Морские байки о птицах

К птицам у моряков как и к другим тварям живым отношение трепетное, порою переходящее в полное суеверие. Даже самому сухопутному "кирзовому сапогу" доподлинно известно, к примеру, что чайки - это и не чайки вовсе, а души погибших моряков. Но... В век революции научно технического прогресса эти вещи как то попритупились и потеряли былую сочность и силу. Да и чаек видали гордо реящими не только за кормой теплохода, но и над городской помойкой. Хотя чему-ж тут удивляться - народец то в моря разный подается, вот и души разные.
Впрочем рассказ сей о вещах более приземленных. Есть одна неприятность которую чайки аккуратно доставляют любому теплоходу ими облюбованному. И больше всего эта неприятность неприятна судовому боцману. Как и всякая прожорливая птица чайка не забывает время от времени опорожнить свой желудок, а проще говоря, извините, посрать. И знаете-ли - непременно на палубу. Не знаю - может они так экологию своего обитания сохраняют - самой-же потом в ту воду садиться. Какая бы теория тут не присутствовала - но делает это птица прицельно и метко исключительно. А химия птичьего помета такая вьедливая, что никакие лакокрасочные покрытия ее не выдерживают. И следует боцману с матросами немедленно организовывать смывку, по морскому говоря скатку палубы, или готовить кисти к внеочередной подкраске.
После каждого такого налета боцман сильно серчал и жутко ругался на чаек грозно и матерно. А однажды исхитрился таки наш "дракон", подкараулил между трубами на палубе одну незадачливую засранку, изловил её по кошачьи ловко и стал мутузить мозолистой ладонью по клюву. А когда сбросил пар выпустил конечно несчастную птицу - не живодер поди, и та с трудом обретя в воздухе свое аэродинамическое равновесие унеслась прочь в океан, оглашая волны перепуганными криками.
И примета не преминула сработать! Даже современное поколение моряков, не обремененное знаниями старинных традиций знает - приметы на то и приметы, что срабатывают в море безотказно. После головомойки устроенной чайке боцманом в атлантике сорвался такой штормяга что вся команда неделю лежала штабелем и изблевала весь пароход. Конечно, боцман получил по заслугам и от начальства и от народа, и в курилке еще неделю носа не казал.
Да и чаек больше не ловил.

Но есть про чаек истории и более задушевные.
Какая такая судорога скрутила в полете эту несчастную птицу не знает никто, а толко грохнулась она из голубого поднебесья на левое крыло мостика, прямо под ноги мирно попивавшим кофе радисту Вите и второму помощнику. Справившись с шоком друзья произвели беглый осмотр птицы который показал на сломанное правое крыло и шасси, то есть лапу. Вот ведь, и у птиц случаются неудачные падения с высоты.
Сердобольный Витя решил забрать чайку в каюту на излечение. Вечером друзья успешно провели короткую но эффективную операцию - наложили шины на лапу и крыло по всем правилам фельдшерского исскуства освоенным на "пароходских" курсах. Птица потерявшая было сознание от болевого шока вскоре очухалась и с благодарностью сожрала заначку радиста - котлету оставленую с ужина. Радиста это вовсе не огорчило. Целую неделю он аккуратно ухаживал за пациенткой, кормил и поил ее как родное дитя. Впрочем ответной благодарности от бестолковой птицы Витя не получил. Заживление на диком теле происходило стремительно и к концу недели чайка упорно рвалась в морской простор из витиной прокуренной каюты через закрытый иллюминатор. Да и жрать она наловчилась непомерно много и к тому же беспардонно обосрала всю каюту спасителя. В довершение ко всему во время очередного кормления птица пребольно клюнула витиного корешка, второго помощника, чем внесла размолвку между друзей. Одним словом было решено отпустить чайку на волю. Но просто вот так, уныло и безрадостно выпустить в небо вынянченую раненую подругу Витя ну никак не мог. Требовалось чего-то особенное, необычное. И вот по совету многоопытного матроса Петровича было решено пометить птицу на память о пребывании на борту танкера.
Чайку вынесли на палубу, и на бъющихся в крепких матросских руках крыльях Витя аккуратно вывел палубной зеленью восемь букв - по четыре на крыло. Чайку выпустили и она стремительно взмыв в небо из рук спасителей-мучителей расправила и гордо понесла на плоскостях радиопозывные танкера Туапсе.

Иногда посредине моря океана налетает на пароход стая каких нибудь птах перелетных и садится передохнуть. Говорят, если птица во время перелета на палубу села - значит погибнет. Только обессиленные садятся. Кто может - летит до цели без остановки. Не знаю точно - так оно или нет, но погибает много пташек на палубе. И воду им подсовываем, и хлебца - нет, все равно гибнут.
Есть такая птичка-невеличка - мухоловка. Эта кроха оказывается летун отменный. Как раз мухоловки чаще всего на нас и налетают.
Подобрал капитан на палубе мухоловку. Пригрел, прикормил - вроде очухалась. Живет у него в каюте за канарейку. Смышленой кажется, и неожиданно полезной оказалась. Сидит у мастера на плече, не боится - привыкла. В разговор не лезет, не чирикает. И вдруг - фюить! Спорхнула куда-то в угол. Смотри-ка - таракана поймала.
Здорово выручала эта капитанская птичка тогда штурманов. Когда капитан поднимается на мостик, всякий штурман начинает чувствовать себя слегка неуютно. То вопрос какой по работе подвернется, то по вахте замечание схлопочешь. Отвлекает как-то от равномерного течения вахты присутствие капитана. И изловчились штурмана на такую хитрость. Поставили на мостике банку стеклянную и аккуратно наполняли её самолично пойманными мухами и прочими насекомыми. И как только появлялся мастер на мостике предъявляли ему улов. Немного побыв на мостике, уже для проформы, капитан уходил к себе в каюту кормить любимую пичугу.
К сожалению эта пташка упорхнула.