Белый пес

                Белый пёс

  Ты спрашиваешь,  почему  это  на   меня   собаки  бросаются?  Этого я, конечно,знать не  могу, но если  честно  сказать, сейчас  не только животные, но и  люди  друг  на   друга  чуть  что  кидаются,  как   дикие  звери.  Животные   же, если ни  все, то  очень  многое  понимают  и  перенимают. Что ж, им  есть  с кого пример брать.
 
    Зашел  как-то к  товарищу. У  него  в  доме, то  есть в  квартире   городской   овчарка - подросток  обитает, и  такая  привычка  к  этой  собаке привилась - едва  ей  погулять  вздумается,  она  тут  же  хозяина  за  руку потихоньку  берет  и   к  двери  ведет. Так  и  сейчас  произошло -  стоило  мне только шаг на  порог сделать, как  Малыш  мордой  к  моему  запястью потянулся.
 
     - Иди к хозяину - говорю - его за руку бери.
 Что бы ты думал - послушался меня четвероногий, ушел в комнату, откуда через мгновение хрипловатый голос раздался: «Ну, чего, чего ты  меня тащишь?»
 
    Надо же,удивился я,сколь все дословно понял пес.
Припомнился мне замечательный рассказ  Мамина - Сибиряка о      старике - охотнике и собаке его верной,которую Музгаркой звали.         
   В детстве меня эта быль скорбная до слез и боли душевной трогала.
Много легенд о собаках есть. В моей памяти сердечной тоже         таится  подобная  бывальщина.

    ...1990 год.  Многим еще  помнится это жутковатое время, когда          мы ощутили если не голод, то все нехватку продуктов.
 Сказалось это, конечно, прежде всего, на провинции.   Градоначальником же первопрестольной в те недалекие во всех смыслах  времена Попов был,Гавриил Харитонович, который для того, вероятно,  чтобы в Москве как в той  самой Греции, все было, ввел так  именуемые   «визитки» или  удостоверения личности,  нужные для  предъявления в магазинах.
 
    Мы  же, рязанские, тверские, владимирские и прочие «гости  столицы», по-прежнему посещали  ее  на охотничий манер, то есть  с  рюкзаком за плечами и  с  картой.
Разве что ружья с собой не брали, хотя, возможно, некоторые           и порывались, а так все снаряжение, вплоть до «сухого пайка»   домашней выпечки,было при нас, грешных.

    ...Итак, смотрю я на карту нашей «белокаменной»,изучаю расположение,  да не музеев и театров, а рынков и магазинов.
   Составляю потихоньку свою «диспозицию» или план закупочных   действий. Между прочим, в приобретении провизии тоже особое умение  надо было приложить,чтобы,как говориться,и в стороне и в людях  оказаться.
 
    Например,на улицах, близких к вокзалам, отовариваться не    следовало, поскольку очереди в магазинах,на них расположенных,  были  похожи на огромных удавов. На окраинах тоже порой неудача ожидала - там автобусные  экскурсанты  прилавки  «штурмовали». По всем этим   причинам всякий раз семейным снабженцам приходилось разрабатывать новый маршрут.

    Вникаю я в схему разлюбезной нашей столицы, и вдруг вижу -     станция метро «Текстильщики».  Обрадовался так,словно что-то   родное  увидел. Дело в том, что в моем городе тоже есть район с таким  названием.
   Потому и решился я совершить свою вылазку или высадку именно на  этой станции.
   Почему высадку,интересуешься? Потому что нас, "не местных",в стольном граде не иначе как «парашютистами»,называли.Вероятно, именование это прилепилось к нам из-за  рюкзаков, набитых  снедью.
   
  Снедаемый аппетитом,прибыл я на эту примечательную своим     названием станцию,вышел в город,смотрю,а вокруг не то,что живой      души, дома жилого не наблюдается. Сплошной «индустриальный пейзаж».
   Только вдалеке Кузьминки белыми башнями новостроек сияют.
    Вот это,думаю,«подкузьмил» я себе. Что ж, делать нечего,  потопал  ближе к центру.

   Здесь она и объявилась,моя попутчица, дворняжка белая. Бросил я     ей, беспородной, колбасный обрезок, она и увязалась за мной,
- Что  ж - говорю -  пойдем  на  Таганку,  вдвоем  всё  же  веселей. -  Да и не отстанет собачка теперь. Иные люди за кусок колбасы что  хочешь сделают,от одного ее запаха порой едва с ума не сходят,даже  песенку жалобную сложили про «два кусочка колбаски». Здесь же передо  мною,а вернее,чуть позади,обретается хоть и бессловесная, да все же  не бесчувственная и,верится, не бездумная животинка.
   
   Иду я,шагаю по Москве, как в той знаменитой песне поется,а     следом за мною преданный пёс трусит. Он действительно, предан   был.   Кстати, заметь, что у слова «предан» два значения есть...
         Либо  кто-то бывает  предан  в  смысле  беззаветно  верен,  либо,      напротив, -  предан, подвергшись  измене.  Сколь  же  часто  из  двоих  друзей    один   бывает  предан  в  обоих  смыслах!
Шествуем   мы  с  песиком,  а  вокруг   заводы   и  комби¬наты  шумят- дымят,    машины  несутся / жаль, что  не  куры/.  Можешь  себе   представить,  почти,  что центр  огромного  города,   а   из  живых  существ  на  много верст  вокруг только  я   да...  как  же  его -  Дружок, Шарик?
 
   Может, я и  резковато  сказал  о том,  возле  нас  живой  души  не   было,    ведь  на  заводах  люди  трудились,  да  и  в  автомобилях  не  роботы   сидели. Пока...
  И  все-таки  иногда  возникает  во  мне  мысль,  что  человек   в   автомашине, равно как  и  человек с  ружьем,  не  в  полном  смысле  живой.
Наконец- то  в  моем  рассказе   ружье  появилось. Зачем, спрашиваешь?  Подожди,  скоро  узнаешь. Возникли, наконец, на  нашем  пути  дома и  вместе  с  ними  самое   важное для  меня  в  тот  день - магазины, в которых колбаса, колбаса  и  еще  раз колбаса.

   Конечно, то «изобилие»  мне  тогда  лишь казалось. На  деле  же  в  этих   торговых  заведениях,  невзирая  на «визитки»,  было, как  говорится, «шаром   покати».
Всё  же  нет- нет,  да  и  заглянешь  в  гостеприимные  двери.  А   внутри действительно нет, и  ещё  раз  нет.
     Однако  как  же  с  собакой   быть?  Она  же  почти  ручной  стала. Куда  я, туда  и  она.  Шуганул  я  ее   раз,  другой.  Посмотрит  на  меня  невыразимым собачьим  взглядом  -  словно  душу  насквозь   пронзит.  Топну  ногой,  отбежит     песик  в  сторону,  а  немного  погодя  оглянусь -  опять  догоняет.
 
   Что  тут  поделаешь?  Теперь я не помню, что на самом деле  произошло,  то  есть  до  чего я  своим...  человеческим  рассудком  дошел;  то ли  бросил  чем-то,  то ли  рявкнул  посильнее,  только  все  же  на   каком-то мосту отстал песик.
И  так  тоскливо стало мне, хоть плачь. Да и не грех человеку     поплакать. Как хорошо поэт Глеб Горбовский сказал: « Иногда  поплакать нужно, ведь на то она и жизнь...»

  Удивляешься - о чем, дескать, нам плакать? Да все о ней же,душе   нашей  человеческой  вечно  живой,  которую   мы  сами  же  ежедневно  и  едва ли не ежечасно убить стараемся.
Вот и всё, что я  хотел тебе поведать. Ах да,я же о ружье не     рассказал,о том самом, что вначале упомянул.

   Знаешь, есть такое почти  всем  известное  изречение Чехова  о  ружье, которое   висит  в  самом начале рассказа на стене, а в конце  непременно стреляет.   
   Именно об этом и хотел я тебе рассказать - пропади оно пропадом,    это самое ружье,и не только это, которого я и в руках  не   держал,  но и все ружья на свете. Пусть они ни в кого и никогда не  стреляют,кроме врагов.

                1997