Филипок. Непридуманная история без конца

Филипок. Непридуманная история без конца.



 
Статья 188-2 УК РФ.
-перемещение через таможенную границу РФ наркотических средств, психотропных, сильнодействующих, ядовитых, отравляющих, взрывчатых, радиоактивных веществ,  радиационных  источников, ядерных материалов, огнестрельного оружия, взрывных устройств, боеприпасов, оружия  массового поражения, средств его доставки, иного вооружения, иной военной техники, в отношении  которых установлены специальные правила перемещения  через таможенную границу РФ, стратегически важных сырьевых товаров ИЛИ  КУЛЬТУРНЫХ ЦЕННОСТЕЙ, в отношении которых установлены специальные правила перемещения через таможенную границу РФ, если это деяние совершено помимо или с сокрытием от таможенного контроля либо с обманным использованием документов или средств таможенной идентификации, либо сопряжено  с недекларированием или недостоверным декларированием - наказывается лишением свободы на срок от трех до семи  лет со штрафом  в размере до одного миллиона рублей или в размере  заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет либо без такового.
-----------------



Мне он нравился всегда, и я много раз видела его,  он был такой непосредственный и милый, маленький мальчишка  в лаптях, с книжкой в руке. Звали его Филипок. Я знала его родословную, но не придавала значения году его рождения.

И вот, однажды, в один из декабрьских дней 2008 года, я приехала в приграничный город.  Сумерки короткого зимнего дня уже спустились на рыночную площадь, продавцы  потихоньку убирали товар, я  спешила,  очень хотела купить  что-нибудь новенькое  в  свою  коллекцию.
Я увидела  его сразу.
Он стоял среди битых и склееных, беспородных и отмеченных клеймом, на прилавке выборгского рынка,  целый и невридимый и даже был отмечен синей маркой ЛФЗ, и  твердо решив купить его себе в подарок к приближающему рождеству, для приличия поторговавшись, я стала обладательницей этого прекрасного творения  рук человеческих.
Я была так рада, просто счастлива, и  даже не придала значения тому,  что за  мной  постоянно топтался  какой-то  скользкий  тип, приставая с  глупыми  вопросами. 
Я бережно несла  пакет с моими приобретениями в машину  и  даже представить себе не могла, какие злоключения начнутся со мной, когда Филипок, в числе нескольких других винтажных статуэток, попал в мои руки.

Я ехала домой  с радостным чувством,  я представляла, как отмою его и буду любоваться, потом поставлю в витрину…

Но…не тут то было. На русской границе меня уже ждало человек восемь в гражданской одежде, в каких-то нелепых красных  спортивных костюмах, кто  в  чем, спешили - они подъехали одновременно со мной, какие-то  все  нервные, злые. 
Проанализировав позже все мелкие подробности, я поняла, что мою машину вели уже из города.
После паспортного контроля мне предложили проехать  в бокс углубленного досмотра.
Я мысленно прокрутила  в голове, в чем может быть подвох. Получалось, что только фигурки, больше  в машине ничего запретного  не было и  быть не  могло.

Со мной такое случилось впервые и я, реально, не понимала,  что от меня хотят и откуда  возникло такое  внимание российских правоохранительных органов к моей скромной персоне.
Когда были проверены все доступные и не очень, закоулки моего мерса, сняты сиденья и выложено  все содержимое багажника и салона на  полки, дошла очередь и до моей сумки, в которой были бережно завернуты мои покупки.

Ничего дурного не ожидая, я выставила их на полку. И тут началось. Милицейская поросль, наверное,  впервые  в жизни увидев  фарфоровые фигурки, сразу решила, что это крутой антиквариат.
Они подходили  по очереди, глазели на них, уходили одни,  приходили другие, потом началось дознание,  принеприятнейшая процедура  с понятыми,  которые откровенно удивились, глядя на полку - чего в этих  фигурках  такого особенного.

Шоу длилось часа четыре, и когда, довольные исполненным долгом, оформив на меня несколько протоколов,  менты разошлись, таможенник, участвовавший при  задержании и досмотре, взял пакет с фигурками, вынес из бокса и швырнул его в помойку.
От  неожиданности я потеряла дар речи, мои глаза следили  за действиями таможенника и за траекторией полета, пакет шлепнулся возле контейнера,  ничего не понимая, я  выскочила из машины, подняла его из грязного сугроба, с негодованием спросила,  что бы  это  значило, но  не получила вразумительного ответа.
И  мне   сразу стало ясно, что все это шоу было полной показухой кипучей деятельности продажной  российской  милиции и таможни.
Спохватившись, что вещдоков нет,  в бокс вернулся главный организатор шоу, Александр Владимирович Федоров, проверили еще раз  содержимое пакета,  к счастью,  все мои сокровища остались целы от такого варварского отношения.
Доблестный  мент  забрал мешок с фигурками  и покинул бокс,  на руки мне осталось две бумажки без реквизитов,  и я, плюясь, покинула родину.

Покопавшись в каталогах и в  сети, я выяснила всю родословную своих приобретений, немало удивилась, что мой  дорогой Филипок родился в 1947 году, я знала, конечно, что он стар, но не на столько. Вобщем, попала я, именно, с ним, за остальных  была спокойна,  все  они оказались 60-80 годов рождения.

Прошло месяца полтора и  в январе 2009 года зазвонил телефон.
Звонили из выборгской милиции, предлагали явиться на допрос.
Будучи законопослушной, в назначенный день я приехала в Выборг. 
Признаюсь, что никогда не любила  этот город,  не родной он мне, проклятый какой-то и народ там злой и алчный- близость финской границы и легкой наживы развращает.

Я, не ожидая ничего из ряда вон выходящего, наивно полагала, что ничего страшного не  совершила,  с чистой  совестью и полным  недоумением  на  лице, постучала  в  означенный  кабинет, надеясь быстро разрулить ситуацию.
Но не тут то было. 
Следователь Игнашова Надежда Александровна  предъявила мне обвинение за провоз контрабанды,  точнее - вывозе культурных ценностей за границу.
Так, из  законопослушной, с безупречной  репутацией дамы, я стала гражданкой, подозреваемой  в тяжком преступлении.
Обвинили меня по статье 188-2 -УК РФ- вывоз культурных ценностей, это  деяние, по российскому уголовному кодексу, является тяжким  и  карается наказанием в  виде  лишения  свободы на  срок  от 3 до 7 лет. Допрашивать  меня  и  вести  следственные действия  без адвоката, по  закону, не имели права,   мне был положен  бесплатный  защитник.
По сему следователь стала звонить своим знакомым адвокатам, предупреждая, что дело перспективное и не сложное. Суть этих слов дошла до меня позже.

Я смиренно сидела  в  темном  коридоре и ждала.
Наконец пришла адвокат Тамара Анатольевна, грузная дама лет пятидесяти, фамилию свою она  произнесла  невнятно.  Мы  обсудили дальнейшие действия, я получила  несколько дорогих советов, дорогих, в смысле того, что  моя защитница  дорого оценила свои услуги, ну, и возможные, дополнительные расходы.
Филипок  сразу подорожал на 30 тысяч российских  рублей, часть денег я должна была отдать сразу,  причем  в евро, а другую-после суда.
Не зная еще сути вопроса, адвокатка  сразу предрешила исход дела и оговорила оплату вперед. Нисколько при этом не смутившись, что ее услуга, по закону, бесплатная.
Я судорожно соображала в уме - где  возьму  такую сумму и на кого смогу рассчитывать.
В кармане была всего сотня евро.

Начался допрос, я не знала плакать, или смеяться. Не теряя чувства юмора, сказала,  что, как  коллекционер,  теперь буду гордиться до пенсии  такой статьей.
Мой юмор не  оценили.
Экспертиза и статья обвинения - все было уже было готово и  состряпано так хитро, что все напоминало ловкую разводку на деньги, а не на желание защитить культурные ценности, к  коим  Филипок из-за  массовости производства, по определению,  не  мог относиться.
Заключение экспертизы подтвердило мои сомнения - Филипка заценили, как достояние Республики, не подлежаую вывозу за пределы родины, хотя и лепили его лет 20 подряд массовым тиражом, сотнями тысяч.
С остальными статуэтками  было проще.

В конце очередного шоу под названием "допрос",  Надежда Александровна  показала  мне мои фигурки.  Лежали они в ее  сейфе, небрежно завернутые в старые газеты. Следователь обещала вернуть их  и я  с нетерпением стала ждать следующего допроса,  на котором  мне еще предстояло пережить очную ставку с одним из  ментов, участвовавшим в моем задержании и обыске на российской границе в боксе углубленного досмотра.

Честно говоря,  их физиономии я  не запомнила,  да и видеть особого желания не было, но, оказывается, российский закон предполагает  такую процедуру в ведении следствия, а  может  он  был  в  доле и хотел убедиться, что  дело шьют правильно.
В кабинете следователя я узнала много интересного - и что следили за моей машиной сразу же с  выборгского рынка - ну были у меня смутные сомнения по этому поводу, но тогда я не придала  этому  никакого значения, и что стукачество в Выборге на рынке  процветает, но называется  это оперативной информацией, и много других историй о работе  доблестной  милиции.
А выражение «закон, что дышло, куда повернул туда и вышло», если не висело в  кабинете  на стене, то являлось негласным девизом капитана от юстиции, которая повторила этот слоган несколько раз в ходе допроса.

Написав письменное обязательство являться  в органы по первому требованию и договорившись о  времени следущего допроса,  в полном раздрае, я покинула серое здание милиции  и ставшую давно чужой, родину.
Дома я два дня рыдала, от  своего бессилия перед российской карательной системой, от их наглости и  вседозволенности. 
Я  была просто  в шоке.
Я оценивала  под разными углами зрения глупейшую ситуацию, в которой оказалась и до конца  не осознавала,  что случилось.
Все было за гранью реальности, но все сходилось на том, что надо готовить деньги, защитница прямо намекала на возможность  решения дела таким простым способом и в суть вопроса  сильно не вникала.

Больше всего меня бесили двойные стандарты, по которым работает и живет вся прогнившая, продажная российская система и собственная беспомощность перед этой гнилью.
Одним словом- я попала в жернова карательных  российских органов, а меня решили развести  на деньги,  по большому счету Филипок, как  культурная  ценность и достояние Республики,  был не причем, он был  всего лишь поводом спрессовать меня до  такой  степени,  что  я  была готова платить.

Мне сочувствовала вся деревня, где  я  работала, негодовали  родственники, соседи и друзья, а адвокатка в телефонном разговоре обещала разрулить и максимально скукожить всю  эту принеприятнейшую историю моего морального падения, несколько раз сказав загадочную фразу "сама понимаешь".
Смысл намеков дошел до меня позже. Живя много лет в правовом государстве, я  напрочь  отвыкла от российской действительности, да  и опыта,  подобного этому,  в моей  жизни не было.

В конце недели, вернее, в пятницу 13-го, из Выборга позвонила следователь и перенесла допрос и очную ставку на  другое число, объяснив это тем, что из города, где  я  когда-то жила,  не пришли бумаги со  всеми подробностями моей  биографии.

Разговор  с  защитницей моих интересов не прибавлял  мне оптимизма, а ее предложение согласится на условное наказание, просто повергло меня в ступор.
Добрая  тетя  уже  до  суда  решила, что  я  достойна  условного наказания  за попытку провоза  фигурки  массового производства. 
 
Не очень надеясь на действия, а вернее на бездействия,  моей  алчной адвокатки, накануне поездки на очередной допрос, я написала два  пространных письма - одно на имя следователя, а другое на имя прокурора.
В них я взывала к разуму и  к снисхождению в отношениии моей персоны, искренне раскаивалась в причинении вреда культурному наследию России и совершенно честно признавалась, что  моя  совесть чиста и в  действиях не было злого умысла.

В назначенный день, 19 февраля, затарившись в магазине огромной красной  рыбиной  и банкой икры для своей защитницы,  я, в очередной раз,  пересекла границу и приехала в Выборг.
Как и условились в телефонном разговоре,  мы встретились  в пустом коридоре следственного отделения.   Она присела в уголок, я вручила ей  конверт с оговоренной евросуммой непонятно  за какие услуги и пакет с  рыбой в подарок. 
Потом она  шопотом сообщила, что следователь готова закрыть дело  в связи с минимальнным ущербом для родины и моим искренним раскаянием.
Я прямо спросила о цене вопроса. Предупредив о конфиденциальности услышанного, защитница шепотом сказала, что  следователь не может определиться в сумме и о цене вопроса  ей нужно решить самой.
Она задумалась на минуту. Что-то там сложив, поделив и умножив,  назвала  сумму  в  пять тысяч евро.

От услышанного я чуть не свалилась со стула.  Несколько  секунд  я сидела с  совершенно глупым видом  и ловила  воздух открытым  ртом.
Понимая всю нереальность,  а, вернее, не осознавая в полной мере, какими цифрами привыкли в России оперировать, я прямо ответила, что эта сумма просто  немыслима для меня.
Это совсем не  смутило  мою защитницу.
Ее глаза сузились, она  недолго молчала,  подсчитывая  в уме барыши, калькулятор начал давать сбой, это было видно по ее  искаженному лицу.  Я предложила свою цену, мы начали торговаться, ее не устроила сумма в две тысячи,  и мы остановились на сумме в три тысячи евро.
Даже после торга  сумма была неприемлемой для меня, да и  какого  черта я  должна была  так поднять  двух этих гадин.
То, о чем предупреждали  все мои родственники, друзья и просто сочувствующие, подтвердилось.  Весь этот фарс, ловко закамуфлированный под служебное рвение,  был не что иное, как развод на деньги.

В два часа началась очная ставка с ментом, он из кожи вон лез, что бы выставить меня  в неприглядном виде, скорей  всего и  он был  в  доле, уж больно  старался отработать гонорар.
Когда  слово дали мне,  я рассказала  о задержании, уточнила некоторые моменты и напомнила  о том, как культурные ценности летели в помойку.
Он нехотя поведал, что это была  ошибка,  выгораживая себя со всех сторон.
Этот факт остался за протоколом. Во время нашей милой, почти дружеской беседы, в кабинет зашла секретарь и вручила следователю пачку бумажек.
Оказалось, что пришли они по мою душу - о том, что я не привлекалась,  не нарушала и  не состояла на учете в нарко и псих- диспансере, и что, в целом, непонятно кем, но характеризуюсь положительно.
Ну хоть одна хорошая новость, подумала я,  ознакомившись с этим досье.

Подписав протокол очной ставки, этот неприятный тип ушел, а мне, для ознакомления, дали еще один акт. В нем  была произведена оценка статуэток и общая сумма - 6300 рублей. Филипок был оценен в 15000 рублей, хотя  заплатила я  за него на рынке около двух тысяч.
Напечатав протокол возврата, в котором совершенно с  потолка был  указан какой-то питерский  адрес, по которому я никогда не проживала, следователь вернула мне фигурки, не признанные  культурным достоянием Республики, обещав вернуть и  Филипка, если дело будет закрыто.
Никакой радости от этого известия у меня не было,  на ту сумму,  которую с меня запросили за прекращение уголовного дела, я могла купить штук сто подобных фигурок.

Вернувшись домой с очередного допроса в полнейшем раздрае, я начала
обзванивать друзей и родственников, необходимую сумму нужно  было собрать через неделю.
На душе было мерзко - от алчности и бесстыдства служителей российской фемиды, от собственного бессилия  и от сознания того, что я ненавижу свою бывшую Родину. 

Больше всего меня бесило то, что  в стране, где криминал и  коррупция давно стали нормой жизни, где чиновники, милиция и таможня, по данным российской же прессы, погрязли в безнаказанном взяточничестве, преступных сговорах и полном попрании законов, следователь занимается делом  о незаконном провозе   фигурки  массового производства, не  представляющей ни  какой культурной ценности. 
Изображая кипучую деятельность, скрупулезно проводя экспертизы и тратя массу времени на  расследование  дела,  в котором, практически, нет состава преступления, следователь работает в сговоре с оперативниками и  адвокатами, преступления происходят прямо в здании милиции - рассаднике и питомнике криминала.

Намеченную жертву  прессуют  в присутствии адвоката, рисуя совсем не радужные перспективы, допрашивают, пишут, зачитывают - все очень серьезно. 
А  затем разводят на деньги,  пообещав закрыть дело.
Адвокат официально является защитником подозреваемого, действующего в интересах своего подзащитного. На  самом же деле, к защите  привлекается свой, уже проверенный,  адвокат, который становится  посредником между следователем и подозреваемым.
Сама следователь остается, как бы, не при делах,  все переговоры ведет адвокат, схема работает безотказно.
В данном случае,  именно я,  стала подобной  жертвой.

Получается, что провоз Филипка, которого лепили пару дестков лет массовым тиражом и провоз оружия массового уничтожения- одна статья-вот такие парадоксы в российском УК,  или я совсем ничего не понимаю в их реалиях.

Всю следующую неделю мне предстояло сидеть на телефоне и  собирать по всей стране деньги. «Не имей сто рублей, а имей сто друзей»- всегда был моим девизом и несколько самых преданных моих друзей согласились мне помочь.
Теперь я знала наверняка, что есть у меня  надежные люди, готовые подставить свое плечо в трудную минуту.

После общения со своими многочисленными советчиками и просто сочувствующими, в числе которых были  следователи, юристы, бывший таможенник и даже бывший адьютант генерала, и  которые  понимали  всю  абсурдность  ситуации, я вдруг включила мозги и решила проявить  характер.
Я решила не идти на поводу своей защитницы,  нарушившей с самого начала  профессиональную этику адвоката.
Я просто решила не платить им, и когда я созрела морально, мне стало легче дышать.
Да и с той стороны тоже не было звонка, хотя договоренность была на конец недели.
Что все это значило - оставалось только догадываться.

За это время  я переговорила со следователем из другого города, которого порекомендовал приятель. Он успокоил меня и сказал, что в моих действиях не было злого умысла, а значит и нет состава преступления и  что, по его мнению, дело должны закрыть, предостерег от дачи взятки, заодно мне нашли  нового адвоката с  хорошими рекомендациями - на случай, если  дело будет передано  в суд.
У  истории с Филипком оставалось  два варианта- наделав массу косяков, они закроют дело, если же дело будет передано в суд, то  у меня появится отличная возможность предать огласке все их противозаконные действия в отношении меня. 

Мне было ужасно неприятно вздрагивать на каждый телефонный звонок, но прошло три недели и -парадокс - опять в пятницу, 13- го, на телефоне обозначился номер моей защитницы.
Я не  ответила.  Я ужасно не хотела общаться с ней, не хотела  слушать  ее мерзкий голос,  не была готова морально на очередной разговор о деньгах.
Но оставаться в неведении не хотелось,   к концу дня я отважилась и сама  позвонила следовательше. 
По их правилам игры она  делала вид, что ничего не знает о  деньгах, и я должна была делать вид, что ничего не знаю, что она все знает.
Поэтому, ничего более  оригинального не придумав, Надежда Александровна назначила мне новую встречу,  объяснив это тем, что следственные действия еще не закончены и  требуют моего приезда.
Она пыталась любыми способами  вытащить меня в Выборг, но  я то знала, что везти мне им нечего и сказала, что приехать не смогу.

Через несколько дней  я все же позвонила зещитнице, и прямо спросила, какие  еще следственные действия могут быть, когда все давно и так ясно.
Она сказала прямо - "Ты что, совсем не понимаешь? -Вези деньги и дело будет закрыто,  вот такие следственные действия".
Она сказала это таким требовательным тоном, как будто три тысячи евро уже принадлежали ей.
Но денег  у меня не было. И не было абсолютно никакого желания поднимать их, поэтому пробурчав что-то нечленораздельное, я закончила разговор.
Дело принимало другой, более острый, оборот.
Я нарушила их планы, я решила сделать по- своему. На несколько дней  с их стороны опять все затихло.
А я, вместо денег и своей персоны,  ввела в шоу новое действующее лицо, дав отвод наглой выборгской  вымогательнице.
 
Через неделю  к следователю, так тщательно проводившему дознание по контрабанде несчастного Филипка, приехал мой новый адвокат.
Ознакомившись с делом, он сказал, что не видит в деле  «дела» и склонен предположить, что его можно закрыть за отсутствием состава преступления.
Надежда Александровна приняла грозный вид, а  мой адвокат осадил ее, он прямо дал понять, что в курсе всех событий, и сказал, что недоумевает, ведь за  деньги дело собирались закрыть, почему бы его не закрыть просто так, бесплатно.

Через несколько дней после поездки моего  нового адвоката  в  Выборг,  еще не зная его выводов  по моему делу, на меня что-то накатило- то ли с утра добрая была, то ли подраконить в отместку захотелось,  но я решила пообщаться со следователем. Предварительно поставив телефон на запись, я  минут десять  мило беседовала с ней. То, что  она врет и лукавит, было совершенно ясно, и еще было понятно, что в ее планы не входили  такие мои демарши со сменой адвоката и оглаской их явного вымогательства в  сговоре с  моей защитницей, в услугах которой я больше не нуждалась.
Разговор закончился ее угрозой  поставить мне на границе «сторожевик».
А я пообещала написать жалобы в коллегию адвокатов и прокурору.

В конце апреля 2009 года, а точнее 27-го, с Выборга пришла повестка, приглашали  меня на 9 ! апреля для проведения очередных следственных действий, письмецо где-то плутало, сроки, естественно, устарели, тем более, что его только десятого апреля отметили  штемпелем Выборгского почтового отделения. Так что, при всей своей законопослушности, попасть туда я не могла, ибо была в полном неведении.

Было еще одно заказное письмо оттуда, но настроение портить не хотелось и получать его на почту я  не пошла.
Дело о злополучном Филипке заглохло на целый год,  я  не ездила больше  в соседнюю страну, меня не напрягали повестками, только было обидно, что бедный Филипок не стоит  в  моей витрине, а лежит  в сейфе выборгской милиции,  небрежно завернутый  в рваную газету.

Финала  у моего дела не было,  информации никакой, но неожиданно  помог случай.
Из любви  к искусству, или просто из  уважения  к моему  увлечению,  мне помог  один участник  виртуальной группы любителей  фарфора.
Я всегда знала, что мир не без добрых людей, и что есть еще честные люди  в органах. 
Он просто так, без  всякой  корысти, взялся  помочь мне выяснить по  своим каналам  все тонкости моего дела.
Начало было хорошее - я не  в розыске.
Я не знала, что делать с этим счастьем, особых дел  на той стороне не  было, но лучше все же знать, что  мне ничего не угрожает, тем не менее, поездку  на Родину мне было  рекомендовано отложить до  лучших времен.
Так я  узнала, что дело  мое  не закрыто, в прошлом году его зачем-то возобновили, но  я не получала  никаких официальных сведений, и что еще хочет от меня доблестная следовательша Игнашова, что ей  непонятно- для  меня пока  остается  тайной.

В 2011 году история с  Филипком  не получила ни  продолжения, ни окончания,   только новости  с той  стороны удручают все  больше - за эти два  с половиной года коррупция насквозь проела  все слои  общества, и,  особенно, правоохранительные органы.
Попасть  к ним в лапы-опасно для жизни.

Но случилась,  все же, маленькая радость -  совсем недавно я  получила  в  подарок ко дню рождения фигурку Филипка, купленную на финском  аукционе и теперь он  красуется  в компании своих  фарфоровых друзей  в  моей  большой  коллекции, которую  я  много лет  собираю и  бережно храню  для  свои детей  и  внуков, для Национального музея  Финляндии, куда  обязательно попадет несколько достойных предметов.
А тот, Филипок - бедолага, так и находится  в  выборгской полиции, его  судьба,  как и уголовное  дело о  контрабанде, находятся  в неизвестной  мне стадии.
История  не закончилась.





2008-2011.
Хельсинки.


 








-------------