Что у вас с головой?

Катя. 18 лет. В белой шапочке.
Магомед. За 40 лет. В чёрной шапочке.
Иван Андреевич. За 40 лет. В белой шапочке. Отец Кати.
Али. 15 лет. В чёрной шапочке. Сын Магомеда.
Бабушка. За 60 лет. В красно-белой шапочке. Мать Ивана Андреевича.
Два молодых человека. То в белой, то в чёрной шапочках; то в милицейской форме, то в гражданском.

                ПЕРВОЕ ДЕЙСТВИЕ

Два молодых человека в чёрных шапочках сидят на корточках. Они громко разговаривают на явно не славянском языке. Смеются. Мимо проходит девушка в белой шапочке. Это Катя. Они оценивающе смотрят, цокают, жестами показывают очертания женской фигуры. Один из молодых людей преграждает Кате дорогу.

ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (с сильным акцентом). Эй, Наташа, падём с нами!
КАТЯ. Я не Наташа.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (с сильным акцентом). Это пака не Наташа, а падёшь с нами, будешь впалнэ Наташа. Ха-ха-ха.
КАТЯ (отталкивает, пытающегося её обнять парня).  Пусти! (Быстро уходит.)

Парни смеются и устремляются за ней.
Затмение.

За прилавком из двух ящиков сидит Али, он читает газету «Спорт Экспресс». На прилавке какие-то фрукты. Появляются те же два молодых человека, но на них белые шапочки, говорят без всякого акцента.

ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Давить эту мразь до последнего!
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Как ты, это, ему здорово по башке сзади. Он аж хрюкнул. Ха-ха.
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Да, натуральная свинья чёрношапочная. Ха-ха.

Они замечают Али. Он тоже видит их, сворачивает газету, весь напрягается. Молодые люди подходят к прилавку.

ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (закатывая рукава). Опа-чки, это кто тут у нас?
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ну, что маленькая чёрная шапочка – всё! Мы серые волки, готовься. Дровосеки уже не помогут.
 
Второй молодой человек сильно пинает по прилавку – всё разлетается в стороны.

АЛИ (вскочив на ноги). Зачем?
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Затем, что ты здесь торговать не будешь! Это не ваша земля!
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Понаехали и сидят тут, это, как у себя в ауле! Кто вас сюда звал, а?! (Он замахивается для удара.)
АЛИ. Почему… (Недоговорив, он теряет сознание и падает.)
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК  (опуская руку). Вот, козел!
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Сдох, что ли? Пошли отсюда.

Молодые люди уходят.
Затмение.

Крики за сценой. Выбегает растрепанная Катя. Она спотыкается, роняет сумочку, всё содержимое рассыпается. Катя начинает судорожно собирать. Появляется Магомед, помогает ей собирать. Девушка замечает его, поднимается. Магомед тоже поднимается.

МАГОМЕД (без акцента). Извините, я хотел помочь.
КАТЯ. Спасибо.
МАГОМЕД. С вами всё хорошо? Они вас не сильно напугали?
КАТЯ. Не сильно. Спасибо, что помогли. Они вас сразу послушались. Что вы такое им сказали?
МАГОМЕД (улыбается). Я бы не хотел это повторять по-русски.
КАТЯ (тоже улыбается). Ладно, не говорите.  А откуда вы так хорошо знаете русский язык?
МАГОМЕД. О, я просто очень стар. Я ещё застал советскую школу, и даже учился в советском вузе.
КАТЯ. Не такой уж вы и старый. Как вас зовут? А то вы меня так выручили, а я даже имени вашего не знаю.
МАГОМЕД. Магомед.
КАТЯ. Катя. Очень приятно.
МАГОМЕД. Я тоже очень рад с вами познакомиться. Что же вы, так поздно одна гуляете?
КАТЯ. Я не гуляю, с работы иду, сегодня задержали. Обычно, я в восемь уже дома.
МАГОМЕД. А муж почему не встречает?
КАТЯ. Я ещё не замужем. Обычно встречает Папа... (Пугается.) Ой, он, наверное, сейчас волнуется, мне надо бежать домой.
МАГОМЕД. Я могу вас проводить.
КАТЯ (испуганно). Нет, нет, не надо! (Спокойнее.) Извините, просто я живу  вот в этом подъезде. (Показывает рукой.) Я дойду, спасибо. До свидания. (Уходит.)
МАГОМЕД. До свидания. (Смотрит ей вслед.)
МАГОМЕД. Хорошая девушка. Был бы я на 20 лет моложе…(Замечает на земле икону, подбирает её.) Это её. (Кричит.) Катя, подождите!.. Ушла.

Затмение.

Квартира Кати. Бабушка в кресле читает газету.

БАБУШКА. Да, что творится в мире?! Права была моя бабка, плывёт тот «Титаник».

Вбегает Катя.

КАТЯ (целует бабушку). Привет, Бабуля, папка дома?
БАБУШКА (откладывает газету). Нет ещё. Ты то чего поздно так?
КАТЯ. Уф, хорошо.
БАБУШКА.  Чего хорошего то?.. Поздно почему, говорю?
КАТЯ. На работе завал просто, завтра ведь первое сентября, а ты же знаешь, как у нас перед праздниками.
БАБУШКА. И чего ты не бросишь эту свою работу? Вот, как баба деревенская, сидишь, цветочками торгуешь. Сколько я тебе говорила: иди, учись, пока память есть. И отец уж договорился, чтобы тебя в институт без экзаменов взяли, на юриста, куда уж лучше?
КАТЯ. Бабуля, опять ты начинаешь. Каждый день об этом. Не хочу я быть ни юристом, ни кем другим. А цветы мне нравятся!
БАБУШКА. Вот, опять, нравятся! Всем нравятся, но ведь никто не торгует! И ладно бы дурочка, какая была, а то ведь школу без единой тройки кончила – и на тебе – в продавцы, как так?!.. У других внуки все пристроены: кто на юриста, кто на бухгалтера учится. Одна наша непутёвая…. Ох, и в кого такая? Наверное, в мать, та…
КАТЯ (перебивая). Не надо, бабуля.
БАБУШКА. Ладно, ладно. Но ты всё же меня послушай. Ну, что тебе эти цветы продавать? Баловство одно! Пользуешься тем, что отец в тебе души не чает, и поперёк ничего не скажет! А ведь это не дело, ты там себе мужа не найдёшь! Ведь за цветами мужики только для своих баб идут, или вон, на первое сентября, для учительниц. В общем –  перспективы никакой!
КАТЯ. Бабуля, я тебе тысячу раз уже говорила. Мужа я искать не собираюсь. Если это судьба, то он сам меня найдёт, хоть в цветочном магазине, хоть в подземном царстве. И карьера ваша мне тоже ни к чему. Я не хочу, как все, ходить на дурацкую работу, чтобы быть не хуже других. Хватит об этом, пойду, посмотрю, что с ужином. (Уходит на кухню.)

Входит взволнованный Иван Андреевич, он в форме майора милиции.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Где Катя!? Она дома!?
БАБУШКА. Где же ей ещё быть? Все вечера дома сидит. Ни подруг, ни друзей, никого. Так она и просидит всю молодость, и в девках останется. Ей со своими детишками пора возиться, а она всё с цветами. Тьфу!
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Пусть лучше дома сидит, чем по улицам шататься непонятно с кем.

Выходит Катя.

КАТЯ. Ни с кем я не шатаюсь.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Катя, с тобой всё в порядке?
КАТЯ. Конечно, в порядке, а что могло случиться?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Сейчас мне Зинаида, из сорок шестой квартиры, начала охать и ахать, мол, на тебя трое в чёрных шапках напали. Это правда?
КАТЯ. Нет, конечно, папочка, никто не нападал. А Зинаиду ты не слушай, она целый день в окно смотрит, да от скуки выдумывает всё подряд. Ты же её знаешь?! И поверил?.. А помнишь, зимой она всем говорила, что НЛО у неё на балконе приземлилось, а потом банка солёных огурцов исчезла?
БАБУШКА. Ага, а в восьмидесятом году она во дворе болтала, что в этом мишке, ну  олимпийском, ну том, что со стадиона полетел, наши ядерную бомбу запрятали, и в Америку запустили. Её даже КГБ чуть за это не арестовало, да видать отпустили… и зря! Надо было лет на двадцать её упрятать, глядишь, язык бы и укоротился.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (озадаченно). Да, она, конечно, может приврать.
КАТЯ. Какой ты у меня наивный, папка, а ещё майор милиции. Пойдёмте ужинать лучше, я всё приготовила.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Идите, я сейчас.

Катя и Бабушка уходят. Иван Андреевич звонит по телефону.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Алло.… Да, я. У меня просьба к тебе, присмотрите завтра за моей дочкой, когда она с работы пойдёт…. Хорошо.

Затмение.


Съёмная квартира Магомеда. Али сидит спиной к двери. Входит Магомед со свёртком в руках.

МАГОМЕД (весело). Али, здравствуй, сынок. Как прошёл день?
АЛИ (мрачно). Замечательно.
МАГОМЕД. У меня тоже хорошо. Я тебе подарок принёс. (Достаёт плакат сборной России по футболу, разворачивает.) Смотри.
АЛИ (не поворачиваясь). Спасибо.
МАГОМЕД. Что-то случилось?
АЛИ. Ничего.
МАГОМЕД (садится рядом). Сынок, не обманывай меня, расскажи, может, я смогу помочь.
АЛИ (нервно). Поможешь? Хорошо! Достань мне оружие, отец!
МАГОМЕД. Оружие?
АЛИ (вскакивает). Да! Пистолет, а лучше автомат, или хотя бы нож, большой острый, охотничий.
МАГОМЕД. Сынок, оружие проблемы не решает, а только создаёт.
АЛИ. Да, ты всегда говорил, что сильному оружие ни к чему. А я может слабак! И мне нужно оружие, я не могу больше этого терпеть! Пойду и расстреляю их всех!
МАГОМЕД (встаёт). Хорошо, пошли. (Подходит к двери.) Пошли, пошли.
АЛИ (опешив). Куда?
МАГОМЕД. Ты же знаешь куда, пошли.
АЛИ (садится). Нет, не надо.
МАГОМЕД. Почему? Если кто-то обидел тебя, он обидел и меня, пошли!
АЛИ. Да, я не знаю куда идти.
МАГОМЕД. А зачем тебе тогда оружие?
АЛИ. Чтобы в следующий раз они побоялись подходить.
МАГОМЕД (подходит, садиться рядом). Расскажи мне всё, сынок.
АЛИ. Да нечего рассказывать. Подошли двое в белых шапках, начали оскорблять. Я хотел ответить, но тут приступ – очнулся, их уже нет.… А вокруг было много людей в белых шапках, но никто этих гадов не остановил! Все они, белые шапки, такие.
МАГОМЕД. С сегодняшнего дня, ты больше не будешь работать.
АЛИ. Но я не для того…
МАГОМЕД (перебивает). Я сказал – нет!
АЛИ. И что, мне теперь на улицу не выходить? Дома всю жизнь просидеть?
МАГОМЕД. Теперь послушай мою историю. Сегодня два отморозка напали на девушку. Вокруг тоже были люди, но они не вмешивались.
АЛИ. И чего?
МАГОМЕД. Девушке помог только я.
АЛИ. Правильно, люди в чёрных шапках должны помогать друг другу. Особенно сейчас.
МАГОМЕД. Ты верно  говоришь, сын, но только на девушке была белая шапка, а на отморозках – чёрные.
АЛИ. Ну и что?
МАГОМЕД. Ничего, просто история.

Пауза.

АЛИ. С девушкой-то всё хорошо?
МАГОМЕД. Да, но она потеряла ценную вещь. (Показывает Али икону.) Я прошу тебя, отдай ей это завтра.
АЛИ. А, ты сам, почему не вернёшь?
МАГОМЕД. Понимаешь… Мне не очень удобно, вдруг она не так поймёт.… Да и некогда мне завтра.
АЛИ. Хорошо, сделаю.
МАГОМЕД. Я не знаю, в какой квартире она живёт, но знаю подъезд, и время, когда она приходит.
АЛИ. А  как она выглядит?
МАГОМЕД. Я тебе опишу, не перепутаешь. Пойдём уже ужинать.

Уходят.
Затмение.

Служебный кабинет Ивана Андреевича. Он задумчиво ходит туда, сюда. Перед ним сидит один из двух молодых людей (он в форме).

ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Не имеете права, орёт, я гражданин! И башкой своей чёрной трясёт. Тоже мне гражданин. Таких граждан, чёрношапочных, я бы всех собрал – и в зоопарк. Там этим зверям самое место!

Иван Андреевич не слушает молодого человека. Раздаётся стук в дверь.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да!

В кабинет вталкивают Али, он в наручниках, Следом входит второй молодой человек (он тоже в форме), сажает Али на стул.

ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Вот, выслеживал и поджидал вашу Катю. Если бы не мы, напал бы. Попытался оказать сопротивление. Вот, что нашли в его кармане. (Кладёт на стол Катину икону.)
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Значит, Зинка не врала.
ОБА МОЛОДЫХ ЧЕЛОВЕКА. Что?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Ничего. Спасибо за работу. Теперь оставьте нас.

Молодые люди уходят. Иван Андреевич звонит по телефону.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Срочно приезжай ко мне на работу.… Да, очень нужно. (Он встаёт, начинает ходить вокруг Али, разминая руки.) Зачем ты следил за моей дочерью?
АЛИ. Ни за кем я не следил.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Откуда у тебя эта вещь? (Показывает икону.)
АЛИ. Дали.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Кто?
АЛИ. Один человек.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Кто он?
АЛИ. За что меня арестовали? Я ничего не сделал?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Хм. Он ещё удивляется? (Резко наклоняется к Али.) Решил закончить, что вчера начал, да?!
АЛИ. Ничего я не начинал!
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Врёшь! Я вас, шакалов, хорошо знаю, вы добычу не упустите.
(Али молчит.) Ну, чего молчишь?!

В кабинет врывается Магомед.

МАГОМЕД (Ивану Андреевичу). За что его задержали? (Бросается к Али.)
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (Магомеду). А ты кто такой? (Громко.) Кто пустил!?
МАГОМЕД (Али). Ты в порядке, сынок? (Ощупывает его.)
АЛИ. В порядке.

Вбегает первый молодой человек, вытягивается перед Иваном Андреевичем.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ (Первому молодому человеку). У меня что, в кабинете проходной двор?!
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Так, это… он сам…
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Щас ты сам, у меня, знаешь, что сделаешь!?
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Понял. (Бросается на Магомеда.)

Вбегает второй молодой человек, он тоже бросается на Магомеда. Борьба.

АЛИ (вскакивает, кричит). Не надо, не надо!
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Здоровый, козёл!
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ничего, и не таких ломали.
МАГОМЕД. Пустите, вы не имеете права задерживать ребёнка – он несовершеннолетний!
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Прекратить!

Борьба продолжается.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Смирно!!!
 
Молодые люди вытягиваются по стойке «смирно». Магомед обнимает Али.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ (Магомеду). Вы кто такой?
МАГОМЕД (горячо). Я его отец. Он не может быть ни в чём виноват! Он инвалид, его в любой момент может свалить приступ. Его нельзя допрашивать. Я за него отвечу, если он натворил чего. Его нужно отпустить, поймите!
АЛИ (в слезах). Папа, не унижайся перед ними.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Хватит! Развели тут мыльную оперу. (Молодым людям.) Пацана уведите, пусть в коридоре будет, и поосторожней с ним, наручники снимите.
ОБА МОЛОДЫХ ЧЕЛОВЕКА. Есть. (Уходят вместе с Али.)
МАГОМЕД (вслед). Сынок, всё будет хорошо.

Иван Андреевич садиться за стол, внимательно смотрит на Магомеда.

МАГОМЕД (горячо). Мальчик ни в чём не виноват, я ручаюсь, он и мухи в жизни не обидел. Если он что-то и сделал, то не осознанно. Вчера на него напали двое подонков, и он, видно, решил отомстить, мальчишка ведь ещё. А он очень болен… не хочет показывать свою слабость, и, наверное, поэтому наделал глупостей. Но он не преступник. Я с ним поговорю, и это больше не повториться. У вас же тоже, наверное, есть дети, вы меня поймёте. Мы с Али остались вдвоём, мать погибла, нам пришлось бежать из своей страны.  Здесь очень тяжело ему, он сильно переживает из-за своей болезни. Али у меня замечательный, футболом увлекается, играть, конечно, ему нельзя, но он хочет стать спортивным журналистом.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Знаем мы таких журналистов. Не надо меня жалобить – я не баба, не расплачусь!
МАГОМЕД (сурово). Я не собирался вас жалобить. Это всё – правда.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Кто был второй? Третий?
МАГОМЕД. Какой второй, третий?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Трое в чёрных шапках совершили нападение на мо… девушку. Один из них ваш сын.
МАГОМЕД. Это не правда! Али не мог!
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (взволнованно). Знаю я, что вы можете. Не он так ты, или другой. Любой из вас, чёрношапочников, способен на всякую подлость!
МАГОМЕД. Откуда у вас такая ненависть к людям в чёрных шапках?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Откуда? А я тебе расскажу откуда! (Встаёт и начинает ходить туда-сюда.) Все проблемы из-за вас. Все рынки под вами. В городе ступить некуда, кругом ваши рожи! И ладно бы по-русски говорили, нет ведь – по-своему. Ведёте себя как дома! Да, нет, дома даже так себя не ведут. Превратили страну в хлев какой-то. Делаете, что хотите!.. Я против вас пять лет воевал. Вы там, у себя, наших людей убивали, теперь и сюда приехали: «Сейчас, мол, мир, а мы просто овощами торгуем» – не верю! Ваши выродки взорвали мою жену – здесь, посреди города. А теперь и до дочери хотите добраться – не получиться! Я вас, сволочей, убивал и сажал, и буду продолжать, пока у меня силы есть!

Пауза.

МАГОМЕД. Да, у меня чёрная шапка, и что, я уже не человек? У меня что, рога или хвост? Теперь меня за это убить и закопать, как собаку бешенную?! А я, между прочим, университет окончил, и пятнадцать лет журналистом проработал на родине!
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Вас, чёрношапочников, какой профессии не выучи – вы всё равно умудряетесь овощами торговать у нас под окнами.… Ну и работал бы там, чего сюда-то  припёрся?
МАГОМЕД. Да потому, что власть осуждал, за то, что права белых шапок ущемляет! Меня в тюрьму посадили и со своей родины выгнали – те же, кто у вас дома взрывает!..  Но я бы не уехал, если бы не сын.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Сядь! (Магомед садится.) Ну да, ты, значит, герой, а мы тут все дураки? Знаю я, как вы врать умеете!

Входит Катя.

КАТЯ. Папа, что случилось?

ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Всё хорошо, дочка. (Кричит в коридор.) Заведите пацана.

Первый молодой человек заводит Али, сажает его рядом с отцом.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ (показывая на Магомеда и Али). Катя, ты узнаёшь кого-нибудь из них?
КАТЯ (смущённо). Да, (показывает на Магомеда) он защитил меня вчера от хулиганов.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Погоди, погоди. Как защитил, кого защитил?.. А кто напал?
КАТЯ. Не знаю. Двое парней в чёрных шапках.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. А этот (показывает на Али) был?
КАТЯ. Нет.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Откуда тогда у него икона твоей матери?
КАТЯ. Не знаю, она в сумочке была. (Начинает искать в своей сумочке.)
МАГОМЕД. Вчера я помогал вашей дочери собирать, рассыпавшиеся вещи из сумочки.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. И решил взять себе вознаграждение за подвиг, да?
КАТЯ (отцу). Папа, он меня спас, а ты!
МАГОМЕД (обращаясь к Кате). Я её нашёл на земле, хотел догнать, но вы уже ушли.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. А зачем ты её сыну отдал? Продать, что ли хотел?
АЛИ. Ничего не продать! Отец дал мне, чтобы я вернул её этой девушке. Он сам постеснялся, чтобы не подумали чего. Он у меня честный. (Злобно.) А вы, вы все: белые шапки – лживые, только о себе думаете. Во всех нас бандитов видите, а сами – трусы! За вашу дочь никто из белых шапок не заступился – все струсили, только отец не побоялся, а ведь он мог мимо пройти!.. И вот, что из этого получилось. (Магомеду.) В следующий раз, отец, не ввязывайся, если тебя не касается. Ты вот, взрослый, а до сих пор не понял, что сделаешь белым шапкам добро – они злом ответят!
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (Али). Щас договоришься у меня.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Хватит! (Первому молодому человеку.) Уведи их, пусть в коридоре подождут.

Первый молодой человек уводит Магомеда и Али.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ (Кате). Почему ты мне ничего не сказала?
КАТЯ. Не хотела расстраивать. Видишь ты какой – на невинных людей бросаешься. А мальчик прав – только его отец за меня заступился. Отпусти их, и извинись.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Извинятся мне перед ними не за что, я им ещё ничего не сделал.

Входит второй молодой человек.

ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Куда этих чёрношапочников? На подвал?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Погоди. (Кате.) На будущее учти – никогда не обманывай меня. В шесть вечера, чтобы была дома.
КАТЯ. Но...
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (перебивая). Твоя работа меня не интересует, даже не начинай. А не будешь слушаться, приставлю к тебе моих ребят.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (ухмыляясь). А мы не против.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (Второму молодому человеку). Поскалься мне ещё! Кругом, шагом марш отсюда.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Есть.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. И отпустите этих чёрношапочников.

Молодой человек кивает и уходит.

КАТЯ (всхлипывая). Я же как лучше хотела.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Ну, успокойся. Ты же знаешь, я слёз не терплю. Вот возьми. (Подаёт ей икону.) 
КАТЯ (берёт икону, смотрит на неё). Мама с небес послала этого Магомеда, чтобы защитить меня. Эта икона нас бережёт: она ещё прабабушку на войне спасла, и меня вчера выручила…. Вот только маме не смогла помочь. (Плачет.)
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (обнимает дочь). Я смогу тебя защитить Катюша, никто, никогда, больше нашу семью не обидит, поверь мне.

Затмение.

Цветочный магазин, в котором работает Катя. Она за прилавком составляет букет.

КАТЯ. Ну, что мои красавицы-розочки, какие вы надменные сегодня, загордились своей красотой, не скучно вам? Сейчас разбавим вас этой легкомысленной зеленью. (Добавляет веточку травы.)  Так лучше, правда? А бабушка всё говорит: «Чего тебе эти цветы, замуж уже пора». А мне и с вами хорошо, и не нужен мне никто.… Хотя… этот Магомед очень интересный, правда, розочки? Да? (Кивает бутонами.) Да, да. Вот, значит как, и вы туда же, все меня сосватать хотят.… Видели бы вы, как он подбежал ко мне, глаза так сверкали, думала он этих сейчас сожжет. Меня ещё никто никогда не спасал, а тут как в кино, представляете… Ну и что, что старый, ну и что, что шапка чёрная. Я же знаю, что он герой, добрый и, и... простой. Он настоящий! Не смейтесь надо мной. Мол, напридумывала себе дурочка, и влюбилась, я правда это почувствовала. А ещё он очень деликатный: сам постеснялся мамину икону вернуть – сына попросил.… (Вздыхает.)  Увижу ли я его снова?

Пауза.

Брр. Вот, размечталась. Не надо этого. Папа ведь не переживёт.
Вот, всё готово. (Держит перед собой букет и любуется им.)

Входит Магомед, он не видит Катю из-за букета.

МАГОМЕД. Какой красивый букет. Можно я его куплю.
КАТЯ (опускает букет, видит Магомеда, вздрагивает). Ой, вы…  здравствуйте.
МАГОМЕД (тоже смущён). Не думал, что ещё раз вас встречу – это такой огромный город…. Но я очень рад.
КАТЯ (медленно). Я тоже. (Быстро.) Хорошо, что я вас увидела, я должна извиниться за папу. Вы на него не обижайтесь. Он добрый, просто очень обо мне заботится. У него только я и бабушка.
МАГОМЕД. Ничего, я его понимаю. Единственный ребёнок – это святое. У меня тоже на всём свете только сын остался – Али.
КАТЯ. А как же…
МАГОМЕД. Жена умерла, давно.
КАТЯ. Очень жаль. Жить без мамы ребёнку, как цветку без солнца.
МАГОМЕД. А вы любите цветы?
КАТЯ. Очень, они же, как дети маленькие: красивые, доверчивые и беспомощные, а люди ими полюбуются два дня – и в мусор.
МАГОМЕД. Но цветы ведь и нужны, чтобы принести радость и умереть.
КАТЯ. Это не правильно. Они же живые!
МАГОМЕД. Почему вы тогда работаете здесь?
КАТЯ. Потому, что люблю цветы, их запах. Я здесь, как в раю. Ведь в раю, наверняка, везде цветы.
МАГОМЕД. Вы очень необычная девушка, простите, вы совсем несовременная. Сегодня  девушки предпочитают любить бриллианты или хотя бы деньги. А вы – цветы.
КАТЯ (смеётся). Вы сейчас говорите, как моя бабушка, она тоже твердит, что я не такая как все – неправильная. Всё время пытается заставить меня учиться, стремиться к какой-нибудь карьере. Сама она, ещё при СССР, в каком-то министерстве работала машинисткой, ужасно гордиться этим…. Ну, говорит, или хотя бы мужа нужно искать.… А я этого не хочу: стремиться, искать, мне и с цветами хорошо.
МАГОМЕД. Но за тюльпаны замуж не выйдешь.
КАТЯ (обижено). Вы, кажется, хотели купить этот букет? Пожалуйста, с вас…
МАГОМЕД (берёт её за руку, Катя вздрагивает). Простите, я не хотел вас обидеть. Этот букет для врача Али, сыну сегодня сделали операцию, мне сейчас нужно ехать в больницу. (Даёт ей деньги, берёт букет.)
КАТЯ (испуганно). А что с ним было, это не из-за того случая с папой?
МАГОМЕД. Нет, у него тяжёлая врождённая болезнь, но сейчас, надеюсь, станет лучше.
КАТЯ. Пусть он поправляется скорее, и извинитесь перед ним, ведь тогда, это из-за меня всё вышло.
МАГОМЕД. Нет, вы совсем не виноваты…. Вы ни в чём не можете быть виноваты…

Катя начинает перебирать цветы.

МАГОМЕД. Катя, можно я к вам сюда ещё зайду?
КАТЯ (смущённо). Как хотите… Можете и прийти.
МАГОМЕД (медленно). До свидания, Катя. (Уходит.)
КАТЯ. Ой. (Оставляет цветы, начинает ходить туда, сюда.) Как будто услышал кто, и раз. Он уже здесь. Так и не верь в судьбу. (Пугается.) А вдруг он слышал, о чём я с цветами?.. Нет, не может быть. Это он сам, он просто почувствовал…. Ой. Неужели придёт? Когда? Поскорей бы. Нет, лучше пусть не приходит, пусть лучше так. Вдруг он окажется другим, да и папка тоже не поймёт.… Брр. Хватит, надо работать… (Снова начинает перебирать цветы.) А всё же, опять как в кино получилось.

Затмение.
 
Квартира Кати. Бабушка в кресле читает газету.

БАБУШКА. Похоже, всё возвращается, пожили в лихое время – и будет. Глядишь, теперь заживём как при Леониде Ильиче. Лишь бы, не дай Бог, не как при Иосифе Виссарионовиче.
 
Входит Иван Андреевич.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Кати ещё нет?
БАБУШКА (сворачивает газету). Пришла. Сейчас в магазин побежала, сегодня она радостная, будто пятёрку в школе получила. Я, Ваня, думаю, дождалась – влюбилась она наконец-то. Давно пора.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Ничего не пора. Молодая ещё, в голове ветер. Рано влюбляться, сначала пусть повзрослеет, поймет, что к чему. А то ведь может, кого и не того выбрать.
БАБУШКА. Ничего ты, Ваня, не понимаешь. Любовь то она главная во всём, и сама знает, когда и к кому ей приходить пора. Сердце-то подождать не попросишь. А Кате уже время поспело.

Входит Катя с сумкой, полной продуктов.

КАТЯ. Привет, Пап. (Целует отца.) Ужин через 3 минуты будет, уже почти всё готово. (Уходит на кухню.)
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. И правда сияет вся, будто солнце.
БАБУШКА. Вот, вот, говорю же – влюбилась.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Ты, Мама, узнай, кто её Ромео? Из какой семьи, сколько лет, где познакомились, в общем, сама понимаешь, в этих делах не мне тебя учить.
БАБУШКА. Хватит тебе, сыщик. Ну, конечно, узнаю.

Голос Кати из кухни.
КАТЯ. Папа, иди ужинать.

Иван Андреевич идёт на кухню, в дверях сталкивается с Катей.

КАТЯ. Всё на столе.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Катя, иди, Бабушка хочет с тобой поговорить. (Уходит.)
КАТЯ. Что, бабуль?
БАБУШКА. Садись.

Катя подходит, садиться.

БАБУШКА (сделав очень серьёзное лицо). Я всё знаю, можешь не вилять. Как ты умудрилась его влюбить-то в себя, такого?
КАТЯ (испуганно). Ни… ничего я не.… А ты откуда знаешь? Отец тоже знает? (Испуганно смотрит в сторону кухни.) Он что слежку за мной устроил? Так ничего же не было.
БАБУШКА (улыбаясь). Успокойся, он ничего не знает. Да и я тоже, так, припугнула тебя, а ты возьми, да испугайся – плохой из тебя шпион – всё на лице напечатано. Ха-ха. Ну, рассказывай, только не виляй.
КАТЯ. Да, нечего рассказывать.
БАБУШКА. Давай, внучка, я же тебя, лучше себя самой знаю, ты старуху не проведёшь. Вижу, всё вижу, как сердечко-то молодое загорелось у тебя, а?! По себе знаю, как это в семнадцать-то лет бывает: как закружит, что хоть руками голову держи, чтоб не слетела. Так что давай, не томи.
КАТЯ. Только папке ни слова.
БАБУШКА. Обижаешь, внучка, ты же меня знаешь, я даже Леониду Ильичу один раз соврала. Ну, давай.
КАТЯ (встаёт и начинает ходить). Ой, бабулечка, он такой, такой… не знаю, как сказать…. Ну, совсем необыкновенный!
БАБУШКА. Они все в этом возрасте необыкновенные.
КАТЯ. Откуда ты знаешь про его возраст?
БАБУШКА. А что он старик, что ли!?
КАТЯ. Нет, не совсем… то есть, совсем нет!
БАБУШКА. Вот тебе и первомай, так, сколько же ему лет?
КАТЯ. Не знаю, наверное, сорок, но это же не важно!
БАБУШКА. Как это не важно? Очень даже важно. (Задумчиво.) Да, ждала, ждала и дождалась. Так глядишь, внучка у меня женихов отбивать начнёт.
КАТЯ (мечтает и не слышит). Что ты сказала?
БАБУШКА. Ничего. Какой он хоть?
КАТЯ. Он такой храбрый, и такой достойный, очень вежливый.
БАБУШКА. А работает кем?
КАТЯ. Не знаю пока.
БАБУШКА. У него, поди, и дети есть?
КАТЯ. Да, один.
БАБУШКА. Ну, вот и дождалась правнука… А жена?
КАТЯ. Нет, она умерла.

Выходит Иван Андреевич.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ (вытирая рот полотенцем). Спасибо, дочка.
КАТЯ. Я пойду, уберу. (Убегает на кухню.)
БАБУШКА (улыбаясь). Что не выдержал, даже не доел?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да, что-то аппетит пропал. Ну, как там?
БАБУШКА. Не волнуйся, Ваня – всё хорошо, похоже, студент, интеллигент.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (облегчённо вздохнув). Ну, хорошо хоть так. А то я уж по ночам не сплю из-за этого, предчувствия какие-то. Тьфу! Прям, как бабка старая стал.
БАБУШКА. Но, но.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Извини мам, я не подумал.
БАБУШКА. Вижу, что не думаешь ничерта…. Ты меня не обидел, я хоть фактически и бабка, но отнюдь не старая, и бессонницей пока не мучаюсь.
 
Затмение.

Катя одна в магазине, разбирает цветы.

КАТЯ (протяжно). Ма-го-мед. Как звучит серьёзно.… А ведь я его нисколечко не знаю.

Входит Магомед с большой подарочной коробкой в руках.

КАТЯ. Ой, что это?
МАГОМЕД. Это вам, подарок.
КАТЯ (радостно). Мне?.. (Смутившись.) Не надо, спасибо.
МАГОМЕД. Ну, не возвращать же его, откройте!
КАТЯ. Хорошо, открою, но вы его заберёте обратно.
МАГОМЕД (улыбаясь). Главное откройте. (Ставит коробку на прилавок.)

Катя осторожно открывает.

КАТЯ. Ой, какая прелесть. (Достаёт цветок в горшке.) Где вы взяли такое чудо? Ведь это очень редкий вид орхидеи!.. (Любуется цветком.) Она жутко дорогая…(Смутившись.) Я не могу принять такой подарок.
МАГОМЕД. Обратно его не примут, а я за ним ухаживать не сумею. Эта орхидея станет не просто редкой, а исчезающей.
КАТЯ. Это, конечно, не честно…. Только ради спасения бедного растения, я приму этот подарок. (Убирает цветок с прилавка.)
МАГОМЕД. А вы знаете, Катя, есть такая теория, что цветы используют людей для своего размножения, ну как паразиты. Красота для них – лишь инструмент выживания.
КАТЯ. Это глупая теория. Почему люди во всём ищут какой-то подвох? Зачем так? Все сейчас не просто живут, а чего-то боятся: смотрят по сторонам, и всё ждут – вот сейчас их обманут, как мыши какие-то. Так ведь жить страшно…. Надо доверять миру. Красота цветов не может быть каким-то там инструментом.
МАГОМЕД. Конечно, красота – никакой не инструмент. А вы, Катя, оказывается, философ.
КАТЯ. Никакой я не философ, просто, я так чувствую.
МАГОМЕД. Да, вы не философ, вы – настоящая женщина, что гораздо важнее.
КАТЯ. Перестаньте.
МАГОМЕД. Катя, вы, действительно, очень умная и очень красивая девушка. Я, думаю, что все цветы в мире завидуют вашей настоящей красоте.
КАТЯ (начинает перебирать цветы на прилавке). Не родись красивой, а родись счастливой.
МАГОМЕД. Кто-то правильно сказал, что красота – это обещание счастья, так что, можете не переживать.
КАТЯ. А мне кажется, что счастье ещё надо заслужить, в отличие от красоты.
МАГОМЕД. Думаю, одно другому не помеха: красота она от Бога, а счастье в наших руках – нужно просто не побоятся его взять.
КАТЯ. А вы? Вы, нашли своё счастье?
МАГОМЕД. Я встретил такую девушку, что всё счастье на свете, не стоит одного её взгляда.
КАТЯ. Перестаньте, Магомед. Не надо так говорить.
МАГОМЕД. Как?          
КАТЯ. Ну, так говорить.
МАГОМЕД. Почему? Если это правда, и я, действительно, так думаю?

Пауза.

Хорошо, извините меня. Прощайте. (Собирается уйти.)
КАТЯ (перестаёт перебирать цветы). Подождите, не уходите…
МАГОМЕД (подходит к Кате и берёт её ладони в свои). Катя, я скажу прямо. Я уже не молод, и привык говорить всё начистоту. Вы мне очень понравились. Когда я увидел вас впервые, я защищал вас, как ребёнка. И даже боялся себе представить, что могу чувствовать больше. Но потом понял, что моё чувство к вам гораздо глубже… и что я никогда не встречал такой открытой и в тоже время застенчивой девушки. Пускай это звучит глупо.… Да, я не молод, у меня сын, и я приезжий, черношапочник. Но я искренне говорю вам, что полюбил…. Мы мало знаем, друг друга, но я достаточно пожил, чтобы прочувствовать человека сразу. Вы удивительная девушка, я в жизни таких  – никогда не встречал. У меня серьёзные намерения, я готов жениться. Я не требую ответ сразу, просто скажите, что вы думаете об этом?
КАТЯ (очень смущённо). Магомед… Вы…Вы…Вы тоже самый необыкновенный из всех кого я знаю. И я уверенна, что не пожалею, если вам доверюсь. Но…
МАГОМЕД. Катя, ничто на свете не сможет нам помешать.
КАТЯ. Мой папа, как он это переживёт?
МАГОМЕД. Хотите, я прямо сейчас к нему пойду и попрошу вашей руки?
КАТЯ (испуганно). Ой, нет, нет, не надо! Он же меня тогда дома под замок посадит, да и вас ещё арестует сгоряча!
МАГОМЕД. Но я должен спросить его согласия, иначе будет не честно.
КАТЯ. Да, да, я постараюсь его уговорить, встретиться с вами.
МАГОМЕД. Очень странная фраза, вы ответили так, будто ваш отец президент компании, вы его секретарь, а я проситель. Катя, давай на «ты»!
КАТЯ. Хорошо.

Затмение.

Квартира Кати. Бабушка в кресле с газетой.

БАБУШКА. Да, в наши времена инженер был главным героем, и всё о них писали, а нынче вон кто. (Читает.) Мер-се-дес, май-бох, тьфу, ты, прости Господи, вон, значит, кто сейчас Бог стал.

Входит Катя.

КАТЯ. Бабуля, привет. (Целует её.) Мне надо с тобой поговорить.
БАБУШКА (отложив газету). Мне тоже нужно поговорить с тобой хорошенько. Давай рассказывай, что за поклонник там у тебя? Не бандит ли?
КАТЯ (садится). Нет, он совсем не бандит, но…
БАБУШКА. Не пугай меня, признайся кто он? Может многоженец, или вообще спекулянт!?
КАТЯ. Да нет…. А кто такой спекулянт?
БАБУШКА. Ну, фарцовщик, в общем, расхититель социалистической собственности.
КАТЯ. Он не расхититель, он торговлей занимается.
БАБУШКА. Так и знала, что спекулянт! Чем торгует то хоть? Сейчас, говорят, нефтью дюже здорово торговать.
КАТЯ. Нет, совсем не нефтью – овощами.
БАБУШКА. Всё не слава богу. Он хоть нормальный? А то может больной, какой – нефть на овощи променял?
КАТЯ. Что ты, бабуля, он здоровый, нормальный, только…
БАБУШКА. Поди, антиглобалист?
КАТЯ. Кто?
БАБУШКА. Ну, террорист, говорю, нет!?
КАТЯ. Он не террорист…(выдохнув) просто у него не белая шапка.
БАБУШКА. А какая же?
КАТЯ. Чёрная. Они с сыном недавно сюда приехали.
БАБУШКА. Понятно, не зря я подвох почуяла, лимита, значит, на квадратные метры позарились. Но Ваня быстро им охоту к чужим метрам отобьёт. А я то обрадовалась,  думала, внучка в нормального человека влюбилась.
КАТЯ. Бабушка, как ты можешь так говорить!? Он меня спас, он настоящий мужчина, честный, такой… такой же, как папка… только шапка чёрная. (Плачет.)
БАБУШКА (обнимает её). Ну ладно, ладно, успокойся, перегнула палку, знаю. Чёрная, так черная – не душа ведь, а всего лишь шапка. Я вижу, Катюша, у тебя сердце чуткое – негодяя ты не выберешь.
КАТЯ (успокоившись). Он хочет с папкой поговорить, чтобы нам можно было нормально встречаться. Но я так этого боюсь – ты же знаешь папку, его отношение к чёрным шапкам… Я не знаю, что делать? Помоги мне бабуль, а? Ведь ты же можешь на папку повлиять.
БАБУШКА. Больше всего на Ваню, конечно, ты у нас влияешь, но ничего, придумаем что-нибудь; ведь для того нам бабам и ум дан, чтобы мужикам мозги на место вставлять. Как хоть его зовут, принца твоего престарелого?
КАТЯ. Он не старый, имя у него очень красивое и мужественное – Магомед.
БАБУШКА. Только пророков ещё нам в семье не хватало, достаточно одной моей бабки. Он, поди, мулла к тому же?
КАТЯ. Никакой не му… хотя не знаю, но это же не важно – он просто замечательный.
БАБУШКА. Значит, правнук у меня будет Магомедович. Хм, однако.
КАТЯ. Бабушка!
БАБУШКА. Ладно, ладно…. Давай-ка, отца отправим с ним вместе на рыбалку. Иван, ради того, чтобы два часа с палкой возле воды посидеть, всё отдаст, на рыбалке он совсем мягкий, глядишь, и получится. Тем более что он сам с твоим избранником познакомиться хочет…. Вот удивится то!
КАТЯ (испуганно). Откуда он узнал?
БАБУШКА. А то он у нас вовсе  дурак!? Ты же совсем другая стала, как влюбилась! А он, хоть и мужик, а всё ж отец, и такую перемену не заметить ни мог.
КАТЯ. Ой, боюсь я, что будет?
БАБУШКА. Не бойся. Мы ему не расскажем всего, про твоего Магомеда… Просто кандидат в женихи. А там уж они как-нибудь договорятся, вот увидишь, ещё и водки вместе выпьют.
КАТЯ. А если не договорятся?
БАБУШКА. Значит, правнук не будет Магомедович.
КАТЯ. Бабушка!
БАБУШКА. Да шучу я, шучу, не волнуйся, всё будет хорошо, поверь мне. А я, между прочим, в Госплане СССР работала, и ни разу в прогнозах не ошибалась! Стоило только уволиться – и на тебе: тут же Союз развалили!

Затмение.

Берег реки. Иван Андреевич (сейчас он в штатском) с удочкой наперевес нервно ходит туда-сюда.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Чёрт! Тоже мне, устроили поле чудес. Пойди туда – не знаю куда, встреть того – не знаю кого. Тьфу!.. Так, спокойно, не надо раньше времени, он, наверняка, славный паренёк – Катя не могла выбрать другого, всё-таки наша порода. Сейчас он придёт, и мы вместе хорошенько порыбачим. (Потирает руки.) Сейчас лещ должен хорошо клевать.

Появляется Магомед с удочкой.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ (себе). Чёрт, а этого чего сюда принесло?
МАГОМЕД (подходит к Ивану Андреевичу). Здравствуйте, Иван Андреевич.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Парня вашего отпустили, уголовное дело не завели, что нужно ещё?
МАГОМЕД. Извините, вы я вижу, тоже рыбачить пришли?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да, и знаете, не могли бы вы пойти рыбачить в другое место, река большая, а я тут уже прикормил.
МАГОМЕД. А чем прикармливаете?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Ну, хлебом, допустим, а что?
МАГОМЕД. Ничего, просто лучше тестом пельменным, и ещё добавить туда немного масла подсолнечного.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Давно рыбалите?
МАГОМЕД. С самого детства, меня отец приучил к этому делу, но во вкус вошёл, когда в армии служил, на Камчатке.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Серьёзно?
МАГОМЕД. Что?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. На Камчатке служил?
МАГОМЕД. Да, 84-87 краснознамённый тихоокеанский флот.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Надо же, а я 85-87, только на Курилах, погранвойска.
МАГОМЕД. А вы кижуча там не ловили?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. А как же! Довелось, на Камчатке как раз, в Авачей. Кижуч, рыбка  что надо – борется до конца! Я его два часа тянул, спиннинг сломал, да ещё чужой, лейтенанта моего!.. Досталось мне потом, конечно. Но это того стоило – такую рыбалку никогда не забудешь.
МАГОМЕД. И мне приходилось с ним тягаться.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (мечтательно). Да.
МАГОМЕД. А Камчатский бутерброд помните?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Конечно, батон белого и полкило икры?
МАГОМЕД. Точно!
ИВАН АНДРЕЕВИЧ.  Бывало, что у нас кроме хлеба, да рыбы, и жрать-то ничего другого не было.
МАГОМЕД. У нас тоже, тошнило уже от этой икры.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ.  А ведь мы могли там встретиться.
МАГОМЕД (задумчиво). Да. Только тогда время было другое… не то, что сейчас.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Одна страна, один народ. Никаких тебе взрывов, границ, террористов – ничего…. А ведь люди-то те же остались, что же с нами случилось-то?
МАГОМЕД. Я думаю, можно всё вернуть.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да как? Уже поздно.
МАГОМЕД. Нужно воспитывать в людях уважение – я уверен, что получиться.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да о чём ты говоришь?! Тоже мне воспитатель выискался. Последние воспитатели умерли вместе с Макаренко. Много ты навоспитывал? Тебя со своей родины выперли не задумываясь. Теперь меня воспитывать, что ли будешь?.. Сейчас для всех существует только бабло – на  остальное – плевать. Остаётся одно – только страх,  только сажать! По рукам, за каждый проступок, сразу и жестоко! Чтобы даже подумать об адвокате не успел – как очутился на Колыме. Только так!..  Какое уважение? Кого уважать?

Пауза.

МАГОМЕД. Иван Андреевич, должен вам признаться: я оказался здесь не случайно.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Ну, давай дальше.
МАГОМЕД. Я знал, что вы придёте сюда рыбачить, мне об этом сказала Катя.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Не понял, ну-ка, ну-ка.
МАГОМЕД. Мы с вашей дочерью любим, друг друга, и я считаю нужным сам вам сказать об этом.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Как? Ты? А где же?!.. Ах, вот как значит, обманули дурака, да?!
МАГОМЕД. Я честный человек, я сам отец, я вас очень уважаю, поэтому…
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (перебивает, кричит). Молчать! (Начинает ходить, говорит себе.) Уважает он меня.… Ну, бабы! И мать туда же: «Студент-интеллигент». Тьфу! Вот он значит какой, женишок. Просто сказочный принц, только коня не хватает, и шапка чёрная. (Магомеду.)  Это ты, значит, и про рыбалку и про армию всё нап…. выдумал, да?
МАГОМЕД.  Нет, всё – правда. Я хотел…
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (перебивает). Знаю я, чего вы все хотите. Значит так, первое: блажь эту из своей чёрной башки выкинь, иначе я тебе помогу её оттуда выбить! Не забывай, сейчас ты в моей стране!  Второе: Сделай так, чтобы я тебя больше никогда не видел! Даю тебе три секунды, время пошло!

Магомед стоит и молчит.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ (кричит).  Ты, что меня не слышишь, что ли!?
МАГОМЕД (тихо). Я вас слышу. Но теперь послушайте и меня. Я не пацан, на которого можно наорать, и он убежит, я взрослый мужчина, такой же, как и вы, и я всегда отвечаю за свои поступки; если я пришёл к вам с этим разговором, значит, всё уже обдумал, и отвечаю за последствия. Я понимаю – ваша дочь ещё очень молодая, но я смогу сделать её счастливой?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (тихо). Да, дожили… (Громко.) Ну, объясни мне, почему в своей стране, да даже в своей семье, я уже ничего не могу решать, а?!.. Всё без меня, всё! И страну развалили, не спрося, теперь и дочь туда же. Я что вообще ничто? Пустое место? Плюнь и разотри, так получается?.. Что за жизнь!? (Ходит туда-сюда.)
МАГОМЕД. Бардак в стране начинается с каждого из нас, если нет взаимного уважения, то ничего не получится.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Опять ты с этим уважением лезешь? Ты, что, хочешь сказать, что я не уважаю свою дочь? Так что ли?!
МАГОМЕД. Вы её очень любите, но относитесь, как к ребёнку, отказывая в праве выбирать, а ведь она уже взрослая.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Знаю я, какая она взрослая.
МАГОМЕД. Да, уважение – это не любовь, дать право другому самому выбирать, как ему надо – это не легко, но это и есть уважение. Выбор – сложная штука, его не бывает без ответственности, а любовь – это выбор за кого-то. Нас постоянно лишают выбора из-за любви или ещё чего…. Поэтому так и живём.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Ох. (Садиться, встаёт, внимательно смотрит на Магомеда.) А ты вроде ничего, разумный, хоть и в чёрной шапке. Пойдём вон (показывает в сторону) к омуту порыбалим, что ли. Расскажешь хоть о себе.
МАГОМЕД (показывает рукой перед собой). Так здесь же вроде прикормлено?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Это я соврал, чтобы тебя отвадить, ведь мать мне сказала, что придёт парнишка, студент-интеллигент. А тут ты!
МАГОМЕД. Какой студент? Катя мне ничего не говорила.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Вот и я говорю, бабы они… такое дело, пошли.

Уходят. Затмение.

Квартира Кати. Бабушка в кресле с газетой. Катя нервно ходит туда-сюда.

БАБУШКА. Фабрика звёзд, это что? (Откладывает газету.) Не понимаю я? Репортаж из консерватории что ли? Или настоящая фабрика: Кобзон –  фрезеровщик, за станком стоит, а Пугачева – крановщица, детали ему везёт, так что ли? 
КАТЯ. А может папка его…
БАБУШКА. Ага, убил и закопал.
КАТЯ. Бабуля! Я же сейчас умру.
БАБУШКА. Нет, не закопал, а бросил на съеденье рыбам, и сейчас таскает этих объевшихся карасей удочкой.
КАТЯ. Бабушка, сейчас твой юмор совсем ни к месту, я побегу посмотрю. (Направляется к двери.)
БАБУШКА. Стой!

Катя останавливается.

БАБУШКА. Катюша, ты чего, дурочка? Шутит бабка, прости. Я сама нервничаю, потому так и говорю. Но поверь моему госплановскому чутью – у них всё нормально.
КАТЯ. Но папка, он.… А Магомед такой вспыльчивый.
БАБУШКА. Они тебя любят оба, поэтому договорятся. Тем более мальчишки – они всегда мальчишки, уверяю, что они о тебе даже и не вспоминают уже, купили водки и хвалятся, кто как в армии служил, да кто больше рыбы поймал.

Входят Иван Андреевич и Магомед, они слегка навеселе.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ (Магомеду). А я тебе говорю – лучше поймы Волги для такой рыбалки места не найдёшь Я туда каждый год езжу.
КАТЯ. Ой. (Убегает на кухню.)
ИВАН АНДРЕЕВИЧ.  В этом году поедем вместе. Поедем?
МАГОМЕД. Конечно! Я ни разу там не рыбачил.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Магомед, ты много потерял, серьёзно.
БАБУШКА. Ну, значит, не пропало ещё чутьё моё, не обмануло.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (Бабушке). Мама, познакомься – жених Кати, Магомед. Неплохой мужик оказался, хоть и не студент. Хм.
БАБУШКА. Ой, ладно тебе, Ваня.
МАГОМЕД (Бабушке). Здравствуйте, очень рад. Много хорошего о вас слышал от Кати и Ивана.
БАБУШКА. Ну, это вы зря, хорошего они про меня врятли чего скажут.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Мама у нас замечательная, такого человека днём с огнём не сыщешь, не смотри, что не молодая – умнейшая женщина, в жизни так разбирается, что нам обоим с тобой  до неё далеко, хоть мы и мужики. Не даром кучу генсеков и прочих президентов пережила, а однажды, даже обманула Брежнева.
МАГОМЕД (Бабушке). Неужели самого Леонида Ильича? И не побоялись?
БАБУШКА. Магомед, да не слушай ты его! Выпили, поди, литр водки, да? Обычно он вспоминает про эту историю, когда замахнёт.

Выходит Катя.

КАТЯ. Пойдёмте к столу.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (Кате). А что это ты со своим женихом даже не здороваешься, будто ты тут не причём?
КАТЯ (смущённо). Папа. (Уходит на кухню.)
БАБУШКА. Перестань, Иван, чего ты девчонку смущаешь, сам же понимаешь, каково ей. Идите, ешьте, за столом оно и лучше о таких делах толковать
ИВАН АНДРЕЕВИЧ.  Пойдём, пойдём, перекусим.

Он и Магомед направляются на кухню.

БАБУШКА. Кстати, рыбаки, а рыба-то где?

Иван Андреевич и Магомед останавливаются.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да чего там,  поймали так, на уху для кошки, ну и отпустили, пусть растёт до следующего раза.
БАБУШКА. Вот, вот, как до дела, то ты в кусты, а как дочь приструнить: заслужено или не заслужено, то это всегда, пожалуйста. Все вы мужики такие, вам только волю дай.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Ну, с тобой мама, мне такой воли не будет.
МАГОМЕД (Бабушке). Не сердитесь на Ивана Андреевича, он много рыбы наловил, это я предложил отпустить.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Магомед скромничает – больше меня поймал, правда, всего на одного малька.
МАГОМЕД (улыбаясь). Я просто здесь впервые рыбачу, а новичкам везёт.
БАБУШКА. Идите уже ужинать, потом будите друг другом восхищаться.

Иван Андреевич и Магомед уходят на кухню.

БАБУШКА. Ишь, рыбаки, какие великие объявились – кита готовы поймать! А в дом, хоть бы какую-нибудь рыбёшку тощую принесли…. Эх, мальчишки.

 Затмение.

Съёмная квартира Магомеда. Али чеканит мяч. Входят Магомед и Катя.

МАГОМЕД (Али). Ты дома? Вот и хорошо. Познакомься – это Катя.
АЛИ (перестаёт чеканить). Здравствуйте.
КАТЯ. Привет, Али. Ты извини, что в тот раз так нехорошо получилось, мой папа… он не так всё понял.
АЛИ. Ладно, проехали давно.
МАГОМЕД. Вот и замечательно. Катя очень хорошая девушка, я, думаю, вы должны подружится.
АЛИ. А зачем нам дружить?
МАГОМЕД. Али, будь повежливей, ты что?

Пауза.

КАТЯ. Как ты здорово с мячиком, наверное, тяжело научиться, да?

Али молчит.

МАГОМЕД. Он с мячом не расстаётся с пелёнок. В детстве, солдатиками не в войну, а в футбол играл. И даже первые слова сказал не «мама» и «папа», а «дядя», «мяч», «гол». Сам удивляюсь, откуда у него такая любовь к футболу.
КАТЯ. Я никогда не видела, чтобы так с мячом обращались, покажи ещё что-нибудь?
МАГОМЕД. Покажи, сынок, тебе же не трудно.
АЛИ. Я не клоун чтобы вас развлекать. В цирк идите, там и не такое покажут.
КАТЯ (смущённо). Мне, наверное, лучше уйти.
МАГОМЕД (Кате). Нет, останься. (Али.) Ну-ка  выйдем, поговорим!
АЛИ (разгорячено).  И что? Что ты мне сделаешь? Заставишь её мамой называть, да!? Мне не три года, думаешь, я не знаю, зачем ты её сюда привёл!? Давай, давай, что тебе мамина память, ты же вон какой, герой – молоденькую подцепил! Давай, давай, зачем тебе я? Меня на свалку, чтоб не мешал, тебе жизнь устраивать! К белым шапкам подлизываешься, а они же, все – лживые, только издеваются над нами! Забыл, как с тобой её (кивает на Катю.) отец говорил!?.. Мне стыдно, что я твой сын! Ты потерял гордость!
МАГОМЕД (в ярости). Ну-ка иди сюда, щенок, я тебе поговорю! (Направляется к сыну.)
АЛИ. Давай, давай, что бить будешь!?
КАТЯ. Не надо, Магомед. (Становится у него на пути.)

Вдруг Али падает без чувств. Магомед и Катя бросаются к нему.

МАГОМЕД (наклоняется к Али). Сынок, Али, что с тобой? Опять приступ. Что же я наделал?
КАТЯ. Я позвоню в скорую. (Достаёт сотовый телефон.)
АЛИ (слабо). Не надо скорой.
МАГОМЕД. Очнулся! Хорошо, давай приходи в себя. (Поднимает его.)
КАТЯ. Мне лучше уйти. (Уходит.)
МАГОМЕД. Сынок, что с тобой, сердце, да?
АЛИ. Уже всё хорошо, отец.
МАГОМЕД. Ты прости, что я так на тебя.
АЛИ. Ничего, ты прав: мамы уже давно нет, а у этой отец начальник.
МАГОМЕД. Да как ты мог подумать, что я из-за этого…
АЛИ (перебивает). Я вам мешать не буду, уйду куда-нибудь. Живите, детей новых рожайте. Зачем вам я – только лишние проблемы.
МАГОМЕД. Не говори так, сынок. Ты – вся моя семья, я же тебе и за отца и за мать. Ради тебя я на всё пойду.
АЛИ. Правда?
МАГОМЕД. Конечно, сынок.

Затмение.

Сквер, лавочка. Появляется Али.

АЛИ. Посмотрим, что он ей скажет. (Прячется в глубине сцены.)

Появляется Магомед. Начинает ходить туда-сюда.

МАГОМЕД. Не могу я так!.. Что не выбери – всё равно буду виноват!.. Нет, безвыходных ситуаций не бывает….  Но, что я могу!? Сына не убедишь, а без него как жить?.. А Катя? Эх!

Появляется Катя.

КАТЯ. Вижу, что всё плохо, да?
МАГОМЕД. Нет, нет.… То есть, да...
КАТЯ. Что он сказал?
МАГОМЕД. Али… но он же мальчишка, глупый ещё, максималист…
КАТЯ (перебивает). Скажи всё сразу, так легче будет и мне и тебе.

Пауза.

МАГОМЕД. Али сказал: или он или ты. Но…
КАТЯ (перебивает). Тсс. (Подносит палец к губам, вздохнув.) Я его понимаю. Если бы папа привёл другую женщину, я бы тоже не смогла её принять. Хоть уже взрослая, и всё понимаю…. Ты должен выбрать сына, прощай! (Смахивает слёзы и поворачивается, чтобы уйти.)
МАГОМЕД (останавливает её, обнимает). Катя, Катюшенька.  Это всё, как-то неправильно, так не должно быть, всё как-нибудь устроиться.
КАТЯ (освобождается от объятий). Не надо, Магомед, не ври мне, пожалуйста, я же знаю, что уже никак ничего не устроиться.
МАГОМЕД. Может со временем…
КАТЯ (резко перебивает). Нет! Только не это, никакого времени! Если не получается нормально – лучше сразу расстаться. Всё, прости. (Убегает.)
МАГОМЕД. Катя, Катя, постой! (Убегает за ней.)

Али выходит из укрытия, садиться на скамейку. Молчит. Появляется Бабушка, садиться рядом с Али, но не замечает его.

БАБУШКА (сама с собой). Эх, всё-таки доведёт он девку до беды. Ходит вся сама не своя, сахар мимо чая кладёт.… И мне ведь ничегошеньки не говорит, как не пытай, хотя раньше всё выкладывала. Вот ведь горе.… И чего ему не  хватало? Ведь и приняли как родного, и на возраст, и на шапку не поглядели. И любит она его без памяти, чего ему ещё надо-то!? Чего не жить?.. Как бы с собой чего не натворила…. А Иван узнает! Ух! Тот сразу за пистолет схватится… Ой, горе, горе кругом. (Вздыхает.)
АЛИ. Извините, вы сейчас о ком говорили?
БАБУШКА. А? (Замечает Али.) Тебе чего?
АЛИ. Я спрашиваю, о ком вы сейчас говорили?
БАБУШКА. Ни о ком я не говорила, чего привязался. (Встаёт, хочет уйти.)
АЛИ (встаёт). Постойте, вы говорили, что какая-то девушка… что отец за пистолет… что…
БАБУШКА (останавливается). Чего тебе надо-то!? Ты скажи. А то стоишь, чёкаешь, как чёканутый какой!
АЛИ. А эту девушку не Катя зовут?
БАБУШКА. Ну, Катя. Не пойму я, ты кто? Жулик, поди какой, наверняка. Как это по науке?.. Мошенник на доверии, да? Учти, бандит, не на ту напал!
АЛИ. Я Али, сын Магомеда.
БАБУШКА. Это нашего Магомеда? Тьфу! Какой он наш, крутит девке голову почём зря!
АЛИ. Он ничего не крутит, он по-настоящему.
БАБУШКА. Ты то откуда знаешь? Был бы он честный, не доводил бы девчонку до психушки.
АЛИ. Он честный, он.… Это он из-за меня. Я виноват.
БАБУШКА (садиться на скамейку). Ну-ка давай, сын лейтенанта Шмидта, докладывай всё как есть.
АЛИ. Никакого я не лейтенанта…
БАБУШКА. Знаю, знаю, дело говори, раз сам вызвался, что там с Магомедом, и в чём ты виноват?
АЛИ. Я виноват, он из-за меня, это… с ней расстаётся.  Я сказал: или я или она. А он честный, не мог же меня бросить – я же сын.

Пауза.

БАБУШКА. Вот, значит как.
АЛИ. А вашу Катю он действительно любит, по-настоящему.
БАБУШКА. Ну и чего теперь думаешь, делать, ревнивец черноголовый?
АЛИ (вздыхает). Не знаю?
БАБУШКА. Ты отца своего любишь? Добра ему хочешь?
АЛИ. Конечно, хочу, он же для меня знаете, сколько сделал?!
БАБУШКА. Так чего же ты тогда издеваешься так над ним, а? Хуже девки ветреной: или я, или не я. Ты же уже почти мужик, а ведёшь себя как дитя неразумное!
АЛИ (вскакивает). Но можно же всё исправить! Я сейчас же побегу к нему.
БАБУШКА. Ну, чего стоишь? Решил, так беги уже!
АЛИ. До свидания. (Убегает.)
БАБУШКА. Тоже мне, послал же Бог родственничка. Это он мне кем будет?.. Сводный внучек, получается…. А Катьке так, вообще, сын…. Вот ведь молодёжь пошла какая шустрая, с детства всё за родителей решают: и женят, и разводят – всё своим умом. Так, глядишь, они скоро и до пенсионеров доберутся. Возьмут и решат, что мы им ни к чему, только место зря занимаем….  Да, вот она жизнь-то, какая.

                Конец первого действия.




                ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ

Прошло около года. Дача Ивана Андреевича. Все сидят за большим круглым столом, пьют чай. Катя на последних месяцах беременности.

КАТЯ. Замечательно, что мы все переехали на дачу. Здесь так хорошо! Сад, цветы – живём как в раю.
МАГОМЕД. Да, и машин мало, и воздух чистый, что для тебя сейчас важно, и для Али полезно.
КАТЯ. А по утрам птички поют, так звонко… по-моему, человек должен просыпаться, не от звона будильника, а от щебетания птиц. Это и есть настоящее счастье.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Счастье…. Это для тебя такое счастье, а другим на работу не проспать – счастье.
БАБУШКА. Сегодня выходной – некуда просыпать.
МАГОМЕД. У нас такая замечательная бабушка, с ней и никаких будильников не надо, всегда знает, кого и когда разбудить.
АЛИ. Просто, супер таймменеджер.
БАБУШКА. Как ты, внучек, меня обозвал?
МАГОМЕД. Это, бабушка, значит, ну, что-то вроде помощника, чтобы человек везде успевал. А ты, сынок, говори так, чтобы тебя все понимали.
АЛИ. Угу.
КАТЯ. Нет, Магомед, пусть Али говорит как нужно, мы все будем новые слова узнавать. А то у нас только он да Бабушка продвинутые: он телевизор смотрит, а бабушка газеты читает.
АЛИ. Только телевизор здесь не показывает, а завтра будет финал Лиги чемпионов. Отец, может всё-таки разрешишь мне съездить в город, посмотреть матч? Ведь такой шанс бывает раз в сто лет, может больше никогда «Спартак» в финал не пробьётся.
МАГОМЕД. Нет, мы это уже обсуждали.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да, Али, не надо тебе в городе сейчас появляться, с этим референдумом могут быть проблемы.
КАТЯ. О чём вы говорите?
МАГОМЕД. Ни о чём, иди, собирайся, сейчас на речку пойдём гулять.
КАТЯ. Хорошо, может грибов соберём по пути, будет настоящий крестьянский ужин.
МАГОМЕД. Иди, иди барышня-крестьянка.
КАТЯ. Я мигом. (Убегает.)
МАГОМЕД (вслед). Осторожно не упади, стрекоза.
БАБУШКА. Что ещё за ре-хер-ендум, Ваня? Хоть Катька и обзывает меня придвинутой, но я уже месяц газет не читала, как на краю света, без новостей живу.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Мама, я тебе говорил, сегодня все голосуют о чёрных шапках. Только при Кате об этом ни слова, ей волноваться нельзя.
БАБУШКА. Это что выборы что ли? Кого куда выбирают?
МАГОМЕД. Коренных жителей спрашивают, выгонять нас или нет. Вот только как они интересно отличают коренных от не очень? Ведь многие носили здесь чёрные шапки задолго до того как появились белые.
АЛИ. Но это никого не волнует – все проголосуют против нас.
БАБУШКА. Заняться правительству нечем, вот и устраивают какие-то ре-фе-рен-бумы, лучше бы пенсию подняли.
МАГОМЕД. Ну, зачем ты так, Али, большинство людей всё же вполне разумны. Иван, как, по-твоему, проголосуют?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Не знаю.
БАБУШКА. Да, а ведь он уже плывёт.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Мама, не начинай эту свою песню, опять.
МАГОМЕД. Кто плывёт?
БАБУШКА. «Титаник». Он уже плывёт.
АЛИ. Во, клёво! Бабушка, а вы фанат Бутусова, оказывается.
БАБУШКА. Кто я?
МАГОМЕД. Не обращайте внимания, он про песню. Вы объясните лучше, что имели в виду?
БАБУШКА. Сейчас расскажу.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да не надо, мама! Твои дурацкие легенды никому не интересны.
МАГОМЕД. Нет, нет, расскажите. Мне иногда кажется, что вы играете роль глуховатой и глуповатой старухи, но на самом деле, вы знаете гораздо больше, и понимаете, что происходит вокруг, лучше многих. И даже, думаю, что вы когда-нибудь всех нас спасёте.
БАБУШКА. За комплимент спасибо. А История такая. Моя бабка была на том самом «Титанике». Бог, говаривала, её спас, а потом рыбаки подобрали. Так она, после этого, всё время как беда, какая, надвигалась, повторяла: «А ведь «Титаник», тот, опять плывёт, и все мы на нём, и не спрячешься, и не убежишь». И перед революцией, сказывали, говорила, и перед войной… жаль, до перестройки не дожила, а то бы тоже сказала… (Вздыхает.) Теперь, вот, я тоже чувствовать это начала.

Пауза.

АЛИ. А какую шапку ребёнку оденете, вы уже решили? Чёрную или белую?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Вот для этого и референдум, чтоб понятно было, какую одевать.
БАБУШКА (принимается убирать со стола). Чёрные, белые – ерунда это всё. Главное, надо родину любить.
МАГОМЕД. А что это – Родина? Вот я родился в СССР, а потом он распался, и оказалось, что я обязан носить чёрную шапку. Сейчас я живу здесь, и ребёнок мой здесь родится, и что? Где моя родина? Она в пространстве или во времени?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Родина – то, за что умереть не страшно.
БАБУШКА. Умирать, хорошему человеку, никогда не должно быть страшно, хоть за родину, хоть так, от старости. Ну, да ладно, вам ещё об этом рано, вам жить, да жить.
МАГОМЕД. Значит, для меня родина – моя семья, и цвет шапки тут совершенно не важен.
БАБУШКА. И я говорю, если человек достойный, то всё равно, что у него на голову натянуто, хоть корона, хоть колпак. Вон, Ленин всю жизнь в кепке проходил.
АЛИ. А почему, бабушка, у вас красно-белая шапка? Я всегда хотел спросить, но не решался.
БАБУШКА. Потому, что я родилась очень давно, когда ещё не выдумали на всех подряд белые, да чёрные шапки напяливать. У всех тогда были обязательно красные, и никаких пе-ре-рен-думов не надо было. Когда пришло нынешнее время, я отказалась менять свою красную на их белую, говорю, хоть режьте, но чтобы красный цвет на шапке был!.. Ну, мне за былые заслуги и, разрешили, носить такую.
АЛИ. Понятно. А я сначала подумал, что вы за «Спартак» болеете, у них же тоже красно-белые цвета на флаге.

Магомед и Иван Андреевич смеются.

АЛИ. Ну, правда, я же не знал, что цвет шапки так уж важен.
МАГОМЕД. Да, раньше это было не важно, а сейчас…
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Хватит об этом, Катя идёт.

Выходит Катя в шляпке и с лукошком.

КАТЯ. Я готова, пойдёмте.
БАБУШКА. Вы там не долго, жарко.
АЛИ. Может, я останусь?
МАГОМЕД. Нет, идём, тебе тоже свежий воздух нужен.

Магомед, Катя и Али уходят.

БАБУШКА. А мальчишка ведь прав. Иван, если уж без этих шапок никак, какую же правнуку оденем?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (раздражённо). Ой, мама, хоть ты не приставай с этим. Не знаю я!
БАБУШКА (уходя на кухню). Совсем все с этими шапками озверели.

Стук во входную дверь.
 
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да.

Входят два молодых человека в форме.
 
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Иван, Андреевич, мы за вами, нужно срочно в управление, всех собирают.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Что там опять? Я же со вчерашнего дня в отпуске.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Стали известны предварительные итоги референдума. Восемьдесят процентов проголосовали за депортацию этих чёрных шапок. Теперь заживём по другому!
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Почему?.. И что?
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Пришёл приказ из министерства: завтра с нуля часов начать аресты и немедленную депортацию – на всё двадцать четыре часа.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Как?
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Приказ: на это бросить все силы. Всех собирают, вызывают из отпусков и отгулов.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Так, началось…. Езжайте обратно, скажите, через час буду.
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Но…
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (жёстко). Что не ясно?! Это приказ!
ОБА МОЛОДЫХ ЧЕЛОВЕКА. Есть. (Уходят.)
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (начинает ходить туда-сюда). Нет, нет…. А как же Катя?.. (Громко.)  Нет, этого не может быть!.. Опять началось, снова кто-то всё решил за меня!.. Почему именно сейчас, когда…

Выходит Бабушка.

БАБУШКА. Ты чего тут кричишь?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Ничего. (Продолжает ходить.)
БАБУШКА. Что случилось?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Всех чёрношапочников с завтрашнего дня депортируют. Как они могли такое выдумать?!
БАБУШКА. А чего ты хотел, вспомни себя год назад. Радовался бы сейчас такому повороту.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да…
БАБУШКА. Что, да! Не стой, беги, ищи наших, пусть домой идут.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Но, что делать то?
БАБУШКА. Ты чего как маленький, растерялся, а ещё подполковник…. До завтра надо Магомеда и Али отправить к моей сестре, твоей тётке, Валентине, хоть и не далеко, а всё ж другое государство. А там, глядишь, это безобразие уляжется, или ещё чего. Ну и ты уж постарайся для единственного зятя, выправи ему бумаги нужные, или тебе погоны дали, чтобы только орать на весь дом?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Какие бумаги? Чего тут выправишь? Всё уже решено! Это же закон! Всех поголовно высылают, вся наша контора взялась!
БАБУШКА. Ой, Ваня, какой ты у меня ещё глупый, хотя уже дедом скоро станешь. В нашей, Богом любимой, стране не бывает правил без исключений. Всегда можно обойти любой закон! Не обойти, так объехать. Сам же всю жизнь жаловался на это…. А сейчас ты должен ради своей семьи сделать всё, и никакие законы тут не при чём.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да, мама, ты права. Сделаю всё!.. Я пошёл за Катей и остальными. (Уходит.)
БАБУШКА (вслед). Только Кате ни слова!.. При союзе бы такого цирка никто не допустил. Какая-никакая, а дружба народов не только по телевизору была…. Только-только у девчонки жизнь началась, и на тебе – референдум. Теперь у всех вместо мозгов только шапки остались….  Да, несётся этот корабль уже на всех парусах, или чего там у него. Господи, за что же нам этакое наказание-то? (Уходит.)

Затмение.

С одной стороны сцены выходит один молодой человек, с другой второй молодой человек, оба в белых шапках, без формы, улыбаются. Они пожимают друг другу руки особым образом (за предплечья).

ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. С праздником!
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Не спрашиваю с каким. Наконец-то дождались!
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Да, мы этим вонючим чёрношапочникам устроим день гнева! Пусть попробует какой-нибудь шакал спрятаться, мы их собаками травить будем, чтоб земля под ногами горела. Не будет им жизни под нашим солнцем.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. И больше никогда не пускать! Нечего! Этим гадам только дай слабину, это, сразу полезут во все щели, как тараканы.
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Теперь это будет самый главный праздник в году.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ага, это, типа, «Новый год» отдыхает.
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Сейчас можно будет спокойно пройти по своей земле. И нигде не надо будет отворачиваться. Кругом только свои. Нет этих мерзких рож и наглых взглядов из-под чёрных шапок.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Да, наконец, это, будет чистый воздух, чистая земля и только наша чистая раса.
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Но для нас работа ещё найдётся.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Так, это, их же всех под зад и на солнечную родину?
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Да, но ведь останутся выродки: те, у кого отец черношапочник, а мать наша.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. И чего?
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Мы не позволим им расти здесь и поганить нашу страну!
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Да, это, надо вплотную ими заняться. Ещё поработаем! (Ударяет кулаком в ладонь.)
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Не успокоимся, пока даже воспоминания об этой грязи на нашей земле не останется!

Уходят. Затмение.

Катя, Магомед, Али и Иван Андреевич возвращаются с прогулки, в руках у Кати букет цветов.

КАТЯ. Бабуля, бабуля, бабуля!

Выходит бабушка.

КАТЯ (бабушке). Посмотри, какие мы цветы нарвали, просто чудо! (Показывает букет.)
БАБУШКА. Вы же за грибами пошли? Эх, грибники.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Катя, отнеси цветы к себе.
КАТЯ. Нет, они лучше будут смотреться здесь.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (раздражаясь). Ну, тогда сходи за вазой на кухню!
КАТЯ. Пап, ты чего?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Прости дочка, просто мне нужно поговорить с Магомедом наедине.
АЛИ. Я пошёл к себе. (Уходит.)
БАБУШКА. Да, Катюша, пойдём на кухню, я у тебя спросить давно хочу кое-что. (Уходит.)
КАТЯ (Ивану Андреевичу). Что-то случилось, да? (Подходит к нему.)
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (обнимает дочь). Нет, всё хорошо, просто надо поговорить.
КАТЯ. Ну, вы же не ругаться собираетесь?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Нет, конечно, с чего ты взяла, глупенькая.
КАТЯ (освобождается от объятий). Ну, смотрите у меня (грозит пальчиком), оставляю вас только на пять минут. (Улыбается.) А то мне скучно одной. (Уходит.)
МАГОМЕД. Я вижу, что-то всё-таки случилось.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да. Вам с Али сейчас же нужно уехать.
МАГОМЕД. Как?! Куда?! А Катя?!
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Уже известны итоги этого референдума. Восемьдесят процентов проголосовали за выдворение чёрных шапок. Нам пришёл приказ: с нуля часов завтра начнутся повальные аресты. На всё про всё – двадцать четыре часа.
МАГОМЕД. Этого не может быть! Это же варварство какое-то, сейчас же двадцать первый век?!
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Сомневаться и жаловаться некогда, надо действовать. Вы с Али немедленно уезжаете к моей тётке, маминой сестре, Валентине. Мать ей позвонит, вас встретят. А через неделю-две я, думаю, смогу уладить тут вопрос с вашим возвращением.
МАГОМЕД. Снова бежать? Зачем? Я всю жизнь бегу, сначала оставил Родину, теперь бросать семью?..
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Магомед! Спокойно. Кончится этот бардак, возьмём с тобой водки и будем всех учить жить. А сейчас надо спасать семью!
МАГОМЕД. А как же Катя? Она же не поймёт?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Ей что-нибудь придумай…ну… не знаю что? Ты же у нас в конце-концов филолог, или как там это у вас называется. В общем, ты понял меня…  Мать тебе всё расскажет подробно.  Вы давайте побыстрей, и да, двери никому ни под каким предлогом не открывать… (Смотрит на часы.) Мне нужно в управление, всех собирают, зашевелились, будто война началась (Уходит.)
МАГОМЕД. Не думал, что это снова повторится. Эта грязь везде: от туда сбежал – она здесь всплыла. И ведь я не могу ничего! (Бьёт кулаком по столу.) Только снова бежать!

Выходит Бабушка.

ГОЛОС КАТИ (из кухни). Что там упало?
МАГОМЕД (кричит). Ничего, милая, это ветер.
БАБУШКА. Ты чего это мебель ломаешь? Все вы мужики одинаковые, только орать да буянить горазды. Ты придумал, что Кате соврёшь?
МАГОМЕД. Ничего на ум не приходит, она всё равно мне не поверит. Может сказать, что умер какой-нибудь родственник?
БАБУШКА. Этого ещё не хватало! Волновать девчонку? Надо что-нибудь хорошее.

Выходит Катя.

БАБУШКА. Не успели.
КАТЯ. Чем вы тут занимаетесь? (Смотрит по сторонам.) А где папка?
МАГОМЕД. Ему срочно надо было уехать, знаешь ведь его работу.
КАТЯ. Что-то случилось, да?
МАГОМЕД (помявшись). Случилось, но очень хорошее.

Выходит Али.

КАТЯ. Что же?
МАГОМЕД. Угадай!
КАТЯ. Нет, так не честно. Говори скорей, не тяни, а то я обижусь, а беременным обижаться противопоказано. Да, да, так все врачи говорят.
МАГОМЕД (помедлив). Мы скоро станем  очень богатыми.
АЛИ. Ты что в лотерею выиграл?
МАГОМЕД. Нет.
КАТЯ. Клад нашёл?
МАГОМЕД. Нет.
БАБУШКА. Он теорему Пифагора доказал, и ему за это Нобелевскую премию по химии дадут.
КАТЯ. Зачем ты так, бабуля?
АЛИ. Банк что ли ограбил?
МАГОМЕД (строго). Али, это уже не шутка!
АЛИ. Извини, отец.
КАТЯ. Всё! Не тяни. Меня долго волновать нельзя.
МАГОМЕД. Я получил большое наследство.
АЛИ. Сколько?
КАТЯ. Ой, значит, кто-то умер.
МАГОМЕД. Нет….  То есть умер, но уже очень давно. Оказывается, мой дедушка по матери, которого мы считали погибшим на войне – не погиб, а как-то попал в Австралию, там какая-то запутанная история…. Он там открыл своё дело, разбогател…. В общем, нам с Али нужно срочно ехать оформлять документы.
КАТЯ. Надо же, опять как в кино. С тех пор как мы встретились с Магомедом, у меня всё в жизни получается как в фильме.
АЛИ. Интересно, какой конец у этого муви будет?
КАТЯ.  Конечно, счастливый!
БАБУШКА. Это вы сейчас о чём?
МАГОМЕД. Они говорят, что «Титаник» может и доплыть до порта. Если мы поторопимся.
КАТЯ. Куда спешить? Сегодня будет замечательный ужин, я нашла один рецепт…
МАГОМЕД (перебивает). Прости, мы обязательно устроим праздничный ужин, но когда вернёмся, а сейчас нужно спешить: на днях истекает срок давности, нужно прямо сейчас ехать, если мы хотим успеть.
БАБУШКА. Ага, не забудьте на кенгуру там покататься.
КАТЯ. Бабуля, ты, что не рада?
БАБУШКА. Да, нет, очень рада. Твой Магомедка – молодец, находчивый! Пойду готовить им в дорогу. (Уходит.)
КАТЯ. Правда, нужно вам собрать вещи. А сколько вы там пробудите?
МАГОМЕД. Думаю, недели две, не больше. (Гладит Катю по животу.) Вы постарайтесь меня дождаться.
КАТЯ. Конечно, только возвращайтесь быстрей.
АЛИ (недовольно). А может быть, мы всё же завтра поедем, а? Один день всего.
МАГОМЕД. Нет, нужно ехать сейчас же, иди, собирай вещи, тебе десять минут на всё.
АЛИ. Но, скоро уже ночь, может всё-таки…
МАГОМЕД (раздражённо перебивает). Али, ты чего как маленький? Быстро иди, собирай вещи!
АЛИ (яростно). Ну, хорошо! (Убегает.)
КАТЯ. Магомед, ты не должен так с ним, у него снова может быть приступ. Ты же знаешь – он всё сделает, просто мальчишеское упрямство.

Слышен шум падающего тела.

МАГОМЕД. Это в комнате Али! (Убегает туда.)

Катя уходит за ним.

Голоса за сценой:
МАГОМЕД. Али, сынок!
КАТЯ. Положи его на кровать.

Выходит Бабушка.

БАБУШКА. Что у них там опять стряслось?

Выбегает Катя.

КАТЯ. Звони в скорую, у Али опять приступ!

Выходит Магомед.

МАГОМЕД. Не надо скорой.
КАТЯ. Почему!?
МАГОМЕД. Ну…(Слышен стон Али.) Он пришёл в себя, всё обойдётся. Я пойду к нему (Быстро уходит.)
БАБУШКА. Правильно он говорит, Катя, зачем скорая.
КАТЯ. Что с Магомедом? Что случилось? (Бабушке.) Что с вами со всеми? А вдруг это серьёзно, ведь Али может умереть!?
БАБУШКА. Успокойся, Катя.
КАТЯ. Я что-то совсем перестала понимать вас всех.
БАБУШКА. Всё нормально, просто если сейчас Али положат в больницу, то они с Магомедом не успеют за наследством.
КАТЯ. Нет! Магомед не может рисковать сыном из-за денег!
БАБУШКА. Он лучше нас знает Али, ему видней, если говорит, что не надо скорой – значит, действительно, не нужно.
 
Выходит Магомед.

МАГОМЕД. Ему стало лучше, сейчас поспит, и всё пройдёт.
БАБУШКА (Магомеду). Сегодня уже не поедите?
КАТЯ. Конечно, куда сейчас ехать, пусть Али отдыхает, я сделаю ему отвар (Уходит.)
БАБУШКА. Ой, как не во время этот приступ.
МАГОМЕД. Со здоровьем не пошутишь. Сегодня ехать никак нельзя.
БАБУШКА. Как бы из этого беды не вышло.
МАГОМЕД. Не надо так. Всё будет хорошо.

Уходят.

Раннее утро следующего дня. Али крадучись идёт к выходу, на нём майка, шапка и шарф, украшенные символикой футбольного клуба «Спартак».

АЛИ (не громко сам с собой). Извини, отец, что обманул с этим приступом, но иначе, ты бы меня увёз. А для меня сегодняшний день – особый. Может это единственный раз в жизни, когда «Спартак» вышел в финал «Лиги чемпионов»? Если я пропущу этот матч, будет полный гейм-овер, без сохранения.   После этого я  просто себя уважать перестану, а мужчина, как ты мне всегда говорил, может обойтись без чего угодно, но не без чести. (Уходит, осторожно прикрыв дверь.)

Выходит Бабушка.

БАБУШКА. Ой, всю ночь не спала, даже про поясницу забыла. Как же так? До чего дошли-то, а? Надо же такое выдумать – выгонять людей из-за шапок. Будто они крысы…. А нам-то как теперь жить, прикажите? От всех убегать?.. Так, глядишь, начнём шарахаться от людей, будто мы – душегубы какие! А потом все друг от дружки прятаться станут, что же это получится?

Раздаётся сильный стук в дверь.

БАБУШКА. Кто там?
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (из-за двери). Откройте!
БАБУШКА. Да, кого там принесло?
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (из-за двери). Открывай, тебе говорят!
БАБУШКА. Чего надо-то?
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (из-за двери). Соседи видели у вас двоих чёрношапочников, мы должны проверить.
БАБУШКА. Ничего я вам не открою, ишь чего захотели, может вы бандиты, или ещё кто похуже.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (из-за двери). Слышь, старуха, ты, это, давай открывай! Ты чего, это, не знаешь – сейчас же закон новый вышел, радио включи!
БАБУШКА. Ты, почему меня старухой называешь, а!? Нахал, какой! Да мой сын знаешь, что из тебя сделает?! Убирайтесь отсюда!
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Мы будем ломать двери!

 Выходит Магомед с лопатой наперевес.

БАБУШКА (Магомеду). Прячься!
МАГОМЕД. Нет! Пусть попробуют взять.

Молодые люди начинают ломать входную дверь.

БАБУШКА (толкает Магомеда). Какой твердолобый, я тебе как мать говорю, прячься! (Забирает у него лопату.) Об остальных подумай, герой!?

Магомед нехотя уходит на кухню.
Замок входной двери ломается, в дом врываются молодые люди в штатском, на них белые шапки.

БАБУШКА (угрожающе наступает с лопатой наперевес). Ну-ка, вон отсюда,  фашисты проклятые!
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Это, спокойно, бабуля, фашистов мы в сорок пятом побили, теперь пришёл черёд чёрношапочников.
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (легко забирает у Бабушки лопату). Не балуй, мать! Мы только посмотрим, и всё.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. А здесь, это, чего у тебя? (Дёргает ручку двери на кухню.)
БАБУШКА. Не смей туда заходить!

Слышится грозный окрик Ивана Андреевича из-за входной двери.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Это, что такое!

Молодые люди замирают. Входит Иван Андреевич, он в форме подполковника.

ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Мы, это…
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Исполняем закон о содействии милиции в поиске чёрношапочников, вы же знаете, референдум…
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Кто такие?!
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Мы, товарищ подполковник, добровольные помощники.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Кто разрешил?!
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Так это, закон же…
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Я сейчас из вас таких помощников сделаю! Не заметите, как на лесоповале окажетесь, там такие помощники очень нужны!
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Всё, поняли, ошибочка, извините. (Пятится к двери, кладёт лопату.)
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (пятится к выходу). Мы дверь, это, сейчас починим.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Не надо. Через секунду, чтоб вас здесь не было, и всем местным передайте, если кого возле этого дома увижу…
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ясно, извините. (Поспешно уходит.)
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Простите, это. (Уходит.)
БАБУШКА. Вовремя ты, Ваня, вернулся. Надо же, уже двери ломают и врываются, точно бандиты какие.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Они и так бандиты! Я одного узнал – три судимости за плечами.
БАБУШКА. До чего же докатились, если такие бандиты решают, кого хватать, а кого нет!?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Хватит об этом. Магомед с Али уехали?
БАБУШКА. Нет.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Как нет?! Где они?

Выходит Магомед.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Почему вы ещё здесь, мы же решили!? Ты что, всех погубить хочешь!?
МАГОМЕД. Иван, у Али был приступ.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Тьфу! Как всегда вовремя.
БАБУШКА. Да, грохнулся мальчишка без сознания.
МАГОМЕД. Но сегодня ему будет лучше, я знаю, мы сможем ехать.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Сегодня уже все дороги перекрыты.… Но ничего, я вас на служебной машине отвезу до границы, меня везде пропустят. Давай, немедленно поднимай Али, чем раньше выедем, тем лучше.
МАГОМЕД. Хорошо. (Уходит в комнату Али.)
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Что с Катей?
БАБУШКА. Всё хорошо, она спит.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Пойди, мама, посмотри, эти уроды могли её напугать.
БАБУШКА. Ты бы пока замок починил, а то умчитесь сейчас, и мы с Катей тут как в пещере сидеть будем: двери нараспашку, заходи, кто хочет – это с нынешней жизнью-то.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да, надо сделать (Чинит замок.)
БАБУШКА. Ох, Господи, теперь такие времена пришли, что только на тебя вся надежда: сделай, чтобы всё обошлось, пронеси от нас чашу сию. (Собирается идти к Кате.)

Выбегает Магомед. Бабушка останавливается.

МАГОМЕД (взволнованно). Его нигде нет!
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Как нет?

Выходит Катя.

КАТЯ. Всем доброе утро. Папка, ты приехал, здорово! (Целует его.)
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Доброе утро, дочка, если оно доброе.
БАБУШКА. Доброе, доброе.
КАТЯ. Вы чего все такие угрюмые? Что-то с Али?
МАГОМЕД. Нет, нет, нет, ему уже лучше.
КАТЯ. Хорошо. Я всю ночь не спала, переживала; а под утро такой крепкий сон на меня навалился, мне кажется, даже двери ломай в доме, я бы не услышала.
БАБУШКА. Ой, права ты, Катюша.
КАТЯ. Что, Бабушка?
БАБУШКА. Говорю, тебе сейчас надо спать больше, сон для беременной – лучше всяких витаминов….  Как бы я хотела тоже заснуть и не видеть всего этого.… Но на том корабле негде спрятаться.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ.  Мама, хоть сейчас не начинай.
КАТЯ. А знаете, что мне снилось?.. Будто Магомед на свои миллионы купил дом у самого моря, и мы все туда поехали на целое лето. А во дворе у нас кипарисы, а за домом сад, а там много-много цветов, и дом весь обвит цветами, до самой крыши, даже не видно стен – такой большой цветущий холм. И мы купили… нет, подобрали по дороге собачку, маленькую, рыжую, как кусочек солнца, весёлую и немного шкодливую. А потом гуляли с ней целыми днями по окрестностям. А по вечерам собирались все на террасе, пили чай и смотрели, как звёзды падают в море…. Здорово, да!
МАГОМЕД. Мы обязательно купим такой дом у моря и с кипарисом, и с верандой, и с рыжей собакой тоже. (Целует руки Кате.) Всё будет, как ты захочешь.
КАТЯ (смеётся). Смотри, ты пообещал, попробуй только отказаться потом. Пойду, расскажу Али.
МАГОМЕД. Нет, не надо!.. Он ещё спит.
БАБУШКА. Да, Катенька, пусть парень отдохнёт, пойдём на кухню, поможешь мне.
КАТЯ. Хорошо.

Бабушка с Катей уходят.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ.  Где же всё-таки Али?
МАГОМЕД. Сам он уйти не мог, он же слабый совсем.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ.  А я, кажется, догадываюсь, куда он мог деться.
МАГОМЕД. Куда?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Сегодня футбол, он, наверное, там, а приступ симулировал.
МАГОМЕД. Нет! Али, конечно, мальчишка, но так не мог поступить!

 Входит сияющий от радости Али.

АЛИ (громко). Папа, дядя Ваня, поздравляю, «Спартак» – чемпион! Такой матч был! Просто жесть! (Начинает ходить туда-сюда.) Проигрывали в два мяча, и ещё  вдесятером, у них ворота, как заколдованные, но представляете – наши всё-таки смогли! В добавленное время уже дожали, затолкали мяч, чуть не руками!.. И тут нам пенальти, представляете? Ну, всё думаю, полная жэ… – а вратарь взял! И мы на последней минуте с углового!!! (Останавливается.)
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Вот и наш больной, присмерти лежащий, нашёлся.
МАГОМЕД. Али, нам надо очень серьёзно поговорить. Я не буду терпеть подобные выходки, твоё поведение не достойно мужчины!
АЛИ. Прости меня, пап, я знаю, виноват по полной, но по-другому, никак. Ты бы меня, по любому, не отпустил. Готов принять наказание.
МАГОМЕД. Да, ты даже не понимаешь, что ты натворил! Ты знаешь, что сейчас в городе  делают с теми, у кого чёрная шапка?!
АЛИ. Да, референдум…. Но я же осторожно. (Показывает на свою одежду.) Под этим ничего же не видно, да и на футболе все свои: не важно у кого какая шапка, главное, чтобы за наших болел.
МАГОМЕД (повторяет Али). Осторожно!.. Из-за твоей прихоти, мы опоздали во время уехать!
АЛИ (распаляясь). Давай, давай, обвиняй меня, конечно – это я виноват в том, что ты бежишь всю жизнь! Только это и можешь… а ещё гордишься, что мужчина. Я вот, может, не хочу больше бегать, хватит, набегался!
МАГОМЕД. Да как ты смеешь…
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (перебивает). Всё! Сейчас не время конфликт отцов и детей тут разыгрывать. Семью спасать надо, нашу семью! Здесь война, не до гордости!.. Али, без всякого рассусолевания, быстро бери свои вещи, каждая минута на счету, я должен вас вывезти, а потом уж разбирайтесь друг с другом сколько угодно.
АЛИ (недовольно). Ладно. (Уходит.)

Выходят Катя и Бабушка.

КАТЯ. Я слышала голос Али, ему получше?
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Ему лучше всех нас, он абсолютно здоров и даже счастлив, что «Спартак» опять чемпион.
БАБУШКА. Вот и замечательно, что с мальчишкой всё в порядке.
МАГОМЕД (мрачно). Но полечить его хорошенько, всё-таки придётся.
КАТЯ. Магомед, что с тобой?
МАГОМЕД. Ничего. (Нежно.) Катюша, извини. Пойду, потороплю Али, чтобы быстрее собирался.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Не надо, Магомед, лучше я к нему пойду. Ты тоже время не теряй, иди за своими вещами. (Уходит.)
МАГОМЕД. Да, надо…. Катюша, я быстро. (Целует её в щёку, уходит.)
КАТЯ. Ой, как всё здорово получается, Бабуля: это наследство, и вообще всё. Если бы им ещё не надо было уезжать. Ведь как мы дружно здесь живём, и Али выздоровел…. А помнишь, вначале?.. Ой, думала, вот, горе-то, полюбила Магомеда на беду, и себе, и всем вам.  А сейчас, вот как всё замечательно: и папке Магомед понравится, и Али у него молодец.
БАБУШКА. Чего ты такая весёлая сегодня?
КАТЯ. Сама не знаю, как бы плакать, скоро не пришлось.
БАБУШКА. Плакать тебе совсем ни к чему. (Обнимает Катю.) Ничего не бойся, бабка тебя в обиду никому не даст. (Отстраняется, идёт на кухню) Пойду, принесу, что мы с тобой им в дорогу приготовили, ехать то долго придётся. (Уходит.)
КАТЯ. И правда, что это сегодня со мной? (Пожимает плечами, смотрит вверх, прижимает руки к груди.) Господи, спасибо тебе, что дал мне это счастье. Благодарю тебя за Магомеда, за Бабушку, за папу, за Али. Пусть у нас всегда всё будет как сегодня, Господи! Я знаю, ты о нас заботишься, знаю, не допустишь ничего, ничего плохого, ведь мы заслужили это, правда? (Гладит себя по животу.) И маленький скоро родится, у него будет хорошая жизнь, правда ведь, Господи?

Раздаётся стук в дверь.

КАТЯ. Здорово, кто-то в гости пришёл. (Подходит к двери.) Кто там?
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (из-за двери). Извините, здесь проживают двое мужчин в чёрных шапках?
КАТЯ. Да, Магомед и Али, правда, Али ещё мальчик.
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Откройте, пожалуйста, у нас для них хорошие новости.
КАТЯ. Это, наверное, про наследство. (Открывает дверь.)

Входят два молодых человека, они в форме.

КАТЯ. Проходите, проходите, вы как раз во время, ещё бы немножко и не застали их.
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (улыбаясь). Было бы очень жаль.

В это время выходят Магомед и Али с сумками. Молодые люди набрасываются на них, заламывают руки, кладут лицом в пол, защёлкивают наручники.

КАТЯ (испуганно). Что вы делаете? (Оседает на стул.)
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (Кате). Всё законно, согласно итогов референдума.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. С сегодняшнего дня, это, всех черношапочников – вон из страны!
КАТЯ. Но он мой муж!
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Другого найдёшь, с нормальным цветом шапки.
МАГОМЕД (лёжа). Катя, не волнуйся, это ошибка, всё будет хорошо.

Выходит Иван Андреевич.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Что здесь происходит?!

Молодые люди бросаются на него, надевают наручники, кладут лицом в пол.

ИВАН АНДРЕЕВИЧ (лёжа). Ну-ка отпустите меня! Это беспредел, я подполковник…
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (перебивая). Уже бывший подполковник, вас разжаловали, вот приказ. (Показывает Ивану Андреевичу лист бумаги.) Вы обвиняетесь в укрывательстве чёрношапочников.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Да, ты…
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (наступает на шею Ивана Андреевича). Молчать! (Напарнику.) Уводи этих двоих. (Кивает на Магомеда и Али.)

Второй молодой человек поднимает Магомеда и Али, высоко задрав скованные сзади руки.

АЛИ. Что, отец, до сих пор веришь в людей?
МАГОМЕД. Ничего, сынок потерпи, всё выяснится. (Кате.) Не волнуйся, мы скоро вернёмся.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ага, это, если только в гробу. Ха-ха.
МАГОМЕД (ему). Да, ты …
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (перебивает). Пошли! (Грубо выталкивает Магомеда и Али за дверь, уходит.)

Кате плохо, у неё обморок.

ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (поднимает Ивана Андреевича на ноги, срывает с него погоны). Ты опозорил форму, подполковник!
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Щенок, не ты мне их вручал…
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Зато я сорвал! Из-за таких как ты, эта мразь и разгулялась по стране, жалеете их, мол, «тоже люди». Тьфу! Купил тебя этот черношапочник со всеми потрохами, а ты и рад, даже дочь свою под него подложил!
ИВАН АНДРЕЕВИЧ (медленно и жёстко). Я тебя за это зубами рвать буду!
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Пошёл! (Грубо толкает Ивана Андреевича к двери.) Ты своё уже отговорил!
 
Выбегает Бабушка, вцепляется в форму молодого человека мёртвой хваткой.

БАБУШКА. Не пущу!
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (пытаясь освободиться). Отстань.

Вбегает второй молодой человек.

ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Чего тут ещё?
БАБУШКА. Не пущу!
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (напарнику). Оторви от меня эту ведьму.
ИВАН АНДРЕЕВИЧ. Мать, суки, не троньте!

Второй молодой человек с трудом освобождает напарника от захвата Бабушки.

БАБУШКА (причитая). Не пущу, не пущу. (Опускается на пол.)
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (выталкивая Ивана Андреевича за дверь). Старуху тоже грузи. (Уходит.)
БАБУШКА. Вот оно как, уже здесь.… Нет, нет, ещё рано, он ещё не доплыл. (Начинает причитать что-то невнятное.)

Второй молодой человек, уволакивает причитающую Бабушку за дверь.

КАТЯ (приходит в себя). Нет, это сон, просто страшный сон… (Трясёт головой.) Это не может быть на самом деле. (Встаёт, начинает ходить туда, сюда.) Магомед с папкой, наверное, пошли рыбачить на речку, они всё лето собирались, да никак; а сегодня пошли, вот будет потом разговоров – на целый год….  Али опять на своём футболе, придёт и будет рассказывать, кто, кому, сколько забил, или что судья явно играл за них…. А Бабушка… конечно, на кухне, делает вид, что готовит обед. Хотя так за всю жизнь и не научилась готовить, но попробуй ей это скажи – сразу получишь, она же думает, что главная на кухне, а я  только помогаю ей…. Что же они есть, будут, когда меня в роддом отвезут?.. Поди, с голоду не умрут, Магомед что-нибудь приготовит, он умеет… Магомед….(Останавливается.) А почему так тихо.… Неужели… (Оглядывается.) Их всех забрали.… Почему, зачем?.. Референдум… (Подходит к краю сцены, обращается к залу.) Люди, что же случилось с нами? Что у нас у всех с головой? Как можно так жить!? Почему мы ненавидим тех, кто не похож на нас? Почему каждый чужой для нас – зверь? А свой, пусть плохой, да всё же свой? Так ведь жить нельзя…. Сколько же можно бояться всех и всего!?.. Конечно, проще, гораздо проще поделить всех людей по цвету волос, глаз или шапок, и объявить одних виноватыми во всём. Но в жизни не бывает, чтобы одни были всегда виноваты. Чего нам не хватает, зачем придумывать себе дурацкие различия? Ведь люди же не в шапке рождаются! 

Пауза.

Как мне теперь жить? Зачем жить?.. Маленький. (Гладит себя по животу.) Дать новую жизнь, пустить его в этот страшный мир, зачем?.. Чтобы мучился?.. Неужели мы все рождены, чтобы быть жертвой? Почему от нас ничего не зависит? (Поднимет голову.) Господи, но не можешь же ты быть таким жестоким, Господи! Мы же все твои дети, и те кто, принесли в наш дом эту беду, тоже твои дети, ведь ты тоже их любишь, почему всё так получается, Господи?.. (Опускает голову.) Просто жить, рожать детей и не думать.… Но зачем тогда нам  душа, Господи?.. Где же взять силы жить дальше?
 
Пауза.

Но не жить нельзя.

Затмение.

С разных концов сцены выходят два молодых человека, на одном белая шапочка на другом чёрная. Они сходятся в центре, пристально смотрят друг на друга. Потом широко улыбаются и пожимают руки.

ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (говорит с акцентом). Здравствуй, Серёжа, рад тэбя видеть.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Салам алейкум, Исмаил, как семья?
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Спасибо, тваими малитвами.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Слышал новость: северный рынок жёлтые шапки под себя подмяли?
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (качает головой). Ай, ай, ай…. Да, кругом беспрэдэл!
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Как ты референдум-то перенёс?
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. А чего нам, законапаслушным гражданам, бояться? (Ухмыляется.) Хе. По дакументам я аказался, чуть ли нэ родственник Петра пэрвого.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (улыбаясь). Всё шутишь.
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. А чэго?.. Пускай  лохи плачут, раз у них доля такая. Ха.
ВТОРОЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ну, бывай, Исмаил.
ПЕРВЫЙ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Да встречи. Серёжа.

Уходят в разные стороны.
               

                Занавес.