Они... самые...

Родился человек и кричит…
Никто не понимает о чём,
поэтому улыбаются.

А человечек орёт:
- Это я! Я пришёл на Землю!
Я не ошибся? Вы мне рады?
Среди добрых людей
и в хорошее время ли я появился?
Цвет моей кожи, графа в анкете –
всех устраивают?
Или помешают мне жить?
Не готовите ли вы войну,
чтобы меня убить?
Рабства - уже нет?
…
Ах, вы мне дышать позволите?..
… и на том спасибо…

 Людвик Ашкенази «Крик».



В этой истории я не придумал ничего.

Когда анализируешь чьи-то судьбы – замечаешь, из скольких случайностей они сотканы, не исключая узловых точек, после которых жизнь могла прерваться или пойти совсем иным путём.

Те, о ком я собираюсь рассказать, Он и Она, родились в начале ХХ века в России, и судьбы их неотделимы от того времени.

Он появился на свет раньше её – в 1910-м - по документам, хотя признался, что когда-то прибавил себе год. Она говорила о двух своих прибавленных, но разве женщинам можно доверять в таком вопросе? Мои попытки уточнить это путём вычислений, где я брал за основу годы рождения её родителей, привели к удивительным результатам. Если отталкиваться в расчётах от возраста её отца (зная сколько ему было в момент знакомства с её будущей мамой и их разницу в годах), то получалось, что Она родилась в год, который указан в документах. Если же – от возраста матери, то, как раз на два года позже!
Видимо, у женщин ведётся своё летоисчисление…

Он был из украинского села, название которого мне неизвестно, Она – из городка Мелитополь, который тогда называли «городом невест», подразумевая, что женихи – в Харькове.

Как будто в родне у него был мельник, а в 1915-м во время Первой Мировой Мясорубки отца его мобилизовали с подводой на фронт в Бессарабию, куда тот взял и своего малыша. Это стало самым давним и сильным впечатлением мальчугана, который заблудился на большом кукурузном поле, к вечеру отчаялся оттуда выйти и так и уснул там. Утром его нашли.
Кукуруза в тех краях достигает такой высоты в августе, а плоды её собирают в сентябре-октябре. В том же году (если придерживаться официальной, мужской версии) 1-го сентября (по новому стилю) родилась Она.

Дальше – до самой Гражданской Мясорубки, последовавшей вскоре, о Них ничего не известно.
Есть Его воспоминание о том, как в село вошёл Махно, а с ним, тоже на коне, красивая девка – садистка Маруся. Махновцы взяли в заложники каждого десятого сельчанина и предъявили список, где речь шла о продовольствии, кожухах и прочем. Срок давался – следующий день, иначе запертых односельчан прикончат. Село собрало выкуп, никого не тронули.

Следующий Его рассказ о голодоморе в 20-ых, когда от голодного обморока он упал на улице. Посчитав умершим, Его погрузили на подводу и - вместе с грудой других истощённых тел - свалили у кладбища. Общая яма не была вырыта. Видно, не успевали. Ночью Он очнулся и выполз из-под трупов…

Глухо, не от него, дошла странная история, что он был в детском доме, хотя родители дожили до преклонных лет.

Есть его фотография в 16 лет. Красивый парнишка в зимнем пальто с богатым воротником. Пальто одевали в фотоателье на каждого, кто не имел презентабельной для снимка одежды.
Тогда Он работал откатчиком на шахте в Верхнем Донбассе. В 1926-м году – на исходе НЭПа и концессий. Ползком оттаскивал добытую китайцем породу. Завалило. Лежал в больнице.
Китаец взял отпуск, навещал, приносил фрукты. Узнав, что помощник не вернётся под землю, отказался работать и уехал на родину.
Рассказывая это, Он сам удивлялся. Ну, китаец и китаец, почти не разговаривали, да и на каком языке? Мог бы и другого мальчишку-откатчика найти.
Эмоций перед другими Он показывать не любил – жизнь отучила.

В 27-м году Он в Каменском, что с десяток лет перед тем стало городом (позднее – Днепродзержинск).
Пошутил когда-то над деревенским пареньком сосед по гостинице, предлагая задуть электрическую лампу, имевшую форму керосиновой, и оттого, сколько Он ни дул на неё, до того никогда не видевший электрической, не гасла. Запало в память. Решил понять тайну, стать электриком.

Говорил, что экзаменов тогда в техникум не сдавали. С поступающими просто беседовали, смотрели документы, которые часто заполнялись со слов. Паспорта ввели позже.
Но, судя по известному мне свидетельству, первоначально Он получил профессию в училище.
Второй голод на Украине – в начале тридцатых – тоже видел. Теперь житель города, Он наблюдал, как умирающие крестьяне в надежде спастись добредали туда и падали на улицах. Не думаю, что и для него это было сытое время, и что не вспоминалось ему собственная поездка полумёртвым на подводе на кладбище.

В эти ли времена, позже ли появилась у него одна из любимых поговорок наряду с другими: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца».

Он работал в бригаде, когда действовал «план Патона», означавший, что если один человек не выполнит задание – денег лишалась вся бригада.  И тогда все били этого одного.
В его комнате общежития на всех имелись одни приличные штаны, в которых не стыдно было выйти в город, сходить на свидание… Работали они в разные смены, таким образом спасая положение, кроме «революционных дней» - общих выходных: памяти жертв 9 января 1905 года, дня смерти Ленина, дней Интернационала и годовщин октябрьской революции.

Не взирая на внешнюю невозмутимость и молчаливость, Он внутри был необычайно эмоционален, иногда срываясь. Так однажды случилось и в общежитии, где Он одел, висевшую на стене картину на голову тому, кто вывел его из себя. Был суд, его взяли на поруки.

Высокий, красивый парень не мог не пользоваться вниманием противоположного пола. Как-то Он даже женился, вроде бы на гречанке. Родился сын, но семьи не получилось. У него и впоследствии были только сыновья. Этому ребёнку свою фамилию дал её следующий муж.

Где-то в это время Он сходил с приятелем на выступление Маяковского. Билеты оказались им не по карману, и, набравшись храбрости, два молодых человека сумели пройти к Поэту и честно сказать об этом, попросив контрамарки.   Тот написал записку в кассу, и они попали на концерт.

Как многие (чуть было не сказал: большинство) ходившие на Маяковского, Он не являлся ценителем стихов, интереснее были ответы великана, его сражения с залом. Одним из упрёков Поэту как раз звучало:
- Почему у Вас такие дорогие билеты?
На что следовала реплика Владим Владимыча:
- Потому что езжу я первым классом, люблю хорошо одеваться, останавливаться в приличных номерах…

Так как мне о своих встречах со знаменитостью некогда рассказывали разные люди, которые уже ушли от нас, и ныне не у кого уточнить - где чьё впечатление, а память стала подводить, то -  приведу примеры их сообщений, никому не приписывая. Полагаю, нечто подобное имело место на каждом выступлении.

Из зала:
- На какие деньги вы по заграницам ездите?
- На ваши, товарищи, на ваши!

- Что?! И вы это считаете стихами?
- И не только я. Видите сколько людей сюда пришло?
- В зоопарк тоже много народу ходит!
- Если я и зебра, то не полосатая!
- Всё равно у Пушкина стихи лучше!
Маяковский начинает по памяти читать Пушкина. Читает долго, пока слушатели не взмолятся: «Мы же Маяковского послушать пришли!»
Тогда переходит на свои стихи.


Но что же примерно в эти годы делала Она? Выжила после тифа, а к пятнадцати годам, будучи от природы музыкально одарённой, мечтала учиться в консерватории, куда и поступила. У неё был голос, идеальный слух. Она могла без нот, по памяти тут же проиграть услышанную мелодию.

Однако стоит сказать о её родителях. Мама, стройная и интересная, закончившая гимназию с серебряной медалью, происходила из торговой обеспеченной семьи, хотя фамилия прямо указывала на профессию предка: Штукатур. Отец, невысокий 26-тилетний деревенский крепыш, поднялся в городе до старшего приказчика в лавке и однажды, гордо восседая на извозчике, попался на пути 16-ти летней красавицы с подружками, прыснувших от его важного вида. На следующий день он приехал свататься.

Их брак продолжался более 50-ти лет – до его смерти. Но тогда - в завершение НЭПа, при котором он имел химчистку и, вероятно, что-то ещё – его забрали в ЧК, чтобы вытряхнуть все ценности под угрозой расстрела. Не забрали лишь то, что утаила супруга: бриллиантовые серьги и кольцо.

Узнав, что дочь решила учиться на тапёра в немом кино, а иначе будущность пианистки в Мелитополе её мама не представляла, она пришла в ужас. После чего поехала и забрала её документы из консерватории.  Там пытались отговорить от такого шага, убеждая, что девочка необычайно одарена… Не удалось.

Если бы кто-то сказал матери, что дни немого кино сочтены, она б отвечала: «Тем более!», а уж про музыкальный театр лучше было ей вообще не упоминать: «Кафешантан! Нравы богемы!»
Так, по-своему желая добра, родители гробят мечты и будущее любимого дитяти…

И тут у необычайно благожелательной и общительной дочки обнаружился характер. Она ушла из дома – в пятнадцать лет – и перебралась в Харьков, где устроилась на работу. Мне известно и о законченных ею курсах стенографии, машинописи. Там Она училась в индустриальном техникуме. Отказавшись от контактов с родными, сменила имя. Узнав, где Она – отец слал денежные переводы. Они возвращались назад.

Тогда из дома стали идти посылки с фруктами. От них отказываться оказалось сложнее – пока вернутся – сгниют в дороге. Пришлось брать.

Прошло больше двух лет после бегства. Она уже снимала комнату у хозяйки. Была влюблена и вхожа в семью юноши, где ничего так не чаяли, как их брака.
Но и Она нравилась, и не только своему любимому…

Сегодня сложно понять, как тогда можно было скомпрометировать смешливую знакомую 17-ти летнюю красивую девчонку - самым невинным, казалось бы, способом – рассказывая ей забавные истории без остановки.
Тот, кто хотел её добиться, но не пользовался взаимностью, сумел перехватить в городе и, непрерывно шутя, проводил до дома. Зашёл, продолжая беседу, и незаметно проболтал с ней почти до утра. И больше ничего. 
Утром он довёл до её сознания мысль, что хозяйка видела, как они вместе входили… и увидит, что он уйдёт лишь сейчас. Ясно, что подумают все. А они непременно узнают. От хозяйки. Жених и его родные тоже.
Спасение только в одном – они тут же идут в ЗАГС.

Туда он и потащил ревущую невесту… спасая её репутацию.

Но его искусный план удался лишь отчасти. Она так и не полюбила его, не простив обмана. Не хотела от него беременеть, холодела от близости. И всё-таки не убереглась и на седьмом году совместной жизни родила нежеланную дочку. Это было уже в Ленинграде, куда его перевели, как ценного специалиста.


В Ленинград же в тридцатых перебрался и Он, закончив там вечерний энерготехникум Народного Комиссариата Тяжёлой Промышленности по специальности: «Электрификация фабрик и заводов».
Темой диплома была: «Проект электросилового оборудования заготовительного цеха». Из заключения квалификационной комиссии: «В проекте разработано реальное задание по переоборудованию цеха. Работа выполнена обстоятельно. Защитил с оценкой – «хорошо».
На свидетельстве об окончании техникума Он в украинской рубашке с орнаментом.
«Шо» вместо «что» и мягкое «г» так и остались с ним на всю жизнь, хотя больше жить на юге не довелось.

Работал главным энергетиком на разных предприятиях. В 38-м женился, в том же 39-м, когда Она родила дочь, у него появился сын.

Но его страна уже делила с Германией мир на бумаге. Геополитики облачали своё честолюбие в форму племенных и классовых распрей.
И грянуло…

Он имел «броню» от армии, но в 41-м пошёл добровольцем в народное ополчение Ленинграда во Фрунзенскую дивизию.
Что можно сейчас прочесть о её формировании? Например, вот это (с одного из сайтов, посвящённых народному ополчению Ленинграда):

«Кадровых командиров было мало. Большая часть личного состава в военном отношении была совершенно не обучена или прошла лишь курс допризывной подготовки. Дивизии имели значительный некомплект станковых пулемётов, отсутствовали противотанковая артиллерия и зенитные средства. Времени на боевое сколачивание подразделений не было. В боях на дальних и ближних подступах к Ленинграду соединения А. н. о. понесли тяжёлые потери. Но и в этих исключительно трудных условиях воины ополчения показали образцы мужества, стойкости и сыграли огромную роль в защите Ленинграда в первые месяцы войны».

О войне говорить не любил. Удивление, что дали выстрелить два раза из винтовки – и вся подготовка, что оказался в миномётном взводе, где не видели миномёта, а был малограмотный командир, что пушечка, которую прикатили, была на деревянных колёсах («из музея взяли?»).
Недаром Даниил Гранин в это же время, ожидая врага под Лугой, выменял у отступавших на сахар карабин с патронами, чтобы было чем воевать.

(Кстати, Гранин, пришедший пешком в Ленинград 18-го сентября после падения города Пушкина, в сущности, пригорода, и не встретивший на пути ни одной заставы, был уверен, что фашисты беспрепятственно войдут в город. А они не стали входить. Эта загадка мучила его всю жизнь, пока не так давно ему ни удалось ознакомиться в немецких архивах с двумя секретными приказами. Один был от 8/9-41г., в котором фюрер запрещал входить в Ленинград, второй от 17/9-41-го, где начальник штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии Кейтель приказывал не принимать капитуляции города, если таковая будет предложена. «Из выступления писателя на «Эхе Москвы» в передаче: «Цена победы». Желающие могут прочесть текст на сайте радиостанции.)*

В то же ополчение из института Лесгафта пошёл и Её младший брат Шура.  Так он навсегда остался семнадцатилетним…

Она с дочкой пожила в блокаде, но, к счастью, недолго. Их эвакуировали, и они добрались до Омска, куда был переведён завод и супруг.
И вот сюда, за тридевять земель от Харькова, где он сподличал, неожиданно явилась «статуя Командора», чтобы отомстить и отнять жену.
Шёл 42-й, её муж успешно работал, танк за танком выходили с завода. Ничто не предвещало беды. И тут Она встретила человека, совершенно иного по характеру, даже донжуана, но как две капли воды похожего на первого возлюбленного, которого её лишил муж…

Это было умопомрачение. Прошлое вернулось и предъявило свои права! Сюжет Анны Карениной повторился: Она ушла к любовнику, муж не отдавал ребёнка, да ещё с горя запил и не шёл на работу. И это, когда за 21 минуту опоздания на работу ждала тюрьма! Все были на его стороне. Её бойкотировали, делая вид, что не замечают.

Узнав о происшествии, её для серьёзного разговора вызвал директор завода. Не помогло.
Помимо невольного отмщения, иллюзии возврата первой любви, Она впервые, после десяти лет брака, познала и счастье интимной близости с любимым.

В конечном итоге муж согласился вернуть дочь, если Она… не станет настаивать в суде на разделе нажитого! За это время, желая утешить, свекровь нашла ей молоденькую и симпатичную замену, которая с матерью, безо всякого имущества, оказалась в эвакуации. Ковры, обстановка и прочее нужны были ему, чтобы произвести на новую девицу впечатление.
Услышав такое предложение, Она поразилась про себя: насколько его не знала, прожив столько вместе. Презрительно скривила красивый рот и бросила:
- Я дочь на барахло не меняю!
Забрала ребёнка и навсегда ушла из его жизни.


На этот раз смерть подобралась к Нему с другой стороны. Он не был ранен ни на Карельском фронте, ни на другом, куда попал позже. Всё, что в своё время удалось об этом услышать, было: «Три дня стояли в ледяной воде». Результат - воспаление лёгких, перешедшее в туберкулёз, который тогда не лечился. Вспомните судьбу Горького или Чехова, пытавшихся обмануть болезнь на Капри и в Крыму, но…

Пенициллин в США стали производить лишь в 43-м. Утверждают, что у нас он был уже в 42-м, однако в том закрытом госпитале, куда Он попал полным доходягой, ещё лечили, скрывая от солдат, собачьим жиром. И вытащили с того света! Но для войны посчитали негодным, комиссовав в 43-м из армии.

Он устраивается на работу по специальности в Загорске, туда же перебирается жена с маленьким сыном. Кажется, самое страшное позади. Но проходит время и зимой случается авария в котельной. По тогдашним понятиям она, разумеется, возможна лишь в результате диверсии. Его арестовывают.

Месяц допросов по ночам, а днём в камере спать запрещено. Не оговорил себя и других, однако однажды нервы не выдержали, кинулся на следователя, тот выхватил пистолет, и полубезумный Он бросился к стёклам и прутьям окна… «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Вбежали четверо. Короткая команда: «Коробочку!»

Били под дых и по зубам, со знанием дела, топтали сапогами лежачего… Сломанные рёбра, выбитые зубы…
Очнулся Он в тюремном госпитале. Когда до него дошло, что теперь ещё обвинят в покушении на следователя, а значит, выбраться шансов нет… Можно представить, что Он тогда думал и чувствовал. Вряд ли ему было знакомо изречение: «Гораздо приятнее не быть рождённым, чем быть им», но подобная мысль могла прийти в голову.
И всё-таки Он не сдался и объявил голодовку.

Что такое? Бунт? Себя уморить хочет? Обмануть следствие, не дав себя прикончить государству?
Через какое-то время стали кормить насильно, через нос.

Его спасла новая авария, на этот раз по электричеству. Морозы были очень сильные, где-то промёрзшей до состояния камня землёй сдавило и перебило кабель. Он понадобился для устранения, к тому же стихия создала ему алиби. Случись такое, когда Он был на свободе, это бы окончательно решило его судьбу, а так капитан, скомандовавший его искалечить, сам оказывался в роли вредителя, если б не выпустил для исправления повреждений.

И тут возникло препятствие. Коса нашла на камень. Он отказывался подписать, что к нему не применялось физического воздействия.  Энкавэдэшнику пришлось искать посредника, мнение которого Он бы уважил. А к своему начальству у Него всегда было крестьянское отношение, которое определялось так: «Не ругай начальника, Бог услышит – худшего пришлёт». Поэтому, помимо того, что Он был добросовестным трудягой, начальство принимал, как неизбежное зло, даже не критикуя. В госпиталь принесли записку его начальника, почерк которого был ему хорошо знаком. В ней сначала шло обращение по имени, а затем слова: «…, не дури! У тебя жена и ребёнок.  Подпиши. Будешь свободен». И подпись.

Другая его поговорка по жизни: «Потом был хороший человек». Он не верил в «потом», хорошим надо быть сегодня, жене и четырёхлетнему сыну, чтобы выжить, нужен был муж и отец сейчас. Он подписал.
И, накрытого дохой, на носилках таскали его четверо красноармейцев, а Он показывал, где копать.

Среди его медалей есть и «За трудовую доблесть». Судя по номеру, получена ещё до конца войны. Подозреваю, что в такие времена просто выжить  –  уже доблесть, а ещё и остаться достойным уважения – подвиг.

А что же Она? Её брак с «копией» первой любви продержался недолго. Она стала лишь очередной в его списке бабника. У неё тоже есть медаль с ликом Иосифа «За доблестный труд в Великой Отечественной Войне» со словами: «Наше дело правое  МЫ ПОБЕДИЛИ».
В 1946-м Она с дочерью вернулась в Ленинград, где поступила на юрфак, само собой, продолжая работать. Она закончила Университет и стала юристом.

Он после войны задержался в Загорске. О его работе там мне известно крайне мало. Помнится, рассказывал, как устанавливали крест на собор.
 
Как понимаю, хотя никогда об этом не спрашивал, после четырнадцати лет его второго брака что-то пробежало между ними, или чувство умерло.
В 52-м Он знакомится с Ней. Оба красивы, люди состоявшиеся, знающие себе цену. Он женат, у неё есть поклонник, и Она не хочет обременять себя серьёзными отношениями, поэтому сначала даже пытается подставить вместо себя подругу, от которой Он сбегает.

Ухаживает Он красиво и упорно. Разводится. Наконец, Она поселяет его у себя, но «на испытательный срок» - шесть месяцев, в течение которых у них нет близких отношений.
Он выдерживает это непростое испытание. Они женятся, рождают сына, на чём настоял Он (иначе бы вам не читать этого), а дальше живут вместе около сорока лет, пока совсем ненадолго смерть не разлучает их.

Вот кое-что из того немногого, что мне известно об их прошлом. О прошлом самых родных мне людей - моих родителей.


*Тому, кто хочет познакомиться не с лакированной войной, а с описанием солдата -
http://www.belousenko.com/books/nikulin/nikulin_vojna.htm