Чужая кошка в зеркале, часть11 - Дом на двоих

ЧАСТЬ 11. «ДОМ НА ДВОИХ»


Ленка с Алексеем шли по улице, держась за руки. Соседки с любопытством смотрели им вслед из своих окон, чтобы потом собраться и обсудить:
- Жених-то Ленкин, вон он шел с ней, красивый-то какой!
- Да бабник он, помяните мое слово, бабник.
- А Ленку он в город увезет, скорее всего.
- А зовут его как, не знаете?
- Сонька сказала – Алексеем.
- А разве он посватался уже?
- А ты что, полотенца на калитке не видела?
- Видела, думала – сушиться повесили.
- От дура! Это означает, что в этот дом свататься к молодой девке приходили, да сговорились, то есть свадьба будет.
- А где будет-то?
- Не знаю, в городе, наверно…
И этих разговоров соседкам хватило надолго, а уже к вечеру весь поселок знал, что Ленку просватали, и она уедет в город.

Подойдя к дверям Ванькиного дома, Алексей постучал в окно. Почти тот час на порог выскочила Светка:
- О! Ну наконец! А мы заждались вас. Вань, ты где? Ленка с Алексеем пришли!

Прошли в дом, но поначалу все чувствовали себя неловко. Светка оглядывала долгим взглядом Алексея, Иван во все глаза смотрел на Ленку. Выпили немного вина, скованность прошла. Они болтали, шумно смеялись, обсудили предстоящую Ванькину свадьбу, при этом Светка почему-то застеснялась, бросив кокетливый взгляд на Алексея.

Выбрав момент, подружки ушли в другую комнату чтобы пошептаться. Не выдержав, Ленка спросила:
- Свет, а как это, когда беременная? Ну, какие ощущения?
- Разные, – та засмеялась. – Погоди, подруга, сама узнаешь. Таблетки-то от беременности пьешь?
- Пью, решила, что до своего замужества не брошу.
- Правильно. У меня еще много осталось, я тебе отдам, ты только курс не прерывай, а то, знаешь, мало ли что.
- Ладно.
- Ну? – Светка ждала подробностей.
- Что ну? – удивилась Ленка.
- Ну, рассказывай, как все прошло?
- Да что прошло-то?
- Так Леха посватался к тебе или нет?
- А, ты про это! Да нормально, как у всех, – Ленка улыбнулась. – Я когда Лешку с яблоками в руке на пороге увидела, думала, рехнусь. Он же ничего мне не говорил и даже не спрашивал ни о чем.
- Но в любви-то раньше признавался?
- Признавался.
- Ты ему говорила, что любишь его?
- Говорила. Но замуж-то он мне не предлагал за него выйти.
- Вот и предложил.
- А если б я отказала?
- Да фиг бы ты отказала. Вон, влюблена в него, как кошка.
- Ну да.
- А я-то сразу поняла, в чем дело, когда они с Ванькой вчера в магазин пришла за шампанским, загадочные такие, важные… Уж больно Леха волновался, аж руки тряслись… А Терехов-то как?
- Ой, Светка, кошмар какой-то! Вроде, все нормально, веселый такой, с мамкой моей все обнимаются да целуются, а я чувствую, как в нем бешенство закипает, когда он на Лешку смотрит.
- Знаешь, Лен, тебе, наверно, лучше побыстрее в город уехать, от греха подальше. А то кто его знает, как дело обернется, мало ли что.
- Да мы с Лешей уже решили, что я в город с ним поеду, не прямо сейчас, у меня же тут работа, сразу не уволят, а вот после твоей свадьбы, наверно, и уеду.
- Ну и правильно! А жить где будете, у бабушки твоей?
- Да нет, у него квартира от родителей осталась. Они, оказывается, пять лет назад погибли.
- Да ты что! Надо же, а я не знала. А что с ними случилось-то?
- Они где-то за границей в командировке были, а там землетрясение. Так и погибли. Их нашли в развалинах завода, но уже мертвых.
- Ужас какой! Так, получается, он столько лет один жил в этой квартире? Представляешь, сколько баб он туда переводил? – невольно вырвалось у Светки.
- Свет!
- Ой, прости!.. А с Тереховым ты, смотри, поаккуратнее будь, не дразни гусей голой задницей.
- Да я и не дразню, и так лишний раз стараюсь ему на глаза не попадаться. Он, как с моей матерью стал спать… ну, официально, после регистрации брака, ко мне совсем охладел, не приставал даже ни разу, а тут как с цепи сорвался. И знаешь, что странно – он мать мою ведь, действительно, любит, я это чувствую.
- Ну, Ленк, они, мужики, повернутые какие-то: жену любит, а трахаться хочет с другой. Было бы так: нажимаешь кнопочку – и у него встает только на свою жену. У меня Ванька, знаешь, какой в постели стал? Просто зверь! Поначалу все обычно было, ну как у меня со всеми – полюбились быстренько, и все. А потом он как-то изменился в этом плане, иногда так долго меня охаживает, что я чуть не засыпаю под ним.
- Да ты что! – Ленка ощутила неприятный холодок под желудком, словно ее застали на месте преступления.
- Ага! И потом все гладит меня, гладит, ласково так, правда, будто и не со мной.
- Почему не с тобой? С чего ты это взяла?
- Ни с чего, он в такие минуты мыслями будто улетает куда-то.
- Да они после этого дела все куда-то улетают.
- Не-е, не скажи, мужики так, в одночасье, не меняются. Точно у него был кто-то.
- Дура ты, Светка! Ванька – хороший.
- Хороший, я разве спорю. Сейчас-то, вроде, успокоился, а тогда точно к кому-то бегал.
- Как бегал? А ты откуда знаешь?
- Да было как-то летом, в августе что ли? Я проснулась ночью, а его нет, под утро пришел, глаза шальные, руки дрожат. Я тогда сделала вид, что сплю, а он до утра так стонал во сне, что я даж испугалась.
- Ну, раньше, может, и был кто… так, на время. Сейчас-то как?
- Да сейчас он дома сидит, не бегает по ночам ни к кому.
- Ну и все.
- Да знаешь, иногда такая ревность к нему приходит, хоть святых выноси. Вон, под окнами девки так и ходят целыми днями.
- Просто Ванечка у тебя очень красивый, – Ленка не сдержала горечь в голосе, но Светка не заметила.
- Это верно! – она потянулась. – И мой!
- Да твой, твой, успокойся уже.

Они еще немного поболтали и пошли за стол, где сидели Иван и Алексей. Те о чем-то вполголоса разговаривали, увидев подружек, замолчали.
- Это вы нас, что ли, обсуждали? – прямо спросила Светка, обнимая Ванечку и прижимаясь к нему грудью.
- Да не, – смутился вдруг тот, – это мы о своем, о женском.
- Во-во, я и говорю, что нас обсуждали. Посмотри на этих хитрецов, Ленк, да у них все на лице написано.
Алексей почему-то покраснел. Но выяснить, о чем парни говорили до их прихода, подружкам так и не удалось.

Ушли от Ивана со Светкой, когда совсем стемнело.
- Устала? – на полдороге спросил Алексей, обнимая Ленку за плечо.
- Немножко.
Он подхватил ее на руки и нес до самого дома. И снова любопытные глаза соседок все отмечали, чтоб завтра рассказать об этом тем, кто не видел – Алексей нес Ленку на руках, а она обнимала его за шею – расходясь в деталях, но сходясь в одном – любовь у них самая что ни на есть настоящая, не на показ.

Терехов слышал, как они пришли, как тихо разговаривали, сидя на кухне. Он уже давно успокоился, перегорел что ли. И только когда услышал приглушенные Ленкины крики с ее половины дома, перевернулся на живот, с глухим стоном положил на голову подушку и до скрежета стиснул зубы.



Этой же ночью, когда Светка спала, Иван метался, словно в бреду. Он вспоминал каждый Ленкин жест, каждое слово. Сидя напротив, он мог украдкой ее рассматривать и наслаждаться близким присутствием. Вот она повернулась к Лехе, касаясь его рукой, ее волосы соскользнули на грудь. А вот она смеется, запрокидывая голову, весело, заразительно. А вот посмотрела ему в глаза – и его сердце оборвалось. Вот наклоняется к Светке, о чем-то спрашивает, и они сидят – голова к голове. И еще он видел, какими глазами смотрит на нее Леха, а она смущается под его откровенно-жадным взглядом.

Иван почему-то вспомнил, как еще совсем маленьким пацаненком – было ему тогда лет пять – одним жарким летним днем бежал со своим другом к тележке с мороженым. Их было двое, а мороженое оказалось одно. И тогда он великодушно отдал эскимо своему другу, а потом с завистью, сглатывая слюну, смотрел, как тот наслаждается сладким лакомством, давая ему откусить понемножку.

Он уже тысячу раз пожалел о том, что тогда, в августе, не сдержался и пришел к Ленке, что теперь знает, какой дикой иногда бывает любовь, и сейчас нет от этих воспоминаний спасения. Это как медленный яд, который убивает по капле, каждый день, каждую минуту. Если бы он тогда сдержался, может, сидел бы сегодня, веселился вместе со всеми и не понимал, что же такого нашел его друг в Ленке. Но он-то знал! Он-то понимал! И помнил, какой Ленка может быть! Он снова сжимал кулаки от боли потери, ревности, отчаяния.

Как там кто-то из мудрых людей сказал? Будьте осторожны со своими желаниями – они могут сбыться. И еще он теперь отчетливо понял: ее замужество и отъезд в город уже ничего не решит. Таких, как она, не забывают, о них помнят всю жизнь, такие, как она – это потаенная струна в душе, в любой момент тронь – и она зазвенит, забьется там, внутри, отчаянием, болью, страстным желанием. Он честно себе признался – если бы она сейчас его позвала, он бы кинулся к ее ногам, бросив все на свете. Но она его не позовет, теперь уже никогда. И от этого еще больнее.



Ленка с Алексеем были в комнате. Он лежал, закинув руки за голову, накрывшись до пояса одеялом, она в ночнушке сидела на подоконнике, поставив маленькие ступни ему на живот.
- Леш, – розовая пятка легонько постучала по нему, – ты обещал рассказать, почему так долго не приезжал.
- Лен, ну давай не сейчас.
- Нет, сейчас, – и снова маленькая пятка давит ему на живот.
- Хорошо, только ты иди ко мне, сюда, под бочок, – он приоткрыл одеяло.
От того, как она соскользнула с окна, как, перебираясь на край кровати, коснулась его  грудью, обдав дурманящим запахом волос, он почувствовал сладкое томление.
- Сначала поцелуй меня, – прошептал он, но она отодвинулась.
- Потом.
- А иначе я ничего не буду тебе рассказывать.
- Это шантаж.
- Верно, это шантаж.
Она приподнялась на локте, коснулась его губ, словно легким дуновением ветра, затем жарче, так, что у него сжалось все внутри и теплая волна пошла по телу вниз. Он привлек ее к себе, но она отстранилась:
- Леш…
- Что?
- Рассказывай давай, а то никакого тебе сладкого не будет.
- Это шантаж, – улыбнулся он.
- Угу, и еще какой!



Алексей вернулся из отпуска в свой пустой дом. Чтобы чем-то заняться, принялся за уборку – за время его отсутствия накопилась пыль. Уезжая к Ваньке, он забыл помыть чашку, и сейчас в ней буйно цвела плесень. «Фу! – поморщился он. – Гадость какая!» Полдня ушло на приборку, на поход в соседний магазин и готовку какой-нибудь еды, глажку рубашки – завтра на работу. Но вот пришел вечер, теплый, тихий. В открытое окно комнаты влетали звуки большого города. Он уже отвык от этих них, и они мешали ему. Включил телевизор, посмотрел немного, выключил, взял книгу, которую начал читать перед отпуском, но не помнил начала, поэтому отложил. Походил по квартире, залез в душ. Когда уже вытирался, услышал, как хлопнула входная дверь. Господи, он совсем забыл, что его возвращения из отпуска ждала Маринка.

Они встречались с ней три месяца, и та стала намекать на тихую семейную жизнь после похода в ЗАГС, но он откровенно ей сказал, что жениться сейчас не собирается, и в ближайшем времени тоже, и если она будет настаивать, то может поискать себе мужа в другом месте. Маринка попричитала, что он эгоист, но не ушла. Они так и жили вместе, в его квартире, и он даже дал ей ключ, чтобы она не ждала его под дверью, если он задерживается на работе или где в другом месте. Но уезжая в отпуск Ваньке, попросил, чтобы она, временно, конечно, вернулась к родителям. Кроме Маринки он встречался еще с одной девчонкой, так, иногда, когда уставал от Маринкиного присутствия. Или с Таисией – красивой женщиной, значительно старше себя, уже замужней, а потому не обременявшей его своими капризами. Они все были разные, он давно так жил, привык, что девчонки вешаются ему на шею и ложатся с ним в постель по первому его намеку. Это еще со школы повелось, как только член у него стал вставать, и гормоны били через край.

В этом они с Ванькой были похожи. Пока тот учились в своем Военмехе и жил у него, они частенько устраивали настоящие оргии, приглашали знакомых  девчонок, пили вино, танцевали, зажимали в углах попискивающих красавиц, менялись партнершами, по нескольку раз за вечер и ночь, а иногда имели их на глазах друг друга, заводясь от этого еще больше. Расставались с одними, находили других – вон их сколько в большом-то городе. Когда Ванька закончил институт и уехал домой, Алексей первое время скучал, потом привык, даже находил в этом удобство. Нет, конечно, Ванька периодически приезжал к нему в гости, и тогда они развлекались как в старые добрые времена. Постоянной девушки у Алексея не было, да и зачем, они быстро ему надоедали.

С Маринкой он познакомился случайно – шел на очередное свидание и увидел, как красивая, стройная девушка в дорогом пальто, пыталась вытащить ногу в сапожке, каблук которого застрял в сточной решетке. Он ей помог освободиться от плена, дальше они уже шли, смеясь, к нему домой отмечать ее свободу. Конечно, в тот день ни на какое свидание он не пошел, да и зачем? Маринка сидела на диване, поджав красивые длинные ноги, они о чем-то шутили, играла тихая музыка, мягко струился свет торшера возле дивана, в их руках бокалы с вином.

- Я хочу тебя, – в какой-то момент равнодушно говорит он, и вот она уже танцует перед ним обнаженная, и он набрасывается на нее, и берет ее прямо на коврике из медвежьей шкуры, потом переносит на кровать, и уже там они заканчивают этот вечер.
- Хочешь, я останусь у тебя? – спрашивает Маринка утром.
- Оставайся, – равнодушно отвечает он.

С тех пор прошло три месяца. Маринкино присутствие ему сначала очень нравилось, потом просто нравилось, но вскоре стало надоедать. Иван в очередной раз приехал в гости и остановился у него, удивленно глядя на красавицу-брюнетку с модной стрижкой, хозяйничавшую в доме друга, выждал момент, сказал:
- По-моему, Леха, тебе стоит летом приехать ко мне в отпуск. Поживешь, развеешься. У нас девчонки, знаешь, какие! Сочные, свежие!
- Значит, договорились, жди меня в гости. Да комнату приготовь самую дальнюю, на худой конец, сеновал.
- Что, друг, захотелось на свободу?
- Да ты понимаешь, вроде, все нормально… Но… если она уйдет, я жалеть не стану.
- Так, может, мы ее сейчас на пару оприходуем? А?
- Ну, давай, попробуем.
Они весь вечер подливали Маринке вина, по очереди откровенно тискали ее, потом завалили на кровать, раздели догола и отымели на всю катушку. Алексей надеялся, что Маринка утром уйдет, но она вышла на кухню, где они с Иваном пили чай, словно ничего не было, быстро позавтракала:
- Все, мальчики, я в институт, – и, хлопнув дверью, упорхнула.
А они молча смотрели друг на друга, не зная, что сказать. Иван насмешливо посмотрел на друга:
- Ну все, Леха, такую хрен ты выставишь из своего дома.
- Да уж ладно, пусть пока поживет, все-таки, сам видел, девка хороша в постели.
- Эт точно! Да только, смотрю, ты уже с другой поразвлекаться готов.
- А я и развлекаюсь.
- Ты серьезно?
- Естественно.

И вот сейчас Алексей вышел из ванной, обернув бедра полотенцем, а ему на шею бросилась Маринка:
- Лешенька, милый, ну наконец-то! Я так соскучилась!
- Привет.
Он был удивлен ее приходом, потому что совсем забыл о ней. И даже в какой-то момент разозлился:
- Ты почему дверь ключом открыла?
- Так мы же договаривались, что я приду к тебе, когда ты из отпуска вернешься. Значит, сегодня.
Она вилась вокруг него, потащила за собой в комнату.
- Я так соскучилась по тебе, иди же скорее ко мне!

И он даже лег с ней в кровать и отымел с непонятной злостью. Но ее дальнейшие жаркие поцелуи и ласки больше не смогли зажечь его. Он так и лежал рядом с ней холодно-равнодушный и чувствовал, что ее руки ему неприятны.
- Лешенька, да что с тобой? – она смотрела не него, пытаясь понять, что же произошло за время отпуска.
- Знаешь что, Марин, ты прости меня, но тебе лучше уйти, – глухо сказал он.

Она попричитала какое-то время, собралась. В коридоре с надеждой посмотрела на него, что остановит, поднимет на руки, отнесет обратно в кровать, и все будет по-прежнему, но он стоял, не шевелясь, высокий, широкоплечий, красивый… и абсолютно равнодушный.
- Я тогда завтра приду, – все еще в надежде сказала она.
- Не надо, – он смотрел мимо нее, – не приходи завтра. И послезавтра. И вообще, Марина, не приходи больше. Никогда.
Она ахнула, в ее глазах сверкнули слезы:
- Почему?
- Да не люблю я тебя, поняла! И никогда не любил… Прости. Да, и ключ верни.
Она лихорадочно искала ключи в своей модной сумочке, нашла, швырнула их на пол, и, зарыдав, бросилась на лестницу, с силой хлопнув дверью. Возвращать ее не хотелось.
И ему стало легче. Он вдруг почувствовал тихую радость от того, что она никогда больше не перешагнет порог его дома.

Жизнь потекла своим чередом. Он больше никого не водил к себе домой. И ни с кем не спал. Нет, конечно, он пытался ходить на свидания, но до постели дело не доводил, провожал какую-нибудь девчонку до дома, зная, что больше с ней не встретится.
И все время гнал от себя мысли о Ленке, понимая, что как мечущаяся птица, все больше и больше застревает в сетях своих чувств. И даже пытался залить эти чувства вином, но кроме сильной головной боли утром ничего не испытал.

Однажды, измотав душу в клочья, пришел к Таисии. Она тепло встретила его, накормила, они проболтали весь вечер, и он, словно его прорвало, вдруг все ей рассказал. Она, понимая, что он уже больше никогда к ней не придет, и такого жаркого, опытного любовника в ее жизни не будет, погладила его по голове, как маленького ребенка, но тихо и решительно сказала:
- Что ты душу себе рвешь, Леша? Это же так просто – ты влюбился. А чего ты на меня смотришь? Да, влюбился, по-настоящему, до одури, и, кажется, насовсем. И не мучай ни себя, ни ту, из-за которой ты сходишь с ума, а лучше поезжай к ней и вези сюда. Иначе ты никогда не будешь счастлив. Ты ни с кем не будешь счастлив, кроме нее. Это – твоя женщина. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.
Он целовал ее руки, и они сидели молча рядом какое-то время, и, успокоившись, он ушел, чтобы никогда больше сюда не вернуться.

Утром на работе выпросил отпуск на неделю за свой счет, а вечером, приняв окончательное решение, покидал кое-какие вещи в сумку, проверил, не осталось ли в квартире следов его прошлой разгульной жизни. Следующим утром, хлопнув дверью, понесся на вокзал – он еще успеет на первую электричку.

И все-таки какие-то сомнения еще тревожили его, пока он шел знакомой деревенской дорогой с опавшими желтыми листьями – кленовыми, березовыми, ольховыми – к Ленкиному дому. Наверно, если бы она кинулась ему на шею, в слезах и радостных вскриках, ничего бы у них не сложилось. Но она молчала, словно давая ему время окончательно понять, что он любит ее. И какое-то блаженное умиротворение накатило  на него, и сладко, непривычно что-то затрепетало в сердце. И только рядом с ней он понял, какое оно, настоящее счастье.



Конечно, всего этого он не рассказывал сейчас Ленке. Он честно признался, что пытался забыть ее, что давал и ей время подумать и разобраться в себе, что не хотел сломать ей жизнь, если они вдруг ошиблись в своих чувствах.
- Так значит, ты с кем-то спал, пытаясь меня забыть? – гневно спросила она.
Он молча покачал головой.
- А что это за красивая блондинка была, с которой я тебя в городе видела возле твоего дома?
Он посмотрел на нее удивленно, и она покраснела, поняв, что выдала себя с головой.
- Какая блондинка? В каком городе?
Ленка замялась, отвернулась, но теперь уже он, приподнявшись на локте, требовательно смотрел на нее:
- А ты что, приезжала ко мне?
- Ну-у…
- Что ну? Говори, ты о чем это сейчас спросила?
- Ну, я приезжала к тебе в город… Давно, еще в середине августа… Пойти к тебе не решилась, побоялась – вдруг не вовремя… Сидела на детской площадке, ждала, когда ты выйдешь… Ну…
- Что «ну»?! – Алексей стал злиться.
- Ты вышел с красивой блондинкой, и вы с ней пошли по улице под ручку.
Он какое-то время помолчал, соображая, о ком она могла говорить. Вдруг захохотал:
- Господи! Какая же ты у меня маленькая дурочка! Это же Наташка, моя одноклассница и соседка по площадке, она замужем и у нее двое чудесных сыновей – Сережка и Мишка. Я иногда сижу с мальчишками, если Наташка с мужем куда-нибудь вечером уходят…
- Ну и что, что одноклассница и соседка! – упрямо мотнула Ленка головой. – Как-будто нельзя спать со своей одноклассницей и соседкой!
- Нельзя, моя глупенькая, нельзя!  Наташка и Борис, ее муж – мои друзья. Настоящие друзья, к которым всегда можно обратиться за помощью, они последнюю рубашку продадут, если надо. У них была долгая и очень сложная любовь. Я когда-нибудь тебе потом расскажу. Уверен, они тебе понравятся… – помолчав какое-то время, вдруг сообразил и тихо спросил. – Господи, и ты все это время жила с этой мыслью?!

Ленка кивнула. Он прижал ее к себе, почувствовав жжение в глазах, тихо сказал:
- Мне никто, слышишь, никто, кроме тебя не нужен! Я люблю тебя до потери сознания и убью любого, кто до тебя дотронется…  без твоего согласия.

Что-то странное прозвучало в его словах, она даже не поняла – что.
- А почему не писал?
- А ты адрес мне дала?
- Написал бы на адрес больницы.
- Мозгов не хватило.
- Я так и знала, что мне достанется безмозглый муж… – она потянула его на себя, и он забыл обо всем на свете, опьяненный любовью. И уже не сдерживая страсти, они сплелись в едином наслаждении, и ее глухие вскрики и сладостные стоны опять неслись через запертую дверь в глубину дома.



Мать пришла, как обычно, в семь утра и удивилась – Ленка и Алексей уже завтракали. Терехов тоже сидел с ними за столом – у него сегодня дневное дежурство.
- Привет, мам!
- Доброе утро, Софья Андреевна!
- Доброе утро, мои хорошие! Чего встали в такую рань?
- Мам, мы с город на три дня уедем, – Ленка торопливо допивала чай.
- Как в город?
- Нам… надо съездить в город, – Ленка уже тянула Алексея за руку.
- Ну, поезжайте, если надо.
- Софья Андреевна, – Алексей поднялся из-за стола, – спасибо вам за все. Мы с Леной сегодня уедем, а в воскресенье она вернется. А я приеду уже на свадьбу Светки с Ванькой.
- Хорошо. Давайте-ка я вам еды с собой соберу.
- Да не надо, мам, мы так, налегке.
- Ты, доча, раз уж в город едешь, к бабушке зайди.
- Конечно, зайду.
Они умчались в комнату собираться, а вскоре появились на пороге, одетые и веселые:
- Все, нам пора!
Закрыв за ними дверь, мать покачала головой. Когда Терехов уходил на дежурство, он прижал жену к себе:
- Отсыпайся. Хочу, чтобы к моему приходу ты была отдохнувшей… Нам предстоит очень длинная ночь…


Ленка с Алексеем шли по улице, держась за руки. Вдруг кто-то ее окликнул:
- Эй, Лен, можно тебя на один вопрос?
- Здрасть, дядь Вася, – Ленка подошла к нему, тот стоял, облокотившись на калитку.
- Слышь, Лен, а правду люди говорят, что тебя просватали? – прищурив один глаз, он пристально рассматривал Ленкиного спутника.
- Правда, дядь Вась.
- И кому ж так повезло? Этому что ли? – дядя Вася кивнул на Алексея, стоявшего в стороне.
- Этому, этому, – Ленка улыбалась.
- И чего это, наших парней, что ль, мало? Эх, Ленка, был бы я помоложе… Ну ладно, стрекоза, пусть бог тебе даст много счастья.
- Спасибо, дядь Вася. А тете Ане привет передавай от меня.
- Ладно, передам. А ты давай, двигай к своему мужику, вон стоит, глазами зыркает!

До отхода электрички было еще немного времени. Они нашли в вагоне местечко возле окна.
- Ну что, боишься? – спросил Алексей, касаясь губами маленького уха.
- Боюсь, – честно ответила Ленка.
Она положила голову ему на плечо и задремала, а он всю дорогу боялся пошевелиться, чтобы ее не потревожить. Так и ехали до самого Ленинграда. Электричка остановилась у перрона. Алексей разбудил Ленку поцелуем:
- Пора, красавица, проснись…
- А что, уже приехали?
- Приехали, вокзал уже.

Ленка вспомнила, как выходила из электрички в августе, как пело, боялось и дрожало тогда ее сердце от скорой встречи с любимым. Сейчас же она чувствовала себя по-другому. Она шла не одна, ее руку держал Алексей. По дороге они зашли в магазин, купили продуктов и пошли к его дому. Войдя во двор, Алексей улыбнулся:
- Ну, где та лавочка, на которой ты тогда сидела?
- Вон та, желтенькая, – показала Ленка в сторону детской площадки.
- На которой пацаненок сидит?
- Да.
Войдя в подъезд дома, Ленка ощутила, как сильно забилось сердце, оно сумасшедше выпрыгивало из груди. Тогда, в августе, она так и не решилась сюда зайти, и вот сейчас шла за Алексеем, и ей было немножко тревожно. Они поднялись на лифте на четвертый этаж, Ленка огляделась – на площадке три квартиры, где же та, в которую она войдет?
- Вон там, в углу, живут Наташка с Борисом, – махнул рукой Алексей.
- Угу.
- Ну а здесь, – остановился он возле одной из дверей, – будем жить мы.
Он щелкнул замком, широко распахнув дверь, вошел. Она чуть замешкалась, задержав дыхание, и перешагнула порог его квартиры.
- Ну, вот мы и дома, – он привычным жестом кинул ключи на тумбочку возле входной двери, переобулся, отнес продукты на кухню, вернулся.

Увидев, что Ленка по-прежнему стоит возле открытой входной двери, прижав руки к груди, подскочил к ней, обнял и нежно поцеловал:
- Сейчас я поведу тебя на экскурсию… – он взял ее за руку, потянул за собой. – Смотри: это туалет, ванная, кухня, гостиная, а это… комната, в которой мы будем с тобой спать.

Он заметно волновался, и, почувствовав это, Ленка почему-то успокоилась. Она ходила по квартире и напоминала ему любопытную кошку с круглыми от интереса глазами.
- После смерти родителей я не делал ремонт, не хотелось, да и времени не было, – он чуть замялся.
- У тебя очень уютно, – Ленка, наконец, смогла говорить.
- Это мамиными стараниями. Она благоустройством занималась, придумывала все, а мы с отцом так, рабочей силой были, просверлить, повесить, переставить… ну и так далее. Кстати, ты есть хочешь? – она отказалась. – Тогда давай займемся делами. Поедим потом, когда вернемся.
- Какими делами? – она стояла, такая смешная в больших мужских тапках.
- Нам надо сходить в одно место, а потом… купить тебе тапочки… Да, паспорт твой где?
- В сумочке.
- Давай сюда, чтобы не потерять.

Она шла, взяв его под руку, и едва поспевала за ним. А он, словно боясь, что она передумает и уйдет, не отпускал ее руки и вел, как маленькую девочку, почти бегом направляясь к зданию ЗАГСА. На ступеньках она вдруг замерла:
- Леш…
- Что? – он обернулся.
- Я боюсь.
- Я тоже. Пошли!
- А куда мы идем?
- Как куда? Заявление подавать!

Потом она стояла возле приоткрытой двери одной из комнат и слышала, как Алексей разговаривал с находившейся там женщиной.
- Теть Галя, привет!
- Ой, Лешка!.. Господи! Возмужал-то как! Садись, рассказывай, как ты? Чего в гости не заходишь?
- Да все некогда было, но я обязательно приду, честное слово. Вот тогда мы и поговорим.
- Смотри, ловлю тебя на слове! Мы тебя с Петром ждать будем. Ты же знаешь, как он к тебе относится. Ты ж для нас как родной сын.
- Приду, приду обязательно, теть Галь!
- Да, а здесь-то ты что делаешь?
- Теть Галь, тут такое дело…

Разговор стал тихим, и слов Ленка не слышала, пока женщина снова не заговорила громче:
- Леш, я не могу, запись только на январь.
- Теть Галь, вопрос жизни и смерти.
- Чьей?
- Моей, теть Галь, моей.
- Ой, не знаю, подожди, дай посмотрю…
Послышалось шуршание бумаги.
- Леш, вот смотри, есть одно окно на 15 ноября.
- А пораньше?
- Куда раньше-то?.. Сам знаешь, по закону…
- Теть Галь!
- Ладно, ладно, сейчас еще посмотрю… Вот, 29 октября, пятница, подойдет?
- Подойдет. Что делать? Куда идти?
- Так ты что, не один пришел?
- Нет, конечно, все, как полагается.
- А где твоя красавица?
- В коридоре ждет.
- Ну давай, веди ее сюда. Паспорта не забыли?
- При мне.

Ленка стояла в коридоре, прижавшись к стенке. Ее мелко трясло, ноги подгибались. Из дверей высунулась голова Алексея:
- Лен, ты где? Заходи.
Но она боялась шелохнуться. Он вышел в коридор, удивленно посмотрел на нее, взял за холодную, влажную от волнения руку, повел за собой.
- Вот, теть Галь, знакомьтесь. Это моя Елена Прекрасная.

Из-за большого стола поднялась полная симпатичная женщина, подошла к ней и вдруг улыбнулась. На ее щеках образовались смешливые ямочки.
- Ну, Елена, здравствуй.
- Здравствуйте.
- Меня зовут Галина Максимовна, я – подруга Лешиной мамы.
- Очень приятно.
- Мне тоже… Чего дрожишь-то?
- Боюсь.
- И правильно… Да не волнуйся, Лешка – парень хороший.
- Угу…
- Значит, так, мои дорогие, садитесь, заполняйте бланки, если что не понятно – спрашивайте.

Ленка с Алексеем что-то писали, о чем-то шепотом переспрашивая друг друга. Галина Максимовна с удивлением смотрела на Лешку – таким внимательным, заботливым, волнующимся она его никогда не видела.

- Леш, а как твоя фамилия?
- Вишневский.
- А я возьму твою фамилию?
- Конечно, разве может быть как-то иначе?
Все было как в тумане, Ленку о чем-то спрашивали, она отвечала, смущаясь и не решаясь поднять глаза. Потом ей протянули две продолговатые открытки. Она удивленно посмотрела на Галину Максимовну:
- Что это?
- Это приглашения в свадебный салон, Леша тебе объяснит…

Ленка с Алексеем уже выходили из комнаты, когда женщина окликнула:
- Леш!
- А?
- Не забудь на свадьбу пригласить!
- Не забуду!
- Леш!
- А? – он нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
Женщина, улыбаясь, показала большой палец – девочка ей очень понравилась. Алексей засмеялся, послал ей воздушный поцелуй и выскочил в коридор, где стояла Ленка с лихорадочно горящими глазами.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...