Современная золушка

СОВРЕМЕННАЯ  ЗОЛУШКА
(рассказ миллионерши)

Москва. Аэропорт. Пассажиры, вылетающие рейсом на Пермь, пройдя регистрацию и досмотр багажа, ожидали приглашения на посадку. Одни спокойно стояли, посматривая на летное поле, другие сидели, третьи просто переговаривались между собой.  Мое внимание привлек худощавый военный в звании капитана, который время от времени, спрашивал у дежурной, когда пригласят на посадку в самолёт. Она  вежливо ему каждый раз объясняла, что как только объявят по радио, всех проводит до самолёта. После очередного раза, стоящий рядом со мной пассажир негромко произнес: « Военный, а такой глупый». Эта непроизвольно вырвавшаяся фраза вызвала у меня улыбку. Случайно мой взгляд остановился на одной женщине, которая, как я понял, тоже  услышала сказанное и также как я, невольно улыбнулась. Пассажирка была  обычной рядовой внешности: не яркая, с открытым приветливым лицом, излучающим доброту. Мы переглянулись, почувствовав взаимное расположение.
В самолёте наши места оказались рядом. Обменявшись несколькими общими  фразами, мы разговорились. Она рассказала, что живет во Франции и летит к себе домой на родину, а муж прилетит немного позже. За время полёта она поведала мне  историю своей жизни, которую я привожу почти дословно.
- Зовут меня  Татьяна Фёдоровна, родилась я в семье служащего и учительницы английского языка в небольшом рабочем посёлке на западном Урале. В посёлке была одна средняя школа, в которой моя мама преподавала свой предмет. Отец работал начальником снабжения на единственном предприятии - небольшом машиностроительном заводе. Папа был довольно высокий, стройный, светловолосый мужчина. Ходил всегда уверенным шагом без головного убора почти до самых холодов, словно стараясь подчеркнуть свою привлекательность и стать. Вероятно, за то, что его жена преподавала английский язык и  местным жителям  англичане представлялись именно такими людьми, как мой отец, все за глаза его называли англичанином. Прозвище настолько к нему прилипло, что даже мою маму, люди стали называть женой англичанина, а его детей, нас с сестрой,-  дочерьми англичанина.
Отец был красивей мамы, и она его частенько ревновала, иногда даже зря. Он, надо признать, был хороший семьянин. Любил свою семью, а особенно нас, своих дочерей. Мы с сестрой, она моложе меня на два года, очень походили на маму. Родители построили большой добротный дом недалеко от пруда и леса. У меня была даже своя  отдельная комната.
Грех жаловаться на своё детство. Оно было прекрасно, проходило на природе и в  общении с ней.   Окончив школу,  я решила идти по стопам мамы и поступила в Ижевский педагогический институт на факультет иностранных  языков - отделение французского языка. Английский я знала по школе и хорошо овладела им, общаясь с мамой. Сестра окончила медицинское училище. Вышла замуж за местного парня и начала работать в поселковой больнице. Жить они поселились в нашем доме.
После окончания института  меня распределили в одну из школ г. Ижевска, где я и проработала до пенсии. Богатств никаких не нажила, только получила комнату с подселением в двухкомнатной квартире. Подруги мои одна за другой устраивали личную жизнь. Выходили замуж, рожали детей, и мы постепенно отдалялись друг от друга.
 Замуж я так и не вышла. Как-то не случилось, хотя дурнушкой не была, и в молодости многие ребята на меня частенько заглядывались. Перед самым выходом на пенсию мне удалось скопить немного денег и поменять свою комнату на отдельную однокомнатную квартиру - хрущёвку. Я была счастлива!  Наконец-то у меня появилась своя отдельная квартира, в которой уже не надо ни с кем делить кухню, стоять в ожидании своей очереди в туалет и ванную. Квартира была в страшно запущенном состоянии и требовала капитального ремонта. Денег на ремонт не осталось. Одна знакомая подсказала мне, что есть возможность уехать во Францию и неплохо заработать. Там в дома богатых людей приглашают женщин пожилого возраста из России и стран Восточной Европы для ведения домашних работ, а также по уходу за престарелыми людьми. Я оформила документы и  выслала их во Францию. Вскоре пришло приглашение в  Париж. В качестве домашней работницы меня пригласил в свою семью сын одного известного миллионера.
Во время одной беседы со мной хозяин заметил, что я хорошо владею английским языком, и предложил давать уроки английского языка их восьмилетнему сыну Пьеру. Я согласилась.
- Я не хочу учить английский, – сказал мальчик при первой встрече со мной.- Я его не люблю.
- А его и не надо любить – ответила  я. - Он сам тебя полюбит.
Возможно мой доброжелательный тон, или  такой необычный ответ подействовал на него, но он очень добросовестно начал изучать английский язык, что сразу положительным образом отразилось на моём авторитете.
Однажды, в комнату, где мы занимались, вошёл пожилой худощавый мужчина среднего роста с гладко зачесанными седыми волосами.  На нем был красивый серый костюм, белая рубашка и галстук. Глаз я не разглядела, но мне показалось, что они карие. Он приветливо кивнул моему ученику, поздоровался со мной и, сказав, что не будет нам мешать, вышел из комнаты. Я сразу поняла,  что это дед Пьера - миллионер Морис Дювалье. Мужчина был примерно одного возраста со мной, как  оказалось,  вдовец. После этой встречи, я заметила, что он чаще стал навещать своих близких: сына, внука и невестку.
Со мной, он вначале  просто здоровался, как хозяин с работницей, критически оглядывая и коротко говоря: «Bonjour».
-Bonjour – отвечала я.  Через некоторое время его приветствие стало чуть длиннее:  «Bonjour madam , que cela va »?
-Bonjour – отвечала я и по – русски  добавляла:  «Хожу вертикально, значит всё нормально». К этому времени ко мне уже привыкли,  да и я немного осмелела. Узнав перевод, он искренне рассмеялся. Вскоре я упростила эту фразу, и отвечала на его приветствие: «Вертикально, всё нормально».
Незаметно общение перешло за рамки приветствий. Мы начали  иногда подолгу разговаривать. Мне было приятно разговаривать с ним. Старший Дювалье оказался хорошим собеседником. Обсуждали различные темы, касающиеся литературы,  искусства и международной жизни. Не берусь утверждать, что многое знаю и хорошо разбираюсь во всем, но то, что мы обсуждали, я знала неплохо. Учась в Ижевске, не самом театральном городе страны, тем не менее,  я часто посещала театры, поэтому  классический репертуар знала достаточно хорошо.
В воскресные дни мне, по контракту, предоставлялся выходной, который я посвящала посещению памятных мест: музеям, театрам, памятникам архитектуры, или просто гуляла по городу, открывая для себя Париж.
Иногда Морис Дювалье интересовался моим, как свежей головы, мнением о чем- нибудь. Я отвечала. В чем-то он со мной соглашался, в чем-то нет.  В таком ритме незаметно пролетело полгода.
Однажды он пригласил меня посмотреть его хозяйство. Я согласилась. Путешествие было очень интересным и приятным. Примерно через час езды, мы приехали в его имение.  Морис  начал знакомить меня со своим хозяйством.
- Вот это мое озеро, в нем я развожу рыбу – сказал он. Передо мной находился  прекрасный водоем с чистой водой и не замусоренными берегами.
-А это мой лес тридцать пять га, это конюшня, это виноградник. Показывая свое хозяйство, Морис украдкой наблюдал за мной,  выжидая, какая последует реакция. Я спокойно, без эмоций и восторгов высказала свое мнение обо всем увиденном, отметив, что хозяйство хорошее, ухоженное, и видно, что в него вложено очень много труда. Однако никакой личной заинтересованности, никаких намеков чтобы стать хозяйкой всего этого богатства не проявила. Я знала своё место.
Морис и раньше несколько раз встречался с женщинами, но их интересовали только его деньги, и отношения обычно не имели дальнейшего продолжения. Общаясь со мной, он этого не заметил и понял, что с моей стороны намерений  урвать или получить какую-то выгоду, нет. Действительно, богатство для меня не решало всех проблем, гораздо важнее было то, чтобы человек мне нравился. И, наконец, это произошло. Дремавшее в глубине души чувство проснулось. Я поняла, что полюбила, но боялась спугнуть его каким-нибудь неосторожным действием. Морису я тоже была не безразлична.
Когда наши стали более стабильными и дружескими, и нам вдвоем было хорошо, у меня иногда появлялось желание обнять и поцеловать его. Но я сразу мысленно останавливала себя: а вдруг он обо мне плохо подумает? Позднее и он мне признался, что испытывал такое же желание, но также боялся выглядеть в моих глазах старым ловеласом. 
Как-то незаметно пролетело время. Закончился мой контракт и виза. Я собрала свои вещички и уехала. Морис часто стал мне звонить, и мы по долгу разговаривали. На заработанные деньги я отремонтировала свою квартиру.  Но сам дом и подъезд оставались в отвратительном состоянии.
После очередного звонка я пригласила его приехать ко мне в Россию. Но оказалось, что это не так просто. Надо было в ОВИРе оформить приглашение и выслать во Францию. Однако оформить приглашение в  малогабаритную хрущёвку мне отказали. Тогда я вспомнила,  про  родительский дом, в котором теперь жила моя сестра. Я поехала к ней и рассказала о своих проблемах. Вначале она не соглашалась, ссылаясь на то, что дом после смерти родителей не ремонтировался и выглядит запущенным. Но после того, как я заверила её, что  всё отремонтирую, уступила. На оставшиеся деньги, я наняла рабочих, и дом был приведен в порядок.
Наконец-то все препятствия были устранены! И вскоре без осложнений Морис  прилетел в Россию. Я встретила его в Пермском аэропорту. Увидев меня,  Морис просто засветился от счастья.
- Таня!- сказал он мне волнуясь.- Ты настоящая русская женщина, можно сказать, осколок прошлого века. Ты не умеешь лгать, притворяться, и даже стеснялась, когда мы были вместе. Твои чувства лишены всякой корысти и меркантильности. Я полюбил тебя и прошу быть моей женой.
Я дала согласие. Мы зарегистрировались. Немного позже, уже во Франции, обвенчались. Все было так необычно! Иногда  мне представлялось, что Морис, словно принц из известной сказки Шарля Перо о Золушке, сошел со страниц этой книги, взял меня за руку и увел из страны российских, еле-еле сводящих концы с концами пенсионеров, в другой, новый мир. Теперь я жена миллионера.  И хотя ему нравится жить в моём доме среди почти не тронутой природы, тишины, красивого пруда и леса,  в России мы живём только месяц. Остальные одиннадцать - во Франции. У Мориса большое хозяйство, которое требует постоянной заботы и внимания.