несерьёзный вариант, просто неожиданно. Она вспомнила, как в самолёте недоумевала, почему не узнала из какой страны этот араб. И ведь ни разу не попыталась связаться с ним в Интернете. Да что и говорить. Приехала в Москву и забыла. Лёгкий флирт и ничего больше.
На банкете, данному в честь торжеств, к их делегации постоянно кто-то подходил, либо Валерию Анатольевичу надо было пообщаться с кем-то для него важным, так что у Индиры, исполнявшей роль переводчицы (вот где пригодились её знания), было много работы. Иногда молодые люди, подходившие к ним, разговаривали с ней, а когда Валерий Анатольевич просил её перевести, тушевались и отходили. Валерия Анатольевича это смешило:
- Индира, кажется, Российская делегация пользуется здесь большим успехом, чем другие, благодаря тебе.
- Не знаю, я в первый раз на приёме, не мне судить.
- Ох, лиса хитрая. Ну да, не ты, конечно, а твоё платье произвело фурор! Тот, кто его шил, знает мужскую натуру – то, что припрятано, так же, как и то, что надо завоёвывать, всегда вызывает больше ажиотажа, чем откровенная и навязчивая нагота. Ну, ну, не смущайся!
- Я не знаю, что это такое.
- Вот и хорошо. А вот всё же интересно, смутилась бы ты, если бы видела, какими глазами на тебя смотрел молодой принц?
- Не знаю, - почти прошептала Индира, смущаясь оттого, что не одна она заметила этот взгляд.
Валерий Анатольевич, видя, что ей не очень хочется продолжать этот разговор, ловко сменил тему, рассказав ей и присоединившимся к ним остальным членам делегации кое-что о королевской семье. Столь многочисленная свита короля, оказывается, - все его сыновья и внуки. У первого короля, Абдул-Азиза ибн Сауда было 17 жён, после его смерти осталось 44 сына, а сколько дочерей толком никто не знает, женщины здесь не в почёте.
- У него что, гарем был? – спросил кто-то.
- Нет, здесь гаремов никогда не было. Богатые аравитяне часто разводятся и берут себе в жёны другую женщину, от каждой бывает по несколько детей, которых при разводе забирает отец. Процедура развода очень проста – достаточно мужчине при свидетелях сказать жене 3 раза: «Я развожусь с тобой», - и всё, свободен. Коран позволяет иметь четырёх жён одновременно. Ну а, сколько можно иметь наложниц, нигде не прописано.
- Вот бы нам так, - размечтались молодые люди.
- Да, быть принцем очень даже неплохо. Сейчас численность королевского клана – не менее 25000 человек. И каждый имеет доход от продажи нефти, так что они могут позволить себе жить в роскоши.
Индира промолчала весь этот разговор, вспомнив «несчастного наследного принца», который не мог общаться со сверстниками и вёл очень замкнутую жизнь. Кстати, во время рассказов Валерия Анатольевича о стране она не раз слышала, что наследный принц – Абдулла бен Абдель Азиз ас-Сауд – далеко не молод. А когда Валерий Анатольевич говорил, что принц не сводил с неё глаз, он же не сказал «наследный»? Уж не блефовал ли тогда молодой Абдулла, говоря, что он – наследный принц? Ну, принц, один из 25000, но не наследный же. Какая, впрочем, Индире разница.
На другой день был объявлен выходной, можно было как следует выспаться. Ну, а потом дни потекли своей чередой – однообразно и вяло. Индира много читала, правда, книг о Саудовской Аравии было мало, книги на арабском – в основном религиозного содержания. Но Индире, которая по наущению бабушки прочла Ветхий и Новый завет, знала много христианских молитв, было очень интересно узнать о мусульманской религии. Ведь её отец был мусульманином, хоть она его никогда и не видела и выросла в Москве. Ей было очень интересно знать, чем же ислам отличается от христианства? Тем более что мусульманская религия – ислам – это и законодательство страны, в которой она работала. В «Основах системы власти» - основном документе Саудовской Аравии (который Индира изучила одним из первых) – записано в 1-й статье: «Королевство Саудовская Аравия – суверенное арабское государство, конституцией которого является Коран и Сунна Пророка», ими руководствуются все учреждения и организации государства.
Читать Коран было очень тяжело. Во-первых, арабский язык – единственный язык, на котором можно читать Коран (ибо считается, что читать или слушать Коран на арабском означает внимать речи Самого Бога) – он, как и все языки мира претерпел изменения. Во-вторых, Коран (в переводе – книга, также как Библия) – это скорее та же самая легенда о сотворении мира, что и Библия, но в другой интерпретации – арабское мировоззрение. В третьих, Коран – это и свод законов для мусульман, и заговоры, и заклинания, и клятвы, и проклятия врагам. Но в то же время некоторые суры (составляющие Корана) даны в виде поэм.
Целыми днями сидела Индира над переводом Корана, не всё у неё складывалось с первого раза, иногда перевод получался таким корявым, что она в сердцах рвала на мелкие клочки несчастную бумагу и шла к Валерию Анатольевичу. Если он не был занят, то всегда готов был помочь Индире советом. Одно плохо – он не знал арабского языка, хотя хорошо знал и историю Саудовской Аравии, и обычаи, и, даже, Коран. Похоже, он приветствовал занятия Индиры. Кроме работы, она успевала играть в теннис, плавать в бассейне, но всё же у неё оставалось время, и хорошо, что оно было загружено таким образом.
- Валерий Анатольевич, почему они так схожи – Библия и Коран? Может быть, Пророку Мухаммаду кто-то рассказал о Христе? А может, действительно, кто-то свыше продиктовал всё, что написано в Библии и Коране? Авраам, Адам, Ной, Моисей, даже Иисус и Мария! Одни и те же персонажи!
- Видишь ли, Ирочка, в то время не было телевидения, спутниковой связи, да и просто – газет. Информация передавалась очень медленно, в основном из уст в уста. Возможно, доля твоей правоты есть в том, что Мухаммад где-то услышал о Божьих заповедях, они понравились ему, потому что это - свод жизненных законов, и он решил проповедовать их своему народу.
- Честь и хвала ему!
- ?
- Нет, не подумайте плохого, я тоже удивляюсь – насколько лаконичны и гармоничны эти жизненные правила, которым нужно следовать всем, и которые многие игнорируют. Да, и при этом так легко всё свалить на беса. Вот, дескать, попутал, гад нечестивый!
- Ох, Индира, ты очень эмоциональна, это может тебе когда-нибудь навредить! Так вот, если рассматривать все религии мира, как одно целое, то в основном все заветы касаются одного и того же – жизнь человека бесценна и должна пройти таким путём, чтобы не обидеть других людей – не убить, не украсть, не посягнуть на другие ценности, а самое главное – не забывать прославлять Бога. Ну, а дальше – каждый народ верует в силу своего менталитета – христиане в Бога отца, сына и Святого духа, мусульмане - в единого Бога (аллаха), буддисты – в Будду, который тоже был пророком Бога, как и Мухаммад. Вот и получается, что Бог – един. Один для всех нас, живущих на земле.
- Валерий Анатольевич, а вы во что верите?
- Я христианин, но верую в добро и здравый разум человека. А ты?
- Я не знаю. Моя бабушка верит в Иисуса Христа, ходит в церковь, мама говорит примерно так же, как вы, дедушки говорят о чём угодно, но не о Боге. Мой отец был мусульманином, а я – я пока без веры. Вообще-то я верю в то, что изначально на земле кто-то (потом его назвали Бог) установил порядки, которые позволили бы людям жить в мире и согласии. Кому-то эти порядки не нравятся, он не хочет компромиссов, хочет обладать всем благосостоянием сам, а правильные люди этому противостоят. Вот и получается, что древние люди чувствовали то же, что и мы, и назвали всё правильными именами. Добро – бог, а зло – дьявол. Везде по-своему, но в принципе – одно и то же.
- А почему же тебя не окрестили в детстве?
- Отец маме завещал, чтобы я сама религию выбрала. Бабушка старалась, правда, меня к церкви приучить. Я ходила с ней в церковь, но, честно говоря, ничего не понимала. А я так не люблю. Мне надо, чтобы всё было ясно и понятно. Когда я приезжала на родину отца, меня пытались «переманить», рассказывали об исламе, но я тоже ничего не понимала
- А буддистов у тебя в роду никого нет?
- Мама рассказывала о Будде много. Она в молодости ездила в какую-то экспедицию на Тибет и общалась там с буддийским монахом. Он научил её выходить в астрал.
- Куда?
- Вернее сказать – совершать астральные путешествия – это когда душа покидает тело, но связана с ней «серебряной нитью». Моя мама умеет выходить из своего тела и возвращаться в него, когда захочет. Мы с ней часто так общаемся. Я ложусь спать, она мне снится, мы разговариваем. Я, когда была маленькой, всегда проверяла – спрашивала у неё потом, что я говорила, что она мне отвечала. Она ни разу не ошиблась.
- А ты сама тоже путешествуешь в астрале?
- Нет. Я не могу. А разве вы не слышали об этом раньше?
- Слышал от одного знакомого, но не придал значения, подумал, бред это всё. Я никогда не был на Тибете и вообще в тех краях. Мой профиль – арабские страны. А хотелось бы повидать весь мир.
- И мне тоже. Мне хочется изучить жизнь, обычаи, нравы других людей. Почему они создали именно такие памятники архитектуры, почему у них именно такое искусство, такой быт.
- Да, Индира, на это стоит потратить жизнь. Ну–с, вернёмся к исламу? Что тебя не устраивает?
- Меня всё устраивает, но я не понимаю, почему мусульмане так относятся к женщинам.
- Хм. Не забывай, что женщина послушалась змия, наелась плодов от запретного дерева, да ещё и Адама угостила, за что они и были изгнаны из рая. Ты ещё не дошла до темы запретного дерева в Коране?
- Нет, - Индира задумалась, - Я же говорю, что в Коране почти то же самое, что и в Библии! Валерий Анатольевич! А может быть, это всё было на самом деле? Не так, как описано, люди ведь склонны к фантазии, но сюжет-то везде одинаков – и в Библии, и в Коране?
- Одинаков, но не совсем. Когда дело доходит до толкования Корана, то получается совсем по-другому. Ты ещё не читала Сунну – примеры из жизни Пророка и его последователей?
- Нет, я попробовала, но она очень тяжело переводится. Пока дойдёшь до сути через многочисленные восхваления тем, кто этот хадис изрёк, то от самого изречения ничего не останется. Пожалуй, я возьму у вас потом перевод на русский, ладно?
- Хорошо. Может быть, прочитав перевод, тебе захочется прочитать это в оригинале. Ты же знаешь, а уж кому не знать, как тебе, что каждый переводчик подбирает слова по своему усмотрению.
Валерия Анатольевича позвали к телефону, и разговор был отложен до лучших времён. Индира была самым молодым работником, да к тому же ещё и не обременённая семьёй. Молодые люди, работавшие здесь, были в основном женаты, так уж повелось с советских времён, а к Индире относились, как к другу – вместе играли в теннис, плавали в бассейне, вместе собирались на вечерний чай, чтобы послушать рассказы Валерия Анатольевича, подискутировать на вечные темы. Все знали, что Индира занимается переводом Корана в свободное время, и относились к этому по-разному, кто подсмеивался, кто помогал, а кто предлагал прекрасный перевод Крачковского.
Со временем Индира всё лучше разбиралась в Коране. «Каждый мусульманин должен свидетельствовать, что нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммад – посланник Аллаха (Бога), обязан выстаивать молитвы по пять раз в день, уплачивать закят, поститься в рамадан и совершить хадж к Дому (Каабу)», - записывала Индира в компьютере. Все эти обязательные для истинного мусульманина действия были понятны, молятся люди и пусть себе молятся, милостыню раздают – отлично, - постятся – пусть, а вот совершить хадж в Мекку не каждый простой мусульманин сможет. А ведь Мекка – вон она. Совсем близко. Эта идея стала посещать хорошенькую головку Индиры всё чаще. Даже Валерий Анатольевич заметил, что она стала реже обращаться с вопросами, ходила непривычно задумчивая и серьёзная.
- Индира, что-нибудь случилось? – спросил он как-то, когда она принесла ему очередные выкладки из газет, - Дома всё в порядке?
- Да, благодарю вас.
- Что-то ты на себя совсем не похожа. Нездоровится?
- Нет, нет, спасибо, Валерий Анатольевич, у меня всё в порядке, - Индира говорила так, а сама не уходила из кабинета.
- Рассказывай, - он отложил бумаги в сторону.
- Валерий Анатольевич, я бы очень хотела попасть в Мекку. Столько людей здесь бывает ежегодно, я читала – от 3-х до 5-ти миллионов! Мы здесь рядом, а увидеть святыню мусульман не можем!
- Да, Индира, именно не можем! Уж кто, как не ты знаешь, что экскурсии туда запрещены шариатом. Что только мусульманин, совершающий хадж, может притронуться к священному камню Кааба. Выброси это из головы. Я понимаю, что тебе скучновато, но есть вещи, которые не подлежат обсуждению. Хотя…, - Валерий Анатольевич внимательно взглянул на Индиру из-под очков, - Ты что, ты серьёзно задумываешься…, ты не понимаешь насколько это, - от волнения он встал и заходил по кабинету, - Индира, есть только одна возможность совершить хадж, если ты примешь исламскую веру и станешь мусульманкой. Ты это прекрасно знаешь. Неужели ты свяжешь себя такой обузой? Неужели ты не предвидишь, чем это может обернуться в будущем? Ведь, став мусульманкой, ты уже никогда не сможешь переиграть! Тебя будут постоянно пасти, даже в России! А ты ведь знаешь, как относятся мусульмане к женщинам! Ты сама недавно этим возмущалась! Ну, что ты молчишь? Я не прав?
- Вы правы Валерий Анатольевич. Абсолютно правы. Вы правы и в том, что у меня была такая мысль, но связана она не с детским желанием совершить экскурсию, а не ХАДЖ, а гораздо более глубоким, я бы сказала, умозаключением.
- Итак, читая Коран, ты нашла его постулаты самыми мудрыми и готова следовать им всю свою только начавшуюся жизнь?
- Я ещё не решила.
- Вот, вот, пока ты не решила, тебе нужно посоветоваться с родными – с мамой, дедушкой. Возможно, твоё решение вызовет у них целую бурю негодования, я это сужу по тому, как отреагировал я сам – очень спокойный человек. Если надо, я предоставлю тебе отпуск, съездишь домой, пообщаешься с родными.
- Спасибо, Валерий Анатольевич.
Индира шла к себе, раздумывая, отчего так Валерий Анатольевич разволновался. Она в действительности даже и не думала принимать мусульманскую веру. Ходила же она в христианскую церковь и бабушка вешала ей на шею крестик, ну, и что от этого изменилось? А принять ислам ещё проще – мулла прочитает молитву, и всё – ты мусульманка. А она - читает Коран в оригинале! Ну а молиться по пять раз в день вовсе необязательно. Тётя Тамила тоже мусульманка, но что-то Индира ни разу не видела, чтобы она молилась. Это здесь в Саудовской Аравии слишком все набожные, а приедет она в Россию и всё забудется. Да и тут ей не обязательно молиться, всё равно в мечеть женщины не заходят. А милостыню она и так подаёт, не ест иногда целыми днями… В душе Индира чувствовала какую-то фальшь в своих размышлениях, внутренний голос подсказывал ей, что в чём-то она не права.
Она позвонила маме, сказав, что срочно хочет встретиться с ней в астрале, и закрылась у себя в спальне, предупредив всех, что захворала.
- Что случилось, доченька? - голос мамы ненастоящий, но всё-таки такой родной немного успокоил Индиру.
- Мама, я, кажется, немного запуталась. Помнишь, ты говорила мне, что по завещанию отца, я должна сама выбрать себе религию. Я сейчас перевожу Коран, и знаешь, у меня настойчивое желание стать мусульманкой. Но у меня нет той уверенности в себе, целеустремлённости, которая бы привела меня в религию однозначно. А раз есть сомнения, значит, я ещё не готова.
- Ну, вот ты и ответила сама себе. Не спеши, доченька. Сколько раз ты ходила с бабушкой в церковь, но так и не захотела принять крещение, помнишь, как бабушка тебя уговаривала, как потом плакала, когда ты твёрдо отказала ей. Она, конечно, расстроится.
- А ты? Ты как-то говорила мне, что никогда не будешь давать мне советы по религии, что я должна определиться сама. Но вот сейчас я тебя прошу помочь мне разобраться в себе. Я не знаю. В первый раз в жизни я не знаю, как мне поступить.
- Ирочка, ты должна помнить, что религия для каждого человека – это, прежде всего, его собственные убеждения, и, если они совпадают с основными догмами той или иной религии, то человека уже можно считать верующим. Помнишь, когда ты была маленькой, мы с тобой разбирали трудный пример по алгебре. Я тогда открыла учебник, долго сама читала, пыталась разобраться. Почему надо сделать так, а не иначе, а потом просто применила формулу, и всё получилось. Так и в религии – когда человек запутывается в жизненных коллизиях, достаточно применить Готовую Формулу Жизни, и всё будет хорошо.
- Разве в религии есть готовые формулы жизни?
- Да, любая молитва – это обращение к Богу, как к родному отцу, учителю, старшему другу с просьбой о помощи.
- А если помощь не нужна?
- Молитвы бывают разные. Есть много молитв благодарственных. Слава тебе, господи, – это тоже молитва, которую люди произносят, когда у них что-то получается в жизни. Есть специальные молитвы, с помощью которых люди просят Бога помочь им, а в итоге сами себя настраивают на какой-либо поступок.
- Мама, а почему ты не ходишь так часто в церковь, как бабушка, не молишься так часто, не постишься и вообще не соблюдаешь многие церковные ритуалы?
- Понимаешь, я думаю, что у каждого человека Бог в душе. Молитва – это не сделка с Богом, это путь к душевному равновесию. В церкви молиться лучше, потому что там все одинаково настроены на молитву, а если ты будешь идти по улице и молиться, тебя могут неправильно понять. Как будут смотреть люди на того, кто идёт и что-то пришёптывает?
- Как на сдвинутого.
- Вот-вот, зачем Богу такая молитва?
- Но можно идти и молиться так, чтобы никто не видел.
- Если честно, я так и делаю и мне легко на сердце после моей молитвы, но мне и в церкви хорошо. Но мы не обо мне говорим. У всех людей разное отношение к Богу – у одних потребительское – дай, у других философское – они хотят понять жизнь, смысл жизни. Скажи, у тебя есть сейчас постоянная потребность помолиться?
- Нет.
- Тогда почему так остро встал вопрос о принятии религии? Может быть, на тебя подействовала атмосфера пустыни? Мечети, близость святого места мусульман?
- Да, мама, я даже себе не могу признаться, что я хочу побывать в Мекке. Ты, может быть, не знаешь, что вокруг Мекки – зона на 18 км, - куда не имеет права ступить ни один иноверец, только мусульмане.
- О, Господи, и этот запрет вызывает у тебя такую зависть?
- Нет, не зависть. Я видела видеофильм, ничего там интересного. Огромная площадь, посреди – огромный куб, накрытый чёрным шёлком, огромная толпа медленно движущихся людей, - представляю какая там пыль и духота. Я бы не хотела побывать там во время всеобщего хаджа. Но совершить умру – маленький хадж….
- Зачем? Ира, ты ведь не одержимая! Не стоит принимать мусульманство лишь из-за того, чтобы увидеть огромный куб под чёрным шёлком!
- Мама, я ведь не только этого хочу. Если честно, мне действительно ислам более понятен, чем христианство. И то, что мусульмане не понимают, почему Бог отдал своего Сына на муки, а потом ещё и поклоняются кресту, на котором его мучили, я тоже не понимаю. И не понимаю, почему у христиан три Бога.
- Ох, Индира, слышала бы тебя сейчас бабушка! Сколько она тебе рассказывала, а ты оказывается, ничего не поняла.
- Наверное, я невнимательно слушала. Тогда мне было не очень интересно. Расскажи ты.
- Иисус Христос, будучи истинным человеком, одновременно является и Богом. Он пришёл - на Землю, чтобы доказать людям, что он такой же, как и они, но в то же время могуществен, милосерд, смертный страдалец и в то же время бессмертен! Он - Бог, который сам явился к людям, вмешался в ход истории, показал, что смерть не страшна, так как за ней будет воскресение, если следовать заветам Бога. Через Иисуса Христа Отец послал людям Дух свой, который сделал их «причастниками Божественного естества». Как Солнце – согревает Землю, светит, его тепло ощущаешь кожей, так можешь ты представить себе тройственность Божественного Союза, он повсюду, во всём, что тебя окружает.
- Мам, ты – христианка.
- А ты кто, моя бедная заблудшая овечка? Сколько в тебе информации, может быть она тебе и мешает разобраться в этих вопросах? Простым людям легче верить. Они принимают жизнь такой, какой её преподают им их духовные наставники.
- А у меня нет наставника, кроме тебя. Но ты же мне и говорила, что я должна сама выбрать, а я никак не могу решиться.
- Ну, и не торопись, вот мой совет.
Индира открыла глаза и долго ещё лежала в постели, обдумывая всё сказанное. Потом решила, что мама, как всегда, права, не стоит забивать голову такими вещами, всё придёт само собой, когда созреет. Глянула на часы – пора в бассейн – и, припевая, помчалась поплескаться, вызывая своим здоровым весёлым видом недоумение. Она и забыла, что сказалась больной.
Так близко к экватору – трудно представить, что где-то зима, мороз, пушистый снег и совсем скоро Новый год. Для россиян, где бы они ни были, Новый год – особый праздник. Только россияне мечтают начать жизнь по-новому, загадывают самые заветные желания и слепо верят, что они сбудутся, а то и просто хотят повеселиться, потому что только на Новый год можно повеселиться, а остальные праздники - так себе.
В посольстве активно к нему готовились. Для посольств других государств 1 января – это просто начало нового года. Там праздновали Рождество, Валерия Анатольевича пригласили одновременно в три посольства на одно и то же время. Все с ног сбились, готовясь к приёмам. Надо было, не отказывая никому, побывать во всех посольствах одновременно и именно послу России. Только настоящие дипломаты способны на такое. Валерий Анатольевич неустанно повторял, что такое возможно только с хорошей командой, а команда у него была отличная. А через неделю всех надо было пригласить на встречу Нового года по-русски. С русским размахом, с ёлкой, блинами с икрой, русской водкой и фейерверком. А как же! Только за границей русский человек по-настоящему может оценить то, к чему привык дома. Если в американском посольстве – обязательна индейка, то в русском – традиционная русская еда. Многие шутили, как там, насчёт салата «Оливье», без которого встреча Нового года для россиянина – не «по-русски». Но сколько истинно русских блюд запланировали приготовить повара посольства! Что там индейка! Конечно, им надо было помочь. А наряжать посольство, ёлку – какое это удовольствие! Индира совсем забыла свои душевные мытарства и вместе со всеми развешивала блестящие гирлянды в большом особняке посольства, ёлочные украшения, привезённые из России (над каждым хотелось плакать от восторга), рисовала на окнах деда Мороза, снежинки и прочую милую новогоднюю чушь. Даже жара и полное отсутствие снега не мешали ждать Новый год, как очередное чудо, когда сбываются все мечты и желания.
Но всё это будет потом, а пока на носу было Рождество в других посольствах. Индира была в «команде» Валерия Анатольевича. Светские разговоры ни о чём – это только кажется бесполезным занятием, однако, если бы Валерий Анатольевич отказался от приёма в каком-нибудь посольстве, это могло бы стать началом «холодной войны». Не за этим они все здесь находились.
Индира надевала своё «бомбовское» платье, каждый раз выслушивая комплименты и от своих коллег, и от иностранных. Ей это ничуть не кружило голову. Даже комплименты принцев королевства Саудовской Аравии ничуть не смущали её. Правда, она поймала себя на мысли, что внутренне ждёт встречи с Абдуллой. Ни разу за это время она не только не увидела его, но никто не обмолвился о нём ни словом. А ей всё-таки хотелось услышать о нём. Летнее знакомство, мимолётный флирт всё же оставил в её душе смутную тревогу. Но думать об этом постоянно ей было совершенно некогда.
На Новый год были приглашены только избранные, но их оказалось так много, что пришлось всем девушкам и женщинам посольства помогать готовить поварам, а потом ещё и красиво всё сервировать. Из-за нехватки официантов решили организовать «шведский стол» а-ля фуршет. Все «посольские» незаметно ныряли на кухню, выносили добавку, незаметно уносили грязную посуду, также и сами повара – тоже ведь люди, им тоже хотелось встретить Новый год. А ещё и увеселительная программа – молодежь посольства решили показать гостям, как провожают старый год и встречают Новый год по-русски с Дедом Морозом, Снегурочкой, зайчатами, белочками, с подарками, шутихой. Все настолько были заняты в программе, что приходилось по несколько раз за вечер переодеваться. И только на Новый год по московскому времени под настоящий бой курантов все замерли, загадывая желания, чтобы ровно через минуту закружиться в новогоднем хороводе. Гости только отдувались, они предполагали, что у русских вот так, но такого не ждали.
Только под утро, уставшие, счастливые, с поредевшими рядами, с ещё более поредевшими гостями, многие разошлись по уголкам, чтобы попить чайку, кофе, да и просто побеседовать. Индира оказалась в компании с одним из принцев, двоих из его свиты, гостей из Европы. Беседа была далеко не светской. Кто-то заговорил о религии, и в этой маленькой компании оказалось четверо приверженцев разных конфессий, а Индира призналась, что она вообще «свободна духом». То ли гости выпили много, то ли это действительно было для них принципиально, но все наперебой стали расхваливать преимущества своей религии. Индира уже и не рада была, что по её неосмотрительности был затеян этот разговор, она озиралась, ища глазами Валерия Анатольевича, хотя бы кто-нибудь подошёл, чтобы можно было перевести разговор на другую тему, но – увы. Она натянуто улыбалась, кивая головой, соглашаясь со всеми, как это чудесно верить в Бога, думая про себя, какая разница каким образом это делать. Именно благодаря её обаянию не подрались между собой мусульманин и буддист, а почитатель Торы вполне миролюбиво делился своими мыслями с христианином. Все они пытались доказать ей и только ей, чем хороша их вера. Когда же она увидела жену Валерия Анатольевича, которая торопилась куда-то по своим делам, Индира чуть ли не кинулась ей на шею, приглашая присоединиться к разговору, а глазами показывая, что она в затруднительном положении. Чуткая Эльвира Сергеевна тут же пришла на помощь, справедливо считая, что все разговоры о религии рано или поздно приводят к войне. Она от имени посла России, как его жена, пригласила всех на лёгкий завтрак. Индира вздохнула с облегчением и поспешила помочь вынырнувшим невесть откуда другим помощникам.
Когда она уплетала бесподобно вкусный блинчик со смородиновым джемом, к ней подошёл принц - один, без переводчика, поскольку уже понял, что Индира прекрасно говорит по-арабски, и сказал:
- Мне бы очень хотелось сделать что-нибудь приятное лично для вас.
- О! Мне очень нравится ваша страна, ваш народ, ваша столица. Я счастлива была познакомиться с вами, - заговорила Индира в привычном жанре посольских разговоров.
- Вы меня не совсем поняли. Мне бы хотелось устроить для вас какое-нибудь развлечение. Я знаю, что вам не разрешается выходить из посольства по своему усмотрению. Но по моему личному приглашению вы сможете посетить некоторые достопримечательности города и даже окрестностей. У меня дочь – вашего возраста и мне будет приятно сделать двойной подарок – ей, чтобы она немного развлеклась, и вам.
Индира рассыпалась в любезностях, думая, что уже завтра принц забудет о «русской красавице», как он её назвал. Но через три дня после памятной новогодней ночи в посольство на имя Индиры пришло приглашение посетить дворец короля Саудовской Аравии. Валерий Анатольевич благосклонно отнёсся к этому приглашению, полагая, что Индира уже достаточно поднаторела в светских разговорах и сможет прекрасно представить русское посольство и без него. Индира была немного смущена, но, вспомнив о том, что принц говорил ей о своей дочери, успокоилась.
В назначенное время за ней пришла машина и Индира в самом скромном наряде с запасом всяческих платков и шалей отправилась во дворец. Девушке, привыкшей к демократии, было нелегко постоянно контролировать себя, вести себя как можно неприметней и скромней, поскольку в Саудовской Аравии – самые строгие правила из всех и так строгих мусульманских правил. Её провели в специальную комнату, где она с трудом узнала принца в национальной одежде (в русском посольстве он был в европейском костюме). Рядом с ним стояла тоненькая девушка, закутанная в тёмную ткань.
- Познакомьтесь, - это Латифа – моя дочь. Она покажет вам достопримечательности Эр-Рияда. Надеюсь, вы подружитесь.
Латифа слегка заметно поклонилась, Индира также. Между тем принц повернулся и ушёл, оставив их вдвоём. Индира не успела о чём-либо подумать, как Латифа заговорила приятным голосом, в котором чувствовалось любопытство:
- Вы ещё не были во дворце?
- Нет.
- К сожалению, я не смогу показать вам всё, я и сама не имею права входить во многие комнаты, но я с удовольствием покажу вам то, что показывают нашим самым высокопоставленным гостям.
Латифа попросила Индиру накинуть что-нибудь на голову, прикрыв и лицо, иначе придётся просить людей, которые им будут встречаться, выходить из комнат.
Индира закуталась в одну из шалей, хотя всё же было слишком заметно, что она иностранка, и они отправились на экскурсию по дворцу. Потом они побывали в Музее археологии и этнографии, проехались по столице в машине, Индира могла осмотреть достопримечательности. Здания современные, в западном стиле, разумно сочетающемся с арабо-мусульманскими традициями. Впечатляло, но не настолько, как хотелось бы Латифе.
К вечеру, уставшие, но полные впечатлений они отправились в женский ресторан, где Латифа смогла снять с себя «абайю» и спокойно покушать. Индира в первый раз за день могла рассмотреть девушку. Латифа была восточной красавицей - черноглазой, с роскошными блестящими волосами, рассыпавшимися по плечам, в европейском платье, которое весь день скрывала «абайя». Она беспечно болтала о всяких женских пустяках и постоянно расспрашивала Индиру о России, Англии, обо всём, что, по-видимому, ей было недоступно. Они прекрасно провели время, договорившись встретиться завтра, чтобы продолжить осмотр достопримечательностей.
Индира только вошла в посольство, как её тут же попросили зайти к Валерию Анатольевичу.
- «Ещё только Олег по Земле идёт, а уж слава его впереди бежит», - процитировал он, улыбаясь. – Можешь, не рассказывать, всё было прекрасно. Маленькая принцесса уже всё рассказала папе, и тот очень меня благодарил по телефону. Единственное, о чём я хочу тебя предупредить от его имени – Латифа просится на учёбу за границу, а папа ей не разрешает. Поэтому, вспоминай чаще, что плохого вне этой Земли обетованной, чем хорошего. Ну, а от себя добавлю, не морочь себе голову – отдыхай, пока появилась такая возможность.
- Я прекрасно провела время. Завтра мы продолжим, а вообще Латифа мне понравилась. Она простая, хоть и принцесса.
- Конечно, простая, потому что не единственная. Я же рассказывал вам, сколько на этой земле принцев и принцесс. Ну, ладно, сегодня ты – умница. Иди, отдыхай.
Пока были новогодние каникулы, Индира прекрасно проводила время с Латифой. Они осмотрели в ЭР-Рияде всё, что было доступно иностранцам, кроме того, они каждый день ужинали либо в женских ресторанах, либо во дворце Латифы, которая настолько привязалась к Индире, что когда закончились новогодние каникулы и начались будни, звонила ей каждый день на работу, пользовалась всякими доступными и не совсем средствами, чтобы Индира как можно больше времени проводила с ней. Индире нравилась Латифа и она не придавала значения этим явным уловкам.
Латифа считала Индиру своей самой близкой подругой. Индира скоро поняла почему. Её ближайшее окружение – высокопоставленные особы королевства – были столь же далеки от жизни, как и сама Латифа. Жизнерадостная, полная энергии девушка томилась от скуки и однообразия и просто не знала, куда себя применить. Она была «директором» нескольких компаний, о делах которых понятия не имела, поскольку занимались ими вполне компетентные люди, пользовавшиеся её именем. За своё имя Латифа получала немалые деньги, которые хоть она и тратила их налево и направо, казалось, никогда не закончатся.
В самом начале их знакомства Латифа завела Индиру в свою гардеробную. На любую другую девушку это, нет, не так, ЭТО произвело бы неизгладимое впечатление. Гардеробная Латифы – это целая квартира с отсеками, душевыми, гримёрными, бесконечными зеркалами, столь же бесконечно длинными рядами всевозможных нарядов. Любой магазин мог бы позавидовать разнообразию всевозможных платьев – в основном вечерних – и костюмов, которые висели здесь.
- Зачем тебе столько платьев? – удивилась Индира, чем вызвала некоторую досаду у Латифы. Она хотела иной реакции – что-нибудь типа «отпавшей челюсти».
- Неужели так трудно понять – я не могу ходить на приёмы и встречи в одном и том же. Что могут подумать о моём папе! Что он такой бедный? Разве он может позволить своей дочери одеваться хуже какой-нибудь худородной девушки?
- Я это понимаю, - Индира едва заметно сморщила носик, как при зубной боли, - но почему всё это висит здесь? Ведь это вещи от ведущих кутюрье, насколько я понимаю, стоят весьма дорого. Можно продавать их, ну, если не по той же цене, а чуть дешевле, все эти вещи будут окупаемы!
- Как это? Надевать вещи, которые уже кто-то носил? Какой ужас!
- В Европе это распространённое явление и называется «Сэконд хэнд».
- О! Ужас! Вторые руки! Я бы никогда не надела на себя платье, которое перед этим носила бы моя подруга!
- Да ведь никто не знает, кто его носил перед этим! Платья продавались бы в другой стране
Для Латифы это было «уму непостижимо», Индира, не придававшая особого значения одежде, осталась при своём мнении. Однако чтобы сделать приятное Латифе, она – по её просьбе - примеряла платья принцессы, вызывая восторг и восхищение Латифы.
Однажды они сидели за чаем, Латифа горевала о том, что Индира практически ничего не увидела в их стране.
- Знаешь, мне бы очень хотелось побывать в Мекке, - призналась Индира.
- О! Это невозможно! Там стоят такие плакаты с просьбой всем иноверцам повернуть назад, а на границе – досмотр. Я не смогу, ни за что не смогу сказать, что ты - мусульманка. Это такой грех! Ты себе даже представить не можешь!
- Я и не прошу тебя лгать.
- Да. Правда, - медленно произнесла Латифа, отпив чай из своей чашки, - ведь ты можешь стать мусульманкой в любое время.
- Могу, но не знаю – хочу ли.
Они надолго замолчали, вроде бы занятые чаепитием. Индира уже давно как–то невзначай обмолвилась, что она не была до сих пор посвящена ни в какую веру. Латифа поначалу принялась бурно агитировать Индиру стать мусульманкой, но, встречая каждый раз полунасмешливый взгляд, остыла. Сегодня же Индира была задумчива, даже рассеяна.
- Ты решилась? – Латифа произносила слова медленно, будто во сне, что было на неё совсем непохоже, - это ведь так просто. И мы с тобой могли бы породниться.
Индира не придала особого значения этим словам, но, вернувшись в посольство, пересмотрела ещё раз свои переводы Корана – и решила ещё раз поговорить с мамой. Как странно, она уже так давно не разговаривала с ней в астрале! Индира позвонила домой, но сеть так плохо работала, что единственное, что она услышала, что мама гриппует, но ничего страшного, позже попытается с ней связаться. Индира расстроилась. Она никак не могла принять решение – какую веру ей принять и это стало её беспокоить. Как много молодых людей не придаёт этому значения, но Индира почему-то думала об этом постоянно – с детства, когда мама рассказала ей об отце и его наказе – что она должна сама выбрать, какую веру ей исповедовать.
Утро вечера мудренее, - как всё же метко. На другой день Индира без всяких мысленных колебаний, приехав к Латифе, как бы между прочим сказала ей, что она согласна стать мусульманкой и хочет совершить умру – малый хадж, который мусульмане совершают не в специально отведённое для этого время.
Надо ли говорить, как обрадовалась Латифа. Она просто пела и смеялась от счастья, оказывается, мусульманин, склонивший иноверца на свою сторону, будет в особой милости у Бога – ему простятся все грехи. Уж, какие такие грехи были у Латифы, Индира не знала, но скоро она тоже заразилась от Латифы весельем. Не откладывая столь важное дело на «потом», Латифа вызвала домой муллу, который обслуживал женщин их семьи, и тот, совершил простой и скромный обряд «посвящения» - прочитал несколько молитв и спросил торжественно – хочет ли Индира вечно служить Богу – одному и единственному Аллаху и слушаться заветов Муххамада – его пророка. «Да», - ответила Индира, не испытав нисколько угрызений совести или наоборот – каких-то восторженных чувств.
Вернувшись в посольство, она решила, что нельзя утаивать от Валерия Анатольевича свой поступок. Кто знает, может быть, она не имела права так поступать в чужой стране? Но посла не было, его срочно вызвали в Москву, - проинформировал секретарь, и Индира, успокоившись тем, что она не виновата в том, что не смогла исполнить свои должностные обязанности по независящим от неё причинам, спокойно улеглась спать.
Валерия Анатольевича не было, а остальные члены посольства могли только позавидовать Индире, когда за ней пришла машина с сидящей в ней принцессой, чтобы ехать в Мекку. Индиру отпустили без вопросов, взяв обещание рассказать увиденное в подробностях. Индира, сев в машину, засомневалась:
- Латифа, ты же сама говорила, что нужно готовиться к умре - поститься, выучить специальные молитвы, обряды.
- Там так всё просто, Индира, а ты такая умная. Ты будешь повторять всё за мной и моей тётей, с которой мы туда поедем. Не беспокойся.
Больше Индира не заговаривала на эту тему, удивившись, как изменилась Латифа в преддверии столь обыденного, казалось бы, для неё дела. Видно, неспроста. Латифа всю дорогу молчала, иногда только было слышно, что она что-то шепчет, видимо, читала молитвы.
Ехали недолго, скоро по пути стали попадаться огромные плакаты с просьбой иноверцев повернуть обратно. Индира усмехнулась про себя – если так важно привлечь в ислам как можно больше народу, то почему бы ни разрешить этим сомневающимся хотя бы посмотреть на «символ веры» мусульман.
Потом она отвлеклась на себя, получается, что она тайком – ведь ни мама, ни Валерий Анатольевич, которого она очень уважала, не знали о том, что она приняла мусульманство. А теперь вот ещё и хадж совершает, пусть малый, но об этом мечтает каждый мусульманин, потому что совершение хаджа – одна из священных обязанностей каждого истинного мусульманина. Индира попыталась «поковыряться» в своей совести, а не простое ли любопытство движет ею? Но ответить себе она не успела, так как в это время они как раз подъехали к своеобразному контрольно-пропускному пункту, где водитель остановился, подал документы и только произнёс имя Латифы, как документы были возвращены и они въехали в «святая святых» мусульман. Едва они вышли из машины, закутанные с ног до головы в тёмную ткань – Индире пришлось позаимствовать абайю у Латифы – как раздался призыв муэдзина к молитве. Индира отложила свои измышления до лучших времён и принялась лихорадочно готовиться к молитве. К ней подошёл сердитого вида мужчина и сделал замечание, суть которого она совершенно не поняла. Индира испугалась, что всё-таки каким-то образом она разоблачена. Нельзя было даже думать о своих сомнениях, но Латифа всё уладила. Оказывается, женщинам полагалось молиться в специально отведенном месте, куда они и направились.
Обряд молитвы Индира выучила дома, но, имея прекрасную память, практически применить не смогла. Тогда она стала повторять за Латифой и её тётушкой – какой-то дальней родственницей. Они умылись, вымыли руки до локтей, приговаривая: «Свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха и Мухаммад – его слуга и посланник, О! Аллах, сделай меня очищающимся!» Затем повернулись в сторону востока, держась за мочки ушей большим и указательным пальцами, и начали негромко, но так, что Индира могла слышать, молиться. Молитвы мусульман – в основном прославление Бога – Аллаха и его посланника Мухаммада, однако Индира скоро так прочувствовалась, что когда они пошли медленно вокруг священного камня Каабы, она как бы медитировала, стараясь в точности повторять всё, что делали Латифа и её тётушка. Кааба – это здание высотой 15 м посреди огромной площади, покрытое восемью сшитыми шёлковыми полотнищами чёрного цвета, на которых вышиты золотом коранические стихи. Каждый паломник должен обойти этот святой камень семь раз, коснувшись святыни губами, а если не сможет, рукой, поднеся её затем к губам. После этого обхода, обращаясь к Аллаху с молитвами или читая айаты из Корана, паломники направляются пить воду из священного колодца Замзам, который открыл по воле Аллаха ангел Гавриил для младенца Исмаила – отца всех арабских народов. Потом они прошли семь раз между холмами, где отдыхали Адам и Ева и вернулись назад. Для «умры» этого было достаточно.
Индира удивилась, что по времени это заняло два часа, а ей показалось, что прошёл по минимуму месяц. Успокоившись, она вспомнила то, что читала о священном месте. Всё здесь было символично. Когда-то здание построил Адам (в переводе с арабского ka”ba - куб – означает также «дом»). Во время потопа оно было разрушено, но Аллах повелел Аврааму восстановить здание и поселить в нём своего сына Исмаила - отца всех арабов. Потом здание захватили язычники, но во время ежегодной ярмарки, которая проходила в Мекке, и куда съезжались торговцы практически всех аравийских племён, поклонявшихся разным богам, устанавливалось перемирие. Кроме ярмарки в этот месяц проходило и паломничество – поклониться чёрному камню метеоритного происхождения, вделанному в восточный угол здания, - таинственному посланнику небес. Вокруг камня располагались и идолы язычников, причём у каждого племени был свой идол. Когда Муххамад – посланник Бога на Земле, родившийся в Мекке, видевший здесь знамение от Бога, приобрёл своих последователей, ушёл с ними в Медину (где потом и умер), он собрал целое войско единоверцев и разгромил остатки языческих племён в Мекке, захватив Каабу. Он очистил его от всех идолов и с тех пор Кааба – главная святыня мусульман, поклониться которой ежегодно собираются более 3 миллионов человек.
Вернувшись в посольство, Индира почувствовала такую слабость, что наотрез отказалась рассказывать об увиденном, пока не отдохнёт. Разочарованные коллеги, не избалованные какими-либо событиями, разошлись. Индира тут же легла спать и уснула так крепко, словно выпила снотворное. Ей сразу же приснилась мама. Индира даже во сне знала, что мама вышла в астрал.
- Доченька, не надо ничего рассказывать. Я всё видела, я была с тобой и я знала, что ты так поступишь.
- Мама, прости, что я не посоветовалась с тобой.
- Не говори так, ведь ты уже спрашивала меня, и не раз, и я тебе всякий раз отвечала, что ты должна быть в согласии сама с собой – со своими устремлениями.
- Но почему же тогда я чувствую угрызения совести? Будто бы я поступила нечестно!
- Ты не пыталась разобраться в себе?
- Пыталась, но я ничего не понимаю. Я никому ничего не должна, никому ничего не обещала, но решив принять мусульманство, я не почувствовала облегчения, что наконец-то избрала свой путь, напротив, я ловлю себя на том, что я сделала это в корыстных целях, чтобы побывать в Мекке.
- Теперь ты побывала и что же, ты уже не хочешь быть мусульманкой? Ведь это не так просто.
- Я не думаю об этом. Просто я думаю, вряд ли я буду молиться по пять раз в день и соблюдать все ритуалы, но частично – может быть. Вот бабушка – она ведь такая набожная христианка – она ведь не соблюдает всего того, что написано в церковных предписаниях. Разве каждый христианин обязан всё это соблюдать? Молитвы, посты?
- Думаю, это обязанности священнослужителей и монахов, которые целиком и полностью посвятили себя Богу.
- Но и в исламе также. Я пока себя не ощущаю мусульманкой. И мне от этого стыдно. Почему-то я больше думаю о том, как бабушка к этому отнесётся?
- Конечно же, расстроится. Она всегда хотела тебя окрестить и не понимала, почему я ей этого не разрешаю. Она до сих пор всем рассказывает, как ты, когда была маленькой, выпросилась идти с ней в церковь на Пасху рано утром. Встали в половине пятого, оделись, тогда ранняя Пасха была, ты всю дорогу ныла, зачем так рано, если святить куличи можно до 9 часов, говорила, что больше никогда не пойдёшь в такую рань. Пришли в церковь, ты стояла злая с надутыми губами, но как только разложили куличи, вышел батюшка, стал всех поздравлять со светлым Воскресением, с такой доброй улыбкой и радостью в голосе, окроплял всех святой водой и благословлял, что все вы тоже стали целоваться и радоваться. Вы пришли домой, поели освящённое в церкви, и ты ей сказала, что теперь всегда будешь ходить с ней так рано, потому что так всё вкусно было кушать – после окропления святой водой, как никогда раньше.
- Мама, зачем ты бередишь мне душу, я ведь теперь никогда не смогу пойти с ней в церковь.
- Да, потому она и расстроится.
- Не расстраивай её раньше времени. Я сама ещё не привыкла к своему новому состоянию. Почему ты меня не осуждаешь, почему не вышла в астрал раньше, чтобы отговорить меня?
- Меня остановил твой отец. Он ведь уже сказал, что ты должна сама выбрать свой путь, он уже тогда знал, что ты будешь мусульманкой, и что это будет твоя судьба.
- В смысле?
- Я ничего не знаю и ничего не понимаю в этих потусторонних откровениях. Я не осуждаю тебя, потому что ты – моя дочь, а ещё – потому что сейчас всё больше стираются грани между религиями, высшие особы разных конфессий посещают друг друга и ничего не случается.
- Я тоже об этом всё время думаю. Ведь наши религии так похожи, почему бы людям всего мира не объединиться, наконец, чтобы не друг с другом воевать, а бороться за чистую Землю, бороться против болезней и бедности?
- Ох, доченька, какая ты у меня идеалистка. Ну, а теперь спи, успокойся, всё будет идти своим чередом. Да, ещё вот что – отец предупредил меня, что тебя ждёт какое-то испытание, но ничего подробно не сказал, добавил только, что всё будет в порядке. Ну, теперь всё. Спи.
Индира проснулась через два часа, полная сил и энергии, встретилась со своими коллегами и рассказала им в подробностях всё, что видела и ощущала. Она была сегодня героем дня, многие ей завидовали, как она смогла решиться на такой шаг – стать мусульманкой, только чтобы попасть в заветные земли. То, что Индира чувствовала, как угрызения совести, молодёжь посольства восприняла, как её реальную сущность. Индире опять стало не по себе. Впрочем, ненадолго.
Жизнерадостная натура Индиры не могла долго пребывать в сомнении или унынии. Валерия Анатольевича не было в посольстве, каникулы продолжались, и вся молодёжь, уставшая от безделья в долгие новогодние праздники и некоторого времени затишья, старалась найти место приложения буйных сил. Несколько дней подряд Индира не выходила из здания посольства – отметила вместе со всеми Рождество Христово (мусульманка, да?), несколько дней отмечали невесть что, а также старый Новый год. Как шутят наши юмористы, для иностранцев понятие Старый Новый год – непереводимая игра слов. Поэтому решили отметить в тесном кругу без привлечения дипкругов. Валерий Анатольевич задерживался в Москве, дела между тем шли нормально, всё о*кэй и пр. Латифа несколько раз звонила Индире, приглашала в гости, Индира, в свою очередь, приглашала её к себе, но встретиться им никак не удавалось.
Однажды утром Индиру разбудили, передав записку от Латифы, с просьбой приехать обязательно по очень срочному делу. Индира несколько устыдилась того, что давно не виделась с Латифой – со времени их хаджа – и стала собираться к назначенному времени. Она старалась не думать о том, что в последнее время вела себя не по-мусульмански, оправдываясь современностью. Впрочем, Латифа звала её не для каких-то объяснений, скорее всего, соскучилась. Пусть всё будет так, как есть. Ей действительно хотелось встретиться с Латифой, как раньше, болтая о пустяках.
В назначенное время она вышла из посольства, удивившись, что машина была другая, сев в которую, удивилась, что и водитель другой. Однако за то время, что они не виделись с Латифой, возможно, произошли какие-то перемены, возможно, Латифа хочет о них рассказать.
Индира уселась скромно в уголок, как она всегда делала, и погрузилась в себя. Честно говоря, она тоже соскучилась по Латифе. Едва заметная улыбка блуждала по её губам, когда она представляла, как Латифа будет её сейчас занимать всем сразу – потащит пить чай, одновременно смотреть новые наряды, новую мебель, новые аксессуары и ещё что-нибудь новое и в то же время с упоением слушать что произошло нового у Индиры. Латифа была слишком эмоциональной девушкой.
Задумавшись, Индира не обратила внимания на то, что машина выехала из города. Впрочем, она никогда не смогла бы найти дорогу в посольство, потому что никогда никуда не ходила пешком – здесь это было не принято, тем более для иностранцев. Скоро машина остановилась, слуга открыл дверцу, прикрывая лицо тканью от чалмы, пригласил Индиру выйти. Ей не показалось это странным, хотя зачастую Латифа сама встречала её у машины и сразу же тащила за руку что-нибудь посмотреть. Наверное, она придумала какой-нибудь сюрприз, что ж надо будет тоже немного поморочить ей голову. Индира приготовила кучу подарков для Латифы – смешных безделиц из России, матрёшек, зайчиков, кукол и т.п. Она заметила, что Латифа была в диком восторге от всех этих непривычных игрушек. Взрослая маленькая принцесса. Индира едва сдерживала себя, готовясь вдоволь посмеяться вместе с Латифой. Она шла за слугой, одетым в арабские одежды – комната за комнатой, ещё комната, и ещё, и ещё. Индира уже перестала улыбаться, наконец, слуга низко поклонился и вышел из комнаты, куда они пришли, оставив Индиру одну. Она недоумевала. Ох, Латифа, на неё это не похоже! Терпеть столько времени, не показываться, сидеть где-то! Ну и ну! Между тем, в комнату зашёл мужчина в арабских одеждах, в тюрбане, да ещё и с закрытым лицом.
- Добрый день, госпожа!
- Добрый день! Скажите, пожалуйста, Латифа скоро выйдет? Если она так занята, зачем надо было вызывать меня на это время? - спросила Индира и тут же поняла, что зря, встретив полное молчание в ответ. Мужчина стоял молча без всякой реакции на слова.
- Эй, я к вам обращаюсь, где Латифа? – спросила Индира грозно, осознавая тщетность своих попыток. В этой стране женщина даже у слуг не вызывала уважения и подобострастия, - передайте Латифе, что мне тоже некогда и отвезите меня домой!
Можно было и не тратить столько слов понапрасну, так как мужчина не отреагировал на них никак. Он по-прежнему стоял, придерживая рукой ткань, закрывавшую лицо. Она решила переменить тактику. Поскольку женщины в этой стране не должны показываться мужчинам с открытым лицом, а Индира, хоть и скромно одетая, но всё же лицо не прикрыла, она сняла с головы платок и накинула его себе на голову так, чтобы закрыть лицо. Возможно, что мужчину шокировала такая «наглость» - показывать лицо посторонним – потому он и молчал. В ответ на этот поступок мужчина снял с головы чалму вместе с прикрывавшей лицо тканью и…. Индира ахнула от неожиданности – перед ней стоял Абдулла.
- Прости, Индира, прости великодушно, что мне пришлось опять выкрасть тебя. В нашей стране это сделать гораздо сложнее, чем на отдыхе. Ты ведь простишь меня, когда узнаешь, как я скучал по тебе, а когда увидел на приёме у короля, думал, что не проживу и минуты, если снова не увижу тебя. Но это не так просто, я уже говорил – это почти невозможно!
- Бог мой, вот это да! Вот так встреча! – проговорила Индира, медленно снимая платок с головы, - я думала, что уже никогда не увижу тебя.
- Скажи мне, ты рада нашей встрече? – у самого Абдуллы глаза сверкали радостью и любовью.
- Конечно, рада! Я в Москве думала о том, что мы странно распрощались, ведь ты даже не сказал мне из какого ты государства. Ведь арабы живут не только в Саудовской Аравии!
- Правда? Я даже не подумал об этом! Я так долго искал тебя в Интернете – другой возможности связаться с тобой у меня не было. Но ты не выходила на связь. Почему?
- Да я ведь дома была всего месяц! – Индира только сейчас вспомнила, что они обещали друг другу встретиться в Интернете, - а потом приехала сюда на работу.
- Ты работаешь в посольстве? – Абдулла слегка замялся, но всё же спросил, - а, правда, что вам не разрешают приезжать сюда, если вы не семейные?
- Раньше, может, так и было, а теперь – у нас очень много молодёжи в посольстве и очень много не семейных! А что?
- Так, - ответил он уклончиво, - прошу тебя, будь моей гостьей.
- Хорошо, но только мне надо будет через два часа вернуться.
- О! Это будут самые лучшие два часа в моей жизни!
Индира усмехнулась в ответ на его экзальтированность, но отметила, однако, что Абдулла возмужал. Он производил впечатление уже не нежного юноши, но – молодого мужчины. Очень галантно он проводил её в соседнюю комнату с многочисленными диванами, куда почти незримые слуги принесли фрукты, конфеты и кофе. Индира чувствовала себя, как дома в этой несколько интимной обстановке. Они вспоминали летний отдых, общих друзей, которые вернулись домой, а это – почти по всему миру. Индире очень хотелось поспрашивать его о том, кем же он всё-таки доводится королю, но она постеснялась проявлять своё любопытство. Два часа пронеслись незаметно, сразу погрустневший Абдулла проводил её до машины и тем же порядком Индира приехала в посольство.
На следующий день она наконец-то встретилась с Латифой – всё было так, как она себе представляла – шумная Латифа, показала ей кучу новых нарядов, с неописуемым восторгом приняла «подарунчики» от Индиры и в свою очередь вручила ей огромный пакет с взаимными подарками. Стоило Индире только заикнуться, что подарки на Новый год не должны быть дорогими, Латифа обиделась, решив, что Индире не понравились её подарки. Пришлось битый час уговаривать принцессу, ссылаясь на то, что она не знает порядков другой страны и в следующий раз будет осмотрительнее сама, чем чуть было не вызвала новую бурю негодования Латифы. Успокоилась она только тогда, когда Индира пообещала забрать весь старый гардероб Латифы в Россию «во вторые руки». Индира пообещала вырученные деньги передать нуждающимся мусульманам России. Счастливая Латифа простила подругу, взяв с неё обещание поехать на другой день в магазин.
Но выполнить обещание Индира не смогла. На другой день приехал Валерий Анатольевич и, едва переговорив со своим секретарём, вызвал Индиру к себе. Индира вошла в кабинет, как ни в чём не бывало, намереваясь расспросить о Москве, может, есть свежие фильмы, книги, газеты, хотя всё это уже разобрали сослуживцы.
Валерий Анатольевич стоял спиной к двери, и по его спине Индира поняла, что разговор будет серьёзный.
- Рассказывай сама. Я хочу услышать от тебя, почему ты всё-таки решилась на это.
- Что?
- Ты стала мусульманкой?
- Да.
- Почему ты сделала это в моё отсутствие? Ты думала, что я запрещу тебе?
- Нет.
- Мы ведь разговаривали с тобой, я посоветовал тебе не торопиться, встретиться с родными. Кстати, мы виделись с твоим дедушкой, он был очень рад услышать, что у тебя всё в порядке.
- У меня всё в порядке. Ничего не изменилось.
- Индира, ты так думаешь, что не изменилось, - Валерий Анатольевич резко повернулся, - ни ты, ни я даже представить не можем, какой резонанс может вызвать твой поступок в дипломатических кругах!
- Разве у нас не свобода вероисповедания?
- Да. Ты могла бы поехать домой, я предлагал тебе отпуск, - и если ты так настойчиво захотела стать мусульманкой, могла бы сделать это на родине и вернуться сюда. Но ты приняла мусульманство в чужой стране по их обычаям и теперь трудно сказать, что надо ждать за этим. Я не хочу слышать ничего в оправдание. Думаю, будет лучше, если ты всё-таки уедешь домой.
- Вы меня увольняете?
- Нет. Можно будет всё представить так, что я посылаю тебя с поручением в Москву, а там ты сама, слышишь, сама попросишься в другое место.
- Вы меня прогоняете?
- Не надо трагизма. Я хочу подстраховаться.
- Но ведь когда мы с вами говорили о том, что я думаю стать мусульманкой, почему вы меня тогда не предупредили о том, что в таком случае я не смогу больше здесь оставаться.
- Ты встречалась с принцем? – вместо ответа спросил Валерий Анатольевич.
- Да… А кто…?
- Не надо думать, что за тобой следят, но мы здесь все на виду. И принц не смог бы организовать с тобой встречу, если бы ты не приняла мусульманство.
- Валерий Анатольевич, я чувствую себя маленькой нашкодившей девочкой. Простите, пожалуйста. Но честно, я не собиралась с ним встречаться, я думала, что еду к Латифе.
- Я знаю, между тем именно Латифа помогла вам встретиться.
- ?
- Да. Все принцы и принцессы – родственники в том смысле, что у каждого из них течёт королевская кровь, правда, в разных пропорциях.
- Я познакомилась с Абдуллой на отдыхе после окончания колледжа и до сих пор не знала, что он – из Саудовской Аравии.
- Я всё знаю, Индира. Ещё раз повторяю, что не выгоняю тебя. Я в ответе за каждого из вас, а ты мне особенно дорога, поэтому будет лучше, если ты уедешь отсюда.
- Как скажете, - Индира повернулась к двери, чтобы уйти, но в последний момент остановилась, - Валерий Анатольевич, скажите, Абдулла – наследный принц?
- Твой знакомый – родной внук наследного принца. Станет ли он королём – неизвестно. В этой стране престолонаследие определено первым королём, но уже несколько раз нарушалось. Тем более, водить знакомство с принцем, который может стать королём – очень опасно. Там, где борьба за власть, всегда проливается кровь. Иди, Индира, конечно же, я не смогу тебя отправить в Москву прямо сейчас или даже завтра. Мне нужно подготовить кое-какие документы, чтобы для всех твой отъезд выглядел естественным. Поэтому наш с тобой разговор должен остаться в тайне, в самой строгой тайне. Поняла?
- Да.
Индира зашла к себе в комнату. Хотелось плакать, но она не умела. Поговорить бы с мамой, мама ведь не осудила её за то, что она стала мусульманкой, но спать ей не хотелось, а по телефону ничего не скажешь. Она перебрала вещи, но собираться в дорогу было нельзя – кто-нибудь зайдёт, увидит собранные вещи и придётся что-нибудь лгать. Ведь она ещё не знала, когда уедет. Всё-таки было обидно. Индира не чувствовала своей вины. Но ведь Валерий Анатольевич ни в чём не обвинял её, он только чего-то боялся, а чего – ей было не понять, переживал, а за что – непонятно. Она не знала закулисных тайн, всё, что было ей доступно – это газеты и журналы – сплошное враньё.
Валерию Анатольевичу всё же пришлось отпустить Индиру с Латифой в вояж «по магазинам» (Латифа на манер американки тоже говорила «шоппинг») хотя бы затем, чтобы не вызывать излишних подозрений. Индира была вялой, ничего толком не посоветовала Латифе, а себе так и вообще ничего не купила. Латифа, впрочем, не обиделась, она уже привыкла, что Индира равнодушна к одежде и пригласила её на следующий день на женские посиделки. Индира также равнодушно согласилась, а, придя в посольство первым делом сообщила Валерию Анатольевичу, что приглашена. Тот только мотнул головой, дав понять, что озабочен тем, как бы её скорее отправить домой.
Женские посиделки не сильно прельщали Индиру. Не было более глупого времяпрепровождения, как сидеть несколько часов за кофе, обсуждая модные новинки в одежде, мебели, машинах, аксессуарах и прочей дребедени. Но Индире нельзя было отказываться. Валерий Анатольевич сам одобрял её дружбу с Латифой, заметив как-то, что отец Латифы тоже очень благожелательно относится к этой дружбе, и уже подписал не один важный для России документ. Индира недоумевала, зачем же тогда ей надо уезжать?
В назначенное время она села в машину, решив потерпеть ещё раз ради подруги. Латифе тоже не очень-то нравились эти посиделки, но они были частью её обязанностей.
Задумавшись, Индира не заметила, как они доехали. «Посиделки» были у какой-то дальней родственницы Латифы, они договорились, что Индиру подвезут к месту сразу, а Латифа возможно задержится, но ненадолго. Индира вяло вышла из машины и пошла следом за девушкой, закутанной в абайю. Она корила себя за то, что ей приходится поступать против своей воли. Ведь, в сущности, она всё делала от скуки.
Ей было скучно здесь и то, что она стала мусульманкой – также следствие этой скуки. А вернётся домой – всё станет на свои места. Впрочем, нет худа без добра. Она хорошо освоила арабский язык, изучила Коран, она может преподавать арабский в каком-нибудь институте дома – в Москве.
Эти мысли немного развеселили Индиру и, когда девушка, поклонившись, ушла, оставив Индиру одну, она уже с интересом стала разглядывать комнату, куда её привели. Странный народ, «посиделки» - вечеринка, а её никто не встречает с радостным визгом, как это было бы дома. Хотя бы чопорно, но почему никого нет? Она что, первая явилась? Не запылилась.
Дверь открылась, и в комнату вошёл мужчина в арабской одежде. Индира не успела удивиться, а ведь говорили – «женские посиделки», как тут же узнала Абдуллу. Он был радостно возбуждён и сразу же начал изливать свои чувства:
- Индира, извини, я не смог предупредить тебя, опять наша встреча получилась неожиданной. Тем не менее, для меня – это самые прекрасные минуты! Даже если ты сейчас скажешь, что не хочешь видеть меня, я буду рад тому, что я снова смог тебя увидеть.
- Я тоже рада нашей встрече, - Индира говорила сущую правду, - но почему, если мы встречаемся благодаря Латифе, ты не можешь меня предупредить о встрече?
- Это не так просто. Мы не видимся с Латифой, я не знаю точное время, когда могу быть свободен, Латифа может только подсказать, когда вы с ней куда-нибудь едете. Мы могли встретиться с тобой вчера, когда вы ездили на шоппинг, но мы встретились только сегодня. Давай присядем хоть на минутку, а потом тебя отвезут на «посиделки». Никто ни о чём не догадается!
- Ошибаетесь, принц Абдулл! Не знаю, кто за вами или за мной присматривает, но моему начальству уже известно, что я встречалась с вами.
- ?
- Мне не известны подробности. Но меня хотят отправить домой, чтобы не было никаких не санкционированных встреч.
Индира ещё не произнесла эту фразу до конца, а уже почувствовала, что напрасно. Абдулла изменился в лице, радостное выражение сменилось злобой, он замолчал, поджав губы, Индире стало не по себе.
- Абдулла, почему бы нам не присесть, хотя здесь нет ни одного дивана, - Индира старательно пыталась переключить его на другую тему.
- Да, пойдём в другую комнату, там уже накрыт стол, - задумчиво ответил Абдулла.
Они прошли в другую комнату, присели, но проникновенная беседа, как в прошлый раз, не получалась. Абдулла больше молчал, с тоской поглядывая на Индиру, она же болтала всякий вздор, рассказывая, как она учит Латифу играть в теннис. Абдулла вяло улыбался её шуткам, а потом вдруг резко встал, извинившись, и вышел. Он вернулся через минуту или две, уже в другом настроении, улыбнулся Индире и сказал:
- К сожалению, мне тоже пора, но мы ещё увидимся, мы обязательно увидимся перед твоим отъездом.
Индира пожала плечами и, сопровождаемая той же девушкой, закутанной в абайю, пошла к ожидавшей её машине. Ей совершенно расхотелось ехать на вечеринку, и она решила позвонить Латифе, сказавшись больной, попросив водителя отвезти её в посольство. Тот кивнул головой и Индира, как-то сразу успокоившись, решив, что раз её отправляют домой, пусть сами занимаются политикой, сами ведут светские разговоры, которые ей уже надоели до чёртиков, что она больше ни шагу не сделает из посольства, до самого отъезда.
С тем же решительным видом она вышла из машины, но тут же снова плюхнулась на сидение – они приехали не в посольство, а к незнакомому дому очень респектабельного вида. Индира принялась объяснять водителю, что ей надо в посольство – туда, откуда её забирали. Водитель кивал, а когда Индира начала повторять ту же фразу в третий раз, водитель, кивнув, сообщил, что он привёз её туда, куда ему сказали, что у него есть хозяин, а она – не хозяйка, и попросил её выйти из машины.
Индира вздохнула, решив, что придётся ей ещё раз вытерпеть «высшее общество» Саудовской Аравии, но уж в последний раз. Она послушно шла следом за другой девушкой, судя по походке, но также закутанной в абайю, опять же удивляясь, что её никто не встречает. Ей уже начала надоедать эта бесконечная игра в непонятно что. Скорей всего сказывался её настрой на дом, на чисто русские отношения, а тут всё было таким чужим. И если раньше она интересовалась этой чужой жизнью, в силу своей любознательности, то теперь, настроившись уезжать, ей стало всё противным.
Тот же маневр: приведя Индиру в пустую комнату, девушка поклонилась и вышла. Индира рассердилась. Что это такое? Кто это так позволяет себе обращаться с зарубежными гостями, как с… Она ещё не подобрала слово, как дверь открылась, в комнату вошла пожилая женщина, судя по фигуре, ибо она тоже была закутана в абайю, знаком предложила Индире следовать за ней. Индира, едва сдерживаясь, последовала туда, куда пошла женщина, понимая, что это тоже служанка. Они шли довольно долго какими–то коридорами, поднимались по лестнице, наконец, женщина открыла перед Индирой дверь, приглашая войти, а сама осталась за дверью. Индира решив, что Латифа играет с ней в какую-то игру, весело зашла в комнату, ожидая увидеть там всё женское общество, но комната была пуста. Так, игра затянулась. Психологический приём – если человека долго держать в неизвестности, хорошенько его разозлить, то потом любое мероприятие покажется ему самым весёлым в жизни. Ну, поглядим, что вы затеяли.
Индира не успела ещё оглядеться, как с ужасом услышала, что дверь за ней замкнули на ключ. Нет, ну это уже слишком! Так злить гостей нельзя! Можно так переборщить, что получится не то, что весело, а просто неприлично.
Индира обошла комнату. Здесь было очень уютно – без лишней мебели, только всё необходимое. Увидев ещё одну дверь, она поспешила к ней. Дверь оказалась незакрытой, за ней была … спальня. Огромная кровать под балдахином, небольшой туалетный столик с множеством парфюмерии на нём, по бокам ещё две двери. Индира открыла одну дверь – гардеробная с множеством платьев, за другой была ванна и туалет. Что ж, очень даже неплохо, но хозяйка всего этого могла бы показать всё и сама, зачем было вести сюда, да ещё и дверь закрывать. Нет, шутка затянулась.
Шутка действительно затянулась. Проведя в этом будуаре часа два, Индира принялась колотить в дверь кулаками, но за дверью была полнейшая тишина. Ни телефона, ни телевизора, ни книг, ни газет, ничего. Она присела в кресло, пытаясь сосредоточиться, что же с ней случилось. В это время дверь открылась, и в комнату вошёл Абдулла. Индира всё сразу поняла. Он, верный своей давней традиции, попросту её украл.
- Абдулла, ты очень скверно себя ведёшь, - проговорила она совершенно спокойно, - я подданная другой страны. Красть людей у нас считается не только неприлично, но и карается законом. А кража подданной другой страны может привести к войне.
Абдулла смотрел на неё, широко улыбаясь. Он, по-видимому, был так рад тому, что у него всё получилось, что пока и не задумывался о таких серьёзных последствиях.
- Пусть хоть весь мир перевернётся, но мы с тобой останемся вместе.
- Да ты что? Ты столько времени потерял на свои игры, которое мы могли провести вместе, а теперь мне пора уходить, а ты чему-то радуешься, как младенец!
- Тебе уже не надо уходить! Я всё устроил. Ты будешь жить здесь, со мной.
- Здрасте! Он устроил! Что за манеры у вас, принц! Почему бы не спросить у меня о такой мелочи, хочу ли я жить здесь?
- Но разве ты не рада меня видеть? Разве ты не согласишься быть моей женой?
- Ты что? Совсем больной? О чём ты говоришь? Я чужестранка! Ты сам-то понимаешь, что я не могу быть твоей женой? Даже если бы и мечтала об этом!
- Законной не можешь, но по шариату у меня может быть любимая жена – наложница.
- Что? Ты с воём уме? – Индира чуть не задохнулась от гнева, - ты думаешь, тебе всё позволено? Да меня уже вечером начнут искать, а завтра твоему дедушке предъявят ультиматум. Прежде всего, ты подведёшь Латифу, а она уж, конечно, расскажет, что мы с тобой виделись, значит, подведёшь и себя. И то будущее, которое ты себе представляешь, окажется только в мечтах.
- Нет, моя дорогая. Всё не так просто, как ты думаешь. Тебя уже нашли, вернее, обезображенный труп девушки, которая попала в аварию, с твоей косметичкой и ещё несколькими вещами, - Индира с удивлением обнаружила, что при ней, действительно нет того немногого, что она брала с собой, - Латифа тоже думает, что это твой труп. Никаких других твоих следов нет. Женские посиделки превратились в поминки.
Абдулла весело засмеялся, как он ловко всё устроил, а у Индиры волосы на голове зашевелились от страха.
- А поскольку ты мусульманка, у меня нет препятствий объявить тебя женой по шариату. Я мог бы назвать тебя женой и по закону, но мне это не позволят сделать по многим причинам. Всё остальное – дозволено, что я и сделал.
- Кошмар! У меня нет слов. Оставь меня одну, пожалуйста, мне надо прийти в себя. Или ты думаешь, что я весело буду пить с тобой кофе, после всего, что ты мне рассказал?
- Хорошо, дорогая, всё, что ты скажешь.
Абдулла вышел из комнаты, а Индира бессильно откинулась в кресле. Её демократический менталитет не мог принять всего этого бреда.
- Мама, мама, мамочка! Где ты, приди, пожалуйста, мне так надо с тобой поговорить! – шептала она, как в бреду. Несколько минут она просидела с закрытыми глазами, перед ней проплывали какие-то клубы белого тумана, но мамы не было.
- Доченька, - услышала она так отчётливо, что даже открыла глаза. Перед ней была та же комната, Индира со стоном закрыла глаза, чувствуя полное бессилие.
- Индира, девочка моя, я здесь, - услышала она опять и напряглась, чтобы увидеть маму. Она была в её изголовье, гладя её по голове, как в детстве, утешая и баюкая, - Ирочка, успокойся, всё образуется.
- Мама, мамочка, мне так плохо! Ну, почему это случилось со мной? Почему?
- Ну, ну, девочка моя. Ты совершила несколько ошибок, но всё это было предначертано свыше.
- Мама, о чём ты? У меня на роду написано, что все свои молодые годы я должна провести взаперти, потом родить дюжину детишек и быть списанной «в расход»?
- Почему ты всё так мрачно представляешь, почему видишь свою судьбу такой беспросветной? Всё зависит от тебя. Ты не виновата в том, что принц влюблён в тебя так, что делает глупости. Но ты можешь вести себя так, чтобы он понял, что всё это бесполезно, ведь он неплохой.
- Он убил кого-то, чтобы скрыть следы преступления, он украл меня, он хочет заточить меня в пожизненную тюрьму, а ты говоришь, он хороший.
- Индира, девочка моя, ты сейчас очень расстроена. Послушай меня, я знаю, что всё будет хорошо. Не знаю, каким образом, но знаю, я почему-то спокойна. Тебе надо набраться терпения, мужества, а самое главное – тебе не надо поддаваться принцу, ты не должна идти ни на какие уступки, ведь он не имеет никаких прав на тебя. Если только ты сама не захочешь принять его правила.
- Какие?
- Быть его наложницей.
- А что это значит?
- Это значит, он будет приходить к тебе тогда, когда сможет или когда захочет, а всё остальное время ты будешь проводить одна или в компании каких-либо незнакомых и не всегда приятных тебе женщин.
- Но почему?
- Ты понравилась ему, даже более того, он в тебя влюблён. Твой отец говорит, что Абдулла - наместник Мухаммада, он пришёл на Землю, чтобы продолжить дела посланника и даже приумножить его заслуги. Он будет первым, кто сблизит мусульман и христиан. И первой причиной этого будешь ты.
- Я? При чём тут я?
- Вернее его любовь к тебе.
- Ты хочешь сказать, что я навсегда останусь в этих четырёх стенах, а ты… ты – моя мама – меня благословляешь?
- Доченька, что за чушь ты говоришь? Я очень переживаю за тебя, но твой отец так убедил меня в том, что тебе не будет причинено никакого вреда, что я совершенно спокойна за твоё будущее. Да, тебе придётся сейчас немного потерпеть, но это ненадолго.
- Мама, неужели ты всё знала заранее и не могла меня предупредить?
- Я ничего не знала. Я уже говорила тебе, что твой отец никогда не рассказывает подробно, что с тобой случится. Он может только сообщить, что всё закончится хорошо. Так было уже не раз, и я убедилась, что действительно ничего плохого пока не случалось.
- То, что я стала мусульманкой, наверное, позаботился отец?
- Я не знаю. Ирочка, не обвиняй, если не знаешь.
- Я не обвиняю. Но всё это время я была, как во сне, как будто ватой окутана голова – как в бреду. Ведь раньше у меня так не было.
- Это бывает в твоём возрасте. Как-то так природа распорядилась – по молодости много физических сил и многие не знают, куда их приложить, а в зрелом возрасте мудрость и знания помогают человеку так, что не нужна и сила.
- Не понимаю.
- Не надо понимать сейчас. Всё придёт со временем. А сейчас успокойся. Пока ещё ничего страшного не произошло. Держись с принцем холодно, возможно, ему самому скоро наскучит эта игра. Не позволяй ему ничего. И жди момента. Ты сама без моей подсказки поймёшь, когда момент настал, и ты сможешь отсюда выбраться.
- А я выберусь отсюда?
- Да.
Образ мамы стал мутнеть. Индира открыла глаза и совершенно спокойно стала обдумывать ситуацию, в которую попала. Итак, она – наложница. Ишь, ты, как романтично! Условия жизни – просто замечательные. Одно плохо – отсутствие свежего воздуха, свежих газет, людей и идей. Абдулле она выскажет свой ультиматум сразу – нечего обращаться с ней, как с куклой. Она не игрушка, не конфета, не жвачка. Её нельзя смоктать, с нею нельзя играть. Она – мусульманка, но она из России, а это кое-что, да значит. Она не позволит себя унизить и не унизится сама до прозябания в роли наложницы! Жить без жизни – лучше не жить!
С этими лозунгами в голове она спокойно приняла душ, поела фруктов, стоящих на столе, а поскольку время было позднее – улеглась спать, заранее позаботившись об оружии против насильников – поломала один из шикарных тяжёлых стульев. Но в эту ночь к ней никто не пришёл. Зато утром, едва она успела умыться, в комнату не зашёл, а буквально залетел Абдулла с газетой в руках.
- Думаешь, я тебя обманываю? Читай! – протянул он её Индире с торжествующим видом.
«Вчера в автомобильную катастрофу попала сотрудница российского посольства…. Король Саудовской Аравии лично выражает глубокое соболезнование…»
- Бред. А хуже всего то, что теперь ещё в Россию повезут тело бедной арабской девушки, которую следовало бы похоронить на родной земле, - Индира проговорила это так спокойно, как и не ждала сама от себя.
- Зато никто не будет тебя разыскивать, - парировал довольный Абдулла.
- Что ж. Но это не значит, что при столь удачном начале твоей операции будет столь же удачное продолжение и конец.
- Что ты имеешь в виду? - заморгал ресницами принц.
- То, что я не собираюсь становиться твоей наложницей.
- Почему?
- Потому что мне не нравится эта идея. Я слишком свободолюбива, слишком привыкла к активной жизни, чтобы сидеть и часами ждать, когда твоё высочество соблаговолит навестить меня и облагодетельствовать.
- Но у тебя совсем нет выбора.
- Есть. Я знаю, чем себя развлечь.
- Чем? Чем развлекаются русские девушки, оказавшись в столь заманчивом для арабской девушки положении? - с этими словами Абдулла, подойдя к Индире достаточно близко, попытался её обнять, но она, ловко увернувшись, (спасибо урокам самбо, конфу и пр.) отпрыгнула от него, - а понятно. Ты любишь спорт. Завтра же в соседней комнате оборудуют спортивные тренажёры. Я тоже люблю спортивных девушек. Наверное, ты мне поэтому и понравилась!
- Абдулла. Давай договоримся. Я не шучу и ещё раз предупреждаю тебя, что я не собираюсь становиться твоей наложницей.
- Почему?
- Неужели всё, что я тебе говорю, настолько далеко от твоего понимания?
- ?
- Я – человек другого воспитания, другого менталитета, других жизненных позиций, других привычек и обычаев! То, что я стала мусульманкой в вашей стране – вовсе не означает, что меня можно скрутить, как овцу, и использовать, как тебе заблагорассудится. Я привыкла, чтобы с моим мнением считались.
- Неужели я тебе совсем не нравлюсь?
- Ты мне нравился до той поры, пока не проявил себя, как наглый… нет такого слова, чтобы им одним определить твоё поведение.
- Что мне нужно делать, чтобы ты изменила мнение обо мне?
- Отпустить меня.
- Но это невозможно! С того света не возвращаются!
- Тогда перевези меня на родину или в любую страну, где есть русское посольство.
- Не могу.
- Тогда пошёл вон!
- Что? Ты можешь так сказать наследному принцу?
- Да. Вполне. Тем более что ты не такой уж и наследный, насколько я знаю.
- Я терплю твои насмешки только лишь потому, что люблю тебя, к тому же нас никто не слышит.
- Вот и чудненько. Убирайся вон и больше не приходи сюда. Если мне суждено прожить свою жизнь в затворницах, значит надо исполнить эту миссию до конца. Пусть никто никогда сюда не заходит.
- Здесь распоряжаюсь я. Ты будешь сидеть взаперти, и только я сюда могу зайти, и только от меня будет зависеть твоя судьба.
- О! А ты изменился, принц! Из нежного юноши, каким ты был в чужой стране, ты превратился в наглого базарного торгаша, который, распродав свой товар, хочет вовсю повеселиться. Только ты ничего не продал и меня не купил. Понял? А если хочешь, чтобы у меня сохранилось то дружелюбное чувство, которое родилось на берегах Средиземноморья, то лучше не веди себя, как работорговец. Мне неприятен этот тон.
- Ты тоже подбирай выражения. Помни, что ты разговариваешь с наследным принцем! – с этими словами принц вышел и запер Индиру на ключ.
Вот и чудненько, вот и поговорили. Странно, но у Индиры не было чувства досады, напротив, боевой дух подвигнул её на перестановку в своей невольной «квартире». Надо было обследовать каждый сантиметр, возможно, где-нибудь есть лазейка. Но, увы. Квартира была настолько изолирована, что сюда не проникал ни один звук, а из зарешёченного окна был виден только лишь угол дома. Главное, нельзя было унывать. Мама настроила её на то, что она освободится, правда, неизвестно когда. Она вспомнила мамины рассказы о том, как она жила отшельницей в землянке, а потом – в заброшенной деревушке в горах, где и родилась Индира. Что ж. По сравнению с мамиными, у неё неплохие условия жизни. Мама была заложницей, а она – наложницей. Ну, уж, дудки! Никогда она не станет наложницей! Ей казалось очень обидным сидеть целый день взаперти и часами ждать своего господина, который придёт, когда ему будет удобно. Какая это любовь? Чушь!
Вечером ей принесла поесть женщина, бесшумной тенью прошла в комнату и, забрав разбитый стул, ушла. Индира видела в дверной проём, что там стояли охранники. Абдулла пришёл на другой день. Он по-хозяйски уселся на толстый ковёр, скрестив ноги, многочисленные слуги мигом разложили еду и удалились.
- Присядь, Индира, я хочу с тобой отобедать. Не злись на меня. Всё будет гораздо лучше, чем ты думаешь. Для тебя уже начали оборудовать тренажёрный зал. Тебе не будет скучно. Если захочешь, сюда придут девушки, ты можешь с ними пообщаться.
- Твои наложницы?
- Служанки, но это девушки из приличных семей.
- Благодарю покорно. Мне нисколько не скучно в своём обществе. Я бы попросила и тебя не беспокоиться по этому поводу.
- Я ничуть не обременён. Мне нравится с тобой общаться, даже, когда ты сердишься и болтаешь вздор, как вчера. Но, думаю, ты уже подумала обо всём, и мы будем с тобой дружить, как раньше.
- Раньше мы с тобой были на равных, а теперь ты сильно унизил меня.
- Разве так уж унизительно стать женой будущего короля?
- Знаешь, я думаю, это всего лишь твоя блажь – думать так о себе.
- Ты не веришь, что я буду королём?
- Честно? Мне без разницы. Я хочу домой, а в России королей нет.
- Чем тебе тут плохо?
- Опять двадцать пять! Мне не хватает свободы. СВОБОДЫ, понимаешь?
- Конкретней, что я должен сделать, чтобы ты чувствовала себя свободной?
- А ты как думаешь, если вот тебя всё время запирать, ты бы чувствовал себя свободным?
- Это временно. Когда ты привыкнешь, ты сможешь выходить, когда захочешь. Правда, у нас не принято девушкам гулять в одиночку. Ты можешь взять подругу, какую-нибудь женщину и поехать в магазины или женский ресторан, куда захочешь. Со временем можно будет легализовать твоё положение. Я смогу сделать тебе документы из любой страны.
- Ах, как заманчиво. То, что ты рассказывал, напоминает мне жизнь механической птички в золотой клетке. Кстати, похоже, и Латифа также живёт. Имеет кучу нарядов, кучу денег, но вряд ли счастлива.
- Разве она жаловалась тебе?
- Нет. Но я же вижу, что ей скучно и хочется вырваться отсюда. Только она и не знает другой жизни. А я знаю.
- И в чём она выражается?
- Каждый человек в нашей стране может самореализовать себя, и мужчина, и женщина. Если человек способный, талантливый, он сможет сам что-то делать и находить в этом счастье – видеть плоды своего труда, своих идей, своего мастерства. А не тратить деньги впустую. Ведь Латифа даже насладиться не может покупками. Один раз наденет платье, чтобы её подруги позавидовали и тут же его бросает. А ведь кто-то вложил в это платье душу.
- Ты осуждаешь Латифу?
- Не её, а ваш образ жизни - принцесс и принцев. Бессмысленное времяпрепровождение.
- Остановись, ты опять не о том.
- А о чём я обязана говорить тебе? Делать всё время комплименты – ах, какой ты умный, ах, какой красивый, ах, какой богатый! Надоест. И я тебе скоро надоем, поскольку не собираюсь тебя обожествлять. Всё, что думаю о тебе, всё и услышишь.
- Индира, ты вот всё время говоришь, что хочешь домой. А что тебя там ждёт? Или кто-то есть, кого бы ты хотела назвать своим мужем? Думаю, нет, иначе ты бы не приехала сюда. Я думаю, вряд ли ты была счастлива дома. Иначе, почему ты такая злая?
- Злая? Я? Вот как. Злая, да. Ты меня очень злишь. Я не могу без информации, я хочу читать, смотреть фильмы и передачи, хочу плавать в бассейне, хочу гулять по городу, а ты меня всего этого лишил. И я должна быть к тебе добра и смотреть с обожанием! Насмешил!
- Я распоряжусь, чтобы тебе принесли книги. В бассейн ты тоже можешь ходить, правда, под охраной, но купаться будешь сама. У меня здесь есть бассейны – большой и маленький.
- О! Премного благодарна! Что я должна сделать за такой жест?
- Поцеловать.
- Сначала в бассейн, а потом видно будет.
Абдулла развеселился после этого обещания, расстались они более менее дружелюбно. Индира не думала о поцелуях вообще, а уж в качестве награды за бассейн тем более. Её прельщала идея выйти из этой комнаты, возможность оглядеться, может быть, появится какой-нибудь шанс найти выход.
Вечером Абдулла с торжественным видом протянул ей пакет с купальником и абайей. Индира надела всё это в гардеробной и под охраной трёх дюжих молодцов и Абдуллы отправилась в бассейн. Шли долго – по коридорам, лестницам, не встретив по пути ни одного человека. Индира предположила, что бассейн находился в другом конце дома (или дворца), а людей заблаговременно отправили подальше, чтобы никто её не увидел. В абайе она почти ничего не видела, но в одном месте, проходя мимо лестницы, обратила внимание, что лестница была очень широкой, она чуть задержалась и увидела то, что хотела – это был выход на улицу. Сердце забилось тревожно, но Индира не подала виду.
В бассейн никто, кроме неё не зашёл, даже Абдулла. Индира плескалась часа два, отдыхала в шезлонге и снова плавала и плавала. Наконец, она решила, что уже достаточно, сняла мокрый купальник и, натянув абайю на голое тело, вышла к охране. Абдуллы не было. Индира, сопровождаемая охраной, отправилась в обратный путь.
По-прежнему никого не было, не было даже слышно, чтобы кто-то где-то ходил. Поравнявшись с лестницей, Индира вдруг почувствовала странное чувство, будто кто-то шепнул ей: «Пора». Она окинула быстрым взглядом лестничный пролёт, дверь – явно не запертую – и машину, стоявшую перед входом. Молниеносно скинув с себя абайю, она в два прыжка очутилась перед входной дверью и также молниеносно – на улице. Охранники остановились, как вкопанные. Индира знала, что мужчины в этой стране не могут взглянуть даже на лицо женщины, а уж тем более на голую девушку – наложницу своего хозяина.
В машине никого не было, тем лучше, Индира уселась за руль, ключ зажигания был на месте (будто кто-то специально всё это устроил для неё), Индира выехала на дорогу, но впереди были ворота. Подъехав, она посигналила, охранник высунулся в окошко, но увидев голую грудь Индиры, тут же спрятался.
- Эй, открывай! – крикнула Индира, и ворота тут же раскрылись.
Индира ехала по городу, совершенно не зная, куда она едет и в каком месте находится. Самым важным сейчас было – уехать подальше, а там уж видно будет. Остановившись на светофоре, она увидела, как на другом перекрёстке, какая-то машина с сиренами промчалась под красный свет. Это за ней. Пока она стояла под светофором, её заметили и в других машинах, оживлённо жестикулируя, показывали пальцем. Индира свернула в маленький переулок, но, немного проехав, с досадой остановила машину – это был тупик. Она пошарила в кармашках за сиденьями, нашла только газету, прикрывшись которой выскочила из машины. Куда бежать? Вокруг были глухие дома и только в одном из них что-то похожее на дверь. Индира подбежала к ней, дверь оказалась незапертой, за ней был небольшой дворик. Дворик разветвлялся на три, и Индира наугад побежала под арку, ведущую в соседний двор. Там девушка, закутанная в абайю, снимала с верёвки бельё. Индира подскочила к ней, девушка от испуга уронила простынь.
- Помоги мне, пожалуйста, - попросила она, - за мной гонятся. У меня украли одежду. Можно мне завернуться вот в это?
Не дожидаясь, когда девушка, продолжавшая испуганно смотреть на Индиру, очнётся, она подхватила с земли упавшую ткань, оказавшуюся абайей, и быстро натянула её на себя.
- Сюда сейчас могут прийти те, кто за мной гнался. Давай, не спеша, будем снимать бельё, если они заглянут сюда и спросят тебя что-нибудь, например, видела ли ты обнажённую девушку, скажи, что никого не видела, а потом мы с тобой пойдём к тебе домой, и ты мне дашь телефон.
Медленно говоря всё это, Индира аккуратно снимала бельё, разглаживала его и складывала в корзинку. Девушка продолжала молча стоять, Индира уже начала досадовать на неё и на себя, но выбирать было не из чего. Скоро они услышали топот в соседнем дворике, девушка понимающе улыбнулась и тоже начала снимать бельё.
- Эй, тут не пробегала девушка? - спросил один из мужчин, показавшийся во дворе.
- Нет, нет, не было никого, мы с сестрой вот бельё снимаем, - произнесла девушка, как ни в чём не бывало.
- Не было, да, не было никого, - подтвердила Индира, чуть изменив голос.
- А там ещё есть двор?
- Нет, нет двора.
Мужчина всё же обошёл двор, подозрительно посмотрев на девушек, и ушёл. Собрав всё бельё, Индира со своей новой знакомой пошли в дом.
- С кем ты живёшь? - спросила Индира.
- Я – служанка, а ты кто? Почему за тобой гнались?
- Это целая история, я тебе обязательно её расскажу, но сначала мне нужно дозвониться, чтобы меня забрали отсюда.
- Где ты живёшь?
- Видишь ли, я – из России. Меня… да что ты так испугалась?
- Я не испугалась. Просто ты так хорошо говоришь по-арабски. Я – филиппинка, работаю здесь давно, хочу скопить немного денег и вернуться на родину.
- Я тоже здесь работаю.
- Ты тоже служанка?
- Нет, я работаю в посольстве.
- А что это такое?
- Ну, это такое место, где живут одни русские, а в посольстве других стран живут только те, чью страну они представляют.
- О! Это так интересно! Ты мне расскажешь?
- Конечно! Скажи, а твои хозяева не будут тебя ругать, если ты приведёшь незнакомку в дом?
- Их нет дома. Только прислуга, я тебя проведу в свою комнату, а потом к телефону.
Из окна комнаты Хайфы – так звали девушку – был виден двор, и пока Хайфа ходила узнать, можно ли пройти к телефону, Индира выглянула во двор. Ничего подозрительного она не увидела, но вдруг во двор зашли несколько мужчин и стали стучаться в двери. Индира спряталась за занавеску, прислушиваясь. Мужчины спрашивали у выходящих хозяев или слуг, не видели ли они чужую девушку. Все отвечали отрицательно. Вот они постучались в тот дом, куда зашли Индира с Хайфой. Индира замерла, моля Бога, чтобы всё обошлось. «Нет, никого нет», - ответила пожилая женщина и закрыла дверь. Индира вздохнула с облегчением. Скоро вернулась Хайфа, рассказав, что её опять искали. Любопытство светилось в её чёрных глазах, она, не стесняясь, спрашивала, Индира, как могла, стараясь не вдаваться в подробности, ибо это уже была политика, рассказывала. Она представила всё, как несчастную любовь одного молодого человека, который не мог на ней жениться, потому выкрал её, а она не захотела жить взаперти, потому что хотела домой. На примитивном уровне всё это было сущей правдой, к тому же у Хайфы глаза загорелись при слове «любовь».
Хайфа ещё раз сходила «на разведку», но позвонить получилось только после полуночи, когда все угомонились. Индира набрала номер Валерия Анатольевича. Он, видимо, уже спал. «Возьмите трубочку, возьмите», - уговаривала Индира его про себя.
- Алло, - отозвался он, наконец, хриплым голосом.
- Валерий Анатольевич, это Индира. Не пугайтесь, я жива, но в очень затруднительном положении.
- О, господи, - вырвалось у него, - Индира! Здесь твоя мама. Она тоже убеждает меня в том, что ты жива. Сегодня мы были на опознании трупа той девушки. Твоя мама не опознала тебя. У неё была большая родинка, которой у тебя никогда не было. Завтра, уже сегодня, мы должны были просить о розыске тебя. Где ты? Как тебя найти?
- Я у случайной знакомой, она очень хорошая девушка, но не грамотная и не знает точного адреса. К тому же у неё нет сотового телефона, я звоню так поздно, потому что уже все спят, раньше было нельзя. До утра здесь тоже нельзя оставаться, потому что другие слуги могут меня сдать в полицию.
- Хорошо. Ты сможешь позвонить минут через десять? Я позову водителя, ты дашь трубку своей знакомой, и она расскажет ему, какие вокруг дома, какие-нибудь достопримечательности.
Хайфа была просто счастлива тем, что в её серой жизни произошло такое приключение. Она, оказывается, неплохо ориентировалась в том месте, где жила, много смогла рассказать водителю, и он скоро понял, в каком районе они находятся. Договорились, что Индира с Хайфой будут ждать у телефона и, когда машина заедет в тот тупичок, где Индира бросила машину, на которой сбежала, Валерий Анатольевич позвонит, и они выйдут.
Тяжёлые веки закрывались сами собой, Хайфа уже давно уснула на кресле, Индира боролась со сном, а звонка всё не было. Наконец, телефон зазвонил, как набат в полной тишине, Индира схватила трубку:
- Индира, мы приехали, но здесь все дома выходят в тупички, в каком из них находишься ты, мы не знаем.
- Сейчас я разбужу Хайфу, пусть она приведёт вас. Она подойдёт к вам и скажет…, ну пусть скажет «Хайфа». Позвоните потом.
- Обязательно.
Хайфа спросонья не могла понять, что от неё хотят, а потом обрадовано подскочила, и пошла искать «русских». И снова Индира томилась у телефона. В любую минуту сюда мог войти кто-нибудь из прислуги и поднять шум, увидев её здесь. Телефон не звонил. Индира до боли искусала губы, от напряжения у неё болело всё тело. Она тихо ходила взад вперёд перед телефоном, а он всё не звонил. Как и в прошлый раз, звонок прозвучал резко и от этого неожиданно.
- Выходи, всё в порядке.
Индира потихоньку вышла из комнаты. Было тихо, так тихо, что Индира пугалась собственных шагов, казалось бы беззвучных. Когда она открывала входную дверь, шаркая ногами, показалась старая служанка, испуганно спросила:
- Кто там?
- Это я – Хайфа, - ответила Индира шёпотом, - у меня зуб болит, пойду, выйду на воздух.
Старуха успокоилась, а Индира выскользнула во двор. Небо уже заметно посветлело, но в тени каменных дворов было темно и жутковато. Индира тёмной тенью проскочила в другой двор и тут же увидела машину и спешащую ей навстречу маму. Они обнялись, плача от счастья и радости, что всё, слава богу, обошлось.
Индира долго благодарила Хайфу, пообещав позвонить ей по телефону, рассказала ей про старуху. Хайфа радостно смеялась, ей нравилось, что она нечаянно оказалась в центре событий.
Когда она вышла во второй двор, чтобы встретить «русских», её схватили двое мужчин и, зажав рот рукой, отнесли в поджидавшую неподалёку машину. Там молодой человек попросил её снять абайю, так как он лицо королевской семьи, а это всё равно, что отец. Она сняла. Увидев её, он спросил грозно, что она делает в столь поздний час на улице одна, куда и зачем она идёт? Она стала плакать и просить прощения, но не растерялась и наврала, что у неё свидание с очень богатым господином, который не хочет, чтобы его видели с ней днём. Молодой мужчина стал ругать её за распутство, а когда выяснилось, что она – всего лишь служанка, да ещё и филиппинка, отпустил её. Она пошла встречать «русских», но видела, что за ней следят. Это было ей на руку, ведь она действительно шла на встречу с «богатым господином». Она без труда нашла нужную машину, сказала пароль, и её тут же впустили в машину, в которой она рассказала про похитителей. Пришлось им всем покататься на машине, чтобы сбить с толку принца, а это явно был он и его охрана. Теперь счастливая Хайфа пересказывала всё Индире, которая сидела в обнимку с мамой и плакала от счастья.
Всё же кто-то информировал ближайшее окружение короля о том, что происходит в посольствах, потому что на следующий день, едва все выспались, Валерий Анатольевич был приглашён на личную аудиенцию к королю. Посол России знал, о чём он будет говорить, но на аудиенцию была приглашена также «гражданка России, чудом спасшаяся в автомобильной катастрофе». Индире, уже упаковавшей чемоданы, так как рейс был через два часа, пришлось ехать вместе с Валерием Анатольевичем. Мама, естественно, поехала на приём к королю вместе с дочерью. Индира нервничала, Валерий Анатольевич из последних сил держался, чтобы не сорваться. Пожалуй, только мама Индиры – Маргарита Владимировна - была спокойна и рассудительна.
Приём во дворце – всё продумано до мелочей – состоялся в специальном кабинете. Валерий Анатольевич в сопровождении Индиры, Маргариты Владимировны, секретаря посольства и двух охранников чинно проследовали в указанное место. Король долго восхищался стечением обстоятельств, благодаря которым Индира осталась жива. Потом он беседовал с Валерием Анатольевичем через переводчика, предварительно попросив Индиру поговорить с его любимым внуком. Индира даже представить себе не могла, что увидится с Абдуллой здесь – на приёме короля – за какой-то час до отъезда на родину.
- Индира, прости меня. Я доставил тебе много неожиданностей. Я думал, они тебе понравятся, но, оказалось, они стали неприятностями.
- Не надо, Абдулла, шаркать ножкой там, где уже помыли полы.
- ? – заморгал ресницами «наследный принц».
- Зачем ты это говоришь? Ты делал то, что считал возможным, но это оказалось невозможным с моей точки зрения. Я тебя ни в чём не виню. Будь счастлив, - Индира попыталась уйти, но Абдулла задержал её.
- Погоди, я должен тебе сказать, что ты многому меня научила. Я, кажется, понял, что такое свобода. Я теперь знаю, что птица в клетке – это не та птица, которую видишь на свободе.
- О!
- Нет, Индира, я не просто так говорю. Я никогда не забуду тебя, у меня будут жёны – не одна – но тебя я буду любить всегда. Об одном я хочу попросить тебя – ответь мне в Интернете. Это моё единственное окно в жизнь. Мои сообщения прочитываются, если ты ответишь мне, это тоже не будет тайной, но это будет тоненькая ниточка, которая никогда не порвётся. Я отвечаю за свои слова – я люблю тебя!
- О! Господи, Абдулла – неужели такой ребёнок, как ты, сможет управлять страной – одной из самых богатых? Не обижайся, это моя оценка твоим поступкам. Но на прощание я хочу сказать тебе, что ты мне всегда нравился – и там, в Средиземноморье, и там, в душной комнате. Не знаю, смог бы ты жить в других условиях, но, думаю, ты бы нравился мне и будучи моим мужем, но не по вашим законам, а по общеевропейским обычаям. Прощай. Зла я на тебя не держу. В моей памяти ты останешься наивным ребёнком. В Интернете я тебе отвечу, но если наше общение будет проходить по типу – привет, привет, как дела, ничего, - и ничего больше, думаю, мне это скоро наскучит. Так что, потом не обижайся. Пока.
Индира чмокнула принца в щёчку, шепнув - «за бассейн», и никого не дожидаясь, пошла на выход. Абдулла стоял, как вкопанный, видно было, что он очень страдает от этого положения. Король, увидев, что девушка (по-видимому, внук действительно влюбился в эту девушку) ушла, стал быстро прощаться с послом России.
В машине, ехавшей в аэропорт, долго молчали. Потом Валерий Анатольевич вздохнул и, как бы про себя проговорил:
- В первый раз в моей практике наследный принц так влюбляется в простую девушку, а она не отвечает ему взаимностью.
- Какие ваши годы, Валерий Анатольевич, - весело ответила ему Индира.
- Да, Индира, у тебя большое будущее. Не пропусти главного в жизни в погоне за мелочами.
- Я что-нибудь уже пропустила?
- Нет, слава богу, нет. Тебе даже трудно что-то посоветовать. На мой взгляд, ты делаешь ошибки, но твои же ошибки оборачиваются добром. Ты поступаешь вроде бы непродуманно, но эти поступки – тебе во благо. Ты – везучая. Таких - немного, поэтому остальные тянутся за такими людьми в надежде, что им тоже повезёт. Я сейчас просто рассуждаю вслух. Не хочу, чтобы мы расстались с тобой с какими-то недомолвками. Я всегда относился к тебе, как к дочери. Огорчался, переживал за тебя, был рад твоим успехам. Думаю, мы ещё встретимся. А если нет, то ты навсегда останешься в моей памяти, как неординарная личность.
Индира молчала. Ей и лестно было слышать эти признания, словно водопад пролившиеся на неё, но и не понимала она ещё, почему люди так отзываются о ней. Она себя считала «нормальной».
В Москве их встречала целая толпа родственников и знакомых – бабушки, дедушки, родственники, друзья, - все каким-то образом узнали, что Индира возвращается «не просто так». Тамила тоже приехала и от имени всей чеченской родни передала Индире приглашение на праздник в честь её хаджа, прибавив от себя, что все очень гордятся ею, и её поступком.
Индира не знала, как вести себя в такой ситуации, только молча смотрела на маму умоляющим взглядом. Маргарита Владимировна всё поняла, построила всех в нужном порядке - с кем-то сразу простившись, кого-то, пригласив домой, кому-то назначив встречу на потом, сказавшись уставшими.
За их машиной следовал грузовик, гружённый вещами «от Латифы». Индира так и не увиделась с ней. Уже в Москве, принимая багаж, она с удивлением узнала, какой он огромный - багаж, а когда ей передали письмо от Латифы, всё поняла и вспомнила, что обещала принцессе продать её платья, чтобы помочь мусульманским сиротам в России.
- Да, Индира, у тебя большое будущее, - сказал дедушка, качая головой, - Не пропусти главного в жизни в погоне за мелочами.
- Дед, знаешь, ты сейчас повторяешь то, что сказал Валерий Анатольевич при расставании.
- Что ж, повторение – мать учения.
- А что считаешь в жизни главным ты?
- Главное – чувствовать себя в гармонии с окружающими, чувствовать себя счастливым.
- Правда?
- Да, детка.
***
Индира была, что называется, «нарасхват». Её приключения в оплоте мусульман Мекке (а большинство москвичей понятия не имело, что столица Саудовской Аравии – Эр-Рияд) пересказывались в искажённом виде, приходилось встречаться с разными людьми, чтобы рассказать, как это было на самом деле, чтобы не вызывать лишних толков. Индира устала, ей хотелось побыть с мамой. Просто посидеть с книжкой, поиграть с Кингом и новым любимцем – рыже-белым Кузьмой, который был спасён совсем недавно из лап озверевших диких собак, промышлявших возле мусорных баков.
Когда Тамила позвонила, напомнив ей о том, что её ждут чеченские родственники, Индира без сил опустилась на кресло:
- Мам, я не могу уже.
- Ну, что ты Ирочка, ты же обещала. Но, если ты плохо чувствуешь себя, давай откажемся или хотя бы отложим.
- Да, мам, какая ты молодчина! Алло! Тамила, я обязательно приеду, но сейчас я себя плохо чувствую, чуть позже, ладно? Я позвоню.
Индира откинулась на подушки дивана:
- Мам, поедешь со мной?
- Не знаю, девочка моя. У нас на работе сейчас напряжённые дни, меня ведь не было целых десять дней…
- А потом?
- Если надо, конечно поеду!
- Но ты, я так понимаю, не сильно хочешь?
- Ну, как тебе сказать. Хочу – не хочу, я такого расклада не знаю. Могу – не могу, так будет точнее. Пока я работаю – всё зависит от того, насколько я нужна на работе. Ты лучше скажи мне, почему ты не хочешь ехать одна?
- Почему ты так решила? Просто я очень соскучилась по тебе, бабушкам, дедушкам. Мне все наши многочисленные гости не дают прийти в себя.
- Деточка моя, я всё понимаю, конечно же, не надо торопиться. Я тоже так соскучилась по тебе. Родная моя!
Мама с дочкой целый час пролежали в обнимку, потом накормили свою пушистую «армию» в лице подросшего Кинга и драчуна Кузьму. Бабушки с дедушками, собравшиеся в этот вечер, практически в первый раз без посторонних, в первый раз в жизни не знали, что посоветовать любимой внучке – ехать по приглашению в Чечню или побыть дома.
- Индира, не надо ломать душу. Ты никогда не должна поступать против своей воли, поняла? - наконец, встал за столом дедушка – Ритин папа.
- Ты должна всегда поступать по совести, по справедливости. В конце концов, твоя жизнь – это лишь наше начало, но это – твоя жизнь. Если у тебя есть сомнения – определись, почему, насколько они серьёзны, мы поможем тебе их разрешить. Но всегда, слышишь, всегда, ты должна полагаться на свои собственные умозаключения, ты должна созреть для своих решений, пусть у тебя на это будет доля минуты, но ты должна принять это решение сама.
Дедушка, как всегда был прав, Индира пообещала определиться в ближайшем будущем, на том и разошлись.
Ближайшее будущее состоялось через неделю, когда, проснувшись, Индира почувствовала, что ей скучно, хочется новых ощущений. Мама, как всегда, не сопротивлялась, только поскучнела как-то разом, а в следующую минуту довольно весело, как могло показаться со стороны, поддержала идею дочери навестить чеченскую родню.
Индира решила ехать поездом, чтобы постепенно, с переходом природы из одной зоны в другую, перейти в другое настроение.
За окном мелькали пейзажи России – то сосновые, еловые леса, то грязно-пустые бескрайние просторы. Индира читала всю дорогу литературу на отвлечённые темы и не заметила, как пролетело время.
В Грозном её встречала Тамила с целой делегацией родственников, многих из которых Индира видела впервые. Родственники относились к ней благолепно, чуть ли не кланялись в пояс, целовали и расспрашивали о здоровье её и близких, но Индира всё время чувствовала какую-то фальшь в их отношениях. Она чувствовала себя не в своей тарелке, когда её целовали по очереди незнакомые люди, расспрашивали о делах и здоровье и тут же оставляли на попечение каких-нибудь тётушек, которые молча собирали на стол, почти не обращая внимания на Индиру. Оказывается, это тоже было данью уважения – Индира не должна была прислуживать за столом, где собирались мужчины, но и сидеть за этим столом ей тоже не полагалось. Это продолжалось по меньшей мере неделю, Индире быстро надоели эти церемонии и она, со всей принципиальностью, присущей молодёжи, объявила Тамиле:
- Я погощу ещё два дня и еду домой.
- Почему? – удивилась Тамила, - разве тебя плохо принимают? Разве тебе не оказали почести, которые оказывают не каждому мужчине? Что-нибудь не так? Ты только скажи – что, всё будет так, как ты захочешь!
- О! Тётя Тамила, я так люблю вас, если бы вы не попросили меня, я бы не приехала сюда – ведь я никого практически не знаю из родственников, все эти застолья мне не нужны, я обещала рассказать о своём хадже, но я никому ничего не рассказала, у меня и не спрашивают! Я вообще не понимаю, что я тут делаю – в основном где-нибудь на кухне.
- Прости, Индирочка! У нас так заведено, но ты даже не представляешь, какими почестями тебя окружили! Девушку твоих лет никогда ещё так не принимали. Столько баранов зарезали в твою честь! Лучшие женихи предлагают тебе руку и сердце!
- Вау! Где же они? Кому они предлагают?
- Ты узнаешь, когда выберут самого достойного.
- Тётя Тамила, вот что. Я сегодня же уезжаю домой. Я обещала приехать, я рассказала вам всё, что со мной произошло, а теперь я не понимаю, что происходит. Замуж я не собираюсь, тем более за человека, которого не знаю.
- Не обижайся. У тебя в жилах чеченская кровь, но ты воспитана по-русски. Многих наших старейшин это огорчает, но многие помнят твоего отца, твои родственники – самые уважаемые люди. Ты вот не хочешь ни у кого из них пожить, но они и это понимают – ты выросла в Москве и русские обычаи тебе привычнее наших.
- О! Тётя Тамила, вы меня совсем напугали своими увещеваниями. Я ещё больше укоренилась во мнении, что мне пора домой. Вы правильно заметили, что я выросла в Москве, но я ещё и воспитана, и образована по европейским меркам. Мне непонятно, почему я должна сидеть на кухне, пока идёт приём в мою честь, непонятно почему я никому ничего не рассказала о своём хадже, но уже все знают всё в подробностях, непонятно, почему меня «продают», хотя я не собираюсь замуж.
- Индирочка! Ты ещё молода и не можешь оценить те почести, которые тебе оказываются. Ты даже не представляешь, как многие обижаются на меня, думают, что я тебя специально удерживаю, чтобы привлечь внимание к своему роду.
- Ну, уж если так далеко дело зашло, то мне действительно пора домой.
- Нет! Нет, Индира, пожалуйста, не уезжай! Ещё минимум два дня будет идти празднество в твою честь, если ты уедешь сейчас, будет такая обида! Я тебя очень прошу, не уезжай!
- Ну, уж два дня я потерплю. И от вас ни к кому не перееду, хотя бы потому, чтобы ваш рейтинг повысился. Пусть уж не зря они так думают. Что ж, хоть какая-то польза будет.
Индира ходила на «приёмы» ещё два дня. Проходили они также как и в первые дни – пожали руки, облобызались, потом мужчины собрались за столом, а женщины – на кухне, Индира сидела там, как «почётная гостья», ничего не делая, а остальные женщины метались туда-сюда, подавая на стол мужчинам.
На третий день Индира пошла на вокзал за билетом. Она решила, что так будет лучше – купит билет сама, чтобы никто её не отговаривал, доедет до Минеральных Вод, а там - самолётом. Кассирша долго изучала её документы, долго куда-то звонила, всякий раз извиняясь и прося подождать. Очереди не было никакой, но Индира уже начала терять терпение. Она даже отвернулась от кассы, пытаясь развлечь себя пейзажем за окном. Наверное, поэтому она первая заметила кавалькаду иномарок, остановившихся около вокзала и важных мужчин, прошествовавших в здание вокзала. Она никак не связывала это со своей особой, но все эти мужчины, которым двери открывали такие же важные мужчины, зайдя в помещение, направились к ней. Индира заинтересованно наблюдала за ними. Она вдруг вспотела от той помпезности, которая окружала этих людей, ощутив свою малозначительность, а главное, неосмотрительно выбранный наряд – лёгкая курточка нараспашку, бриджи, распущенные волосы. Слава богу, скоро она уедет отсюда, и не будет чувствовать себя так – напополам.
- Вы – Индира? – поинтересовался один из мужчин, видимо рангом ниже.
- Да.
- Уважаемая Индира, очень жаль, что вас не приняли должным образом. Я думаю, что виновные понесут заслуженное наказание, а сейчас очень прошу вас принять моё личное приглашение погостить у нас. Вас отвезут в лучшие апартаменты, у вас будут лучшие условия.
- Позвольте, я никоим образом не претендую на другие условия. Мне просто нужно домой. Кого вы собираетесь наказывать, уж не Тамилу ли? Я протестую!
Всё это Индира говорила по дороге, поскольку, едва важный мужчина закончил свою немногословную речь, вся процессия развернулась, включив в себя Индиру, и тем же порядком – заискивающие впереди открывали двери, а важные мужчины с ласковой улыбкой шагали, как ни в чём не бывало – вышли из здания вокзала. Тут Индира вспомнила, что оставила свой паспорт у кассирши и, повернула было назад, но её вежливо направили в нужное русло.
- Там мой паспорт, - возмутилась Индира, ей тут же отдали документ в руки.
«Боже мой, куда я опять влипла!» – подумала Индира, садясь в машину.
Впрочем, всё в скором времени объяснилось. Её привезли в какой-то санаторий – странное сооружение – на обломках старого капитального и, видимо, приличного в своё время здания было выстроено современное – пластик и стекло. Индира промолчала на вопрос, нравится ли ей её новое место, решив, что ей всё-таки должны предоставить возможность переговорить с зачинщиком этого недоразумения. Уж во всяком случае, это не похищение. В номере стояли её вещи. У Индиры сердце защемило, как там тётя Тамила, неужели у неё неприятности из-за того, что Индира хотела уехать? Ну вот, надо доверять своей интуиции, не зря же ей не хотелось ехать «в гости». В комнату постучались:
- Да.
- Добрый день, Индира. Я муфтий Омар. Жаль, что ты не пожелала пообщаться со мной, прежде чем уехать.
- Никто мне не предлагал пообщаться с вами, хотя я приехала в Грозный по приглашению, чтобы рассказать о моём хадже.
- Да, да. Ты – умница. Совершить хадж не всякий может. Я знаю, что ты приняла мусульманство специально для того, чтобы совершить хадж. Это очень похвально. Аллах видит каждый наш шаг, он знает каждую нашу мысль, не то, что слово, порой сказанное необдуманно.
- Абсолютно с вами согласна. Чего не скажешь о людях, которые берут на себя ответственность судить о мыслях других людей.
- Люди – дети Аллаха, детям можно простить ошибки, ведь они только учатся жить. Жизнь – бесконечна, и трудно сказать, когда и как нужно поступить, чтобы не ошибиться. Только Аллах знает, как правильно, как нужно. Только Аллах может рассудить человеческие поступки.
- Да, спасибо. Однако мне бы хотелось узнать на каком основании, и по какому праву меня задержали.
- О! Не надо так неосторожно бросать слова. «Делая добро, не будь корыстолюбив, ради Господа твоего будь терпелив».
- Всё это прекрасно, но чувствую я совершенно по-другому. Я чувствую, что имею право заявить о том, что мои права гражданина Российской Федерации ущемляются. Мне не дали возможности уехать домой, где меня ждёт мама, друзья, мне нужно устраиваться на работу.
- Детка, ты воспитывалась не по законам, которые каждый из нас всасывает с молоком матери, но ты – наследница уважаемого рода, ты можешь родить и воспитать мужчину, достойного уважения всякого живущего на этой земле. Это – твоё предназначение, тебе предписано так свыше, ты должна это понимать и повиноваться.
- Чему? О чём вы говорите? Я – современный человек и не надо мне рассказывать сказки, что я, как обычная самка, должна только рожать, не думая ни о чём.
- Постой, ты говоришь не как мусульманка!
- Я говорю, как человек, ещё раз повторяю, я не самка. Я вижу, к чему вы клоните, но у вас ничего не получится. Я даже готова сейчас отречься от мусульманства, если вы считаете, что моё предназначение только в продолжении рода.
- Тише, тише, Аллах всё слышит, он разгневается на тебя, дочь моя, за такие слова! Разве ты стала мусульманкой не по своей воле, разве тебя пытали и били? Ты была в священных местах, где ступала нога пророка Мухамада, да будет благословенно имя его! Разве там не посетила тебя мысль о том величайшем предназначении женщины, которое ей назначено свыше? Вряд ли ты так думала там, иначе Аллах покарал бы тебя, не дал бы коснуться священного камня!
- О! Боже! Видит Аллах, что я и думать не думала о своём предназначении, когда совершала хадж, но скажите мне, зачем эти разговоры? Что вы там задумали, почему меня привезли сюда? Я хочу встретиться с тётей Тамилой! Сейчас же!
- Она здесь. Ты можешь поговорить с ней, но наш с тобой разговор не окончен. Ты – одна из непослушных овец, которых либо отдают на заклание, либо жестоко бьют, чтобы они ходили в стаде в нужном направлении.
- Вот. Спасибо за откровение. Поняла, что меня ждёт.
- Тебя ждёт счастливое будущее, если ты не будешь упрямиться. Устраивайся пока. Мы ещё поговорим с тобой.
Индира присела на кресло, задумавшись о своём неосторожном решении стать мусульманкой. Она не чувствовала никакой симпатии ни к Аллаху, ни к его пророку Мухамаду. Она связала воедино все свои «приключения» и пришла к выводу, что «попалась». Как-то непродуманно, даже неосмысленно она стала мусульманкой, это совсем не в её характере. Как ей теперь выпутаться из этой истории, она не знала. Ведь чеченские диаспоры есть по всей России. В Москве её также будут «опекать» родственники, вынуждая следовать их правилам. А ведь Валерий Анатольевич советовал ей не поступать опрометчиво. Впрочем, она руководствовалась тогда не разумом, а каким-то наитием…
В дверь без стука вошёл мужчина средних лет – да, порядки, скажем, не европейские – и с порога обратился к Индире, как к старой знакомой:
- Индира, не обижайся, ради Аллаха. Я попросил своих людей задержать тебя, потому что очень хотел поговорить с тобой, а они не нашли другого способа, взяли и привезли тебя сюда. Ну, как малые дети. Ох, за всеми нужен глаз, да глаз, – мужчина и не собирался представляться, а Индира и не подумала встать, как обычно это делают женщины-мусульманки, когда в помещение входит мужчина.
- Мне так некогда, я всего лишь на минутку вырвался, поэтому сразу хочу сделать тебе предложение, - Индира насторожилась (уж не «достойный» ли это жених, о котором говорила тётя Тамила?) – не пугайся, вижу, что ты не в себе, но думаю, тебе лучше встать, когда ты говоришь с президентом республики.
- Вы не представились, когда зашли. К тому же, если вы хотели со мной поговорить, могли бы официально прислать приглашение, я бы сама к вам пришла в назначенное время. Так делается в цивилизованном мире. Ваши люди устроили цирк, а я никогда не собиралась стать циркачкой, - проговорила Индира, вставая, с гордо поднятой головой.
- Вот, вот, именно поэтому я и осмелился задержать тебя. Мне нужны такие помощники, как ты – образованные по европейским меркам, знающие русский, английский, чеченский, арабский языки. Мне нужны современные молодые кадры. То, что ты – наполовину русская, жила и училась в Москве – это тоже очень хорошо. Мне нужен человек, который смог бы сопровождать меня в деловых поездках за границу. Очень хорошо, что ты – женщина. Это будет на руку при поездках в христианские страны. Очень хорошо, что ты - мусульманка, это пригодится при поездках в мусульманские страны. Тем более что ты уже была в Саудовской Аравии. Лучшей перспективы, чем работать у меня в аппарате, у тебя не будет. У тебя будут неограниченные возможности. Как говорится, любой каприз. За наши деньги! Ты можешь жить, как хочешь, делать, что хочешь, соблюдай только видимость мусульманских обычаев – это не трудно. Уж во всяком случае, жить на Родине, свободной – гораздо лучше, чем быть наложницей арабского принца!
- Я вижу, вы прекрасно осведомлены о моём прошлом. Хочу осведомить вас о своём будущем. Я собираюсь жить и работать на Родине - в Москве, дома. Здесь я не чувствую себя «дома». Возможно, для кого-то такая перспектива покажется единственно привлекательной, но для меня - лучше работать простым психологом в захудалой школе – в Москве, чем быть помощником президента – вдали от моей Родины. Я родилась в чеченской деревушке в горах, там моя Родина, выросла в Москве – там моя Родина, но не в Грозном, не в этой гостинице. Извините. Я своенравна и непокладиста. Ищите себе других помощников.
- Ты не готова к этому разговору. Видишь, какие у меня помощники! Они перевернули на голову мою идею и вот к чему мы пришли - ты полностью отвергаешь моё предложение! Даже не хочешь подумать!
- Возможно, вы – прекрасный человек, но ведь мне бы пришлось работать с вами лишь изредка, а в основном с вашими непонятливыми помощниками! Но дело не в этом. Дело – в мировоззрении, менталитете, в привычках, наконец.
- Постой. Мне уже надо идти. Давай всё же не будем спешить. Я приглашаю тебя отдохнуть в горах, прекрасно провести время. Я слышал, что ты осталась недовольна приёмом, который в твою честь оказали твои родственники. Побудь моей гостьей. Я даю тебе на неделю машину с водителем, можешь съездить, куда захочешь. Выбери себе попутчиков сама, но обязательно должен быть и мужчина, чтобы смог защитить тебя, в случае чего. А через неделю мы ещё поговорим.
- Я не имею права отказаться?
- Имеешь, но это вызовет очень неблагоприятный резонанс. Ведь в Москве тоже живут наши люди и занимают большие посты – президент выкинул руку вперёд, предупреждая Индиру, готовую возразить.
- Я не хочу тебя ничем пугать, я просто хочу, чтобы у тебя осталось самое наилучшее воспоминание о времени, проведённом на родине твоего отца. Всё. До свидания.
Также стремительно, как вошёл, президент вышел, оставив Индиру возмущаться наедине с собой. Но не прошло и пяти минут, как в комнату, осторожно поцарапавшись, зашла тётя Тамила. Глаза у неё были покрасневшие, наверное, плакала:
- Можно?
- Тётя Тамила, у вас неприятности из-за меня?
- Нет, Индирочка, нет, что ты! – замахала руками тётя Тамила, - я только на минутку – узнать, не нужно ли чего?
- Нет. Пожалуй, всё, что мне нужно сейчас – это вертолёт, который бы «подкинул» меня до ближайшего вокзала, а ещё лучше – аэропорта…
- Индира, я не должна этого говорить, но ты должна меня простить, меня попросили позвать тебя – я позвала, я не знала, что тебе не понравится такой высокий приём. У нас столько разговоров. Никогда ещё так не чествовали девушку – незамужнюю, да ещё и наполовину русскую.
- О! Тётя Тамила, «чествование» по-вашему, в моём понимании – это пытка. Ещё точнее, я не поняла, что меня чествовали. Издевательство какое-то. Зато я поняла, насколько мои понятия отличаются от ваших, и именно поэтому я хочу домой. Я не смогу здесь жить. Не надо искать мне жениха, мне не понравится то, что ожидает меня в будущем – быть на побегушках у человека, который будет меня «обеспечивать», чтобы я сидела с утра до вечера дома и ждала его, чтобы в мои обязанности входил только быт, никакого творческого развития! Я бы осталась в Саудовской Аравии с милым принцем и была бы почти королевой, если бы мне это нравилось!
- Индира!
- Прости, тётя Тамила, я это говорю не тебе, а тем, кто нас сейчас подслушивает, но между тем, я говорю это вполне искренне. Я стала мусульманкой, но жить по шариату не собираюсь. Перестань плакать, тебя это не касается. Я не собираюсь пресмыкаться и юлить. Это не в моём характере! Я не могу поделить человечество на мужчин и женщин – так я воспитана и образована. Для меня все люди делятся на плохих и хороших, на тех, с кем мне интересно и с кем скучно. И это не зависит от их пола. Я могу уважать одних, а других презирать, но это будет зависеть не от мнения других, а от моего личного убеждения.
Тамила потихоньку плакала, утирая слёзы кончиком платка, а Индира, выпрямившись в струну, «держала речь». Она была уверена, что в комнате есть подслушивающие аппараты. Пусть послушают, кого они хотят видеть рядом с президентом.
Бедная тётя Тамила! В Москве она была приятной, добродушной тётушкой, а сейчас стоит, как овца, которая ждёт своей очереди на заклание. Нет, Индира ещё раз убедилась в своих чувствах. Она ни за что, НИ ЗА ЧТО! Она не останется здесь ни за какие посулы!
Тётя Тамила совсем расстроилась, а Индира, закончив «речь», уже обдумывала планы на будущее. Почему бы ни съездить в горы. В конце концов, она отдыхать сюда приехала, а не участвовать в непонятных церемониях. Кое-что она уже поняла. По-видимому, родственники её «клана» узнали, что президент республики хочет пригласить её к себе на работу, ну, и стали «обхаживать», а может, сами предложили её кандидатуру. Интересно, а он женат – президент? А то, может, они мечтали выпихнуть её за него замуж? Ладно, Аллах с ними, да будет мир ему в его мире. Нет, пожалуй, витиевато как-то. Да будут благословенны его дни! Интересно, а он жив-то хоть, Аллах, в смысле?
Индира сама не заметила, как развеселилась – это было в её характере – никогда не унывать, а заодно и воодушевлять окружающих.
- Тётя Тамила, хватит ныть! Поедем развлекаться! В горы! Мне ваш президент обещал. Слышите, ну, что вы тут нюни распускаете? Соберите мне компанию – человека три - четыре, включая мужчину для обороны – не знаю от кого, ладно? Сегодня же едем!
- Что? Что ты, Индирочка, говоришь? – испугалась Тамила.
- Едем, говорю, в горы. Обожаю горы! Недаром я в них родилась. Сегодня едем! Через два часа пусть придут сюда кто-нибудь их моих родственных братьев, ты можешь прийти, если хочешь, Бэлла пусть поедет – с ней весело, пусть поедет Юнус, я его люблю.
- Хорошо, как скажешь, только мне надо с работы отпроситься, а Юнус ещё маленький.
- Ладно. Кто сможет. Но из моих родственников – только один – не больше! Не люблю я их. Сама продумай кто, а скажешь, что я назвала, ладно?
- Индира, а это обязательно? В горы?
- Да, непременно. Это приказ президента. Будем выполнять его программу. Может съездить в деревню, где я родилась? Кажется, я там была один раз, когда была маленькой. Ничего не помню, только краешек гор, ярко освещённый солнцем – и всё. Да, туда поедем, ну, а по дороге ещё куда-нибудь заедем. Какие там красивые места?
- А из еды, что тебе собрать?
- Фани! (смешная – англ.) Неужели ты думаешь, что президент оставит меня голодной? После его-то приглашения? Надо уж воспользоваться, а то, что ж? Портят мне настроение, а платить по счетам кто будет? А?
Тамила совсем растерялась, она никак не могла понять, почему Индира так говорит, хоть та и прямо ей сказала, что их подслушивают. Впрочем, что было ждать от бесхитростной тётушки Тамилы! Индира совсем развеселилась. Она вспомнила простенький анекдот о том, что если вас насилуют, надо расслабиться и получить удовольствие. Ещё в поезде она думала о том, что ей бы хотелось съездить в горы – в то место, где она родилась. Пусть там уже нет никого в живых из тех, кто был тогда, какая разница. Она хотела увидеть горы, те горы, которые запомнила в детстве.
Тётя Тамила ушла, не совсем поняв, что от неё требуется, а Индира вышла следом в коридор и, увидев молодого человека, вроде бы как сильно заинтересовавшегося какими-то плакатами на стене, подошла к нему:
- Выезжаем через два часа.
- Что? Вы ко мне?
- Да, передайте шефу, что выезжаем через два часа.
- Не понял.
- Поймёшь. Там тебе расскажут.
Парень, выражая полное недоумение на своём не слишком привычном к эмоциям лице, ушёл, а Индира, напевая, нисколько не сомневаясь, что парень уже доложил о том, что она приняла предложение президента, точнее, одно из предложений, зашла в комнату. Ждать ей пришлось недолго. Через пятнадцать минут в комнату вошёл муфтий:
- Ну, что ж, дитя моё, благословляю тебя на дорогу. Отдохнёшь, впитаешь в себя дух отечества. По приезду поговорим ещё. Прощай, дитя моё, - протянул он руку для поцелуя, но Индира сделала вид, что отвлеклась.
Не успел муфтий выйти из комнаты, как зашёл ещё один неизвестный «господин» и важно изрёк:
- Через два часа машина будет стоять у подъезда. Приготовьте свои вещи.
- Можете их сразу забрать. Я не распаковывала, - ответила Индира любезно, в душе посмеиваясь, и даже показав мысленно язык.
Чем ей заняться целых два часа? Единственное, что надо сделать – поговорить с мамой. Она хотела просто позвонить, как делают все нормальные люди, но в комнате явно подслушивали, выйти в астрал? Индира заперла дверь на ключ, который, как ни странно торчал в двери, легла на просторный диван. Но заснуть не могла – слишком была возбуждена последними событиями. Она лежала с чуть прикрытыми глазами и думала о том, когда же она станет настолько мудрой, что перестанет впутываться в разные истории, а может быть у неё судьба такая?
- Девочка моя, ты уже достаточно взрослый ребёнок! Но человек так уж устроен, что не может учиться на чужих ошибках, а только на своих, - мамин голос, совсем живой, совсем рядом.
- Мама, я с тобой?
- Да, доченька, ты всегда со мной.
- Мам, почему так, опять какие-то приключения? Почему я не могу сама распоряжаться своей судьбой?
- Своей судьбой ты распоряжаешься сама. Никто тебя не неволит.
- Мам, ты думаешь, что мне стоит принять предложение президента? Быть его помощницей, как он сказал, не знаю, что там за должность он для меня придумал?
- Ты должна решить сама.
- А мне не нравится это предложение.
- Я знаю. Это и есть твоё решение? Или ты ещё сомневаешься?
- Я не сомневаюсь, но как я поняла, мне дают возможность всё хорошенько обдумать.
- Обдумай. Не спеши. Всё закончится так, как ты захочешь.
- Мам, ты сегодня какая-то ненастоящая. Мы ведь с тобой всегда общались в астрале, как по телефону, а сегодня ты… тянешь как-то.
- Мне тяжело.
- Что? Ты не заболела?
- Нет, мне тяжело от того, что я не могу ничего тебе посоветовать. Даже если ты позвонишь по телефону. Это будет напрасно. Мы не сможем поговорить.
- Тебе отец не даёт?
- Отчасти. Не спрашивай. Давай я тебе лучше расскажу о бабушке. У неё новое увлечение, а ты мне расскажешь, как ты провела время.
- Время я провела отлично. Отлично от других. Сидела на кухне в качестве почётной гости. Сегодня разговаривала с президентом и, кажется, вела себя не так, как от меня ожидали. Да, ты, наверное, уже всё знаешь. Расскажи о бабушке. А потом расскажи ещё раз о той деревушке, где я родилась, как ты там жила, что видела – я туда собираюсь.
Мама принялась рассказывать. Индира очень внимательно «слушала», хотя и спала. Она знала, что есть темы, которых мама не может касаться, в астрале тем более, но «слышать» маму было так приятно, что она даже не заметила, как прошло два часа. В дверь постучали.
- Индира, всё уже готово, - звала тётя Тамила.
Индира тут же проснулась. Она была полна сил, энергии, азарта. Настроение было превосходным. Ехать в горы гораздо интереснее, чем сидеть на кухне в качестве «почётной гости».
Огромный джип «БМВ» - почти микроавтобус - внушал уважение. Индира уселась сзади с Бэллой и Тамилой, как оказалось, ей даже отпрашиваться с работы не надо было. Впереди сел какой-то родственник Индиры – довольно симпатичный молодой человек, но когда он заговорил – с непонятными амбициями, Индира толкнула Тамилу под бок, дескать, откуда он взялся. Тамила шепнула, что он очень богатый и уважаемый человек. Индира прыснула, раз богатый, значит, уважаемый. Небось, один из «женихов». Ладно, посмотрим.
Ехать «в горы» было недалеко – вон они синеют по горизонту и подпирают белоснежными вершинами синее небо. Конечно, туда, где родилась Индира, они сегодня не доберутся, но и спешить некуда. Джипу было всё равно, где ехать, он одинаково ровно ехал по асфальтированной дороге, а, когда она закончилась – по каменистой.
На ночь они остановились в гостинице какого-то села, приглянувшегося Индире. Недалеко от гостиницы была речка, куда они направились с Бэллой, пока Тамила с Салманом – так звали «уважаемого человека» и телохранителя по совместительству - оформлялись и договаривались об ужине.
Индира с Бэллой – дочерью Тамилы – спустились по утоптанной тропинке к реке. Здесь было сыро и даже холодно, чувствовалась ранняя весна. Речка совершенно не обращала на них внимания и девушки, вначале смеясь и толкаясь, притихли, заворожённые мерным рокотанием, вздохами и уханьем бурной горянки. Какое дело, порученное матушкой–природой, должна была она сделать? Куда так торопилась? Вода, словно живая, воевала с огромными валунами, встававшими на её пути, то, обегая их, то, ворочая с недовольным ворчаньем.
Девушки увидели, что в одном месте речка пробиралась по особо узкому каньону и пошли туда. Здесь вполне можно было перепрыгнуть на другой берег – такой же валун. Что они и сделали, смеясь от страха. Вода шла очень высоко. Видно в горах таял снег, и речка едва умещалась в берегах.
- Индира, давай спустимся вдоль речки.
- Давай, там внизу я видела мост, перейдём потом через него.
Им пришлось то прыгать по камушкам, то пробираться через высокую траву – тропинки здесь не было. Но и заблудиться было невозможно – совсем рядом шумела, рокотала река. Очень довольные собой, своим «приключением» они скоро вышли к мосту, который оказался довольно далеко, поэтому, когда они дошли до гостиницы, стало уже совсем темно – в горах темнеет рано.
- Индира, я бы попросил вас не отходить так далеко, - гневно встретил их Салман.
- Хорошо, мы немного не рассчитали время. Извините нас.
Салман удивлённо взметнул брови, но ничего не сказал. Ему охарактеризовали Индиру, как строптивую девицу – наполовину русскую, которую надо было «стеречь». То, что она извинилась, несколько озадачило его.
Индира с Бэллой поужинали холодной бараниной с лавашем и улеглись спать. А утром обе встали раньше всех, чтобы успеть до отъезда сбегать на речку.
- Знаешь, меня так притягивает вода, как магнит, - созналась Бэлла, - Так и хочется прыгнуть в воду, чтобы вот также – по камням, валунам – скакать, резвиться, лететь куда-то!
- Романтик ты, Бэлка, смотри и вправду не прыгни, а то будет нам всем.
- Не прыгну, конечно, я же человек, а не вода.
- Вот и я о том же.
- Индира, скажи, а ты любила когда-нибудь?
- Не знаю. Скорее – нет, чем да. По-настоящему не любила. С мальчиком одним мы дружили с детства, нам всегда казалось, что мы любим друг друга. А выросли, пожили порознь, оказалось, что всё было детским увлечением.
- А принца, ну, того, где ты была – в Африке?
- Да не в Африке, - засмеялась Индира, - в Саудовской Аравии. Нравился мне он, а когда решил сделать меня своей наложницей, - разонравился.
- А так бывает?
- Очень даже часто. Настоящее чувство должно вызреть.
- Ты так говоришь, как будто у тебя оно есть или было.
- Говорю, да. Я ведь тебя старше, дитя моё.
- Ну, тебя Индирка, вечно ты подсмеиваешься.
- Да нет. С любовью шутить нельзя. А чего это ты так с воды реки плавно «переплыла» на любовь?
- Так…, - зарделась Бэлла. – Смотри, какое бревно река тащит. Застрянет где-нибудь, представляешь?
- А ей нравится. Она так балуется. А может, это мужчина?
- Кто?
- Река.
- Ой, ха-ха-ха! – Бэлле достаточно было палец показать, чтобы рассмешить.
- Индира, а тебе Салман нравится? - спросила Бэлла, отсмеявшись, внимательно глядя на реку.
- В каком смысле? Покомандовать он любит, а так – ничего. Пойдём-ка, а то наш командир опять нам выговор устроит.
Они побежали к гостинице и как раз вовремя. Через пять минут после их прихода Салман скомандовал «по машинам». Сам он вальяжно сидел на переднем сидении и громко обсуждал достоинства иномарок, обращаясь исключительно к водителю.
Индира многое могла бы рассказать о машинах, у неё были водительские права, дедушки часто разрешали ей садиться за руль, но участвовать в «мужских» разговорах ей не предлагалось, да и не хотелось. Они сидели сзади молча, лишь иногда показывая друг другу что-нибудь в окно. Индира задумалась, почему Бэлла так спросила о Салмане. Уж не влюбилась ли она сама? Красавчик, по местным меркам, богатый, молодой, правда, старше Бэллы лет на семь - восемь. Жених! Интересно, почему поехал он, а не кто-нибудь другой? Пойми их, попробуй.
Они решили не останавливаться, перекусили прямо в машине и уже к обеду приехали в деревушку, где родилась Индира.
Пока Тамила с Салманом обдумывали, где же им остановиться – гостиниц тут не было, Индира вышла из машины и, испросив разрешения пройтись, отправилась по аулу пешком. Одна улица – длинная и пыльная разбитая дорога, дома стояли не вряд, а как придётся. Здесь ещё жили, видимо пастухи с семьями, некоторые дома были отделаны современными стройматериалами, на некоторых виднелись тарелки спутниковой связи, а некоторые совсем пришли в упадок. Как и везде во всём мире. Бедность и богатство. Добро и зло. Радость и беда. Веселье и горе. Всё всегда рядом, сосуществует, сменяется по законам существования.
Индира философствовала, а ноги сами принесли её к неказистому домику с окнами, заколоченными досками. Сердце ёкнуло, подсказало что-то. Будто бы она тут была когда-то. Рядом затормозила машина, тётя Тамила вышла и молча остановилась рядом.
- Как ты узнала? - спросила, помолчав.
- Это дом, где я родилась?
- Да, а вон в том я жила, когда твоя мама жила здесь.
- Горы… - Индира подняла глаза на горы, стоящие на страже покоя, - как они величественны…
- Здесь мы вряд ли сможем остановиться. Здесь уже давно никто не живёт. Запустение. Старики умерли, молодые не приехали на их место. Но аул ещё живёт. Также пасут овец. Овцы-то всем нужны. Видишь, вон и живут неплохо, - Тамила показала рукой на добротный, видно, новый дом, - Салман пошёл туда договариваться о жилье. Думаю, не откажут. Здесь уважают президента, его именем откроются многие двери.
- Тётя Тамила, зачем уж так перегибать, может быть, люди просто рады пообщаться. Тут же, наверное, редко кто бывает?
- Да, не скажи. Сейчас пастухи уже ушли в горы. Но теперь они сменяются – по две недели, то одни, то другие, а остальные – дома управляются, охраняют жён, детей.
- А дети? Где они учатся?
- Пока маленькие – вон школа. А потом. Да кто как. Кому и не надо, а кто – в город перебирается – к родственникам.У меня тут уже никого нет. Да и твоих родственников здесь уже нет. Все в город перебрались.
- А всё-таки люди здесь живут. И неплохо, я смотрю.
- На всё милость аллаха.
Индира хмыкнула, но промолчала. Издали Салман махал им рукой, и водитель попросил сесть в машину.
Они устроились в доме самых богатых сельчан. Двухэтажный длинный дом со множеством пустых комнат, без мебели, просто оштукатуренных. «Удобства» были частичные – ванна и туалет в доме, но для того, чтобы была вода, нужно было включать насос, который шумно высасывал воду из колодца. Но всё ж! Для горных жителей это был большой прогресс. Оказалось, что не такие уж и оторванные они от жизни. Здесь часто бывали гости из города, которые приезжали то на охоту, то на рыбалку, то по грибы. «Тарелка» прекрасно ловила целых три канала, а у хозяина был джип – чуть скромней того, на котором приехали Индира с остальными.
Однако хозяева с особым почтением отнеслись к Индире – им уже было доложено, что она была в Мекке, живёт в Москве, что президент приглашал её к себе на работу. С ума можно сойти, какие высокие люди!
Индиру мало интересовало это почтение, она терпеливо сносила все дифирамбы, лишь бы скорее устроиться и пойти « в горы».
Им выделили две комнаты, о пропитании попросили не беспокоиться. Позже оказалось, что это был дом не только самых богатых сельчан, но и хозяев всех и всего в окрестности. Хозяин – заросший чеченец в тёплом самосвязанном свитере, радушно показавший дом – в молодости был пастухом. Когда была объявлена амнистия чеченским боевикам, в сёла стали возвращаться мужчины. Пасли овец, занимались земледелием, но кому денег не хватало, кому непривычно было работать, одни продавали овец и уезжали в город, другие нанимались к более удачливым сельчанам. Постепенно у Алхазура, так звали хозяина, скопилась огромная отара овец, пасти которую нанимались все остальные жители села. Алхазур и сам работал, работала вся его многочисленная семья, а рук всё равно не хватало. Однако управлялись и овцы Алхазура ценились, за овцами – на свадьбы, похороны приезжали из города. Шерсть он сдавал по очень высокой цене. Так что мог себе позволить содержать огромный дом с удобствами, которые в деревне были в диковинку.
Индира осматривала всё без комментариев. Богатство – оно, как вода, если есть куда течь, туда и потечёт. А уж когда люди своим трудом, умом и дальновидностью деньги зарабатывают, то они достойны уважения. Тем более Алхазур вовсе не хвастался, а с достоинством рассказывал о своём благоустроенном быте.
После обильного обеда (мужчины отдельно, женщины сами по себе) Индира прикинула, куда можно будет ещё сходить. Скоро уже совсем стемнеет, а фонарей на улице нет. Вокруг неё всё время крутился мальчик лет десяти. Он хоть и вёл себя «с достоинством», как полагается мужчине, но детское любопытство брало верх, и он неотступно следовал туда, куда шла Индира.
Наконец, она обратила на него внимание и попросила показать ей местные достопримечательности завтра с утра пораньше. Мальчик гордо кивнул, и, едва отойдя от Индиры, поскакал вприпрыжку похвастать оказанным доверием. Индира усмехнулась – ребёнок, что с него взять. Только изображает из себя «настоящего мужчину». Она не сомневалась, что завтра же всё будет по-другому. Наверняка он знает множество местных «фусек», которые бы она не смогла сама отыскать. А сейчас можно попрощаться с солнышком, которое вот-вот нырнёт за ближайшую гору, а пока осматривает Землю с высоты – хорошо ли? Да, хорошо. Весна уже чувствовалась в воздухе, но снег лежал повсюду, да и он уже осел, подтаял, а дорога и вовсе была сухая. Сосны издали помахали приветственно Индире ветками, мол, что ж ты до сих пор не приезжала, а мы тебя так ждали…
В таком же романтическом настроении Индира заснула на огромной тахте, которую Тамила застелила привезённым с собой бельём, в таком же настроении проснулась утром от лёгкого прикосновения. Она открыла глаза – рядом стоял Омар – хозяйский мальчик - и нетерпеливо шептал:
- Пошли с утра, а то потом некогда будет.
- Пошли, только мне надо одеться, умыться, позавтракать.
- Одевайся, умоешься в ручье, а позавтракать я с собой взял, - распорядился мальчик, - я тебя во дворе подожду. Да побыстрей, пока не все встали. Потом не отпустят.
Пока Индира спросонья обдумывала предложение, его уже и след простыл. Ну, что ж, сама его попросила быть проводником. И то, если соблюдать все правила приличия, можно ничего и не увидеть.
Индира быстро оделась в приготовленные с вечера тёплый спортивный костюм и ботинки – кроссовки, написала записку Бэлле, которая даже не проснулась, и вышла во двор.
Воздух – слегка морозный – был настолько свеж, что у Индиры с непривычки закружилась голова. Омар восхищённо оглядел Индиру:
- Ты такая красивая! Если бы не была такая старая, я бы на тебе женился!
Индира только хмыкнула в ответ на столь лестный и откровенный комплимент и безропотно пошла за мальчуганом. Скоро они уже вышли за село. Омар шагал впереди с большим рюкзаком за спиной и слегка снисходительно делился с Индирой своими планами:
- Сегодня я посмотрю, как ты умеешь лазать по скалам, а завтра сходим в одно местечко – там нужно хоть что-то уметь.
- Далеко?
- Нет, не очень. У нас тут кругом скалы, но не на все можно залезть.
- А как ты узнаёшь, куда можно залезть, а куда – нет?
- Я сам туда пробовал залезть.
- Ну, и?
- Не получилось.
- Может, потому что ты был один? А вдвоём – не пробовал?
- Нет. Не с кем было. У нас никто не любит по скалам лазать.
- Почему?
- Не знаю, наверное, надоедает, когда за баранами лазают.
- Понятно, а тебе ещё за баранами не приходилось лазать, поэтому ты практикуешься лазать по скалам просто так.
- А вот и нет.
- Нет? Тогда, как и почему?
- Я люблю лазать по скалам. К нам вот уже два года подряд приезжают двое парней из Москвы – специально по горам полазать, так я с ними всегда. Мне нравится. Никому не скажешь?
- А что отец не знает?
- То, что с ними лазаю, - знает. Он меня сам и отправил с ними в первый раз. А вот то, что я хочу спасателем быть… Ему и говорить нельзя. Запорет.
- Строгий?
- Он хочет, чтобы я пастухом был. Как все.
- А что – нельзя и пастухом быть и спасателем? Ведь людей спасать не каждые пять минут надо. А для того, чтобы быть классным спасателем, нужно много тренироваться. А будешь пастухом – тренируйся хоть каждый день, понадобится спасать кого-нибудь – тебя сразу же вызовут и кому овец пасти найдут.
Омар долго шёл молча – то ли обиделся, то ли обдумывал сказанное. Наконец, они подошли к невысокой скале.
- Вот, смотри, я сейчас заберусь туда, расставлю кошки, спущу верёвку, а ты по ней залезешь и слезешь. Поняла?
Омару повезло, его компаньонка попалась весьма понятливой, да ещё и послушной. Единственное, что она себе позволила, - рассмотреть содержимое рюкзака. Куча верёвок, дюбели, карабины, тросы – весьма квалифицированное оборудование бывалого туриста-скалолаза.
- Это тебе друзья из Москвы подарили?
- Да. И ещё привезут этим летом. Уже более современное. Они мне всегда своё старое оставляют. Привезут, опробуют и мне оставляют, а потом ещё другое везут.
- Молодцы. Мне нравятся люди, влюблённые в своё дело. А это что? – Индира вытащила маленькую сумочку.
- Аптечка. Это обязательно. Они всегда с собой аптечку носят. У самих ни разу ничего не случалось. Но они говорят, что вдруг у кого-нибудь что-нибудь случится, а у нас всё должно быть. Тут вот йод, бинты, шина, лекарства. А это – спирт. Вдруг кого-нибудь найду в горах замерзающего.
- Растирать будешь?
- Да, и ещё выпить немного надо.
- Спирт? Ты представляешь, как это? Он, наверное, 96 градусов. Можно себе желудок сжечь!
- А они меня научили. Надо взять в рот глоток воды. Потом быстро глотнуть спирт, потом опять глоток воды. Тогда спирт в желудке смешивается с водой, от этого человеку сразу жарко делается.
- Да, по химии вроде так. Смесь спирта с водой делается горячей. Ну, а если человек не сможет проглотить?
- Вах, да столько способов его разогреть! Давай, держи верёвку, страхуй меня, я полез.
- Что, так просто полезешь? По камням?
- Смотри. И учись.
Омар довольно ловко полез по скале, втыкая специальные железные поручни, а кое-где просто перебираясь по камням. Индира смотрела снизу. Ей нравился мальчишка. Она любила целеустремлённых людей. Нравится ему лазать по горам, получается классно и он – молодец, что даже наперекор отцу хочет посвятить этому дело своей жизни.
- Эй, держись за верёвку и лезь по скале. Можешь даже не помогать себе руками. Просто опирайся в скалу ногами и поднимайся, - скомандовал Омар уже сверху.
Индира попробовала лезть с помощью рук. Всё время обрывалась и даже поломала ноготь (ужасная потеря!). Потом она всё-таки приловчилась и «пошла» по стене, держась за верёвку. Ей это очень понравилось, здорово! Ни с чем не сравнимое ощущение! Расстояние, которое Омар преодолел за 15 минут, она «прошагала», как минимум, за полчаса.
- Молодец, хорошо для первого раза. Спустишься сама?
- Да. Конечно, дай только осмотреться. Боже, красота-то какая!
«Красота» - это самое примитивное слово по отношению к тому виду, который открылся Индире, но ей некогда было подбирать слова. Вид действительно, был захватывающий. Горы, заваленные снегом, вздымались чередой – одна за другой, синея на горизонте. Грандиозно! Величественное тело Земли, возвышенное, замерзшее в своем величии!
Скала, на которую они влезли, была небольшая, но и с неё открывался вид так далеко, как с высоты птичьего полёта. Поросшие соснами небольшие взгорья переходили в заснеженные вершины, острыми пиками протыкавшие синее небо. Яркие – до боли в глазах под лучами солнца, в тени склоны хранили какую-то тайну.
Индира не могла надышаться, впрочем, скоро она поняла, что это просто воздух здесь разреженный. Омар снисходительно улыбался, наслаждаясь произведённым на неё впечатлением.
- Спускаемся? Смотри, я тебе покажу как.
Он, пропустив верёвку по спине, легко «сбежал» по скале. Каких-то пять минут и он уже внизу.
- Спускайся, я тебя подстрахую. Быстро не надо. В первый раз нельзя спешить.
- А верёвка?
- Я за ней потом поднимусь. Давай!
Индира осторожно взяла верёвку на плечи. Нет, всё же спускаться было страшней, чем подниматься. Хотя бы потому, что это так далеко. Омар такой малюсенький внизу. Она почувствовала подступившую тошноту. Но стыдно было сказать мальчугану, что она боится. Да и как отсюда по-другому спускаться? Спасателей вызывать? Вот уж нет! Индира, плотно сжав губы, шагнула вниз. Страшно было только первую минуту, когда ей показалось, что она уже падает. В следующий миг она почувствовала на спине верёвку, потом ощутила её руками и осторожно, как в воде, перепрыгивая с одного выступа на другой, стала потихоньку спускаться вниз. Наконец, она спрыгнула на ровную поверхность.
- Ты лазала уже по горам? – наверное, это была похвала Омара.
- Нет, клянусь, в первый раз.
- Ну, тогда, молодец. Пошли домой, а то мне влетит. Завтра ещё пойдём.
Дома их уже ждали. Отец, увидев сияющие глаза гостьи, ничего не сказал Омару. Салман скривил свои тонкие губы, не понимая – что хорошего лазать по горам с мальчишкой. Индира заметила, что Салман ничем не выказывал свой интерес к ней. Зря она заподозрила, что его прочат ей в женихи. Но и телохранителем его не назовёшь. Он не испытывал особого интереса к «телу», тем более его охране. Индира была даже рада этому. Она никогда не старалась привлечь к себе внимание противоположного пола, особенно если не испытывала никаких чувств.
Салман взял с собой видео-плэйер, кучу дисков и с утра уже успел просмотреть несколько фильмов. Бэллу он определил себе в служанки – принести попить, поесть, убрать, опять что-то принести. Кажется, её это не тяготило, напротив, нравилось. Тамила помогала хозяйке на кухне, словом, все были при деле.
После обеда Индира с Бэллой и Омаром решили просто прогуляться, но до речки они не смогли пробраться, а больше некуда было и пойти. Бэллу позвал Салман – что-то принести, а Индира решила поучиться хозяйничать вместе с Тамилой. Толку, правда, от неё было мало - не потому, что белоручка, но, привыкшая к московской кухне, нашпигованной бытовой техникой и к продуктам, которые достаточно бросить в кипящую воду или на сковородку, она пришла в ужас, увидев морду несчастного барана, заколотого в её честь, и ощутив нестерпимый запах крови и ещё чего-то неприятного и непривычного. Почувствовав приступ тошноты, она потихоньку ушла из кухни, решив про себя не притрагиваться к мясу. Вечером все нахваливали шашлык, а Индира потихоньку ела лепёшки. Она вспомнила мамины рассказы, как ей нравились лепёшки, которые пекла бабушка, вернее, прабабушка.
Утром Омар опять разбудил Индиру. Она оделась за пять минут и вышла во двор. Ах, как замечательно! Вроде бы ещё зима – снег и морозец, но солнышко светит так ярко, а синева неба – так близко! Хочется громко запеть или просто покричать что-нибудь, типа «Ого-го-го!». Они с Омаром дурачились и смеялись всю дорогу. Заветная скала была гораздо дальше. Омар понял, что ему не только разрешается развлекать гостью, но это ещё и одобряется. Теперь он уже не особенно важничал, вёл себя, как мальчишка – кидался снежками или убегал вперёд и прятался за скалами. Индира почувствовала себя девчонкой.
Наконец, они пришли. Скала, действительно, впечатляла – какая-то многоэтажная стэлла с небольшим снежным козырьком на самой верхушке. Сначала они поднялись на небольшую платформу, поросшую кустарником, потом Омар забрался на выступ, похожий на балкон, поднял Индиру. А дальше подниматься надо было почти по отвесной скале, которая устремлялась прямо в небо. Омар осторожно полез, забивая кошки, Индира страховала его внизу, а у самой сердце замирало. Нет, она не была готова залезть так высоко. Ей хотелось, да, и она не привыкла отступать, но....
Скоро Омара не стало видно, Индира попросила его кричать иногда что-нибудь, чтобы она не теряла его из виду. Но вот он опять появился, значит, на скале есть ещё один выступ, теперь Омар был совсем крошечный. Индире стало по-настоящему страшно. Зачем туда лезть? Что это даст? Самоутверждение? Глупости какие! Нет, она не полезет!
«Эге-гей! Ого-го-го!» - раздался победный крик Омара, махавшего ей с вершины скалы. Она радостно посмотрела на его маленькую фигурку. Да, наверное, есть смысл в покорении вершин. Пусть эта скала не Эверест, но забираться на неё Омару было очень трудно, и радости его от преодоления вершины не было границ. Он уже спускал вниз верёвку, но Индира подумала, что она сегодня не полезет. Она испытала страх, а это знак, лучше не шутить со знаками.
- Омар, спускайся, я сегодня не полезу, - прокричала она и ещё помахала ему.
Он довольно-таки долго спускался, а когда, наконец, спрыгнул, посмотрел на неё непонимающим взглядом.
- Я сегодня не готова лезть, а тебе, наверное, захочется ещё раз преодолеть эту вершину. Сегодня будешь ты победитель, а завтра – я, идёт? Два победителя сразу не бывает.
- Как хочешь.
Пока они шли домой, Омар рассказывал ей, как трудно было лезть, но теперь он оставил и кошки, и верёвку – завтра будет легче.
Индира с порога заметила - что-то не так. Тамила прятала глаза, а Бэлла была заплаканной. Но, как её не пытала Индира, она ссылалась на то, что разболелась голова. Индира подумала, что они даже не обговорили, сколько времени тут пробудут. Для себя она решила, что пока не надоест, но, возможно, у её спутников были другие планы. Завтра она поднимется на скалу, да она должна подняться, потому что должна преодолеть свой страх, для неё – это была её вершина.
- Я сегодня сдрейфила, - честно призналась она Тамиле, - а завтра обязательно поднимусь на эту скалу. Ну, а послезавтра уже можно и возвращаться. Вам не надоело тут?
- Нет, Индира, нет. Как ты захочешь, так и будет.
- Тётя Тамила, а скажи честно, почему Бэлла плакала?
- Это тебе показалось.
Индире не понравился такой ответ, но она решила не приставать к Тамиле. В конце концов, могут быть у Бэллы свои тайны. Когда легли спать, Бэлла сама всё рассказала. Салман, по всей видимости, набрал с собой не только боевики, которые он смотрел с утра до вечера, но и порнографические фильмы. Бэлла случайно подглядела, а потом он начал приставать к ней. Она убежала. Вечером всё замялось, но на душе у Бэллы было неспокойно. Салман ей очень нравился. Она призналась Индире, что влюбилась в него, готова исполнять все его приказания, но когда он стал приставать к ней, она поняла, что безразлична ему.
Не мог влюблённый юноша предлагать такое своей девушке. Бэлла была вполне цивилизованной девушкой, но – мусульманкой. Всякие там вольные штучки – не для неё. Ей хотелось любви – большой и взаимной. А тут… Индира ещё долго успокаивала опять расплакавшуюся Бэллу, пообещав, что послезавтра они уже уедут домой. Ей очень надо было подняться на ту скалу. Очень.
Утром она была решительна. Они с Омаром дошли быстрее, чем вчера, потому что уже не смеялись и не дурачились по дороге.
Омар быстро забрался на вершину и крикнул Индире, чтобы она лезла. Индира почувствовала лёгкий щипок в груди, но, упрямо поджав губы, присоединила верёвку к своему карабину. Лезть было не трудней, чем в первый день. Омар забил кошки, в руках была верёвка, но ноги постоянно соскальзывали с кошек, а когда Индира поднялась на середину скалы, Омар потянул за верёвку, которой страховалась Индира и она повисла. Глянув вниз, она обомлела – совершенно отвесная стена, заканчивавшаяся где-то далеко острыми камнями.
- Омар, перестань тянуть верёвку, - закричала перепуганная Индира.
Омар отпустил верёвку и Индира, больно ударившись об скалу, «полетела» вниз. Но ненадолго. Оттолкнувшись от скалы, она увидела кошку, схватилась за неё руками, ногами ощутив другую. Можно было спуститься, но Индира решила продолжать. Теперь она уже больше рассчитывала на свои силы, передвигаясь медленно по ступенькам, которые сделал Омар, и придерживаясь за верёвку. Скоро она влезла на небольшой уступ, посмотрела вниз, но земли не было видно. Наверное, это было то место, откуда она перестала видеть Омара. Отдохнув, она полезла дальше. Омар стал шалить, видимо уже устал её ждать. Он кричал «Эге-гей» и «Ого-го!», прыгал, дёргая верёвку, замёрз, наверное. В очередной раз остановившись отдохнуть, она подняла голову, чтобы посмотреть сколько же ей осталось лезть и вдруг с ужасом заметила, что козырёк из снега, покрывавший верхушку скалы, медленно пополз.
- Омар, осторожно, - закричала она, но он ничего не заметил.
- Эге-гей! Лезь быстрей, посмотри как тут красиво!
Он не успел договорить, козырёк вдруг стремительно поехал вниз и, захватив с собой Омара, рухнул вниз мимо испуганной Индиры. Она даже крикнуть не успела что-либо, как огромная масса снега пролетела мимо неё, обдав снежной метелью. Несколько минут ничего не было видно, но очень быстро снег улёгся и солнце, кажется, засияло ещё ярче.
Всё так быстро произошло, что Индира даже не успела понять, что Омар оказался под снежной лавиной. Вместе с верёвкой, которой он страховал Индиру. Если бы она не остановилась отдохнуть, а продолжала бы лезть дальше, она также как и Омар, оказалась бы сейчас под снегом. Индире на секунду стало жутко, но в следующее мгновение она уже начала спускаться вниз. Без верёвки это было очень трудно. К тому же надо было спешить. Но спешить нельзя было. Чем быстрее она спустится, тем быстрее сможет помочь Омару, но если она начнёт спешить, может полететь вслед за ним. Она всё время твердила себе эти две фразы: «надо спешить» и «спешить нельзя». А ещё: «сейчас, сейчас, Омар, подожди. Я сейчас».
Сколько времени прошло, но она всё-таки спустилась, нашла рюкзак Омара и, вытащив сапёрную лопатку, принялась копать снег. С виду куча была небольшой, но Омара нигде не было видно. Она копала уже час, солнце припекало ей спину, возможно, было бы разумнее сбегать в село за помощью, но Индира копала без остановки, стараясь не думать ни о чём. Она только продолжала твердить: «Сейчас, сейчас, Омар, я сейчас!». Снег был талый, а потому очень тяжёлый и рыхлый. Она проваливалась в него, но ни на минуту не останавливаясь, продолжала копать. Несколько раз она замечала что-то тёмное, копала с особенным усилием, но это оказывался камень или кусок дерева. И вдруг, о! Наконец-то, она увидела кусок верёвки – той самой, которая могла бы похоронить и её и, которая должна была привести её к Омару. Она дёрнула за верёвку что было сил, но верёвка уходила вглубь. Теперь у неё было направление, Индира копала там, где была верёвка. Она казалась ей змеёй, длинной и мерзкой, которая извивается в предвкушении обеда. Верёвка действительно извивалась. Она ведь действительно была длинной. Солнце уже перестало припекать. Индира в первый раз разогнула спину и увидела, что солнце скоро скроется за горами. Нет, теперь уже точно ей надо копать самой. Даже если стемнеет, она будет откапывать эту проклятую верёвку, которая всё равно приведёт её к Омару. Она не позволит погибнуть этому замечательному мальчишке.
Индира не чувствовала усталости, копала и дёргала время от времени за верёвку, которой всё не было конца. Дёрнув в очередной раз, она почувствовала, что верёвка напряглась. Обрадованная, Индира стала копать ещё быстрее и … отрыла небольшой камень. Попробовала его сдвинуть с места, но, оказалось, что он «сидит» глубоко в земле, значит, она докопалась уже до земли. Индира поднялась. Перед ней высилась огромная куча снега. Неужели, всё сначала? Да, сначала и снова.
Индира, почувствовав вдруг усталость, но, не давая себе расслабиться ни на минуту, взялась за лопату. Подумав, она решила всё же оглядеть кучу со всех сторон. Куча напоминала детскую панаму с круглым донышком. В одном месте, Индира увидела «вмятину». Это могло быть что угодно, но такая вмятина могла образоваться от того, что маленький тёплый человечек оттаял снег, и он осел в этом месте больше, чем в других. Это место было совсем с другой стороны, откуда копала Индира. Она принялась за работу, думая, что вернуться к верёвке может в любое время.
И снова копать, копать, не разгибаясь. Снег, сначала такой же тяжёлый, стал всё чаще оседать. Иногда Индира проваливалась в него по пояс, но тут же отгребала его с ещё большим остервенением. Она уже поняла, что Омар здесь. Чем глубже она копала, тем мокрее был снег – так могло быть от его дыхания.
- Омар, я тебя раскопаю. Держись, - звала она.
Через некоторое время она услышала слабый звук – то ли стон, то ли это снег не давал пробиться крику. Прокопав ещё чуть-чуть, Индира свалилась в яму прямо на Омара.
- Ты жив? Омар, Омарчик, - теребила она его.
Он открыл глаза и слабо улыбнулся
- Я знал, что ты меня спасёшь, - прошептал он.
- Давай выбираться отсюда. Сейчас уже солнце сядет, а нам ещё домой надо добраться.
Индира взвалила его себе на спину и полезла наверх. Там они скатились с кучи снега вниз. Индира подняла Омара на ноги. Он смело шагнул, но тут же упал. Скорей всего он перемёрз. Сколько часов Индира откапывала его? Она сбегала за рюкзаком, достала спирт и стала растирать руки и ноги Омара. Потом вспомнила, что его надо пить. Нашла в рюкзаке уже холодный чай.
- Глотни чай, запивай спиртом, опять чай. Ты так говорил.
Омар послушно набрал в рот чай, глотнул спирт, опять чай. Индира старалась сделать всё быстро, но проглотив всё это, Омар сел, выпучив глаза.
- Что?
Он закашлялся, потом показал на чай. Индира дала ему ещё попить и опять стала растирать руки и ноги. Через минуту щёки Омара зарозовели.
- Ну, что, давай-ка пойдём. Смотри, солнце уже за гору краешком цепляется. Сейчас стемнеет. До дороги хотя бы выйти надо. Да и дома волноваться будут.
- Да, - слабо откликнулся Омар.
Индира надела рюкзак и, взяв под руку Омара, зашагала в сторону дороги. Но Омар постоянно спотыкался. Он то ли опьянел, то ли ещё не пришёл в себя, но идти мог с большим трудом. Индира взвалила его себе на спину на рюкзак и потащила.
- Не надо, - слабо сопротивлялся Омар, - я сам пойду.
- Пойдёшь по дороге, а пока по снегу пронесу.
На дороге она его поставила на ноги и приказала идти. Омар шёл, шатаясь, поддерживаемый Индирой. Глаза у него были закрыты, он с трудом поднимал веки, когда Индира требовала посмотреть на дорогу, и тут же опять закрывал.
Солнце уже село. Они шли в молочном лунном свете, рассеиваемом снегом. По пути, который утром у них занял час с небольшим, они шли уже два с половиной часа. Но скоро впереди засветились огоньки, и они вышли в деревню. Около дома их встречали – весь аул, не было Тамилы и Бэллы.
- Никогда ты больше не будешь лазать по горам, - сердился отец Омара.
- Это случайность, поверьте, - оправдывалась Индира, чувствуя, что её слова тонут в молчаливом всеобщем возмущении.
Омара взяли на руки, так как он совсем обессилел, и отнесли в дом, Индира пошла в свою комнату без сопровождения, хотя чувствовала себя немногим лучше Омара. Силы покидали её, но она мужественно дошла до своей постели, чтобы отдохнуть «как полагается». Свет в комнате был погашен, Индира не стала его включать, думая, что Бэлла уже спит. На автопилоте сняла с себя мокрый костюм и легла спать. Последняя мысль, которая пришла ей в голову перед сном – «почему её не встречали Тамила, Салман и Бэлла? Неужели им всё равно где она и что с ней» С тем и уснула.
Утро расставило все точки над «i». Едва открыв глаза после ночи без сновидений, Индира вспомнила вчерашнее «приключение» и пришла в ужас. Она была на грани гибели, а Омар наверняка погиб бы, если бы она его не откапывала с таким усердием. Но не это её занимало в сей момент. Почему её не встретили Бэлла, Салман и Тамила? Почему? Этот вопрос встал перед нею ещё вчера, но вчера у неё уже не было сил искать на него ответ. Зато сегодня с утра она была полна решимости и вдохновения. Впрочем, «с утра» - громко сказано. Одного взгляда на часы было достаточно - уже полдень. Всё тело ныло после активной вчерашней работы, но мысли бежали далеко вперёд. Индира увидела, что Бэллы не было в комнате, скорей всего её не было и всю ночь, судя по тщательно заправленной постели.
Индира накинула лёгкий халатик и выскочила в коридор. Весть о том, что она проснулась, мгновенно обежала весь дом, и тотчас же ей навстречу вышел Алхазур.
- Именем Аллаха, простите нас великодушно. Вчера мы ничего не знали. Вы совершили великий подвиг. Вы спасли нашего сына от верной гибели. Я ваш вечный должник.
- Это был мой долг. Нет, не долг – я просто не смогла бы жить дальше, если бы на моих глазах погиб ваш сын. Это была случайность. Снег подтаял. Козырёк мог упасть в любую минуту. Никто не смог бы это предугадать. Поверьте, ваш сын нисколько не виновен. Он – просто молодец! Вы даже не знаете, насколько он по-взрослому ведёт себя в горах. Он может быть пастухом, но он уже – спасатель. Если бы он не рассказал мне маленькие мелочи до нашего с ним восхождения, я, наверное, действовала бы совсем по-другому, а его, возможно, уже не было бы в живых. Вы живёте в горах, у вас каждая минута жизни – это борьба за выживание. Поверьте мне, ваш сын – герой.
- То же самое он говорит о вас. Одно я знаю наверняка. Вы спасли моего сына, я – ваш должник.
- Где он? Я хочу его проведать. И ещё – где мои спутники – Тамила, Бэлла, Салман?
- Боюсь вас расстроить, - грубое лицо Алхазура сникло в горестном выражении, - вчера у них был большой… скандал…
- Что? Что это значит? – Индира уже поняла, что вчера, пока она откапывала Омара, произошло что-то гораздо большее, чем «скандал».
- Где они, умоляю, вас, отведите меня к ним. И ещё я хочу увидеть Омара.
- Тогда вам лучше сначала увидеть моего сына. С ним всё в порядке.
Индира пошла следом за хозяином дома мимо многочисленных дверей, непонятно для чего предназначенных комнат, между тем, её беспокойство росло. Наконец, они зашли в светлую комнату без мебели, одна кровать и маленький столик, на котором стояли чашки и миски с водой. На постели лежал Омар. Он уже не спал, но был такой бледный, что Индира опять испугалась за него:
- Омар, как твои дела?
- Лучше, чем вчера, - не преминул сострить он в ответ.
- Опохмеляешься после вчерашнего? - лукаво спросила она, кивнув на многочисленные чашки.
- Ага, - разулыбался он.
- Я к тебе ещё зайду перед отъездом, - сказала она, как бы между прочим, чтобы не расстраивать его.
- Ты уезжаешь?
- Да, разве я не говорила тебе вчера?
- Нет. Мы с тобой ещё не все вершины…
- Успеется, - перебила Индира. - Я к тебе ещё приеду, готовь снаряжение. Поспи пока. Пойду своих спутников поищу. Загуляли где-то.
Индира весело улыбнулась Омару и вышла из комнаты, однако на душе её скребли кошки. Не те, которые помогли ей вчера, а те, которые обычно имеют привычку карябать «душу» человека своими противными острыми коготками.
Она знала, в какой комнате остановилась Тамила, но одна из сестер Омара услужливо показала ей дорогу в другую сторону. Индира сдвинула брови, готовая ко всему, заходя в маленькую комнатку, наверное, задуманную хозяином, как кладовку. Навстречу ей кинулась Бэлла, повиснув на шее, сотрясаясь в рыданиях.
- Рассказывай, - строго проговорила Индира, едва Бэлла начала утихать. Индира увидела бледную Тамилу, лежащую на маленькой кроватке. Кажется, она спала. Сердце у неё защемило.
- Ты ушла, а Салман меня опять позвал. Я принесла ему завтрак, он ничего не сказал. Я подумала, что вот уже всё. Всё будет хорошо. Пусть я не буду его невестой, но он не оскорбит меня. Меня ведь некому защитить, - Бэлла опять расплакалась. Индира знала почему – отец Бэллы умер, старших братьев не было, Бэлла по мусульманским законам, действительно, была беззащитна, - Я пошла помогать маме. Потом принесла ему обед. Он показался мне выпившим, хотя, я знаю, он не нарушает мусульманских законов – Индира оставила это замечание без комментариев, - Вечером хозяин стал переживать за Омара и тебя. Вы должны были вернуться, он говорил, что если вы не вернулись, значит, надо идти искать. Салман сказал, что всё это чепуха, что у «нашей московской гостьи» вовсе не мусульманские привычки, что она может себе позволить больше, чем ей полагается, как женщине. Хозяин стал сердиться. А Салман зевнул, сказал, чтобы его не беспокоили, и закрылся у себя в комнате. Алхазур пошёл по деревне, собрать всех свободных мужчин, они взяли фонари, верёвки, чтобы идти вас искать. А в это время Салман позвал меня, сказал, чтобы принесла ужин. Я принесла. Он сказал, посиди со мной, посмотрим кино, что тебе делать там. Они все сумасшедшие. Уж если эта девка, прости, но он так тебя назвал, сумела от принца удрать, то из любой беды выпутается. Я хотела уйти, но он мне приказал сидеть. Сначала мультики поставил, пока ел, потом переключил на фильм, а это оказалось… такое… О! – Бэлла опять заплакала, - я хотела уйти, но он закрыл дверь и стал меня раздевать. Я кричала, вырывалась, но дома никого не было, - мужчины ушли вас искать, а женщины тоже были заняты. Я кричала, что есть сил, звала на помощь, читала суры из Корана. Но он только смеялся. От него не пахло вином, но вёл он себя, как пьяный. Смотри, - Бэлла расстегнула кофточку, на молодой нежной груди были ужасные синяки. Всё это время Индира продолжала хмуриться, стараясь держать себя в руках, - один раз мне удалось вырваться, я подбежала к окну и стала кричать, зовя на помощь. Во дворе никого не было, но мама услышала меня и прибежала. Стала стучать в двери, кричать, чтобы Салман прекратил, но он назло стал заламывать мне руки, чтобы я кричала ещё громче. Мама побежала на кухню, взяла топор и стала выламывать двери топором, а когда дверь открылась, Салман бросил меня на пол, а у неё выхватил топор и замахнулся. Больше я ничего не видела, но когда очнулась, мама была вся в крови, а Салман лежал на постели в позе мертвеца. Я позвала на помощь, все прибежали, оказалось, что Салман накурился гашишу, а маму он слегка задел топором, но она очень много крови потеряла.
- Господи, как несправедливо! Какое гнусное вероломство! Пока я откапывала Омара, у вас тут тоже дела не лучше были. Всё. Едем. Сейчас же. Я извинюсь перед нашим хозяином, а Салмана пусть воспитывает его отец. Я не хочу даже дышать с ним одним воздухом. Пусть добирается, как знает.
Индира с решительным видом вышла из комнаты, нашла Алхазура, извинилась перед ним за недостойное поведение своего родственника и попросила подержать его под домашним арестом, пока за ним не приедут. Алхазур всё понял. Его не удивило, что женщина командует, он сам был одного с ней мнения.
Индира даже не стала ничего объяснять своему «родственнику», его уже посадили в кладовку, куда можно было просунуть лепёшку и воду. Индира пообещала хозяину, что в первом же пункте, где будет работать телефон, она позвонит кому надо и за ним приедут. Потом забрала его деньги, расплатилась с Алхазуром и зашла к Омару:
- Ну, пока. Летом, может быть, приеду к тебе в гости. Полезем ещё?
- Полезем. А ты точно приедешь?
- Этим или следующим. Сказала, значит, приеду. Скажи, Омар, почему ты был без верёвки? Я ведь столько времени потратила, думала, что найду тебя по верёвке, а ты…
- Я отпустил её сразу же, когда снег поехал. Думал, ты ведь на верёвке, зароет нас вместе, а так хоть ты останешься.
- Спасибо тебе, мой маленький герой. Выздоравливай быстрее. Отец не сильно ругал?
- Сначала ругал, потом похвалил. Это потому что ты меня хвалила. Ты - настоящий джигит.
- Лестно. Ну, пока, - повторила она, поднимаясь.
***
- Алло, это приёмная президента? Соедините меня, пожалуйста, с ним. Я – Индира. Да, та самая. Здравствуйте. Я согласна сотрудничать с вами. Вот мои условия. Я буду жить в Москве, но буду вам помогать во время визитов, буду помогать мусульманским сиротам. Я собираюсь создать свой фонд. А ещё я буду бороться за права мусульманских женщин. Спасибо. Я знала, что вы согласитесь.
Часть 3. Индира
© Copyright: Тася Кожевникова, 2011
Свидетельство о публикации №211070401127
Свидетельство о публикации №211070401127
Рецензии