Глава 3. Смысл одиночества

Сколько я себя помню, я всегда боялся остаться один. Мне казалось, что у каждого человека всегда должен быть кто-нибудь рядом. Кто-то, кому, например, можно сказать «доброе утро», проснувшись.
Быть может, я и женился-то из-за этого. То есть, конечно, лишь отчасти из-за этого. Потому что я все-таки любил свою жену. Быть может, недостаточно сильно, но любил. Особенно в то время, когда мы только поженились.
Однако и теперь, когда она ушла, мне ее не хватало. И дело было даже не в том, что теперь я ужинал в забегаловках и подумывал подыскать себе домработницу, хотя и в этом тоже. Дело было в другом.
Впрочем, я прекрасно понимал, что речь идет именно о моей жене лишь по той причине, что я прожил с этой женщиной бок о бок восемь лет моей жизни. Так что это было вполне естественно – то, что теперь я ощущал некую пустоту. Кто-то скажет, что это не любовь. И, возможно, будет прав…
Спустя три дня после ухода жены, ко мне в кабинет вечером заглянула моя секретарша.
– Можно? – спросила она, постучав и приоткрыв дверь.
Мне сразу показалось, что ее тон был не совсем деловым.
– Да, – ответил я, не поднимая взгляда от монитора компьютера.
Она прикрыла за собой дверь, медленно подошла к столу, за которым я сидел, и робко опустилась на краешек кресла напротив.
– Я хотела… знаете… сказать вам, что… – залепетала она, – насчет вашей жены… мне очень жаль…
Я вздрогнул и посмотрел на нее. Господи, откуда она узнала? Я же никому, никому не говорил об этом! Чертовы сплетницы! Мне вдруг захотелось пойти в уборную и глянуть в зеркало – не красуется ли у меня на лбу надпись крупными буквами: «От меня ушла жена», или что-то в этом роде.
– Я… простите… – смутилась она, заметив, что я нахмурился. – Просто я хотела сказать… если вам что-нибудь нужно… я могу помочь…
Невинным и в то же время вполне красноречивым движением она провела ладонями по своим коленям, которые интригующе выглядывали из-под строгой черной юбки. Блондинка, она была недурна собой, что называется, мила. Да и секретарша из нее была практически образцовая. По крайней мере, она прекрасно исполняла все свои обязанности. Я имею в виду именно обязанности, строго определенные трудовым договором, потому что я с ней не спал. Ну ладно, если быть точнее, я не спал с ней постоянно. Это было всего один раз, год назад, и мы тогда были немного пьяны. Однако, несмотря на то, что тот случай никак не повлиял на наши отношения, как раз благодаря ему, видимо, эта девушка сидела сейчас передо мной и настолько откровенно предлагала мне свою «помощь». Столь откровенно, что я даже немного смутился.
– Спасибо… – пробормотал я. – Если мне что-нибудь понадобится, я вас попрошу… спасибо…
Когда она вышла из кабинета, я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Наверное, моему мужскому самолюбию должно было льстить такое предложение со стороны красивой молодой девушки, пусть даже и работающей на меня. Однако, что касается женщин, то тут я никогда не был большим охотником. Некоторые из моих приятелей готовы были уложить в постель любую представительницу прекрасного пола при малейшем знаке внимания с ее стороны, а иногда и без всяких знаков. Меня же это никогда не влекло, о чем порой я даже жалел. Но я всегда был слишком ленивым для этого, да еще и довольно замкнутым.
В общем, теперь, потеряв жену, я меньше всего хотел вышибать клин клином. Случайные связи казались мне бессмысленными, я не верил в то, что они могли развеять мою тоску. А серьезный роман требовал времени и сил, которых у меня сейчас было не слишком много.
И я остался один.

* * *
Большинство людей боятся одиночества совсем не потому, что им жизненно необходимо обсуждать с кем-нибудь мировые события, частную жизнь соседей или, на худой конец, прогноз погоды.
И не потому, что им не прожить без развлечений, без игр и вечеринок, в которых участвуют знакомые, знакомые знакомых, а иногда и не знакомые, но вполне готовые познакомиться.
Они боятся даже не потому, что врачи утверждают, будто отсутствие регулярных занятий сексом неблагоприятно сказывается на здоровье.
Все это – лишь следствия, но не причины.
Люди боятся одиночества потому, что за этим страхом скрывается другой, гораздо более глубокий. Это страх узнать нечто такое, во что обычному человеку трудно поверить. Узнать, что жизнь в действительности не имеет никакого смысла.
Да у нас это просто не способно уложиться в голове. Что вся мудрость тысячелетий, собранная в миллионах томов, стоит не больше, чем поцелуй любимого человека. Что можно сколько угодно создавать все новые и новые произведения искусства, но ни одно из них никогда не сможет превзойти красотой человеческое тело. Что если бы нашим родителям в свое время пришло в голову воспользоваться презервативом, мы бы вообще никогда не увидели всего этого.
Наверное, труднее всего нам представить именно такой мир, каким бы он был, если бы мы не родились. Осознать, что на нашем месте был бы кто-нибудь другой. А может, и не было бы, но земной шар не перестал бы вращаться, и, скорее всего, не произошло бы и никаких других катаклизмов.
Обычно люди стараются не думать о таких вещах – иначе можно и с катушек съехать. Нам гораздо проще верить в то, что мы родились отнюдь не случайно. Что мы пришли в этот мир с важной миссией или, может, не такой уж и важной, но все равно полезной для человечества. Что мы являемся неотъемлемой частью процесса эволюции, частью, без которой, возможно, все пошло бы прахом.
И что на свете существуют люди, которые очень сильно нуждаются в нас, люди, для которых мы важны и значимы. Отсюда и проблема с одиночеством: оно означает что таких людей рядом с нами нет. А тут еще откуда-то возникает предательская подозрительность: «Может, что-то со мной не так? – говорим мы себе. – Ведь кругом все общаются, дружат, влюбляются. А я? Что же со мной такое? Почему я никому не нужен?» И все в том же духе. Ведь нам обязательно необходимо быть кому-то нужным. Иначе какой во всем этом смысл, правда?
В действительности, быть может, одиночества не стоит бояться. Оно не кусается, и от него не умирают, во всяком случае, не приложив для этого некоторых дополнительных усилий. И вполне возможно, что в этом и состоит смысл одиночества – в том, чтобы перестать бояться его. Чтобы признать, что это совсем не важно, есть ли нам с кем провести вечер, и скучает ли кто-нибудь по нам. В том, чтобы научиться доверять себе самому больше, чем кому-либо другому.
Однако, несмотря на то, что я понимал все это, легче мне совсем не становилось. Видимо, мне далеко еще было до просветления, да и не слишком я к нему стремился. Гораздо больше мне хотелось возвратиться вечером домой и почувствовать из прихожей запах жареных котлет, услышать песенку, которую мурлычет на кухне женский голос, и ночью, засыпая, ощущать рядом чье-то теплое плечо.

* * *
Пришел мой день рождения. Обычно в этот день мы с женой выбирались в наш любимый французский ресторанчик в центре города. Не удивительно, что на этот раз мне туда идти не хотелось. Сперва я вообще не собирался праздновать. Но потом передумал: все-таки сорок лет – серьезная цифра. Она меня завораживала и пугала одновременно.
Я выбрал итальянский ресторан неподалеку от своего дома, чтобы оставить машину в гараже и получить тем самым возможность при желании напиться.
– Столик на двоих? – встретила меня у входа женщина-метрдотель.
Я вдруг поймал себя на мысли о ее возрасте. Если точнее, я спросил себя, есть ли ей уже сорок или еще нет. Выглядела она превосходно: привлекательное лицо, достоинства которого подчеркивал скромный макияж, безупречно уложенные светло-русые волосы, деловой костюм, строгий и в то же время необычайно женственный. Я бы дал ей тридцать пять – кожа у нее выглядела свежей и упругой. Впрочем, косметика сейчас способна творить чудеса…
– На одного, – смущенно улыбнулся я.
Женщина понимающе кивнула и пригласила меня в зал:
– Прошу вас.
Я устроился за угловым столиком, откуда был хорошо виден весь зал. Несмотря на то, что рабочий день уже закончился, посетителей было не слишком много, что, впрочем, вполне объяснялось не самыми низкими ценами заведения. И, конечно, все сидели парами. Все, кроме меня.
Я заказал салат, ассорти из морепродуктов и пасту с креветками. Есть не очень хотелось. А вот бутылка белого вина вызвала во мне жгучий интерес. Она была жутко дорогой, но ведь сорок лет бывает лишь раз в жизни, правда?
Прихлебывая вино в ожидании заказа, я размышлял о том, что весь этот шум вокруг одиночества – полная ерунда. Сколько на свете одиноких людей? Наверняка, миллионы, если не миллиарды. А тех, кто считает себя одинокими, и того больше. Так что я совсем не одинок в своем одиночестве. И потом, у меня же есть друзья…
Поймав себя на этой мысли, я попытался составить в уме список своих друзей, но тут меня ждал весьма неприятный сюрприз: я попросту не знал, кого отнести к этой категории, кого я могу без всяких сомнений назвать своим другом. Сюда вряд ли входили пара давних приятелей, с которыми мы время от времени собирались в каком-нибудь баре, чтобы пропустить по стаканчику. Не в счет были также и несколько деловых партнеров, с которыми я иногда играл в футбол в одной команде. И, уж конечно, теперь можно было забыть о знакомых жены, с которыми у меня раньше были вполне теплые отношения…
Официант – худощавый юноша с отточенными движениями – принес салат и морепродукты. Он дождался моего кивка и удалился так же бесшумно, как и возник. Я начал с салата, который оказался очень неплох.
Друзья… Да в конце концов, зачем они нужны – эти друзья? Тем более, если речь идет о мужчинах. Дело в том, что меня никогда не привлекало общение с мужчинами. Они слишком предсказуемы, не говоря уж о том, что лишены всякой изысканности, а местами и вовсе глупы. И они мне попросту неинтересны – я ведь сам мужчина, так что, по большому счету, их взгляд на мир мало что может добавить к моему.
Другое дело – женщины. Меня всегда влекло к ним, влекло не только физически. Мне нравилось просто смотреть на них, любоваться их красотой и элегантностью, нравились все эти маленькие хитрости, которые они используют, чтобы выглядеть еще более привлекательными – косметика, каблуки, всяческие кружева и вырезы. Мне нравилось слушать их – хоть их видение вещей и казалось мне порой далеким от реальности, но, возможно, в этом и состояло его очарование. Мне нравилось прикасаться к ним… Однако печальная правда была в том, что я всегда боялся показывать им свою симпатию. В результате большинство женщин, которые меня интересовали, так никогда и не узнали об этом…
Закончив с салатом, я заметил метрдотеля, которая повела вновь прибывшую пару к столику в глубине зала. Я засмотрелся на то, как она шагает, величественно, почти царственно, гордо держа голову и развернув плечи. При этом создается впечатление, что ее ничто, совершенно ничто не стесняет. Словно на ней даже одежды нет, и она шагает по залу абсолютно обнаженной. Представив это, я решил немного пофантазировать и вообразил ее в нижнем белье, добавил чулки и пояс, и еще – брильянтовое ожерелье, скромное и весьма изящное. Впрочем, в реальности она была не менее прекрасна, чем в моем воображении.
Усадив гостей, женщина что-то сказала им и направилась обратно. Видимо, заметив мой пристальный взгляд, она подняла глаза на меня и улыбнулась. Это была вовсе не дежурная улыбка. Конечно, может, этому тоже учат в какой-нибудь школе метрдотелей – улыбаться так, чтобы вмиг очаровывать клиентов. Однако я смутился и поспешил налить себе еще вина.
Официант принес пасту. Я уже порядком захмелел, но заказал еще полбутылки. Мысль о том, что спешить мне некуда, потому что дома меня никто не ждет, одновременно и успокаивала, и наводила на меня тоску.
Итак, вот они, сорок лет. Странно, однако, думая об этом, я не чувствовал ничего особенного. У меня не было ощущения, что что-то безвозвратно потеряно, или что теперь жизнь изменится. Не думал я и о том, что эти сорок лет я прожил не слишком правильно. Впрочем, кое-что я все-таки чувствовал – какую-то легкую досаду оттого, что в данный момент я сидел один в хорошем ресторане, среди людей, которые были заняты друг другом и которым не было до меня никакого дела.
Подняв глаза, я оглядел зал. Мой взгляд наткнулся на молодую парочку, которая расположились неподалеку от меня. Юноша был одет в модный костюм в полоску, дополненный франтоватым галстуком в розово-сиреневых тонах. На девушке было маленькое черное платье. Однако мое внимание привлекло кое-что другое. С моего места мне было хорошо видно, что происходило у них под столом. Оставив на полу правую туфельку, девушка пальцами ноги медленно поглаживала своего визави чуть повыше щиколотки, постепенно поднимаясь к колену. Вскоре молодой человек не выдержал и, стянув свою туфлю, начал активно отвечать на поглаживания.
Было что-то захватывающее в этом зрелище. Я не мог увидеть взгляда юноши, который сидел ко мне спиной, но мне хорошо было видно лицо девушки. Я видел улыбку на ее губах, которые заметно подрагивали. И лукавые искорки в ее глазах, сверкавшие из-под полуприкрытых век. Мне даже показалось, что в приглушенном свете ресторанного зала я могу различить румянец на ее щеках. Ее лицо… оно завораживало меня.
Мне подумалось, что эта парочка, должно быть, вот-вот вскочит со своих мест и поспешит в уборную, чтобы запереться в кабинке, когда я почувствовал, что кто-то подошел к моему столику. Подняв глаза, я увидел женщину-метрдотеля. Она снова улыбалась, и снова своей удивительной улыбкой, так, что казалось, будто эта улыбка была предназначена лишь мне одному.
– Желаете что-нибудь еще? – спросила она, глядя прямо мне в глаза, словно заглядывая ко мне в самую душу.
Мне вдруг почудилось, будто она тоже заметила маневры молодой парочки, и они также зачаровали ее. И от этого она стала чуть ближе мне, стала словно еще более красивой. Ее лицо, ее волосы, ее тело…
Желаю ли я что-нибудь еще… Что я мог ей ответить? Что я желаю, да, безумно желаю усадить ее напротив себя и сыграть с ней в такую же игру ножками? Что я хочу станцевать с ней огненное танго, прямо здесь, между столиками, на виду у всех этих парочек? Что я мечтаю увезти ее к себе домой и не давать ей уснуть до самого рассвета?
– Нет… – пробормотал я. – Нет… Принесите счет, пожалуйста…