Слабое звено

  - ... И настигла их любовь, большая - пребольшая. И стали они жить- поживать да добра наживать... Э, мы так не договаривались! Кто разрешил тебе спать?
 Он набирает в руку горячий песок и тонкой струйкой высыпает его
мне на спину.
 - Я не слышу ответа, - очень тихо спрашивает он.
Мои глаза закрыты. Мой слух обращен внутрь себя. Его голос сливается с шумом прибоя. Разве я сплю? Нет. Просто говорить мне ни о чем не хочется. Струйки песка, как нежные солнечные потоки, пронизывают меня насквозь, вызывая сладкую истому во всем теле.
 - Ириша, ну что ты молчишь? – он наклоняется к моему лицу и заслоняет солнце. Я плотнее смыкаю веки. Сердце громко стучит. – Ну вот, так я и знал, что сказка тебе не понравится. – Он вздыхает и осторожно смахивает ладонью песок с моей спины, ложится рядом. Наступает тишина. Сердце успокаивается. Только изредка вскрикивают чайки да волны лениво шлепают по берегу...

 - Ира! Ты совесть имеешь? – слышу я грозный голос подруги и вздрагиваю. – Обещала только окунуться – и назад.
 Я сажусь на песок и глупо хлопаю глазами. Рядом со мной – пусто.
Ни Ильи, ни совести. Лишь Валентина возвышается как статуя командора. Ее мощная тень буквально вдавливает меня в пляжные недра. Делаю над собой усилие и отрываюсь от земли.
 - А что, разве я долго? -  пытаюсь интонировать искреннее удивление и заодно натянуть на себя сарафан.
 - Нет, ты неисправима, ей-богу, - милостиво сдала назад подруга. – Илья тоже куда-то запропастился. Ребята уже вот-вот подъедут, а у нас почти ничего не готово!
Валентина быстро пошла вперед. Ловко, почти не проваливаясь в песок. Интересно, как ей это удается? При таком-то весе.
   Валентина пригласила всех нас к себе, потому что долго не видела никого. Она говорит, что это плохо. Надо чаще встречаться, чтобы не разорвалась какая-то там цепь. А то потом поздно будет – не соединишь. Наверное, она права. Вот мы все и примчались, чтобы поздно не было. Кто на чем. Я – на самолете. Илья тоже на самолете, только другим рейсом. А живем мы в одном городе и работаем в одном здании.

   Жена Ильи, Аля, с другими нашими однокашниками уехала в поселок за фруктами и вином. Я осталась с Валентиной для работы на кухне. Зачем остался Илья, мне не очень понятно. Тем более что Аля явно нервничала, когда он придумал какую-то отговорку. Я не знаю, какую именно. Но дрова колоть здесь не требуется, это точно.

 С тех пор как мы расстались, прошло два года. Расстались по моей инициативе. Мне казалось, что так будет лучше. Но было плохо. Даже очень. Илья почти сразу женился. Говорили, что он это сделал мне назло. Возможно. Только мужчины способны жениться «назло». С женщинами такое случается крайне редко. Они скорее могут выйти замуж ради выгоды. И это не обязательно будут деньги. Есть много других, достаточно приличных поводов. А вот «назло» - это потому, что гордыня заедает сильную половину человечества. Он женился и отрезал мне путь к отступлению. Я потом долго училась жить без него...

      И вот теперь мы здесь, у Валентины. Когда она звонила мне, я попыталась отговориться. Но надо знать нашу Валю! Нет таких причин, чтобы ты не приехала ко мне, - кричала она мне в трубку, не давая вставить ни слова. – Свою кашу вы расхлебывать будете, может, всю жизнь! А я здесь при чем, скажи?
 Что я могла ответить? Ничего. Надо ехать.

   Когда я выглянула в окно кухни, машина уже стояла во дворе. Мы с Валентиной помчались навстречу Але с Ритой, которые вытаскивали корзины с продовольствием и фруктами. Мужчины выгружали из багажника коробки с вином.
 - Ой, ребята, а мы тут немного закопались. Не страшно? Еще с голоду не умираете? – Валентина попыталась изобразить сердобольную мамашу. Это она конечно зря. С ее громовым контральто только команды отдавать. На крайний случай, рекомендации.

 - Валюсик, - нежно пропел Иван, - ну что ты такое говоришь? В этом райском уголке умереть можно только от восторга, созерцая тебя и море! – он зажмурил глаза, словно вслушиваясь в свои слова. - Классно сказал, правда?
 - Придурок ты, Ванятка, - поставила диагноз Валентина. – Приезжай почаще, говорят, морем это лечится.
 Ванятка захохотал, как одержимый, затем подбежал к Валентине и сладострастно чмокнул ее в щеку.
 Гарик и Данила подхватили у девушек корзины и понесли их в дом.
Аля тревожно высматривала по сторонам, не решаясь, очевидно, напрямую спросить про Илью. Валентина, перехватив ее взгляд, с деланным возмущением сказала:
 - Илья сачкует по полной! Ума не приложу, куда он подевался?
Похоже, Алю такой ответ устроил. Она заметно повеселела и, слегка смутившись, произнесла:
 - Наверное, помчался куда-нибудь со своей камерой. Вы же знаете эту его страсть.
 - Еще бы! – как-то двусмысленно, как мне показалось, ответила Валентина.

 Я злилась на себя. Злилась за то, что в глазах у Али стоял немой укор – мне, Валентине, ребятам и, казалось, самой природе. Но они этого не чувствовали. А я чувствовала. И упрек этот висел горбом за моей спиной. Я даже лопатками подвигала – все ли там в порядке.
  Вскоре объявился Илья. Запредельно веселый, как натянутая струна. Он нежно обнимал Алю и шутил. Надо заметить, что атмосфера веселья и беспричинного хохота всегда сопровождала наши сборища. В эти минуты мы чувствовали себя юными и бесшабашными, и было радостно сознавать, что налет скепсиса еще не окончательно покрыл наши души.

    Обед прошел замечательно. Мы много и громко говорили о сложностях современной жизни, о бизнесе, а потом, когда изрядно выпили, о литературе и искусстве. Рита, которую в детстве мудрые родители обучали музыке, даже подошла к фортепиано и исполнила незамысловатую джазовую импровизацию.  Затем под караоке все немного покричали.   
   Валентина светилась счастьем. Она мало участвовала в разговоре, но в то же время была этаким невидимым, но очень прочным стержнем всей нашей компании.
Она излучала такую энергию и человеколюбие, что после каждой из встреч с ней мы еще долго созванивались, решали проблемы друг друга и, вообще, верили в хорошее.

 Илья демонстративно не замечал меня. Он сидел, тесно прижавшись к своей «половине». История со мной была хорошо известна собравшимся, поэтому подобное поведение казалось всем абсолютно естественным. Меня это тоже устраивало. Я с удовольствием отвечала на заигрывания красавчика Гарика, который беспрестанно накрывал мою руку своей. Как бы невзначай. А еще он слишком часто смотрел мне в глаза. Что он хотел там высмотреть? Очевидно, каковы мои планы на ночлег. Меня это безумно смешило. Он делал вид, что его тоже. Хотя, скорее всего, задевало. Я часто поддавалась власти красивых мужчин, но сценарий отношений предпочитала все же писать своей рукой.

   Ближе к вечеру мы спустились к морю. Разгоряченную спиртным кровь, требовалось срочно остудить. Вода была изумительно ласковой, умиротворяющей. Выйдя на берег, я улеглась в шезлонг и стала наблюдать за буйно резвящимися друзьями. Они так орали и визжали, что, казалось, природа должна была непременно на них разгневаться. Но природа сегодня была  снисходительна. Валентина расположилась рядом.
 - Ира, - обратилась она ко мне, - я боюсь. У меня какое-то нехорошее предчувствие насчет Ильи.
 - Что ты имеешь в виду? – удивилась я. – По-моему, он ведет себя как примерный муж.
 - Вот это и настораживает. Чересчур примерный, - вздохнула она. – Я не люблю, когда чересчур. Это всегда плохо кончается.
 - Не сгущай краски, Валя, - отвечаю я и, прикрыв глаза, подставляю лицо мягким лучам заходящего солнца. – Я еще в состоянии контролировать свои поступки.
 - И ты думаешь, что это поможет? – скептически хмыкнула она.
Я пожала плечами. В конце концов, идея собрать нас в кучу принадлежала не мне.

Подошел Гарик, сел рядом на песок и разразился каскадом комплиментов по поводу моей фигуры. Я его не перебивала. А когда он выдохся, похвалила льстеца за умение красиво плавать. Затем мы, довольные друг другом,  молча смотрели на закат и на нашу безумную компанию.
      В дом вернулись, когда уже стемнело. Народ разбрелся по комнатам, чтобы привести себя в порядок к ужину. Ужинать решено было в поселке. Там был замечательный бар с дискотекой. Мы с Ритой поселились в одной комнате. Я не люблю собираться в присутствии других, поэтому предложила ей спокойно заниматься своей особой, а сама ушла в сад. Тем более что времени до выезда было еще предостаточно.

      Темнота южной ночи всегда осязаема. Она плотной субстанцией обволакивает мое тело. Уютно и восхитительно. В беседке, которую я очень любила, никого по счастью не было. Хотелось побыть одной.
 Хотелось подышать этим чудным воздухом, который, казалось, можно есть ложками. Но только в одиночестве. Эгоистично, с жадностью. Я закрыла глаза. Хор цикад смешивался с отдаленным шумом моря. Кто из них солировал, кто аккомпанировал – трудно сказать.

  Неожиданно горячие руки легли мне на плечи. Хотя нет, конечно же, я вру – это не было неожиданным. А если совсем быть честной, я знала, что это произойдет.
 - Илья, ты зачем сюда пришел? – шепчу я, не открывая глаз и не рискуя ошибиться. Вместо ответа он утыкается носом в мой затылок и еще крепче сжимает меня.
 - У тебя будут неприятности, - пытаюсь я образумить его. – Все давно кончено, ты же понимаешь.
 - Я тоже так думал. Получается, что ошибался... А что у тебя с Гариком? – спрашивает он и тихонько целует меня в шею.
 - При чем здесь Гарик? Уйди, прошу тебя, – взмолилась я.
 - Я от горечи целую всех, кто молод и хорош, - ехидно цитирует он  в ответ.
- Ты от горечи другую ночью за руку ведешь? - Продолжаю я вопросом и снимаю его руки с плеч. – Я не люблю сказок, Илья. Я уже из них выросла.
  Все тело бьет мелкой дрожью.  Встаю со скамейки и оборачиваюсь. К своему ужасу, за спиной у Ильи вижу Алю. Он, естественно, ее не видит, но по выражению моего лица все понимает.

 - Илья, ты куда фен положил? Я не могу его найти, - потерянно лепечет Аля, глядя куда-то себе под ноги. – И что ты здесь делаешь? – она вскидывает глаза, полные слез.
 Провалиться сквозь землю – было единственным желанием у меня в этот момент.
 - Он спрашивал у Ирины, не она ли случайно его взяла, - услышали вдруг мы. Из зарослей акации вышел Гарик с сигаретой в зубах.
 - О, вездесущий Гарик! – зловеще улыбнулся Илья. Затем повернулся к Але:
- Это он предложил тебе поискать здесь фен?
- Илья! – задохнувшись от возмущения, крикнула Аля, и слезы хлынули из ее глаз.
- А ты, Илюша, сволочь приличная, - процедил сквозь зубы Гарик.
Илья медленно направился к Гарику. Приблизившись вплотную, он тихо спросил:
 - А ты кто такой, чтобы судить меня?
 - До этого момента думал, что друг, - спокойно ответил тот и выбросил окурок.
- А теперь, значит, враг?
- А теперь – никто, - ответил он и тихо добавил: - Ничтожество.
Илья резко замахнулся и ударил Гарика в плечо, провоцируя ответный удар. Завязалась драка.

Аля умчалась выплакивать горе в дом. Я по глупости попыталась разнять дерущихся. В результате попала под чью-то горячую руку и шлепнулась на траву. Из дома примчалась Валентина, размахивая руками, как птица крыльями. Вслед за ней Данила с Иваном. Я медленно поплелась прочь. За спиной слышался громовой голос Валентины и ругань мужчин.
  В комнате было пусто. Рита умчалась на разборки. Я рухнула на постель и стала обдумывать план своего убытия. Ближайшая маршрутка будет только завтра. Хоть ты пешком иди. Вопрос – куда. Обратный билет на самолет - через два дня. И Валентину жалко. Испортила ей встречу с друзьями. От безысходности я свернулась калачиком, как кошка, и незаметно уснула. Мой организм всегда защищается от стресса сном. Говорят, что это неплохо.

 - Ирунь, просыпайся, - Валентина ласково трясет меня за плечо. – Спускайся в гостиную. Чаю попьем, и еды всякой от обеда осталось. Ужинать придется дома. Ильи там не будет, не беспокойся. Он сказал, что потом перекусит на кухне.
 - Валя, ты прости меня, пожалуйста, - я кладу ей голову на плечо, такое уютное и надежное. Начинаю плакать.
 - Ты что такое говоришь, Ира? – она по-матерински погладила меня по волосам. -  Это ты меня прости. Здесь моя вина и ничья больше.
- Почему твоя? – от удивления я сразу перестаю плакать.
Валентина с грустью сказала:
- Мне всегда казалось, что нужно держать планку отношений на одном уровне. Я думала, что это залог прочной дружбы. А в результате – осталась с этой самой планкой в руках. Хоть по лбу себе стучи. Жизнь меняется, люди тоже. А я, похоже, нет. Вот поэтому все так и вышло. И своей жизни не устроила, и чужую, видать, разрушила. – Ее губы предательски задрожали.
 - Ну уж нет! – я отстранилась от Валентины и встала с постели. – Я этот бред даже слушать не собираюсь. Ты в своем уме? Да что бы с нами было без этих встреч, Валя? Это же как глоток кислорода. А то, что случилось, то, очевидно, должно было случиться. Нарыв прорвал, теперь, я уверена, заживет. – Я с надеждой посмотрела подруге в глаза.
 Валентина усмехнулась:
 - Ох,  хитрая ты бестия! Ладно, сделаем вид, что так оно и есть. Ну что, пошли?

    В гостиной ярко горел свет. Рита с Данилой расставляли тарелки. Из кухни показался Гарик с заклеенной бровью и распухшим носом. В руках у него были фужеры. Иван вслед за ним нес блюдо с тортом. Увидев нас с Валентиной, все одобрительно загудели. Расселись по своим местам. Гарик, как ни в чем не бывало, рядом со мной.
Иван разлил вино.
 - Ну, что? За дружбу? – с идиотской улыбкой провозгласил он тост. Повисло молчание. Валентина опустила глаза. Данила не выдержал и прыснул со смеху. Вслед за ним тихонько начали смеяться все остальные. Валентина с облегчением смахнула слезу.
  - Чего киснете, друзья ненаглядные? – неожиданно услышали мы: на пороге стоял Илья, высвечивая заплывшим глазом. Смех тотчас оборвался. Валентина хотела вскочить со стула, однако Иван твердой рукой вернул ее обратно.

 - Ты решил с нами поужинать? – спросил он тоном доброго папы.
 - Нет. Я решил попросить у всех прощения, - не обращая внимания на игривое настроение компании, серьезно ответил он. - И в первую очередь у Иры и Валентины. Ты прав, Гарик, я действительно сволочь, - с этими словами он развернулся и вышел из комнаты. Гарик сокрушенно махнул рукой и вроде бы хотел что-то сказать, но так и не сказал. Внезапно Илья вернулся и, обращаясь к Валентине, спросил:
 - Валя, ты не видела мою жену?
 - А разве она не с тобой в комнате? – удивилась та.
 - Да нет. Там она не появлялась. Может, в саду...
    Илья ушел, а мы без всякого энтузиазма принялись за еду.  Раскаяние Ильи создало атмосферу легкой грусти. Мы вяло перекидывались какими-то ничего не значащими фразами, шутить не хотелось. Я вновь почувствовала груз вины, который, похоже, стал еще весомей.
 Внезапно дверь гостиной с грохотом  распахнулась. Вбежал Илья:
  - Ребята, Аля уехала! – закричал он.
Мы все дружно встали из-за стола.
  - Погоди, что значит уехала? С чего ты решил? – попыталась успокоить его Валентина. – Сейчас не на чем уехать.
 - Валя, она уехала на твоей машине! А у нее и прав-то нет. Так, пару раз давал ей попробовать порулить.
 - Боже мой, какой ужас, - всплеснула руками Рита. Валентина метнулась в прихожую, где стоял телефон.

    Мы неслись в стареньком микроавтобусе соседа Валентины на предельно возможной скорости. И все равно казалось, что стоим на месте. Дальний свет фар высвечивал пустынную дорогу. Ни одной встречной машины. Все притихли и только тяжело вздыхали, когда Валин сосед пытался нас успокоить.
 - Дорожка чудная: ни людей, ни машин. Катайся – не хочу! Ничего с вашей подругой не случится, я вас уверяю.
 - Твои  слова да богу в уши, - сдержанно ответила ему Валентина.
 - К тому же у тебя такая машина классная, с ней и дитя справится!
Но подобное замечание успеха не возымело.
     Я уставилась в обивку сидения. В голове была такая же пустота, как на дороге. Грубые нити ткани переплелись в каком-то замысловатом порядке. Нитка толще, нитка тоньше, узелок, дырочка...  Вот так, наверное, и судьбы человеческие связывает случай. И непонятно, по чьей воле  у одних канва жизни ясная и надежная, а у других – крученая перекрученная. И бьется человек в перипетиях судьбы, как мушка в паутине, а толку...

 - Ой, смотрите, там что-то случилось! – пропищала тоненьким голоском Рита. Мы все как по команде вытянули шеи: впереди было много света от фар и мигалок стоящих на дороге  автомобилей. Туда-сюда расхаживали люди в форме. Один из них, с жезлом в руках, приказывал нам остановиться. Теперь стало ясно, почему дорога была такая пустая.
  Наш водитель с выражением неподдельного ужаса глянул на Валентину и, подъехав поближе, остановился. Илья пулей вылетел из автобуса, мы за ним, как горох из порванного мешка. В какой-то момент я представила тот кошмар, который нас ожидал, и остановилась, не побежала за другими. Вернувшись к автобусу, я села у обочины и, обхватив колени руками, стала молиться. Просто ничего другого мне не оставалось. Я не знаю, что делают в подобных случаях такие как я. Лишние. На ум пришла известная передача, где ведущая с уничтожающей интонацией сообщала  участнику, что он здесь лишний. Я даже услышала ее голос: «Ты слабое звено, Ира! Из-за тебя все рушится – неужели не видишь?»

 - Эй! Не взваливай на себя так много, слышишь меня?
Я поднимаю с колен голову и с удивлением смотрю на подбежавшего ко мне Ивана.
 - Ты о чем? - тихо спрашиваю у него.
 - Именно о том, о чем ты сейчас думаешь, -  ответил Иван и сел со мной рядом. – Эта авария не наша, успокойся. – Он достал сигарету и, щелкнув зажигалкой, со вкусом затянулся. – Аля там стоит из-за того, что проехать пока нельзя. Эта дуреха уже возвращалась обратно, когда здесь все перекрыли. Вот и застряла... Только плакать не надо, договорились? – строго посмотрел он на меня. Я приложила ладони к щекам – как странно, они действительно мокрые. Иван достал из кармана платок и протянул его мне.
 - Удивляюсь вам, женщинам: чуть что, сразу в слезы, сразу трагедия... Ну, было и было... Вон, полюбуйся, наши возвращаются, - он показал рукой в ту сторону, где у кого-то действительно случилась трагедия. Но я не повернула головы. Поднялась и пошла в автобус. Идут и идут. Было и было...