Звонок мужу

- Вить, привет! Можешь говорить?
- Аленький! – обрадовался он. – Я только собрался тебе позвонить!
- Вить, я соскучилась! – вместо приветствия неожиданно для себя выпалила я.
- Я тоже! – вздохнул муж. – Сегодня совсем печально… одному тут.
- Почему одному? А где твои сопалатники?
- Двоих выписали утром, третий на ночь всегда домой уходит. Вот и маюсь в одиночестве…  Слушай, давай я завтра сбегу из больницы, а? Еще один день без тебя я не выдержу! Так тошно, хоть на стену лезь!
- Нет, Вить, надо потерпеть. Подумаешь – всего один денек завтрашний пережить – и мы снова вместе. Что врач говорит?
- Да нормально все, – как-то неуверенно скомкался голос мужа. – Не переживай.
- Врешь ведь, чувствую.
- Нет, Аленький, правда, все нормально, просто рука немного болит – перевязку делали, болячку отодрали.
- Я вот завтра приеду и сама у доктора все спрошу.
- Мы же договорились, что ты не будешь приезжать. Алюсик, фрукты у меня еще есть, минералка тоже, как раз на завтра хватит.

Алюсиком Виктор меня называет в одном случае – если в чем-то серьезно провинился. Я насторожилась. Муж продолжал что-то говорить, и в его голосе мне почудились заискивающие нотки.
- … выписка с утра, так что послезавтра в обед мы будем снова вместе, – торопливо добавил он.
- Вить, – услышав мой тон, муж обиженно засопел. – Ну-ка говори, что произошло? Если не расскажешь, я сейчас же еду в больницу! Ты меня знаешь.

Последние слова подействовали. Он даже не сообразил, что время позднее, меня никто в этот час к нему не пустит. Виктор помялся, помычал в трубку и признался:
- В общем… я тут неудачно упал, на руке швы разошлись.
- У вас, вроде, полы не скользкие, и тапки у тебя на полиуретане, – удивилась я. – Как же ты упал?
- Ну… с подоконника.
- Откуда?!! – решив, что ослышалась, переспросила я.
- С подоконника… Алюсик, ну, соскучился, хотел к тебе примчаться, думал – возьму такси…
- Подожди, а подоконник-то при чем?
- Понимаешь, у нас в отделении дверь вечером запирают. А мне так захотелось тебя увидеть, чуть с ума не сошел… Думал, утром к обходу врачей вернусь обратно…
- Ты что… хотел из окна выпрыгнуть?! – я задохнулась яростью и страхом, что он еще сильнее повредил руку.
- Ну… да. Подумаешь – второй этаж! Ерунда! Только рука подвела, и я грохнулся на пол в палате.

Минут десять я возмущенно кричала в трубку, что он – глупый мальчишка, что в тридцать лет уже надо думать головой, а не другими органами, что он хочет сделать меня молодой вдовой и матерью-одиночкой. В общем, что называется, устроила разнос на всю катушку. Виктор тихонько вздыхал, боясь меня прервать, каялся, что-то нечленораздельно бурчал, но в какой-то момент я услышала, что голос его становится тверже, слова – проникновеннее.
- Я так и знал! – вдруг гордо заявил он, и я осеклась. – Ты меня любишь!

Ну что тут скажешь?!
И мы уже мурлычим друг другу что-то несказанно-нежное, искреннее, душа распахивает объятия другой душе, и почти физическое наслаждение изливается на кожу, учащает пульс, гонит сильными толчками кровь по венам, стучит робким птичьим клювиком в висках. Я слышу, как в его голосе проскальзывает стон желания, и понимаю, что хочу того же.
- Так, стоп! – резко осаживаю волны поднимающегося по телу тепла и плотнее прижимаю к уху телефон. – Вот выйдешь из больницы и…
- Аленький! – почти задыхаясь, шепчет он, и я понимаю, как трудно ему совладать с природой. – Аленький! Поговори со мной еще, пожалуйста…

Я удивленно произношу какие-то слова, слышу его частое дыхание, бессвязный шепот в трубку, нарастающее напряжение, продолжительный, едва сдерживаемый стон сквозь сжатые зубы… и долгий облегченный выдох. Затем наступает молчание, и мне приходится ждать, пока мой сумасшедший муж сможет что-либо сказать.

И вдруг он начинает смеяться, сначала похихикивая, затем взахлеб, и я с трудом сквозь густое довольное мужское ржание разбираю слова:
- Никогда… никогда… не думал… что секс по телефону… это ка-айф!!!

Постепенно Виктор успокаивается, и его голос становится  тихим, ласковым, как море после шторма. Ладно, против природы не попрешь, пусть уж лучше с женой секс по телефону, чем на самом деле со случайно подвернувшейся под распаленное мужское нутро медсестрой. Я улыбаюсь, он это слышит, и облегченно вздыхает – поняла, не обиделась!

Странное дело – грусть тает, как заблудившееся в жарком небе облако, растворяется где-то в полумраке комнаты печаль одиночества, умиротворенная душа касается нежными пальцами струн сердца, и мне становится уютно и тепло. Понять – это великое искусство, которое требует искренней любви. От обоих.


(зарисовка к роману "Я сказала "Нет!")