Неспособный элемент неспособного тела

Слушая эти беседы, я невольно начинаю зевать. Мне кажется, мой собеседник на том конце телефонного соединения просто загрузил информацию в свой речевой модуль и тоже спит. Его язык мне что-то говорит, я это что-то слушаю, но делаю это с трудом. Удержать же фокус на сказанном и понять хоть как-то, требует вообще великих сил.

Кое-как, закончив разговор, я отправляюсь в прогулку по офису, чтобы вселить жизнь в себя. Мне кажется, что окружающий мир нереален. Эти люди вокруг и в самом деле чем-то заняты, но я не знаю чем. А так ли нужно, что они делают, не знает, наверное, никто. Но черт бы с ними, да, ведь, и я такой!

Мне кажется, что короста монотонного оцепенения и сна приникает в меня извне: из воздуха этого офиса, из движений коллег, длинного ряда шкафчиков и столов. Мне чудится, что она проникает прямо в мозг через речи, встречи и лица окружающих. Мне кажется, что с каждой минутой здесь, с каждым шагом по этим этажам, я безвозвратно становлюсь никем. И это стоит денег? И это стоит той свободы, что эти деньги несут?

Бросая чуть менее быстрый взгляд на сослуживцев, я почти вижу себя через пять-десять лет. Я не хочу быть здесь. Я реально не хочу быть здесь через годы. Меня никуда никогда уже нельзя будет приспособить – я просто буду бессмысленнен и бесполезен. И мне становится горько.

Описав круг по офису, я возвращаюсь к своему месту и тут же погружаюсь в вязкую и тягучую рутину. Каждое движение отдается бессмысленностью, каждое движение – это борьба с собой.

Мне приходит в голову, что иметь чувство долга, ответственность – это огромная глупость. Я давно должен был бросить все это и не слушать свои собственные доводы. Но я не бросил. И не бросаю. Ведь, мне видны скелеты тех, кто сделал это раньше меня. Ими я тоже не хочу быть. Но здесь я не стану скелетом – здесь я стану высушенной мумией без сока и цвета жизни.