Метро2039. Приключения сумасшедшего. Глава 2

Отправляемся. Пожалуй - это было самое необычное путешествие в моей жизни. «Крот» как окрестил его Семён, легко, словно в масло нырнул под землю, медленно пополз на глубине сорока метров в сторону Вашингтона. В тот момент я испытывал двоякие чувства. С одной стороны мне  до чёртиков было страшно, с другой Вашингтон я видел только однажды. Странное место. Помниться я где-то читал, что отцы-основатели хотели видеть его новым Римом на американской земле. Не знаю, получилось это у них  или нет, только как и Рим когда-то, Вашингтон лежит сейчас в руинах. Что понадобилось там русским, я понял не сразу. Толи чуждый менталитет, толи ещё что. Семён мне долго объяснял, показывал на дисплее какие-то городские планы, а я видел другое. Меня и Клару. Наши прогулки по тенистым аллеям, уютное кафе с долговязым гнусавым официантом. Помню, поддал я тогда основательно, даже полиция приезжала. Меня потом почему-то вызывали в суд, докучали тупыми вопросами. Тридцать тысяч зелёных обошлась мне та поездочка, как сейчас помню. Клара мне тогда всё говорила,  не стоило бить морду тому копу,  всё это проклятая водка вперемешку с текилой. Ой, глупенькая ты Кларочка, глупенькая. Не причём тут водка и даже текила не виновата. Просто хамом оказался тот мужлан-полицейский,  пялился на тебя не стесняясь.
Спустя час «Крот» пересёк тот Рубикон, который мы не отважились перейти когда-то с друзьями. В моём воображении снова возникли страшные картины ужаса и запустения видимые когда-то. Толпы обезумевших радиоактивных созданий рвущих на части друг друга, покосившийся Белый Дом, разваленное здание Конгресса. От былого величия нашей столицы осталась лишь тень, да и та радиоактивная. Миллионы погибли, не понятно за что. Моя жена, чьи-то родственники, дети.
Выжили такие как я, несчастные без кола и двора, только и годные перегрызть чьи-то глотки за корочку хлеба.
В городской черте «Крот» нырнул ещё глубже, пошёл немного быстрей. Реакторы, как сказал Сеня, почти на пределе, как впрочем, и мы. Уровень радиации внутри машины подрос, но это как я понял внешний фон, проникший сквозь толщу породы. На поверхности мы бы долго не протянули. Какой-то прибор отображал на дисплее обстановку впереди по курсу, вычерчивая непонятные ломаные каракули. Я силился понять, что значат все эти бесформенные штуки, быстро исчезающие с продолговатого экранчика навигатора, но лишь успевал прочесть скупые русские надписи.
-Базальт, плотность…
-Да, профессор, базальтовая основа вашей столицы, твёрдый орешек, ползём как черепаха.
К нам с Семёном повернулся Александр, скучавший за соседним терминалом.
-В Атлантике приходилось сталкиваться с этим, тоже ушло уйма времени и энергии, но ничего прошли.
-И здесь пролезем, - подхватил Михаил- третий член экипажа.  Он хлебнул из алюминиевой кружки что-то дымящееся, не переставая наблюдать за своими приборами.
-Триста метров впереди по курсу армированный бетон, - Михаил бросил своё питьё в сторону, кружка упала на пол, запрыгала по гофрированному покрытию. 
-Уходит вниз. Он метнулся в свободное кресло у левого борта, мясистые пальцы легко заплясали по клавишам компьютера.
-И вверх до поверхности.
-Стоп! – резко бросил Семён. Саша немного передвинул крохотные джойстики, «Крот» затрясся и замер.
-Объёмное зондирование, Миша, полная мощность. Михаил что-то сделал, вывел на все три дисплея одно и тоже.
-Что скажешь, кэп?
Семен, молча, потёр подбородок, медленно откинулся на спинку вращающегося кресла.
-Бункер, чтоб его черти разорвали, однозначно бункер.
Я вглядывался в хаос линий, серых  бесформенных переплетений чего-то непонятного, во что-то прямое пропадающее на краю монитора. Неподготовленному трудно сообразить сразу. Михаил выделял красной рамкой отдельные области, увеличивал, менял ракурсы. Изображение постепенно обрастало данными, становилось чётким, детализированным.
-Что это? – не удержался я, показывая на овальное пятно, пульсирующее жёлтым. Сёмён загадочно улыбнулся, кивнул Мише.
-Догадайся, док.
Загадочный овал распух в несколько раз, покрылся разветвлёнными линиями, наростами неведомых механизмов.
-Это похоже на…
-Реактор профессор, работающий ядерный реактор.
Я потерял дар речи. Работающий реактор, здесь под городом, лежащим в руинах. Нет, этого не может быть - бред сумасшедшего.
Я невольно привстал с откидного сидения.
-Сидите профессор, сидите! – Миша махнул рукой.
-Думаете сказки?
Я послушно кивнул.
-Всё просто. Правительственный бункер. Поэтому мы здесь.
Он крутанулся в своём кресле, бодро по-армейски поднялся.
-Это вы профессор и вам подобные вынуждены после бомбёжки влачить жалкое существование. Атлетичная фигура русского переместилась за спинками кресел к противоположному борту.
-Ваш дорожайший президент неплохо устроился. По нашим данным почти вся военная верхушка и правительство уцелели.
Михаил мельком глянул на застывшее изображение монитора.
-Мало того. Даже после катастрофы им не сидится спокойно. Пару лет назад засланные ими  агенты доставили на территорию нашей страны новый штамм лихорадки эбола.
Мой рот открылся сам собой. Такого я не ожидал услышать. В то время как Америка лежит в руинах, а народ гибнет  тысячами, проклятые политиканы продолжают играть в свои игры. По большому счёту человечество постоянно находится в состоянии войны. Бомбардировки,  военные операции лишь видимая часть айсберга. Основное происходит незаметно, методы разные. Можно создать смертоносную заразу и отправить на тот свет несколько миллионов граждан противоборствующей стороны. А можно вбить в головы миллиардов обывателей страх перед той же болезнью и  травить их легально лекарствами но уже за их деньги. Ловко, и главное виноватых нет.
-Профессор, профессор, - толкнул меня в бок Семён. Я опомнился. Михаил всё ещё ходил у нас за спинами, эмоционально размахивая руками.
-Три миллиона погибли, три миллиона выживших в радиоактивном аду, переселившихся на северный Урал, одно из незаражённых мест в России пригодных для жизни. Треть всех кто уцелел.
Михаил остановился, сжал пальцами верх спинки командирского кресла.
-Китай, Иран, Бразилия, Сербия. Список можно продолжить. Эпидемия вспыхнула почти одновременно. Мы поймали лазутчика, крепкий орешек. Молчал гад до последнего. Фанатик, мать его. Но когда тебе на пузо ставят горячий утюг, обычно весь фанатизм улетучивается. Появляется тяга к жизни, вера в добро и справедливость.
Михаил саданул кулаком по железной стене.
-Здесь осиное гнездо, здесь! Тридцать уровней  под Белым домом, с несколькими десятками тысяч ополоумевших, съехавших с катушек маньяков.
Я не мог вымолвить слова. Как это похоже на вашингтонских демагогов доведших мир до ручки. Они всегда лезли, куда не надо, словно им нечем было больше  заняться. Здравоохранение, безработица, бедность – список огромный. Но на войну деньги есть всегда,  остальное мелочи не стоящие внимания.
-Вы правы, - с трудом промямлили мои губы. – Только нельзя во всём винить одну сторону. Ваши тоже хороши.
В кабине повисла гнетущая пауза. Едва слышимое гудение оборудования, да тиканье на стене старомодного стрелочного хронометра, единственное, что связывало нас с действительностью. В другой  ситуации мы бы, наверное, кинулись друг на друга, сцепились в последней схватке. В другой бы. Но я прекрасно знал, что правы мои новые знакомые, правы на все сто. А они ни чуточку не сомневались, что и я говорю истину.
-Ну ладно, не время устраивать диспут, - Семён оборвал наше противостояние. – Прав профессор, наши тоже хороши, доигрались сволочи.
Он тронул пару кнопок на своей клавиатуре, изучая новые данные.
-Пострадали то кто? Простой народ. Такие как я и ты Миша, а ещё наш профессор.
Я облегчённо кивнул.
-А ваши руководители Семён, как они…
-Поживают? – не задумываясь, рубанул главный. Все трое переглянулись, серьёзное лицо Михаила расплылось в улыбке.
-Покажи Саша, - буркнул соседу Сеня.
Я встал, едва не ударившись головой о поперечную балку. Место в кабине  мало, так что Семёну пришлось поднапрячься, чтобы вытащить из боковой ниши в стене громоздкий металлический кофр.
-Вот. Крышка с лязгом откинулась, я непонимающе уставился на никелированный продолговатый предмет размером с большой термос.
-Что это? Я не был силён в технике, даже Клара частенько пилила меня за недалёкость. Перевести с русского большую сложную статью для меня пара пустяков, а поменять, к примеру, перегоревшую лампочку - непосильная задача.
-Бомба, профессор.
Я отпрянул. Ну, конечно  же, я читал об этом когда-то. Умники из России всё-таки сумели создать портативный ядерный заряд, умещающийся в чемоданчике. Небольшой блестящий цилиндр и всё – фенита ля комедия. Горе, смерть, радиоактивная пустошь.
Страшный предмет лежал в небольшом углублении, игриво дразнил  отражённым светом. Рядом темнело пустое место его брата близнеца.
-А?
Я показал пальцем на пустующее гнездо. Семён понял моё замешательство, ответил на удивление спокойно.
-Год назад, правительственный бункер под университетом Ломоносова. Думаю, тебе как американцу будет приятно осознавать отмщённость своей родины.
Я не ответил. В тот момент мне было плевать. Дорвавшиеся до власти в двадцатых годах реакционеры, превратили Россию за десятилетие в мощное милитаристское государство. Перед войной оно мало чем отличалось от заокеанской державы, постоянно тиранило соседей. Польша, Монголия, Китай, Казахстан. Территориальные претензии – лишь малая доля непомерных амбиций либерального на словах, на деле тоталитарного режима новой Руси.
-Можете на меня рассчитывать, - сухо ответил я. – Тем более, что кровь предков буквально закипает в жилах.
Все трое переглянулись. Я читал на их лицах непонимание. В последнее время мне частенько ставят в укор, что я выражаюсь путано, хотя сам я не замечал ни чего такого. 
-Моя прабабка родом  с Питербурга.
Семён присвистнул.
-Верно,  говорят: «мир тесен».
Я глядел на свои мазолистые руки, чуть не плача. За что сгинули мои друзья и родные: Клара, Джек, многочисленные соседи. Миллиарды простых людей на всех континентах: русские, китайцы, сербы. Нужно поставить, наконец, точку, начать всё с чистого листа. Новый мир обязательно будет лучше, он просто обязан им быть. Люди насмотрелись по горло на подлую сущность правящей элиты. И наш долг покончить с этим раз и навсегда.
-Давай Саша, медленно, - Семён перевёл взгляд с монитора на своего подчинённого, - метр в секунду.
«Крот» дёрнулся. Я едва успел схватиться за стену, спешно сел на откидное сидение.
-Полная мощность на головной преобразователь.
Один из экранов перед капитаном окрасился жёлтым, вверх поползли красные столбики графиков. Корпус монстра задрожал, лицо Семёна  окаменело.
-Идём командир,  - голос Миши звенел от восторга. – Шесть метров. Между бетонными оболочками слой дренажа.
-Понял, спасибо. Взгляд Сени скользил по мониторам.
- Ещё десять метров и вниз. Реактор - двести метров под нами.
Я вжался в стену, непонимающе наблюдая за слаженной работой русских. Ребята знают что делают. Говорят: «месть занятие недостойное», но не в нашем случае. Зарвавшихся негодяев необходимо остановить. Я и сам готов был на всё, наверно, проснулись мои русские гены.
-Теперь вниз, уклон двенадцать градусов.
Михаил кивнул, тронул крохотные рычажки. В кабине витал запах гари, становилось теплее. Не удивительно – в десяти метрах спереди раскалённая сфера в два раза горячее  Солнца.  Сидевший посередине Саша то и дело прикладывался к кислородной маске, частенько поглядывая на показания анализатора внутренней атмосферы. Дышалось с трудом, нос щекотал неприятный запах горелой породы. Я тоже, глядя на Александра, приложил к лицу  маску с живительным воздухом. Пара вдохов, гудящая голова прояснилась.
-Минус пятьдесят метров.
Я мёртвой хваткой вцепился в поручни по бокам сидения, стараясь не упасть. Пол наклонился вперёд, дрожал, словно его  трясли невидимые руки.
-Восемьдесят метров, - резал слух голос Миши.
-Не дрейфь, профессор! Прорвёмся!
Командир подземного дредноута хлопнул меня по плечу. Сам Семён пристегнулся к сидению ремнями, натянул на лицо кислородную маску.
-Ещё немного и всё. Жаль не взглянем в глаза вашему президенту.
Я не ответил. На кой мне его зенки, я даже на последние выборы не ходил. Голосовать за мексиканца  меня не прельщало. Педро Санчес, ставший у руля Америки, мягко говоря, нам с Кларой не нравился: толстый, потный христопродавец.
-Триста метров! – Миша вывел на экран показания какого-то прибора. – Нас заметили, думаю…
«Крота» тряхнуло, болезненная вибрация пронзила корпус, мне чуть не вырвало руки. Голова треснулась о металлическую стену, в глазах потемнело.
-Бомба! Стоп Саша! Миша сканируй близлежащую область.
Я снова сел на место, потирая горевший лоб. Маска слетела, валялась у ног. Меня словно пропустили через мясорубку, состояние – не передать. Тело ноет, мозги чуть не кипят. Кошмар. Я обвёл взглядом кабину экипажа, поражённый увиденным. Русские даже не заметили взрыва: чёткие слаженные действия, ни тени страха.
-Саша вправо, ползём дальше!
Семён снова повернулся, тепло улыбнулся.
-Пустяки, профессор, «Крот» крепкая штуковина. Не любители проектировали, так, что …
Он не договорил, уткнулся в непонятную картинку на экране. Я прекрасно понял, что хотел сказать Сеня, даже представил далёкую Россию – край белых снегов и бескрайней тайги. Представил живо, словно по волшебству очутился за океаном, на ещё не тронутых войной улочках Москвы, среди спешащего народа. Даже улыбнулся кому-то в ответ,  чувствуя сердцем близких по духу.
-С вами всё в порядке?
Голос Миши вырвал меня из мира грёз. Я ещё некоторое время таращился непонимающим взором на тесную кабинку «Крота», а видел другое: толпы москвичей в лаптях и косоворотках, медведей отплясывающих на тротуаре камаринского под заунывные звуки свирели, торгующего цигейковыми ушанками старого хитрого еврея.
-Деферент ноль,  - слова командира окончательно развеяли мои грёзы. Пропали: тёмные московские подворотни, золотозубые мордовороты на Майбахах, отъезжающие на такси с паперти нищие.
-Минус четыреста двенадцать, - Михаил откинулся на спинку вращающегося кресла, развернулся к нам. – Идём под бункером, через несколько сот метров доберёмся до цели.
-Понял, Миша, готовь  гостинец!
Лицо Семёна налилось кровью, - пора передать привет братскому американскому народу.
Троица почему-то покосилась на меня, но я спокойно проигнорировал,  ещё бы несколько дней назад показавшуюся  кощунством фразу.
У моих ног лязгнула крышка железного кофра, зловеще заблестели бока ядерного «термоса».
-Аккуратней  с взрывателем.
Миша молча кивнул, извлёк из пластикового футляра миниатюрную деталь размером с карманный фонарик.
-Всё сделаю в лучшем виде, америкашки надолго уяснят, как связываться с нашим братом.
Я пропустил мимо ушей очередной выпад русского, размышляя о неведомом брате. Видимо эпидемия эболы скосила родственника Миши, тогда понятно, почему он здесь. Моя Кларочка тоже погибла из-за кучки заигравшихся гавнюков, и я не против если кое-кому из них Миша подложит свинью в виде маленького блестящего бочонка.
-Мать вашу! – Русский поднялся с колен, чуть не плача от досады.
-Что? – Семён рванулся к товарищу, протискиваясь между  кресел. – Говори Миша, что…
Техник потерянно обернулся, бросил к ногам миниатюрный взрыватель, - испорчен, командир, не работает.
В кабине стало тихо.  «Крот» продолжал двигаться, на откидном столике тихо позвякивали алюминиевые кружки.  Так всегда, когда остаётся поставить точку, обычно ломается карандаш, или машина не заводится. Закон подлости. Обидно.
Семён толкнул носком запылённого сапога неисправный прибор,  глубоко вздохнув, тронул заросший подбородок.
-Ладно, «Крот» сам по себе оружие,  что-нибудь придумаем.
Он устало опустился в кресло, заторобанил по клавиатуре.
-Готовьте взрывчатку.
Семён обернулся, уверенный голос заполнил крохотное помещение.
-Надеюсь, Миша твой огнемёт в порядке.
Я непонимающе уставился на расстроенного техника, гадая, куда клонит главный.
-Работает командир, сейчас заряжу.
Он кинулся к маленькой овальной двери в соседний отсек, схватился за ручку. Я растерянно проводил взглядом его широкую спину, осторожно поинтересовался у Александра.
-Что происходит, Саша?
Александр немного уменьшил тягу двигателей, карие глаза глянули на меня взглядом опытного наставника.
-Всё же придётся, профессор, навестить вашего Санчеса.
Я отпрянул. Они действительно сумасшедшие. Соваться в логово зверя верх глупости. Это больше смахивает на самоубийство. Зачем куда-то идти, проще прикончить себя здесь, и не лезть в президентский бункер.
-Давай, Саша медленно, - в голосе Семёна чувствовались металлические нотки, - Под реактором два технических уровня, система очистки воды, регенераторы воздуха.
Командирский дисплей выдал сплошь зелёную картинку, на которой с трудом угадывались озвученные Сеней объекты.  Я силился понять, где среди хаоса линий и маркеров прячутся загадочные регенераторы и неведомые рукотворные озёра. Мозг упрямо рисовал: пещерные гроты со свисающими с потолка сталактитами, живописные окаймлённые столбами сталагмитов озерца, толстого распухшего Санчеса беззаботно барахтающегося в прозрачной воде.
-Не витайте в облаках, док, держитесь.
Я впился  побитыми пальцами в металлический поручень, напряг мышцы. Почему я здесь? На кой чёрт мне эта головная боль? Жил бы себе и жил. Или бывшему преподавателю больше всех надо?  Я зло мотнул головой, треснулся виском о стену.
А кем я собственно был до этого? Никем. Винтиком в чьей-то дьявольской игре. Жил, платил налоги, думал, как хотели власть предержащие. При всей кажущейся свободе, я всегда был рабом. Боялся потерять, что имел: репутацию, положение, имя. Как это всё  смехотворно – глупость, возведённая  в абсолют. Родные – вот что ценно. Но их сгубили, отняли подлые крысы, прячущиеся теперь за многометровыми бетонными стенами. Видимо проведению было угодно, чтобы я оказался здесь, подложил ежа в штаны банде вероломных убийц, отомстил за тех, кого любил и потерял.
«Крот» едва заметно дрогнул, прогрызая двадцатиметровый слой железобетона. Чудовищная температура головного термопреобразователя не оставляла шанса многофутовым стенам последнего пристанища американской элиты. Подохнуть. Санчес и его подручные другого не заслуживают. Могут, конечно, смыться, но…
Я поднялся.
-А вдруг улизнут?
Мой вопрос не особо смутил русских. Семён вперился в меня озлобленными голубыми глазами, словно жалея, что не пристрелил умника накануне.
-Могут, мать их!
Огромный кулак саданул по пластиковой панели, та затрещала, выдав облачко пыли.
-Наш план  основывался на внезапности. Тихо подойти, подложить заряд, тихо убраться. Мерикашки так бы и не поняли, почему уже на том свете.
Мои плечи опустились, страх сковал тело, но губы предательски ляпнули на всё помещение.
-Можете на меня рассчитывать, Я не умею стрелять, но могу подносить патроны.
-Похвально! – вернувшийся к тому времени Миша, прилаживал какую-то штуку к чему-то, похожему на большой садовый опрыскиватель.
-Понесёшь запасную канистру с напалмом, да пару сумок с патронами.
Я словно робот послушно кивнул. Боже, что я несу. Куда мне, хилому книжному червяку тягаться с русскими крепышами. У них на лице написано призрение к смерти. Такие глазом не моргнут пристукнут любого, но долг выполнят. Их предки не раз доказывали это. Если память не изменяет, только Берлин они брали трижды. А американцы, американцы – слабаки, всегда загребали жар чужими руками.
Я гордо поднял голову. Какая-то неведомая частичка моего естества вынырнула из небытия, предала сил. Прежде всего - я человек, плевать на прошлое. Русский дух моей прапрабабки всегда сидел внутри тихого университетского преподавателя. Я многого добился, где пасовали другие, играючи шёл к цели. Диплом с отличием, женитьба на самой красивой девушке в округе, выжил назло всему, чёрт меня побери. Выжил и сейчас не сдамся.
Веер зелёных линий на экране Семёна раскрылся, перед глазами побежала детализированная картинка внутренних помещений бункера. Где-то здесь среди бесчисленных комнат и переходов прячется наш законно избранный. Я нет, а Клара отдала свой голос на последних выборах за это ничтожество.
-Всё, хватит, - бросил Семён Александру. – Теперь по обстановке.
Русские словно по команде сорвались с мест, дверцы вертикальных шкафчиков на стенах кабины раскрылись. В ближайшем я увидел пару автоматов, несколько металлических ящиков с патронами, гроздья гранат. Всё это чётко без суеты перекочевало в мозолистые руки Саши, его товарищи тоже в мгновение ока стали похожи на ходячие арсеналы. Мне стало как-то неловко. Что я могу? Возможно, мы все ляжем костьми в этом унылом месте. Возбуждённый, лошадиными дозами адреналина, мозг работал как часы. Что поступаю правильно, сомнений не было. Жалобно блеющий овощ теперь прошлое - моё американское прошлое. Ноги сами оторвали задницу от сидения, пальцы жадно схватили ручку контейнера с напалмом.
-Не дрейфь, док, выпутаемся.
В тот момент мне впервые не было страшно. Я даже удивился подобной перемене, двигаясь чётко словно автомат. Даже мысль, что моя жизнь, возможно, будет брошена на алтарь справедливости, не показалась тогда крамольной. Ради будущего сотни моих предков делали такое, что враги потом надолго забывали дорогу в русские пределы.
-С богом! – Семён передёрнул затвор, натянул на лицо маску противогаза. Через мгновение на меня смотрело уже три круглоглазые физиономии русских. Мне ни чего другого не оставалось, как натянуть маску себе. Необычное чувство. Опять вспомнился первый день войны, наша с Кларой подвальная эпопея. Сколько пережито:  кровь, горе,  полное лишений существование. Наш мир должен был сгинуть, мы сами невольно или сознательно погубили всё что имели.
Широкая спина Семёна мелькнула в овальном  переходе в соседний отсек, следом потянулась наша маленькая армия. В руках Саши грозного вида автомат с неестественно длинным рожком, за плечами ещё один ствол плюс гранаты на поясе. Нет, так нельзя, я словно голый. Контейнер с напалмом не в счёт. Граната – вот что  нужно. Я покосился на парней, незаметно взял из шкафчика ребристый предмет. Чудно. В случае чего, помогу русским.  Миша помимо калашникова умудрился нацепить на спину громоздкий огнемёт, на груди на перевязи устрашающее нечто с крохотным газовым факелком на конце. Впечатляюще! Я опустил в карман ветровки гранату, рванул за Михаилом.
-Давай!
Рука Семёна в перчатке саданула по светящейся овальной панели управления дверью,  та нехотя поползла в сторону, обнажая неведомый мир правительственного бункера.
-Отлично!  В лицо ударил поток горячего воздуха вперемешку с гарью. Миша не дожидаясь, пока бронированная задвижка люка отползёт совсем, всадил в проём горящую струю огнесмеси.
-Поджарим америкосов!
Трое в противогазах заржали, я предпочёл спрятаться за спиной Александра. Русский юмор мне пока в диковинку, хотя подсознательно я был не прочь в этом поучаствовать. Кларочка мне всегда говорила: будь смелей, не давай садится себе на шею. Это не всегда получалось, хотя частенько спуску я всё же не давал.
Рослая фигура Саши сиганула в овал люка, следом исчезли в полумраке остальные. Я не раздумывая протиснулся с канистрой сквозь полуметровую обшивку «Крота», спрыгнул вниз.
-Добро пожаловать в Ад, профессор! – гнусавый голос из-под маски помог мне сориентироваться. Остатки напалма догорали на земле, скупо освещая округу. Небольшая полость образованная «Кротом» напоминала сферический кокон, гладкая поверхность ещё не успела остыть. В тусклом свете льющимся из открытого люка она казалась каменной, хотя по рассказам русских так и было. Вечный материал, вспомнились слова Сени, сплавленный в монолит.
-Дверь!  Миша что-то сделал с входным люком, и стало темно.
-Идём!
Свет ручных фонарей вспорол тьму, круглые концы лучей заскользили по стенам.
-Будьте начеку, - Семён осторожно выглянул из-за остывшего термопреобразователя «Крота», выставил  впёрёд автомат.
-Чисто!
Его силуэт пропал за головной частью железного монстра, туда же направились остальные.
-Не отставайте док!
Саша обвёл округу стволом пулемёта, словно всевидящим оком. Луч фонаря выхватил из небытия странные наплывы растопленного грунта, ещё горячие, но уже застывшие. Они напоминали сюрреалистические картины  абстракционистов, разве что более гротескные и нелепые. Действительно ад, Данте наверное удавился бы от зависти увидев такое.
Я обошёл преобразователь, засеменил за русскими. Жар породы чувствовался через подошвы, нестерпимо жёг кожу.
-Миша!
Главный отступил в сторону, в трёхметровый пролом метнулся огненный шлейф.
-Идём к реактору!  Всё что движется в расход. Пленных не брать.
Я снова спрятался за спиной Саши, не высовываясь влез в освещённый пролом.
-Не наступите на смесь, док!
Я перешагнул горящие на полу капли напалма, огляделся по сторонам. Вот оно прибежище последнего президента Соединённых Штатов - последний оплот сил мрака и лицемерия. Наша некогда великая страна лежит в руинах, а здесь тишь и благодать. Идеальное место, чтобы спрятаться. Я вертел головой разглядывая залитый светом потолочных ламп коридор. Уходящий вправо он терялся за поворотом, влево тянулся так далеко, что конца не было видно. Стерильная чистота, серый кафель блестит на полу, по стенам тянутся какие-то трубопроводы и кабеля. Вот они где наши денежки. Скольких нужно обобрать, чтоб построить такое?
Носок ботинка пнул маленький кусочек бетона, тот завертелся, шмякнувшись о стену.
-Тише, док. Не дома.
Семён стянул противогаз, вздохнул полной грудью.
-Саша, прикрывай, все за мной.
Мы стянули с лиц резиновые маски, заспешили за командиром. Топот отразился от серых стен гулким эхо, заскользил вперёд, передразнивая непрошенных гостей. Чувство нереальности не отпускало, словно смеялось, заманивало строгим порядком трубопроводов, стерильной лабораторной чистотой. Наше вторжение мне виделось отчаянной попыткой ухватить удачу за хвост, покуситься на ценности,  давно утратившие былое значение. Вашингтон,  отцы-основатели  видели пупом Земли, теперь лежит над нами в руинах. Строгие линии улиц, помпезные фасады зданий. Где это всё? Сгинуло в радиоактивном хаосе. Прихватило за компанию миллионы несчастных, оставив почему-то коптить белый свет виновников трагедии.
Я, не отставая, семенил за Мишей, с опаской поглядывая на его огнемёт. Грозная штука. Газовый факел на конце нечто напоминающего пулемёт Саши будоражил воображения, рисуя картины невероятной отваги.
Я смотрел на русского, но видел себя. Заросшего недельной щетиной, с огнемётом за плечами. Распахивающаяся дверь овального кабинета, перекошенное страхом президентское лицо.
-Что гнида мексиканская, не ждал?
Огненная струя напалма полоснула: знаменитый президентский стол, нехотя прошлась по звёздно-полосатому полотнищу. Языки пламени жадно побежали вверх по материи, проглатывая ряды звёздочек-штатов.
-Получи! За Клару, за…
Толстяка за столом объяло огненный вихрем, он завертелся, истошно завыл.
-К стене!
Грязная пятерня Семёна прижала меня к трубам, в боковой коридор метнулся огненный жгут алого пламени. Невесть откуда взявшуюся фигуру в чёрном, отбросило на пару метров, форма пыхнула, короткий автомат в руке заходил ходуном.
-Ложись!
Не пойму как я распластался на полу, крашеная стена ответила дождём бетонной крошки.
-Мать его, откуда…
Слова Саши утонули в шуме выстрелов. Не вставая, он всадил очередь в огненное нечто, ловко перекатился, встал на ноги.
-Поднимайтесь, док!
Я почти его  не слышал. Барабанные перепонки ломило, в ушах заглушающий звон. Канистра с напалмом валяется между мной и Сеней,  как в неё не попало не пойму. Угоди в обшарпанный цилиндр хоть одна пуля гореть бы нам, как и президентскому прихвостню. Я, молча, поднялся. В нос ударил запах  горелого мяса вперемешку с пороховыми газами.  В боковом ответвлении догорает горка чадящей плоти ещё мгновение назад бывшая человеком. Языки пламени жадно пляшут над останками, удушливый дым расползается в стороны.
-Смотрите в оба! Стреляйте во всё, что…
Сеня нажал на курок, его калаш  плюнул дымом, из развороченных труб впереди ударила струя белого газа.
-Миша!
Огнемёт Михаила плюнул туда огненной струёй, коридор тряхнуло. Четыре фигуры с автоматами исчезли за горящей стеной, истошный ор прокатился под сводами, перекрывая шум огромного газового факела.
-Кому-то не повезло.
Мы прошли мимо развилки, свернули на следующей. Поток горячего воздуха, подгонял нашу маленькую компанию, будто хотел, чтобы мы поскорее убрались. Лично мне здесь даже понравилось. Если у них такие технические уровни, тогда какие апартаменты? Мозг уже рисовал внушительные помещения, почему-то отделанные позолотой и обставленные антикварной викторианской мебелью. Выцветшие гобелены и непременно золотой унитаз. Глава богатейшей державы мира не опустится до того, чтобы приложить свою драгоценную задницу на что-то помимо золота. А спустит свои испражнения непременно слезами покорённых народов. Я тряхнул головой, прогоняя навалившуюся чертовщину. Какая только хрень не лезет в голову. Раньше я за собой такого не замечал, а последние несколько лет, что только не посещает извилины бывшего преподавателя.
Молча, мы прошли ещё метров пятьдесят, поднялись вверх по ступенькам на небольшую площадку. Сеня пару минут вслушивался в звуки за алюминиевой дверью, словно хотел определить, что приготовили для нас подручные Санчеса. С таким же успехом он мог припасть к земле возле моего развороченного коттеджа и познать все тайны мира. Я было, уже хотел прервать его нелепое занятие, но Семён видимо сам догадался о бесперспективности совершаемого.
-Ни черта не слышно.
Тихо толкнув дверь, он как всегда сунул туда ствол своего калаша, затем выглянул сам.
-Чисто!
Я и сам видел, что нет мусора, стерильно, будто в операционной. Даже наследить боюсь. Взгляд невольно скользнул по засаленному джинсовому комбинезону Михаила, сам собой опустился на запылённые сапоги русского. Наследили мы уже порядком: несколько трупов, пожар за спиной. Жаль, конечно, что бомба накрылась. Была бы тогда свинья, так свинья, а так…
Коридор за дверью, через десяток метров свернул налево, упёрся в новую, правда, почему-то запертую. Помниться я читал где-то: в древности дома не запирали, верили ближнему, не видели в каждом последнего негодяя.
Над дверным косяком примостилось маленькое аккуратное устройство, с сизым стёклышком на конце. Оно отчего-то медленно поворачивалось, словно шпионило. Не знаю, почему я улыбнулся, когда оно уставилось на меня.
-Миша! – Сенькин голос согнал улыбку с моих уст. Михаил подпрыгнул, мясистые пальцы схватили неугомонный глазок. Кронштейн держащий «шпиона» лопнул, серый шлейф проводов заискрил.
-Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, - продекламировал Миша. Устройство упало на пол, тут же превратилось в мешанину деталей под сапогом русского.
-Идёмте профессор!
Он как бы невзначай пихнул дверь плечом, замок затрещал,  маленькое стекло напротив его глаз треснуло.
-Прошу!
Сапог со всего маху саданул чуть повыше защёлки. Дверь метнулась, словно её вынесло взрывной волной, остатки стекла посыпались на пол.
-Входите! Располагайтесь!
Миша с хозяйским видом вошёл в полутёмное помещение, разглядывая работающие механизмы. Не понимая, что  это такое я таращился на шумящие электродвигатели, переплетения труб, шкафы аппаратуры управления. Под нашим домом тоже находилось, нечто подобное, правда, маленькое и тихое, с кучей задвижек и маленьким компьютером управления. Здесь я словно превратился в лилипута. Огромные помпы перекачивали, что-то, от чего стоял такой гам, буквально закладывающий уши. С десяток труб с одного края комнаты, изгибаясь, обходили центр помещения, чтобы скрыться в массивной стене напротив.
-Док, что здесь написано?
Я подошёл к одному из агрегатов, прочитал потёртую синюю табличку.
-Вспомогательный контур охлаждения, - промямлили губы русский перевод.
-Вспомогательный?
Семён не сводя глаз со второй двери в углу комнаты, потёр подборок.
-Плохо! Система охлаждения реактора многократно дублирована. Уничтожение одного узла ни чего не даст.
Он дотронулся рукой в перчатке до трубы, кивнул своим товарищам.
-Тёплая! Давай Миша, заминируй тут всё на всякий пожарный.
Я отступил в сторону, наблюдая, как выполняется приказ главного. Из сумки Михаила показалось нечто маленькое и несерьёзное. Русский что-то сделал, оно подмигнуло мне красным огоньком и тут же потухло.
-Идём!
Мы трое пошли к угловой двери, Миша лёг на трубы сунул чёрный предмет куда-то под них.
-Сюрприз вам детишки!
Он заржал, а я так и не понял, причём здесь дети и к тому же чьи. Нет, родиться в России – это одно, здесь - другое. Я как пятилетний ребёнок – только выучился говорить, но жизненного опыта - ни какого. Быть русским – это, прежде всего, мыслить на этом удивительном языке, помнить своих предков, любить родную землю. 
Дверь за нами тихо хлопнула. Несколько мгновений мы стояли неподвижно, будто опасаясь спугнуть молчаливую невозмутимость очередного коридора. Казалось бы,  навстречу должны ринуться орды телохранителей Санчеса, изрубить нас в капусту, но вместо этого: очередной ухоженный переход, трубы на стенах, разноцветные кабеля под ними.
-Миша, камера, Саша осмотрись, - шепот Семёна казался голосом потустороннего мира. Я невольно поёжился, хотя лицо взмокло. Русские действительно пришельцы из преисподней. Не той где варятся в закопчённых котлах нарушители закона божьего, а гости чуждой американской реальности, превратившей цветущую страну в пустыню. Я с восхищением глянул на Михаила, сворачивающего шею очередной камере. Чем не чёртушка: грязный, злой, но дьявольски смелый. 
-Пошли, док.
Меня потащили за рукав, канистра больно ударила по коленке. День назад я  наверно, если б не разрыдался, так точно бы послал всех куда подальше. Так неуважительно обращаться с человеком, имеющим учёную степень. Взгляд сам собой упёрся в недоумённое лицо Миши, мысли скомкались. К чёрту этикет. На вражеской территории разводить церемонии всё равно, что просить разрешения у врагов их прикончить.
Мы быстро пробежали ещё метров сто, свернули налево, поднялись по лестнице куда-то вверх. В паре мест Миша оставил мигающие гостинцы, каждый раз, не забывая ехидно комментировать свои действия. Юмор  казался мне плоским, но утверждать авторитетно я бы остерёгся. Другая страна, другая общность, другие люди. Возможно, русские  тоже думают подобным образом, во всяком случае, частенько мои действия вызывают у них улыбку.
-Приготовьтесь, док, и отойдите, - главный по-армейски чётко проверил свой калаш, сверился с маленьким устройством, напоминающим автомобильный навигатор. Очередная дверь с уже свёрнутой камерой над косяком, неброская табличка справа. Взгляд невольно заскользил по зелёной надписи, мозг тут же выдал русский вариант.
-Сектор четыре. Реакторный зал.
Под буквами красовался нечёткий трафарет: чёрный автомат, перечёркнутый красной полосой.
-С оружием нельзя.
Я, было, хотел  ещё что-то добавить, но смех троицы заткнул мне рот. Грязный сапог Сени саданул дверь чуть пониже замка, продолговатое стекло зазвенело, осколки посыпались на пол. Второй удар вынес мощную с виду преграду. Дверь слетела с петель, рухнула внутрь помещения.
-Правда!
Русский уверенно по-хозяйски ворвался внутрь, нажал на курок. Звук выстрелов резанул по ушам, я невольно съёжился. Пару мгновений спустя стрелял уже Саша, поливая из своего пулемёта персонал, сгрудившийся в небольшом секторе, огороженный стеклянными панелями.
-Что сукины дети, не ждали!
Огромные стёкла рассыпались в мелкую крошку, фигуры в белых халатах метнулись в стороны. Зная русских, шансов у операторов никаких. Я заметил, как на спине одного из бедолаг расцвели красные розочки, человек взмахнул руками, растянулся на пульте управления. Кровь потекла между рядов кнопок, закапала на белый пол.
-Ложись!
Меня повалили, прижали голову щекой к кафелю. Помещение дрогнуло, нас обдало мелкой пылью. Что-то тяжёлое просвистело около уха, садануло   с силой о стену. Я чувствовал, как падают на спину кусочки  какой-то дряни, закрыл от страха глаза. Не думал, что окажусь на войне. В фильмах это выглядело иначе. Бомбить какого-нибудь зарвавшегося диктатора это одно, другое - когда сам смотришь в лицо противника.
Мне снова помогли подняться, даже избавили от ненавистной канистры. Сашка с Семёном разобрали патроны из сумки, вернули её уже опустевшую. Развороченный пульт управления представлял  жалкое зрелище,  мне даже стало не по себе. Три мёртвых управленца, развороченные компьютеры, кровь, битое стекло. Такого шмона Санчес не ожидал. Думал,  до конца своих дней будет отсюда,  дёргать за ниточки,  гадить остальному миру.
Я отвернулся, пытаясь сдержать рвотные позывы. Всё верно, так бы оно и было, если б не русские. Они во все времена ставили всё с ног на голову. Выживали, когда  только и оставалось отдать богу душу, надирали задницы возомнившим себя богами ворогам.
-Вперёд!
Семён как всегда первый, ринулся к развороченному пульту, подошвы его ботинок давили стеклянные горошины. На дело рук своих он не обратил внимания, легко, словно на прогулке перешагнул окровавленные тела. Война портит людей: черствеют души, цена человеческой жизни – грош. Я по себе это понял. Что шокировало раньше, теперь воспринимается иначе. Чужое горе хоть и трогает, но не так. Состраданию осталось  мало  места в наших сердцах, многие вообще позабыли, что это такое. Злоба буквально пышет от большинства живущих вокруг. Когда-то единая нация превратилась в сброд отъявленных негодяев, жаждущих поживиться за чужой счёт. В глубине взбудораженного разума вспыхнула робкая мысль, с каждым мгновением крепла, обретала уверенность. А ведь  мы и есть сброд. Сборище сбежавшихся со всего света: дельцов,  проповедников, бандитов и праведников, трудяг и дармоедов.  Я бы сейчас наверно вспомнил  свою жизнь, но распахнутая Сенькой дверь, задвинула мои мемуары куда подальше. Реальность рванулась навстречу. Ноги проворно затопали вниз по ступенькам, среди нагромождения разноцветных труб, кабелей, гудящих механизмов. Я словно оказался внутри неведомого чудовища проглотившего мою никчёмность. Вмонтированный в пол внушительного полукруглого зала жёлтый купол, как я понял реактора, огораживало полуметровое ограждение выкрашенное красным. Таблички с надписью «опасность» кричали, нет, били в набат. Куда! Не ходи, драпай отсюда, пока цел. Я бы так и поступил, но какая-то русская частичка  души только рассмеялась в лицо страхам.
-Миша, распределительный щит!
Уверенность командира предала  сил. Я сунул руки в карманы ветровки, нащупал в одном из них за порвавшейся подкладкой гранату. Оружие действительно придаёт уверенности. Мне давно стоило разжиться чем-то подобным, а не смотреть из года в год как обирают мои грядки своры оголодавших дармоедов.
-Док, помогите!
Саша отварил двухметровые створки в одной из стен помещения, внимательно изучая смонтированную на горизонтальных держателях электронику.
-Возьмите и Миши гостинец.
Я снова не понял юмора, но послушно пошёл к Михаилу. Они с Семёном держали под прицелом два выхода из реакторного блока, схоронившись за стеллажами, заваленными каким-то техническим хламом. Нет, мне действительно далеко до русских. Рождённый в американском раю, ни когда не сможет мыслить, как это делают в далёкой России. Разный менталитет, разные взгляды.
Я прошествовал мимо кричащих об опасности табличек, втиснулся в крохотное пространство между стеллажей. Место не ахти, но достать парней здесь вряд ли возможно. Массивные стойки, полки им подстать – идеальная позиция.  Во всяком случае, положить с десяток моих сограждан русские смогут легко.  Мне с трудом удалось пролезть между  зелёной  стеной и железными перемычками, не дающими стеллажам упасть. Почему проклятая бомба оказалась неисправной? Это место давно бы уже превратилось в мешанину радиоактивной породы, а мы б попивали вчетвером довоенный ром, припрятанный у меня в укромном местечке. Нет, судьба ещё та стерва.
Я кое как добрался до Мишки с Семёном разорвав об острый край рукав ветровки. Чёртовы стеллажи, куртку за год до войны мне купила Клара, я берёг её, даже стирал пореже.
Гостинец, врученный Мишей оказался круглым,  плоским и довольно увесистым, размером с ладошку. Каким-то внутренним чутьём я понял – вещь убойная. По периметру выпуклости металлических ромбиков, посередине крохотный дисплей с дюжиной квадратных кнопочек под ним.
-Бомба, - осенило меня.
-Она самая, док, - не сводя с дальнего угла зала, подтвердил Саша. – Рванёт на славу. Рядом едва заметно улыбнулся Семён, погладил цевьё калашникова.
-Разнесёт к чёртовой матери.
Я понял, что к чёртовой, не дурак. Кругляш при скромных размерах, скорее всего, имеет убийственную начинку. Аккуратные ромбики на боку вышибут мозги любому. Сюрприз будет что надо. Вот только мысль, что мы несколько опоздали, не покидала. «Гостинец» надо было подложить Санчесу давно, ещё до войны, бомбу или пулю между беспринципных мексиканских глазёнок. Может тогда, и остались бы живы сотни моих друзей, Клара, миллионы несчастных сгинувших в ядерном кошмаре.
Я снова как крот пролез за стеллажами, рванул мимо красного ограждения реактора к Саше.  Ноги волочились как-то устало, пыльные носки ботинок предательски спотыкались. Не удивительно, я прошёл через такое, что другим и не снилось. Незабываемое приключение. Усталость сковывала мышцы, даже небольшая на вид бомба казалась непосильной ношей. Сейчас бы лечь, забыться, дремануть пару часиков. Я кое-как добрался до колдовавшего в распределительном щите Саши, с удовольствием отдал ему смертельный кругляш.
-Спасибо, док!
Его слова показались мне какими-то тягучими, словно кто-то крутанул регулятор скорости воспроизведения отцовского кассетного диктофона. В детстве я часто забавлялся слушая искажённые примитивным устройством  заунывные диалоги матери или сказанные в бешенном темпе нравоучения отца. За это мне частенько влетало, но что не сделаешь, ради того чтобы пошалить.  То золотое времечко давно сгинуло за чередой событий. Как повезло моим родителям, что они не дожили до наших дней, не увидели, во что превратился мир.
Я отошёл на пару шагов,   дальше ноги не шли. Движения русского казались подстать голосу. Я подметил: как вяло он забрал у меня «гостинец», что-то нечленораздельное пробурчал в ответ. Дышалось Сашке тяжело, будто за ним гналась свора президентских телохранителей. Руки тряслись, капельки пота покрыли лоб.
Спрячьтесь док, не стойте истуканом.
Сказано это было до того протяжно, что я с трудом понял.  Голову тянуло к земле, веки - будто налитые свинцом. Я попытался последовать Сашкиному совету, но лишь  вскрикнул. Ноги предательски разъехались, шахматная поверхность пола саданула в лоб. Последнее что  успел ощутить: сдавленный возглас русского у себя за спиной, глухой удар падения его тела.