Rittern von Grossen Strassen, тетрадь 2, главы 7-8

(с) В соавторстве с Еленой Антушевой

Том второй.
Перенапряжения мозгов. Сверху упала свинка.
Увы, мы вынуждены признаться читателю, что наш знакомец не имел полезной привычки к умственному труду, и лет двадцать как оставил всяческие физические упражнения. А посему, очнувшись, он расцеловал свинью и понял, что малость свихнулся. Или свинулся?
Забегая вперед, скажем, что поросята изменили всю его жизнь. Судьба нашего тюремщика была предрешена.
Дело в том, что свиньи тех времен были сплошь покрыты жесткой черной щетиной, маленькие же поросята имели покрытую беловатой шерсткой глянцевую кожу. «Какие миленькие свинки! - подумал будущий свиновод. – А вот, помню, был у меня один клиент…» Далее следовала длинная и нудная история, рассказанная на ночь маленьким свинкам, о том, как лет пятнадцать назад предприимчивый тюремщик пробовал себя в роли творца-кулинара. Опыт, увы, грозил закончиться печально – не только для него… После новогодней похлебки у сварливого заключенного выпали волосы, да так, что осталась одна только загадочно мерцающая лысина…
«Эх, кажется, змеиного яду недоложил!» - воскликнул «повар», увидев обозленную физиономию лысого.
Вспомнив рецепт своего пойла и старые боевые раны, полученные в схватке с изощренным мстителем, тюремщик вздохнул и принялся за разведение бесшерстых свиней.
Свиньи. Везде свиньи, свиньи, свиньи, свиньи… И вот мы уже не видим нашего тюремщика за свинством белых лоснящихся тушек, черных копытцев и розовых пятачков…

Глава VIII
 
…Валантэн задумался, глядя на пролетающие мимо пейзажи Парижа; очнулся он от диких воплей своего спутника, который подбородком вперед летел на мостовую. По площади кружился и гарцевал Дионис, а рядом лежал какой-то сбитый старичок. Как бы охнув, старичок поднялся, отряхнулся и подбежал к Илэру. Последнего привел в чувство Валантэн. Д’Антэ, красный, как рак, с ненавистью взирал на виновника всей сцены. Но – увы! – он не мог выразить своих чувств. Челюсти его свело, а подбородок был разбит в кровь…
Между тем, наш зевака преспокойно рассматривал гнутую шпагу Илэра.
 - Нет, судагь, вам гешительно невозможно довегить огужие! Хотя ну газве это огужие? Вот в мои вгемена, лет тгидцать тому…»
Дю Брезье почувствовал, что вскоре опухнет, а га… то есть раненый, Илэр, лопнет от невозможности зевнуть. Действительно, д Антэ уже был красный, как рак, и махал руками, как мельница, пытаясь достать до уха нового знакомого. Чуть не задохнувшись, он вдруг смертельно побледнел и хлопнулся в обморок. Брезье кокетливо присвистнул.
- Ай-ай-ай! Дружище, да ты хлипок, как я посмотрю! «Ах, мадам, же ву при, мою соль!» М-м… да, кстати, и что теперь делать?
- О, не беспокойтесь. Газ! Втогой! – он бросил поводья Диониса Валантэну, взял под уздцы Бахуса. – Дайте же мне половину. Вам же неудобно дегжать! А вот помню, во вгемена…
С этими словами они взяли под руки д’Антэ.
- Слушай, отец, может. До ближайшего трактира?! Мое терпение лопнуло!
- Что?! В пгежние вгемена за такие слова!.. Суд!.. Ух, надегу же я вам уши! Куда? В тгактиг! Ваш так называемый товагищ уже упился в эитх тгактигах до, пагдон, сигеневых козявок! Но даже эта газвгатная натуга не выдегжала!
- Сударь, я бы вам дал лет под 80, но вы вчера родились!
 - Идите лесом в баню – мне 68! Хе-хе… Впгочем, я тоже был молод… Как мы напивались с дгузьями! Какие пагтии мы газыггывали за кагточным столом! Как я пгодувался – до тгу… Но, впгочем, оставим это… Позвольте, я гасскажу случай из моей военной молодости…
Валантэн тихонько застонал.
…Через пять минут они входили в трактир «Веселая колбаска», уже без лошадей.
- Тогда я сделал удачный выпад – газ! А-а, заколол!!! И вот тепегь вокгуг меня лежало 13 бездыханных тгупов моих пготивников.
Валантэн содрогнулся еще раз, зевнул.
- Месье… Как вас там…
- Клод-Маги де Санг-Эпэ.
- Давайте отобедаем. Мы Валантэн дю Брезье и Илэр д’Антэ, шевалье и… шевалье.
- А я учитель фехтования.
- Да вы что! Нет, я вас так просто не отпущу. Илэр!
Но его обмякший товарищ и не думал приходить в чувство. Веселым собутыльникам (Брезье не пил, а притворялся) пришлось буквально отнести его в номер. Все попытки разомкнуть рот д’Антэ оказались тщетными: не помогло даже любимое бордо. Прыснув раненому товарищу в нос изрядное количество вина, - тот чихнул не приходя в сознание – наши брудершафтеры пошли «доедать беседу»:
- А! Выпад!
- Ой! Вы перепились!
- Ага, вы не умеете дгаться!
- Э-э… Сударь, Вы наносите большой урон моей чести... (Но должен Вам сказть по секрету: Илэр фехтует в два раза хуже меня, хотя у него было больше практики).
- Хогошо, что Вас не слышит Ваш товагищ! Что это за железяка у Вас? И утвегждает, что это шпага!
- А я хоте бы… мы… брать у Вас уроки.
- Позвольте залучить Вас на минутку в гости. Я-таки всучу Вам пгиличное огудье (по знакомству, недогого).
- О да! Надеюсь, Илэр проспит до вечера.
- Нам шагать полчаса.
Собеседники выскочили на узкую улочку и быстро зашагали по незнакомым по Валантэну площадям и переулкам. Они подошли к высокому обшарпанному доу, причем Санг-Эпэ ловко увернулся от чана помоев, пролившихся сверху. Разразившись ворчливой бранью, оба шмыгнули в скользкий подъезд. Внутри воняло. Поднявшись по узкой лесенке и хлопнув гнилой дверью, друзья очутились в уютной холостяцкой квартирке. Здесь царил художественный хаос.
- Пгисаживайтесь.
Из-за стенки послышалось конское ржание, изображаемое женским голосом.
- Н-да… Вы пгавы, у меня такие соседи… Весьма, весьма своеобгазные люди! Не беспокойтесь, мы с ними «на уговне пгиятелей». Не дгузья, но так… Минуточку!
Пока Валантэн, заложив руки за спину, шнырял по всем углам, удовлетворяя свое любопытство, Эпэ копался в куче каких-то тряпок и, наконец, с возглаосм: «А-а!» вытащил блестящую стальную шпагу, явно отличного качества. Там же нашлось еще две подобных.
- Вот. Это для Вас. Втогую отдам лично в зубы Вашему товагищу! Ха-ха, кхм… А тгетья – моя кговная (Еще какая кговная!)
- Как? О Боже, да у меня же нет этих… средствов… Только расплатиться с трактирщиком.
- Да ладно. Отдадите, когда сможете. Все гавно фехтовать не умеете. Ге еще Вы найдете такого дугака – учить нищих кавалегов! Никуда от меня не убежите!
- О! Вы не дугак! Вы авантюгист!
- Я к Вам зайду вечегком, поужинаем.
- Дайте-ка Ваш адрес, раз Вы такой нужный.
- Улица Алой и Белой Розы, дом 13, и моя шестая камогка. Ну что же? До встгечи!
- Надеюсь, я найду дорогу, дорогой учитель?
- Ходите конем: чегез каждые две улицы налево! Au revoir!
- Auf wiedersehen, хозяин! – и дю Брезье выкаился из двери на лестницу. Как в страшном сне, перед ним в темноте мелькнули косматые, небритые рожи явно не французской национальности и фигуры женщин, одетых по моде, но, мягко говоря, очень легко, - мысленно отметил наш герой. Все эти нечеловеческие образы дико орали и свистели:
- Мишле! Вив лё руа, мать твою!
«Пора делать ноги», - подумал Брезье, колобком скатился по лестнице, полный решимости скорей допрыгать до дома и до Илэра и… столкнулся нос к носу с любимцем судьбы и женщин! «Мама!» - подумл Валантэн, объятый внезапным ужасом; он выскочил вон и бросился бежать в заданном направлении крупной рысью. Мишле, как ошпаренный, помчался за ним. (Бог знает, какие мысли чертиками плясали в его голове!) Эта бешеная скачка продолжалась не более двух минут, но за такое время молодые люди «перемесили ногами» немало пролетавших мимо парижских улочек; всех встречных сметало направо и налево. Валантэн бежал, не оборачиваясь, и чувствовал, что скоро выбьется из сил.
Безотчетный страх захватил его сердце, но дело было не в умении фехтовать – Валантэн боялся не драки, а чего-то другого. Ох! Боже! Впереди – мостик через большую канаву, и вот он уже запнулся, и, и… бежит дальше, но чья-то рука тяжело ложится на левое плечо… Ноги нашего героя на миг онемели, и он уже не мог бежать!..
И тут между беглецом и гонителем на полной скорости пробежала большая жирная свинья! Свинья врезалась в дю Мишле и блокировала его в положении лежа: по доброй старой традиции, в огромной вонючей луже, «сервиса» которой хватило бы на семейку кабанов.
Между тем, Валантэн вышел из оцепенения. Любимец поглядел на него как-то очень странно из своего не очень выгодного положения, а Брезье ласково улыбнулся ему и, сделав ручкой, весело побежал дальше. (…)
…Валантэн осторожно открыл дверь в комнату «больного». Илэр с мрачной скукой валялся на кровати и ржавым кончиком шпаги отковыривал штукатурку с потолка.
- Д’Антэ! – крик потряс стены гостиницы: Илэр подскочил, и боевое оружие закачалось под потолком (клинок глубоко вонзился в дерево). Дю Брезье трясло в нервной лихорадке по-черному, поэтому он стал трясти и друга.
- В общем, у нас теперь собственный учитель фехтования! (Помнишь того милого старичка, из-за которого ты чуть не переломал ребра). Пообедали, выпили. На брудершафт! Понимаешь! У нас две шпаги – в рассрочку, до жалованья (а, все равно у нас нет ни черта). Кстати: денег нет, все ушло на постой, и нас завтра отсюда вышвырнут. Мы со стариком пошли к нему в гости. Знаешь, кого встретил, когда выходил? Этого, который загляделся на нас – мохнатых узников – и грохнулся в лужу. Донжуанистый такой.
- А-а!!! – глаза Илэра превратились в две круглые плошки, челюсть разомкнулась и «отвисла».
- Ло-ло, ты снова здоров, старина!
- У-у!
- Бу-бу-бу…
Илэр из красного стал зеленым:
- Э, чтоб тебя! Ударим пальцами по шее и разгильдяйству!
Он с диким гиком накинулся на товарища, повалил на пол и начал душить.
Противники сцепились в безумной схватке, которая прекратилась минут через десять. Прибежал хозяин и постояльцы; все закончилось после двух ведер воды.
Друзья помирились после доброй бутылки вина за жарким камином. Но Брезье не пил. Он угощал огонь в очаге. И все остались довольны.

(с) В соавторстве с Еленой Антушевой