Испаряюсь

В начале жизни каждый новый день - это серьезная прибавка опыта. Если я прожил второй день жизни, то удвоил свой жизненный опыт. За третий день прибавка – одна треть, за четвертый – четверть. Мы стремимся ввысь и отчетливо ощущаем скорость.

Потом, когда выходим на прямую, мы уже не видим начало нашего путешествия и еще не видим конец. Нам кажется, что время застыло, и ничего не происходит. Это - как лететь на самолете на большой высоте. Вообще-то, мы знаем, что несемся с огромной скоростью и даже видим, что вид внизу меняется, но происходит это как-то незаметно и небыстро. Нам кажется, что еще лететь и лететь.

Но по мере приближения к точке назначения, события опять начинают раскручиваться с ощутимой скоростью, только теперь уже отсчет идет не от начала, а от конца. Слой жизни уже прозрачен, и дно видно. Каждый прожитый день - это новый испарившейся слой, и нам, вдруг, становится их очень жалко. Приходит на ум все то хорошее, что мы видели в пути, чего будет не хватать там и чего больше уже никогда не будет. И вот оставшееся время проходит в пристальном вглядывании.

Кто-то парализован и смотрит вниз неотрывно, пытаясь угадать как же выглядит именно его дно. Кто-то бросается в другую крайность и вглядывается ввысь - в прошлое - откуда мы прилетели - выискивая все то дорогое, что сможет удержать его здесь, ну, или, по крайней мере, поможет не оказаться, как другие, парализованным приближающимся дном.

Но не думать о дне не может никто. В самом-самом конце скорость утончения становится такой невыносимой, что слышишь звук. Это высокий шелестящий звук испаряющейся жизни. Он сопровождает тебя до самого последнего "фьють". И этот последний звук некоторые принимают за улетающую душу.