Вдовы - история жизни повесть- мемуары

Книга написана моей бабушкой.

Прошу строго не судить, но мне показалось что люди должны знать как было до войны и в войну.

Данная книга является мемуарами.

Это история ее жизни.


+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Память… Какая это властная сила. Ей не прикажешь, не откажешь.
Порой она воскрешает такие картины виденного и пережитого что сжимается сердце и выступает холодный пот.
Так бывает и ночью и днем…

Вспоминается все -  и безотрадное детство, и невеселая юность и тяжелая судьба горестных тяжелых дней.
Детство было трудным, безрадостным, сиротским с малых лет.
Рано с Юных лет пришлось работать, даже прибавлять года, чтобы устроиться на работу, обеспечивать себя, заботиться о себе.

Частые гудки паровозов, стук колес  уходящих составов нагруженных лесом, хлебом, углем, пассажирские поезда, крики людей все – доносилось до квартиры железнодорожного служащего.
Жизнь начиналась с самого утра.
Отец спешил на работу.
Просыпались дети.
Старенькая бабушка начинала готовить обед.
 С работы отец приходил поздно уставший с бледным лицом, впалыми щеками. Переодеваясь он ложился. Молодым он умер, скоропостижно, оставив нас малолетних детей. Мне было четыре года. Лена и Костя были постарше, Лёшенька был младше меня, а самому младшему Коленьке было всего один год.
Тяжелое трудное было время. Молодая страна только еще вставала на ноги после гражданской войны – революции. Молодая мама осталась вдова. Ей было 27 лет, а на ее хрупкие плечи остались старенькая бабушка и пятеро маленьких детей. О горе горькое, как не легко его пережить. Словно тяжелая туча, горе прижало бедную расстроенную растерявшую вдову.
Приближалась суровая холодная зима. Голодного тысяча девятьсот первого года. Она не знака как дальше жить. Как вырастить маленьких осиротевших детей. Мама часто рассказывала нам об отце, о его нелегкой жизни сиротского детства. Он мальчиком служил у барина-помещика Чистозвонова Михаила Алексеевича. Чистозвонов был богатым Московским купцом.
Интересная его история.
У Чистозвонова заболела его единственная горячо любимая дочь. На лечение ее купец не жалел ничего. На лечение не жалел ни денег, ни золота. Он обращался за помощью к  светилам медицины, но девушка не поправлялась. Кто то посоветовал ему лечить ее кумысом. Он знал, что кумыс делают башкиры. Михаил Алексеевич купил землю у башкир. Основался в селе Андреевке расположенной на фоне сопок Южно-Уральского хребта. Однако девушке не помог и кумыс. Она скончалась от туберкулеза легких.
В память о дочери Чистозвонов решает построить церковь в селе Андреевке ( строительство началось с 1898 года). Для росписи храма приглашались художники из Москвы. Одновременно были построены дом для священника и учителя, и церковно-приходская школа. У школы был посажен парк из берез, лиственниц и сирени. А на одной из сопок у села построена красивая часовня. Церковь обнесена металлической оградой. Блестели кресты, золотились на куполах.
Разрушали церковь в 1930 году, но она выстояла и сейчас отреставрирована. Жил помещик в деревне, как на даче, а зимой уезжал в Оренбург. Там у него был красивый дом и пивзавод. Кроме этого помещик торговал лесом. Уезжая в город Чистозвонов увозил папу. Он учился в городе, у когда подрос поступил работать на железную дорогу.
Жили мы в городе, с нами жила бабушка, мамина мама. Бабушка в свою трудовую жизнь работала прачкой в военном госпитале. Белье приходилось ей стирать всякое, его надо было отбелить, прогладить. Руки у бабушки от напряжения  сырости были морщинистые, по ним, как по ниточки тянулись синие вспухлые жилки. Она тоже вдова потерявшая своего мужа в войне России с Японией за Порт-Артур. Когда ей было очень грустно, на глазах появлялись слезы и тогда она, сидя за тряпкой, напевала свою любимую песенку, тихую, грустную.
-Куда милый едешь, куда уезжаешь?
- На кого ты милый, меня спокидаешь…
- Оставляю тебя на единого бога. А сам уезжаю  в дальнюю дорогу…
-Если  жив я буду, писать письма буду
- Если меня ранят, писать перестану.
Мы затихали и не мешали петь своей любимой бабушке. Она одна воспитывала троих детей. Мама наша была младшей дочерью, сней и решила бабушка доживать свою жизнь. Она – бабушка, была доброй и ласковой и эти качества старалась передать нам, детям. Мама, как раненая птичка не знала как ей жить, Ге с малыми детьми. Написала она письмо своей сестре Рае в Фергану, описала ей о своем тяжелом горе, о смерти отца. Сестра пожалела маму и позвала приехать в Фергану к себе. Мама продала все что только могла, кое что отдала родным в деревню. Много было переживаний, хлопот при подготовке к отъезду. Но собравшись силы решили ехать.
И мы поехали.  Нелегко птичке бросать насиженное гнездышко, а еще труднее, когда она не одна, а с малыми детками.
Дул холодный пронизывающий ветер когда мы ожидали поезд. Нас гнал холод и голод к теплу. Мы ехали по самым дешевым билетам. Поезд шел медленно. Он подолгу останавливался на каждой станции. Садились все новые и новые пассажиры. Дети есть дети, нам все было интересно. Мы смотрели в окна вагона, считали столбы соединяющие провода.
Вот красивая птичка села на провода.
Вот машина бежит догоняя поезд.
На больших станциях поезд стоял долго. Мама торопилась закупать продукты. Торговки шумели, подбегая к поезду с горячей картошкой, молоком, рыбой.
Вот подбегает толстая торговка, она торопится, продать молоко.
Поезд тронулся, она не успела получить деньги за молоко, бежит, падает и разливает оставшееся молоко.
Поезд тронулся, набирает скорости.
Вот уже проехали вокзал и остались пассажиры не успевшие купить билеты.
Колеса постукивали на стыках рельс тук, тук, тук.
Наступали сумерки.
В вагоне было тесно и душно.
Мы ехали по азиатской степи.
Вдруг раздались крики и выстрел в окно вагона. Ложись!..
Мы испугавшись прижались к маме.
Кто то громко зкричал: «Ложитсь!»
Мы легли на пол, держались за маму.
Когда все затихло и успокоились, проводник вагона объяснил: «Это басмачи, они часто нападают на поезда в пустынной  степи чтобы чем-нибудь поживиться.»
В тяжелых условиях дороги, духота, жара, сквозьняк в вагонах. У нас заболел маленький братишка Коленька.
Он плакал, стонал, задыхался.
Подошел доктор, которого мама разыскала в соседнем вагоне,
- «Ничем не могу помочь.» - сказал он.
Всю ночь с ним мама проплакала, не спала, а ранним утром он умер. Мы плакали, ни совсем осознавая горя.
Поезд остановился и в безлюдной степи мы захоронили своего маленького любимого крошку, на пустынной чужой земле. Бедная мама и бабушка горько плакали.
В Фергане было тепло.
Город утопал в зелени садов и красивых белых акаций.
Снег здесь зимой выпадает редко и быстро тает.  Зимой льют мелкие частые холодные дожди.
Земля превращается в вязкую, липкую грязь.
Слякость, сырость, бывает куда хуже нашей Российской зимы.
У нас зима, так зима.
Завьюжит, задует, снег, метель…
А мороз, так мороз!
Бежишь, снег под ногами скрепит, пощипывает щеки, нас и торопит не даром говорят: «В зимний холод всякий молод!»
Солнце светит, но не греет.
А как хорошо кататься на санках.
Летишь с горки сердце замирает.
А по застывшей реке кататься на коньках. Раскаснеешься, озябнешь, а уходить не хочется.
Удовольствие и только.
Веса в Ферагане наступает рано.
В марте уже цветут фруктовые деревья. Певрыми зацветал урюк. Все дерево урюка покрывалось белорозовыми цветами, вишня, черешня, розовыми цветами. Зацветал виноград, груши, гранаты, орехи.
А сколько фруктов поспевало летом. Первая поспевала черешня сладкая желтая или темнокоричневая, мясистая крупная вкуснее вишни.
Позже поспевал урюк, душистый и очень сладкий. Есть сорт урюка, который называется сахарный.
А груши их мякоть тает во рту, как сладкая шоколадная конфета.
Яблоки разных сортов ворохами лежат в садах.
А сколько арбузов, дыней с приятным запахом вызывают аппетит.
Много всего, но не для нашей семьи, все это дорого. Приходилось только с завистью смотреть на вес это.
С переменой климата и осаблением организма в нашей семье появилась тяжелая изнурительная болезнь – лихорадка. Особенно она привязалась ко мне и к бабушке.
Она валила с ног, трясла до потери сознания. Поднималась высокая температура, кружилась голова.
А как она трясла! Укрывали одеялом , пальто, шубой – ничего не согревало.
Врачи ничего не помогали и предлагали маме перевезти нас на родину в Оренбург. Но где найти такие средства думала и переживала мама.
С помощью тети Раи нас с бабушкой отправили в Оренбург.
Вспоминаю, в тесном общем вагоне, где было жарко и душно и не было даже горячего чая.
Воду горячую и холодную пассажиры в  чайники и бетончики набирали на станциях.
Вот с чайником за кипятком на станцию отправилась и я.
Пока очередь подошла, поезд тронулся, я с кипятком бегом.
Упала, ушибла коленку. С помощью незнакомого мужчины села в последний вагон. Бабушка очень воловалась.
На следующей станции я села в свой вагон с полным чайником кипятка. В Оренбурге мы чувствовали себя хорошо.
Поправились и вернулись к маме.
Мама поступила работать на шелкомотальную фабрику. Нам дали небольшую комнату в рабочем общежитии.
Спали мы дети на полу.
Здесь же готовили еду, стирали белье, Здесь мы учили уроки и играли.
Длинный протяженный гудок с фабрики будил маму.
Она рано вставала и шла на работу. Фабрика после гражданской войны была разорена.
Сырость, сквозняк через разбитые окна, тяжелый наполненный паром воздух создавали неблагоприятные условия для рабочих.
На фабрике работали узбечки и русские женщины.
Были мастера, которые следили за работой женщин.
Солнце через темные окна почти не проникало.
Было сыро и мрачно.
Шумели и стучали машины, слышались громкие крики мастеров.
Узбечки не привыкли к такому труду, часто убегали от станков, но их находили и заставляли работать.
У станка стояли три женщины мотальница, запарщица и привязчица. Запарщица запаривала шелковичный кокон в кипящей воде.
Мотальщица (моя мама) подбирала распаренный в горячей воде кокон и бросала в размотку, а привязчица должна связывать оборванную ниточку на шпульке.
Все это делается умеренно, быстро машины работают, не останавливаются, нельзя медлить и спешить.
В длинном клечатом фартуке с опухшими распаренными руками, она была похожа на распаренную брюкву (мама).
Разогретые, потные женщины охлаждались от сквозняка и холодного воздуха, который проникал через неутепленные двери и разбитые окна.
Домой мама приходила уставшая и грустная. Она рассказывала нам, что по ночам на фабрику нападали басмачи-узбеки, которые не довольны были советской властью.
Они увозили с фабрики кокон, шелк, ломали машины, разоряли здание фабрики.
Однажды мама расстроенная пришла с работы. Она рассказала нам, что ночью на фабрике были басмачи. Они поломали замки, станки, увезли со склада шелк.
Зверски расправились со сторожем. Отрезали ему уши, нос и повесили на воротах  фабрики.
Такие случаи происходили часто.

Бедность, больные дети, нужда – все расстраивало и беспокоило маму.
Она расстраивалась, плохо спала по ночам.
А утром снова непосильный труд на фабрике, тяжелые условия труда, как червь подтачивает здоровье мамы. Молодая еще, она поблекла, как одинокая березка в холодный осенний дождливый день.
Простудилась на холодном фабричном сквозняке, заболела и слегла совсем. Тридцати двух лет она заболела туберкулезом легких и стала инвалидом труда.
Беда приходит не одна. Заболела ее бессменная помощница наша милая добрая бабушка. Умерла быстро, почти на ногах (удушье ее мучило).
Вспоминаю как мы с Валей (двоюродной сестрой) везли гроб на кладбища, и чуть не перевернулась телега, лошадь чего-то испугалась, помог нам незнакомый мужчина.
А мама с тетей Раей ждали нас на кладбищах.

Наступила осень. Холодные мелкие дожди днем и ночью.
Солнце пряталось за тяжелые темные тучи. Холодный пронизывающий ветер срывал листья с деревьев и разбрасывал из повсюду.
Словно смерть бабушки унесла тепло.
Болезнь мамы быстро прогрессировала.
Она все думала, как дальше жить с детьми, надо учить, надо ставить на ноги. Заботы не давали ей покоя ни днем ни ночью.
Получив письмо от дяди и тети, она решила, в деревне легче прожить. Снова мы стали готовиться  к переезду.
Нас у мамы четверо. Лена старшая, Костя, я и Лешенька.
В деревне мы не были. Мама рассказывала, в деревне тихо, спокойно, воздух чистый, не слышно протяженного фабричного гудка, которого она не терпела, нет фабричного дыма и толпы уставших потоком двигающих с фабрики людей.
Ехали в общем переполненном вагоне, а кондуктор все пропускал в вагон людей с чемоданами и мешками.
Мы с Лешей протискались к окну.
После обедов мы с ним собирали крошки и выбрасывая в окно приговаривали: «Пусть вырастит большой, большой каравай хлеба и накормит всех голодных людей».
По дороге мама нам читала интересные случаи из своей жизни и из прочитанных книг.
Мы сидели тихо, слушая маму.
В вагоне воздух был тяжелый, трудно было дышать маме.
Она по ночам тихонечко стонала, скрывая свою боль.
Люди в вагоне жалели нас.
Поезд приближал нас к  Родине.
Как- кто нас встретят в деревне?
В деревню приехали вечером.
На вокзале нас встретил дядя Федя на лошадке.
Он озабоченно поздоровался с нами.
Мы с удовольствием устроились на телеге и смотрели по сторонам.
Косте очень хотелось подержать вожжи и управлять лошадкой.
Перед закатом солнце светило ярко, было очень спокойно вокруг и только изредка слышалось гудение тракторов на полях.
По обеим сторонам дороги бескрайние просторы, засеянные рожью, пшеницей, подсолнечником, кукурузой.
Уставшие за дорогу, дома мы сразу же легли спать.
Утром рано проснувшись выбежали на улицу.
Солнце еще только показывалось из-за высокой горы. Тихо.
Воздух свежий, наполненный ароматом цветов сирени и черемухи.
Пели птицы, но их перекрикивали петухи. Они просыпались с появлением солнца в курятнике.
Соседские ребятишки с любопытством разглядывали нас бледных в коротеньких платьицах и с бантиками на голове.
Рядом лес, речка, луга с красивыми цветами – все радовало нас детей.
Мы вместе с деревенскими детишками убегали в лес, луга на реку. Домой возвращались с букетами цветов с ягодами.
Угощали свою дорогую мамочку, дарили ей цветы.
Но нам надо было и трудиться помогать во всем тете и дяде.
Мы убирались в доме, во дворе, мыли пол, помогали мыть посуду.
Старшие стирали, гладили белье, помогали готовить обед.
Вместе с тетей Наташей пололи грядки с луком, морковью, свеклой. Пололи и поливали картофель.
Как хорошо в деревне летом, после труда мы бежали на реку.
Купались, учились плавать, плескались.  Возвращаясь жалостливо смотрели на совю дорогую больную мамочку.
Быстро пролетело теплое лето.
Наступила ненастная дождливая осень. Солнце пряталось за тяжелыми темными тучами. Дни стали короче. Дул пронизывающий холодный ветер, он срывал листья с деревьев и разбрасывал их повсюду.
Прибавились заботы у мамочки и у нас. Надо детей определять в школу. Лена и Костя должны учиться в старших классах в другом селе. Их определили в детский дом. У меня не было даже обуви чтобы идти в школу. А учиться всем нам хотелось.
Тетя Наташа отдала мне свои желтые полуботинки и шерстяные до колен чулки. Я от радости целовала ее, упала на колени, не зная, чем ее отблагодарить.
С наступлением учебного года нас с Лешей тоже хотели отдать в детский дом. Но мамочка, милая мама, уговорила тетю и дядю оставить нас около нее. Она плакала и жалела нас, но помочь ничем не могла.
Мы учились в своей школе старались и радовали маму своими успехами. В школе нас любили и жалели.
С наступлением суровой осеней погоды, дождей и холодов – здоровье мамы ухудшилось.
Она плохо ела, ослабла и почти не вставала с постели, болезнь все сильнее изнуряла ее.
По ночам был сильный кашель, от которого содрогалось все ее исхудалое тело.
Я спала на полу возле кровати мамы и всячески старалась помочь ей встать и успокоить ее.
Я придумывала разные слова, чтобы как мне казалось, немножко успокоить кашель у мамы, но не в моих силах уменьшить ее страдания.
Эта декабрьская ночь была особенно страшная. Сильный ледяой ветер бросал хлопья снега в окна, ударяясь о стекла.
К ночи разыгралась сильная метель.
Мама все спрашивала: «Не приехал дядя Федя?» Он уезжал на мельницу.
Мама чувствовала приближение смерти. Она просила нас плачущих около нее увезти в спальню.
Чтобы мы не видели ее предсмертные муки. Глупые еще мы, кричали и просились к маме, стучали в дверь.
На глазах у мамы появились слезы.
А метель все бушевала, а ветер уныло завывал в трубе.
Тетя Наташа со слезами на глазах уговаривала нас не плакать.
А мы все четверо рвались к маме.
Мы не могли даже допустить остаться без мамы, нашей милой мамочки.
Ра рассвете ветер успокоился, на небе показалось зимнее солнце. Но нет больше нашей родной милой мамочки. Мы остались круглые сироты.
Мне десять лет.
Дома и в школе нас жалели, но никто не заменит доброту и ласку мамочки.
Нас всех определили в детский дом.
Мы замкнулись, стали серьезными, задумчивыми, больше молчали, прятались в уголки и плакали.
Леша убегал из детского дома, но его опять возвращали.
Часто мы собирались вместе  и пели сиротские грустные песни.
- Спишь, ты спишь моя родная,
   Спишь в земле сырой
   Я пришла к тебе родная
   С горем и тоской…
Время в стране было тяжелое. Несколько лет подряд были плохие урожаи.
Лето знойное, солнце палило как из жаркой печи. Дождей выпадало мало, сухие восточные ветры –суховеи иссушали землю, она трескалась от засухи.
Зимой снега было мало. Старики говорили: «Снегу мало, хлебу мало»: значит опять голод, значит опять есть не досыта.
Детдомовские дети были голодные, злые, обиженные  на всю судьбу сиротскую.
Кормили не досыта. Кусочек хлеба и жиденькая кашица с постным маслом. Утром и вечером кусочек хлеба  и чай  с сахарином. Мечта была поесть досыта.
Часто мальчики убегали в село чтобы  набрать тыквы, картошки, свеклы. За это им здорово попадало.
Нас на лето дядя Федя брал к себе. Жалела нас тетя Наташа, но нас было четверо. Трудно им было с нами. Летом Костя и Лена помогали в хозяйстве. Заготавливали дрова, помогали собрать сено.
Рано будили полоть грядки с луком, морковью, полоть картошку, в жару нельзя полоть, повредишь растения. На сенокос вставали до восхода солнца.
Спать хотелось, казалось, что сейчас упадешь в траву и заснешь репким сном.
В полдень жара, но надо сено собирать в копны. Вечером нам разрешали купаться.
Река принимала нас в свои объятия как родная мать.
Серебристые брызги воды остужали раскаленное тело.
Мы забывали обо всем, плавали, ныряли.

Летние дни пробегали быстро.
Снова холодная дождливая осень.
Снова школа, детский дом и жизнь впроголодь. И песни грустные, сиротские
-  «С неба дождик льет осенний,
-    Холодом знобит
-    У твоей сырой могилы
-   Сын бедняк стоит…»
Или
- «Сиротою я росла как в поле былинка
-  Без матери и отца кругла сиротинка…»
На зимний праздник «Рождество» я отправлялась пешком в гости к тете Наташе. Идти десять километров. Мороз -30, ветер морозный. В ботиночках детдомовских. Чувствую как у меня ноги примерзают к ботинкам. Плачу, а иду. Так со слезами вошла  в до. Тетя ахнула и всплеснула руками!
Пришлось ноги поставить в теплую воду, только тогда сняли ботинки.
Сестре Лене очень хотелось быть медицинской сестрой. Поступила она в медучилище, но без помощи учиться было невозможно. И осталась ее мечта.
Она начала работать  учительницей в своем селе. Как нам с Алешей было радостно, когда она приезжала к нам в детдом и привозила гостинца, подарки.
Лена вышла замуж за сельского агронома. Он вскоре умер.
Лена, Леночка двадцати двух лет с маленьким сынишкой осталась вдова…
Молодая, еще энергичная она вышла замуж за медицинского  Фельшера. Провожала его в ВОВ на фронт. Он вернулся жив, здоров с наградами. Вернулся один из нашей семьи.
Брат Костя был очень сообразительный, способный, учился хорошо. Он очень любил читать книги. Много читал. Частенько ему попадало от дяди Феди. Он покрикивал «Опять с книгой!». Когда умерла мама, он один переживал горе. Заперся в сарае и горько плакал. Любил костя рано вставать. Любовался ранним утром.
Солнце вставало из-за горы, сначала освещало верхушки деревьев, затем крыши домов и заглядывало в окна.
Первым поднимался петух, он голосистым голосом будил кур в курятнике.
Любил Костя рыбачить. Речка была за лесом. В лесу ранним утром особенно красиво. Слабый ветерок шевелит листочки на деревьях. Он осторожно сбрасывает росу на деревьях, на цветах, на траве. Роса падает на голые ноги.
Прохладно, но приятно.
Река встречает прохладой, лаской, как добрая сестра.
Радовался Костя, когда поплавок дергался и на удочку попадался продолговатый пескарь. Довольный шел он домой с богатым уловом.
Еще уж очень любил Костя коней. Вместе с деревенскими мальчиками ездил он в ночное с лошадьми.

Они кормили лошадей и следили, чтобы лошади не зашли на хлебные поля.
Там у костра она грелись в прохладное время, пекли картошку в костре и с интересом слушали сказки, рассказы, былицы и небылицы. Особенно их много знал Андрей и рассказывал очень интересно. Шестнадцати лет Костя добровольцем ушел в Красную Армию. Служил в кавалерии на Китайской границе.
В 1940 году откомандирован в школу Командиров. В Великую Отечественную Войну лейтенантом был зачислен в зенитную артиллерию 437 полка 47 гвардейской дивизии. Сражался с фашистами на 2-ом украинском фронте.
Долго мы ждали от него писем, но видно не до писем было в тяжелых боях.
Однажды утомленная на работе я с трудом выговорила: «Писем не было».
Сердце чувствовало что-то недоброе. Мне дали письмо с незнакомым подчерком. Прочитав я упала в слезах еле выговорила: «Костя!»
Письмо прислал его связной Василий.
Погиб Костя в жарких боях за страну Советскую, на рассвете осеннего ноябрьского утра. Смертельно раненый в живот. Он упал, умирая произнес: «Все, Костя погибает» и показывая на карман сказал: «оставьте все со мной…»
Любимая его песня предсказала его судьбу.
- «Умру я, умру я, похоронят меня.
    И родные не узнают, где могила моя…»
Но я разыскала его могилу, вернее место его захоронения в братской могиле.
Захоронен он в станице Советской Ростовской области.
Красные следопыты-школьники прислали мне фотографии его памятника, где записана его фамилия и имя.
Собиралась я поехать на его могилу, но обстоятельства в семье не дало мне возможности исполнить мою мечту.
Но сердце мое никогда не дает покоя о гибели моего брата.
И память о нем вечно останется в моем сердце.

Алешенька, Леша, где ты мой дорогой? Где? Семнадцати лет он попросился на фронт. Ему хотелось отомстить за всех. Его зачислили телеграфистом и направили на Сталинградский фронт. Под Сталинградом в то время были жестокие упорные бои. Доехал  ли он до фронта?... Но с дороги прислал маленький треугольничек. На клочке бумаги было написано: «Еду под Сталинград, за всех отомщу! Целую Лёша.»
Милый брат, вот его могилу я не отыщу. Видимо зарыт он землей войны. Лешенька пропал без вести. Эта безрадостная весточка не обещает надежду. Милые братья не оставили даже семьи, не успели.
Мало кто вернулся с фронта живым и здоровым. И сейчас вернувшие мало кто дожил до наших дней.
(по воспоминаниям в Андреевке, умерли и не вернулись с фронта 89 человек)
А кто и остался в тылу надрываясь, отдавая своим трудом изгнать ненавистного жестокого врага, надорвавшись не дожили до наших дней.
-Помните о тех кто жизнь свою отдал.
- Помните кто правду отстоял
- Помните о мертвых живые
- Погибая они были совсем молодые…

Моя судьба залитая слезами и горем.
Как по проторенной дорожке я пошла по дорожке сестры.
Училась хорошо, активная комсомолка, была членом Райкома ВЛКСМ.
Меня посылали на курсы учителей, окончила отлично, стала учиться в Педучилище, заочно и работать.
И вот в семнадцать лет я стала сельской учительницей.
Первая моя школа двухкомплексная в селе Покурлей.
С чемоданом и узлом шла я пешком к месту назначения.
Помню председатель сельского совета привез меня и оставил ждать его. А сам пошел искать квартиру мне. До вечера я ждала его, а он забыл наверно обо мне.
На небе появилась туча, заморосил дождь. Шла женщина мимо и пригласила меня к себе, так я и осталась жить у нее.
Трудно начинать нелегкое дело учителя. Самое главное я любила детей и находила ключик к детям.
Часто ездила на уроки к опытным учителям, слушала их уроки, советовалась. В школе дети полюбили меня и это воодушевляло меня, прибавляло силы. Всю свою жизнь я отдала детям воспитанию и обучению детей.
-  Это стало моей профессией.
В школе я встретила свою первую любовь. Он был учитель. Вместе работали, готовили уроки, вместе отдыхали. Полюбили друг друга и на втором году дружбы поженились.
Но не долго продолжалась наша счастливая жизнь.
Я забеременела, он гордился, ждал сына.
Но горе настигло неожиданно.
В расвете своих лет он заболел. Заболел очень серьезно. Поднялась очень высокая температура. Приглашенный доктор покачал головой и проговорил: «Крупозное обоестороннее воспаление легких. Дело плохо.» Лекарств не было даже пиницилина. Температура поднималась. Снова вызвали врача. Пришел доктор, послушал, сделал укол и сказал: «Медицина бессильна».
Гриша заснул, но заснул навечно. Я голосила и рыдала.
Все плакали вместе со мной.
Самая круглая сирота и должна родить сиротку.
Горе мое горе, оно жестоко расправилось со мной.
Девятнадцати лет я молодая вдова…
Потянулись безрадостные дни.
Кладбище было рядом и меня часто находили там. Плачущую, бессильную.
Милая тетя Наташа, желанная. Сердце ее чувствовало мои переживания. Она послала дядю Федю за мной. Шли мы пешком.
Снег таял, проваливались ноги. Весна, распутица.
Я шла безразличная убитая горем.
Ласково встретила меня тетя Наташа.
«Теперь ты должна жить ради ребенка, жалеть его» ласково говорила она, «Готовиться быть матерью».
Пробуждалась природа от зимних холодов. Длинные солнечные дни согревали землю. Появилась зеленая травка и первые весенние цветочки подснежники, тюльпаны, колокольчики.
Расцвела душистая черемуха, ландыши.
Наступили теплые весенние дни месяца мая.
Днем сажали картофель в огороде. Я носила ведра с картофелем.
Помылась в бане. У меня сильно заболела спина и живот. Только женщина может понять это. Я закрылась в спальне и терпела, корчась от боли.
«Ой!», закричала я, - «у меня что-то лопнуло»
Начались роды, все нормально, проговорила пришедшая бабушка.
Родился сын. Я назвала его Юрой.
У него были голубенькие глазки, как чистое майское небо. Русые шелковистые волосы, как пушинки.
Я его крепко полюбила. Он вернул меня к жизни. Я очень обижалась на женщин, которые говорили: «Вот умер бы мальчик, развязал бы ей руки, еще молодая она,» но жизнь продолжалась.
Надо растить маленького сына, заботиться о нем.
Мне двадцать лет Вышла на работу. Торопилась домой, знала что он ждет меня.
Учителя готовили вечера, выступали в хоре. Я сторонилась, спешила к сыну.
Вечером уложив Юру, готовилась к урокам, писала план, проверяла тетради учеников. И старалась помочь тете Наташе во всем.
Она нянчила Юрочку, когда я была в школе.
В свободное время я гуляла с ним, читала ему сказки.
Я была ему и мамой, и папой, и он очень любил меня.
Но чем я могла завлечь директора школы, он не сводил с меня глаз.
А в коллективе много девушек молодых симпатичных.
Девчата стали завидовать. Я стеснялась, мне было  как то не по себе.
Он, Миша, уговаривал меня, говорил: « Мне никого не нужно, ты судьба моя. Я уже не могу без тебя».
Он клялся быть хорошим отцом для Юры. Характер у Миши был добрый, спокойный, мягкий.
Когда я тете Наташе рассказала свой секрет о Мише. Она сказала: «Ты еще молодая, а Юрику нужен отец».
Долго я колебалась, ночью все обдумывала.
Приехала его мама, она была не против нашей женитьбы. Только одно сказала Мише: «Раз женишься, будь хорошим отцом для Юры, не обижай сироту». Она пожелала счастья нам.
А как его понимать счастья?
Иные проживают всю жизнь без горя, а другие как родятся словно только для беды и горя.
Жили мы с Мишей дружно, завели хозяйство. Все у нас ладилось. Он был деловой хозяин.
Но вот однажды за обедом был задумчивым и невеселым.
- «В чем дело Миша?» - спросила я
- «Беда» - сказал он, «Финляндия объявила войну. Меня призывают в Советскую Армию.». Я расплакалась.
Февральским холодным утром проводила слезами его.
На прощание он сказал: «береги себя и детей». Расставались у вагона.
Служил он в зенитной артиллерии. Сорок учителей из района были вместе. Год прослужил спокойно на границе с Германией, писал нежные ласковые письма.
Наступило грозное военное время.
Началась Великая Отечественная война.
Миша прислал последнее письмо за 19 июня.
Он узнал, что родился сын, получил маленькую фотографию сына и успел назвать сына – Геннадием.
Я знала, что он с первых дней войны в боях, Сердце обливалось кровью.
Беда! Беда! Я каждый день ждала весточку, плакала, переживая ужасы войны. Мне двадцать один год. Гена крошка у меня на руках, Юрочка держится за подол Юбки. Как мечтала жить  семьей воспитывать с отцом мальчиков.
В деревне война началась воплем, рыданием, плачем жен, детей, стариков провожающих на войну мужей, отцов, сыновей, дочерей.
Ранним утром 1941 года 22 июня нам объявили, что началась война.
Я ходила с детьми, провожая родных, соседей, знакомых.
Криком наполнялись дома, улицы. Проводили двух родных братьев, зятя. Подводы и машины увозили тех, кто  может держать оружие.
Жестока и несчастна моя судьба.
Но надо терпеть и воспитывать своих малых детишек, работать  и работать.
Я заменила Мишу, стала работать директором школы.
С первых дней войны учителя были мобилизованы для работы  в колхозе. В деревне остались только старики, женщины и дети.
Несчастные люди, те что родились в 1910-23 годы. Они пережили годы революции, испытали страшные голодные годы 1941-1945 г. Великой Отечественной Войны.
Война принесла людям горе, разруху, смерть. Она  унесла более 4 миллионов жизней. Более 22 миллионов наших советских людей.
18 миллионов томились в фашистских лагерях, умирая от голода и издевательства.
11 миллионов погибли от ран и пыток, от непосильного труда в плену.
Сколько умных, здоровых, работоспособных людей потеряла наша Родина.
Сколько жизней не стало…
В стране разрушены города, заводы, фабри, села.
Поля превратились в руины от взрывов снарядов, танков.
На Украине сожжено 9 тысяч деревень, 628 вместе с людьми.
Стонала Родина, рыдала от взрывов земля. А сколько сколько вдов…?
Сколько детей сирот потерявших родителей. И сейчас еще люди ищут детей родственников.
Всю жизнь Жуков Саша искал своего отца, без вести пропавшего, а когда поисковая группа нашла капсулу с именем и фамилией отца, что остается в душе у сына, у матери – вдовы горе или радость?...
Люди все ждали, а вдруг вернется солдат к осиротевшей семье…
Нет. Фашисты уничтожали всех и все живое, никого не щадили.
Эвакуированная из Киева учительница Розалия рыдая рассказывала, что фашисты живьем закопали ее бабушку и дедушку в ров выкопанный ими же для себя.
Десять миллионов детей остались сиротами без родителей, без любви и ласки.
Суровое строгое военное время.
Я трудилась вместе со всеми женщинами.
Милые женщины они прямо впряглись с первых дней войны. На них была вся надежда содержать хозяйство.
Они должны кормить армию, страну, детей, стариков.
Дисциплина была военной и на фронте и в тылу.
Почти пять трудных лет войны женщины упорно трудились, выращивали хлеб, мясо, молоко, овощи
На заводах делали патроны, снаряды, танки, самолеты.
Люди тыла полуголодные сутками трудились приближая победу над заклятым врагом, казалось, что такой силы, как в дни войны, никогда не было.
Величие духа, незгибаемость воли советских женщин, их преданность, верность к победе, любовь к Отчизне, безупречное упорство в труде – преодолевало все.
Свое горе я вместе с женщинами забывала в упорном труде.
Я трудилась днем на поле, серпами косили хлеб, просо. Собирали в амега, молотить приходилось зимой. Ночью крутила тяжелую веялку, зерно ведрами насыпали в веялку, а потом в мешки, готовя отправлять зерно на элеватор.
Приходилось выполнять мужскую работу, косить сено для коровы, заготовлять дрова.
Бедные женщины, их натруженные руки, умели ни только работать, но и растить детей, заботиться о стариках.
Ничто ни голод, ни холод не сломили их зачествелые сердца, сердца вдов и матерей.
Усталые они возвращались домой с заработанной горсткой муки.
Муку делили горстками, щепоткой, разыскивали детей. В темноте, при свете коптилки готовили на тагонке лепешки, перемешивая муку с травой лебядой.
И сколько у женщин было жизнеутверждающей силы, добра, любви и тепла.
С учителями мы собирали теплые вещи, вечерами с детьми вязали носки, варежки, перчатки, шарфы, а дети писали записки «Дорогому папе» или «брату», «Возвращайся домой», «Мы ждем тебя».
Посылки усылали, но незнай доходили они до родных сердец?
Похоронки приходили каждый день и оплакивать их собирались все в осиротевшей семье.
Тяжкая беда ложилась на неокрепшие плечи вдов.
Смерть по земле ходила.
На войне убивали, калечили фашисты. В тылу умирали старики, дети. От голода и холода, болезней.
Как у Волги шапкой не вычерпать воды, так слез моих уговором не остановить.
«Писем с фронта не было?»  - вот мой ежедневный вопрос.
Дорогие детки Юра, Гена вы не видели отцовской ласки.
Но не по моей вине, нет!
Как обидно и горько.
От первого мужа осталась вдовой. Юра родился без отца и Гена родился без отца.
Непрошенные слезы застилают глаза
И снова вдова, ты вдова…
Как тяжело и обидно.
Ждать, и только ждать. А чего ждать? Война не щадит никого.
Проходят годы молодые, не с кем слова сказать. Без собственного гнездышка осталась с детьми.
Живу в школе, работы очень много.
В школе с учителями, детьми, родителями и с общественностью села.
Милые мои мальчики всегда со мной.
Когда же приходится выезжать в район или в однокомплектные школы по проверке работы, а у меня их пять, мой куст детей отвожу к тете Наташе. Едешь на санках зимой, одна. Лошадь мне давали хорошую, уважали. За дорогу всю жизнь вспомнишь, все передумаешь. И безрадостное сиротское детство и одиночество, безрадостная судьба.
Чувствуешь как холод пробирается сквозь пальто, валенки. Мороз щиплет щеки, нос. Дергаешь за вожжи и лошадка прибавляет шаг. Или слезешь и бежишь по морозной заснеженной дороге.
В теплой школе пахнет немного угаром. Беседуешь с детьми, учительницей, помогаешь, делишься опытом.
На обратном пути в память встает военное время.
Сколько пролито слез, ночей не доспано и на лице остались как будто русло, следы пролитых слез – морщинки. И вряд ли когда они исчезнут. Проклятая судьба не знает жалости, она никого не щадит. Она питается чужим горем.
Переживала ужасы войны, увечье смерти.
Нам в тылу было холодно, голодно, непосильный труд, одиночество.
И ты перед всею страною
И перед злою войною
Сказалась какой ты есть…
Чем дальше отступает это суровое время войны, чем дальше уходит время сражений, тех страшных дней, тем отчетливее высвечивает память эпизоды фронтовых будней.
Это может понять только  тот, кто пережил это суровое время.
О прошлом память сохрани.
Эта память и доблестна и бессмертна…
Вспоминаю лето 1941 года дождливое хмурое. Тяжелые тучи часто приносили на землю  теплые моросящие дожди. А урожай на поле выдался хороший несмотря ни на что. Тяжелые тучные колосья пшеницы склонились от тяжелого зерна и готовы были к уборке.
А убирать женщинам, подросткам, старикам. Как только на небе показывались лучи солнца, сушили копна скошенной золотистой пшеницы на поле.
Суровый бородатый бригадир Иван Иванович Барсуков с красными от недосыпания глазами ходил по избам и просил: «Бабоньки, милые, идемте на поле копны ворошить».
Уставшие не отдохнувшие за ночь, как по команде женщины собирались на поле. Они знали надеяться не на кого, фронту нужен хлеб.
Руки ныли от непосильного труда. Молча они накладывали на рыдванки просохшую золотистую розвезь и свозили ее в большие Ометы. Молотить хлеб приходилось зимой. Похудевшие, уставшие, измученные шли домой. Дома надо убираться в хозяйстве, готовить ужин детям, старикам. Развязывали узелки с заработанной мукой, которую делили горсткой, ложкой и щепоткой мешали с травой лебедой и пекли лепешки.
Поизносилась одежда, обувь, холодно стало ходить босиком.
В магазинах давно опустели полки с товарами. Приходилось стариков просить плести лапти. Учителя на работу на поел тоже обували лапти.
Плели лапти старики Григорий Павлович и Архип Павлович.
Вместе читали  письма с фронта, вместе делили горе и радость. А Иван Иванович опять здесь: «Бабоньки, родненькие надо хлеб везти на элеватор.»
Снова как по сигналу собирались женщины. Ехать надо было ночью. Обоз состоял из лошадей, быков и даже коров. Сопровождал обоз молодой солдат Алеша Белаш, белорус, вернувшийся с фронта с одной рукой. Дом его вместе со старыми родителями сожгли немецкие изверги.
С тяжело нагруженными мешками подводы двигались медленно.
Холодно в пути мороз, на чистом небе светится луна.
Последней в обозе шла тетя Нюра Слащинина, она устало шагала озябшими ногами и припевала тихонько: «Я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик.»
В первый же год войны тетя Нюра овдовела.
На ее хрупких плечах остались старенькая мать и трое маленьких сирот.
Детишки работали тоже на поле, собирали колоски. Все до зернышка надо было убрать с поля. Везде висели плакаты «Все для фронта, для разгрома ненавистного врага.»
Днем работали под жгучими лучами солнца и под звездным небом по ночам.
Только и горе н
Забывалось в тяжелом труде.
И сколько женщин кого судьба называла скорбными словами «солдатская вдова…».
Похоронки жгли сердце, наотмаш хлестали, застревали в иссохшемся сердце слова: «кормилица не стало, опоры не стало.»
«А нука давай засучи рукава. Детей ты в тяжелом труде воспитала. Им доброе сердце и душу дала. Они твоя гордость, они твоя слава. И все потому, что вдова, ты вдова…»
Эти возмужалые вдовы с закорузными рабочими руками не бросали своих детей на содержание государства, терпели все и старались не показывать детям горе, слезы.
Очень уж хочется рассказать еще о вдове сорок первого.
Молодая двадцати семи лет Евдокия Тимофеевна ранним осенним утром собрала  мужу котомку: пару белья, полотенце, кружку и с плачем отрезала краюху хлеба. Степан Дмитриевич, весельчак взял было гармонь, растянул ее, хотел утешить свою молодую жену, но вместо песни он заплакал рыдая совсем не по женски. Слезы ручьем полились по лицу.
- «Дуся я ухожу, а избушка-то наша еще не достроена. Ты остаешься одна с малыми детьми.
- «Живите дружно. Береги детишек, Дуся».
Милые детишки обнимали отца. И не выпускали его из своих объятий. Осталась Дуся с четырьмя малыми детьми, старенькая свекровь и еще ожидала дитя, безотцовщины.
Суровые военные дни тяготили жизнь молодой вдовы.
Где она только не работала, чтобы не дать погибнуть детям от голода и холода.
Вскоре получила Дуся трагическое письмо.
-«Тяжело ранен нахожусь в госпитале под Москвой, береги Дуся детей»
Приходилось выполнять и мужскую и женскую работу молодой вдове.
Вместе со старшими детьми она достраивала домишко и самана. Месили глину, делали саман. Крыша тоже глиняная. Мазали крышу, пол, стены. Косила сено, готовила дрова. На коляске впрягалась возила к дому. Старалась чтобы зимой детишкам и больной матери было тепло.
Ночами долго не засыпая, она думала, как воспитать детишек.
Часто от бессонных ночей мокрой была от слез подушка.
Частенько хлеба не было на столе, выручали овощи, которые вырастили в огороде всей семьей.
Вырастали дети Гена, Витя, Юля, Рима и родившийся без отца Женечка.
Старшие Гена и Витя пошли работать на завод. Рима с бабушкой нянчили младших, готовили еду.
Ох и вкусная была пареная тыква и свекла.
А картошка на первом месте с травой лебедой заменила хлеб.
Кончила Великая Отечественная война. Выросли дети
Гена и Витя определились, получили квартиры от завода. Сорок с лишним лет проработали они на заводе «Коммунар».
Юля вышла замуж, уехала на Украину.
Схоронила Дуся свою верную помощницу свекровь.
Старшая дочь Рима после продолжительной тяжелой болезни осталась инвалидом. Отнялись ноги. Тяжело переживала болезнь дочери Дуся. Состарилась Евдокия Тимофеевна. Согнулась спина, ломят руки и ноги. Понатужились вены на ногах от непосильного тяжелого труда Слезно смотреть на нее, когда то сильную веселую женщину.
Но всегда чистенькая, аккуратная. В доме и во дворе чисто, порядок, кругом цветы.
Младший, безотцовщина Женя стал летчиком гражданского флота. Частенько дети посещают маму и родимый дом. Так доживают свой век две пожилые женщины поддерживая друг друга.
О победе и окончании войны я узнала в Саракташе, в районе.
Я приезжала за экзаменационными работами.
Хозяйка заезжего дома, провожая рано корову, услышала, что по телеграфу сообщили о победе, об окончании войны.
От Саракташа до Сакмары шла пешком. И все думала может быть живой Миша, может в плен попал. Все случалось во время войны. Хотя бы он калекой вернулся.
Тоска не проходила и боль в груди не давала копоя.
Рады были тому, что не стали убивать и калечить людей.
Я часто брала трясущими руками горестную бумагу и сотый раз читала «пропал без вести в боях за социалистическую Родину». Слезы застилали глаза. Шли годы, возвращались с войны солдаты. Последними возвращались солдаты из плена.
Услышала я, что вернулся политрук из части, где служил Миша.
Я к нему в Саракташ.
Он рассказал мне страшную история.
«Был страшный бой, немцы строчили в нас из пулеметов, бомбили сверху, открытое картофельное поле. Страшно. Небо смешалось с землей. Здесь солдаты пали, как подкошенный тростник. Очень много погибло наших солдат…
Здесь погиб и ваш муж.»
Трудно было найти тела погибших.
Они захоронены землей войны.
Я не помню, как я вышла от него куда мне идти.
Горькие слезы застилали глаза.
Не помню, как я добралась до дома, как больная шла.
Дома обняла своих малышек и снова стала оплакивать свое непоправимое горе. Залечивать раны войны.
Люди стали жить лучше, богаче.
Но раны войны, душевные раны, раны на сердце от гибели мужа, отца, родных братьев не залечить.
Люди стали строить дома, покупать мебель, велосипеды, мотоциклы и даже машины.
Моя подруга Вера Ф. вышла замуж за вернувшегося без руки солдата Щанкина И.В.
Анна Ивановна вышла замуж за вернувшегося с плена Сухоручкина Н.И.
Много он рассказывал об ужасах и жестокости плена, рассказывая плакал.
Я старательно работала директором школы.
Была методическим руководителем школ кустового объединения.
Приходилось делиться методами работы.
Мои труды освещались в Районной газете: «Работа с карточками на уроках русского языка и математики» «Новые программы русского языка и как по ним работать», «Воспитательная работа на уроках чтения», «Как работать с двумя классами в малокомплектной школе» и другие.
Приходилось выступать перед учителями на различных совещаниях. Была селькором районной газеты. Приходилось писать о школьных делах, родителях, о делах односельчан.
Дела школьные , хозяйственные много занимали  у меня времени. Летом самой приходилось косить сено для коровы, заготовлять дрова.
Делянки нам выделяли и работали мы учителя вместе.
Трудно конечно, но надеяться не на кого.
Ночью плохо спалось. Молодость проходила без ласки и только одиночество.
Приехал к нам в деревню молодой солдат. В зеленой гимнастерке с наградами на груди.
Стал работать председателем сельского совета.
Часто мы с ним стали встречаться.
Я была депутатом сельского и Районного Совета.
Когда я училась в Педучилище я как то неравнодушно относилась к военным. Мы студентки ходили на вечера в клуб танкового училища, они приходили к нам на вечера. И когда он Ваня со мной встречался, я думала, вот бы Миша мой вернулся, отец моих детей.
Я в глаза ему говорила: «Ты не волнуй меня, оставь в покое, у меня дети и я должна жить только для них, найди себе бездетную».
Однажды слегка выпивши, он пришел ко мне домой и стал рассказывать о своей жизни, о жене которая не поехала с ним в деревню.
Стал объяснять мне, говорить любовные слова, обнимать меня, крепко целовать. Не устояла моя гордость, но все равно шептала, у меня дети… Мой муж может жив еще. Но Ваня не отставал от меня. Ходил за мной, говорил: «Я обещаюсь быть хорошим отцом для детей, а для тебя хорошим мужем.»
Одиночество, мужские работы угнетали меня. Женская душа нежная, любит ласку, покой.
Хотелось нормальной семьи, чтобы Гена и Юра росли с отцом. Чтобы не обижали их тяжелым и обидным словом безотцовщина.
Мне тоже было обидно, когда по долгу работы приходилось разговаривать с мужчинами, женщины призирали меня, ревновали.
И я решилась, вышла замуж за Ваню. Свадьбу сделали, зарегистрировались.
Работать в школе продолжала. Часто задерживалась с детьми. Очень любили дети когда я им рассказывала эпизоды и рассказы об Отечественной войне.
Я им читала рассказы об Александре Матросове, Лизе Чайкиной, Зое Космедемьяновской, о Я.Ф.Павлове, о Родимцеве. Родимцев, это человек из легенды, трудно перечислить его подвиги. Он практически делился своими соображениями, наблюдениями и после его беседы солдаты с тройной энергией сражались с фашистами. Родимцев ценил Павлова.
Пулеметчик Павлов – чудо богатырь. Он мужественно сражался за Сталинград. Установил свой пулемет в полуразрушенном доме и не пропускал фашистов. Павлов получил звезду героя, а Родимцев не дожил до Победы.
Сталинград – это город русской славы. За Сталинград битва была сто шестьдесят два дня. Она прославила русского солдата.
Рузвельт сказал:
«Здесь Орден мужества одет на грудь земли.
Недаром эта грудь истерзана снарядом
Со смертью билась жизнь – и смерть враги нашли
И победила жизнь… в боях под Сталинградом!»

Погибли молодые, сосем юные мужественные патриоты своей Родины.
Из Сталинградского сражения выйти живым – это почти противоестественно, а погибнуть это неизбежно.
Вот здесь погиб мой младший брат Леша.
А имена Михаила Еговора и Мелитона Контарии разве можно забыть. Они стали историческими. Это они 30 апреля 1945 года над поверженным гитлеровским Рейхстагом в Берлине взвили победное Красное знамя.
- Как я любила сама читать детям рассказы об Отечественной войне.
Иногда зачитываясь с детьми я забывала обо все.
А дома ждали меня Ваня и дети.
Жили мы с Саней дружно, он полюбил моих детей, я освободилась от  непосильного мужского труда.
Часто мы беседовали, планировали как лучше устроить нашу жизнь. Хотелось своего собственного гнездышка. Трудно было начинать совместную жизнь. У Вани ничего не было, кроме гимнастерки и шинели.
Кое что осталось от Миши: пальто, рубашки, костюм.
Я мыслила. На Ваня, носи, поминай Мишу.
Нашу спокойную только что зародившуюся семью нарушил приезд Ваниной мамы. Она приехала с двумя братьями Ваниными Володей и Сашей и еще привезла девочку Полю, дочку от  первого брака. И опять судьба словно дождливая холодная осень обижает меня.
Жизнь изменилась. Мама часто ссорилась с Ваней. Она все твердила: «Девочку я вам не доверю, сама буду воспитывать.»
Девочка капризничала, плакала по ночам, она уже болела рахитом. Она еще очень маленькая, ей девять месяцев. Жаль девочку и маму. Мама больна, она нервничает, Маму положили в больницу. Что же делать?
Пришлось найти нянечку.
Ваня успокаивал меня. Помогал во всем.
Приходилось мириться со всем. Ванина мама вдова. Она потеряла свое здоровье, работая свинаркой в колхозе. Обижалась на врачей. Но болезнь у нее была не излечима. Саша устроился в ФЗО, уехал в Новотроицк. Володя устроился продавцом в магазин. Проработал месяц и у него большая затрата.
Маму выписали из больницы. Володя испугался и решил бежать.
Однажды ночью я встала покормить маленького Женю, слышу стук в окно и голос:
«Мама дай мне хлеба, я поем и убегу дальше.» Я тихонечко подошла и говорю: «Володя от закона не убежишь, - Иди спать. Я завтра получу отпускные. И мы внесем растрату». Он поцеловал меня и сказал «спасибо».
Мама расстраивалась, болезнь мучила ее. Володя уехал в Новотроицк и устроился там на работу. Мама все твердила «Поеду к Володе, там меня будут лечить». Я просила ее не ехать. Думала здесь схороним по людски.
Умерла она в больнице.
Хоронить Ваня ездил один, я оставалась с детьми.
Маленькая Поля не ходила до трех лет. Не могла двигать ножками. Рахит мучил ее. Приходилось соблюдать диету, поить ее рыбьим жиром.
Она окрепла, стала ходить, говорить и даже бегать.
Весна, запах цветущей сирени и черемухи веселит и бодрит.
В школе начинаются экзамены.
Работы много. Начались работы в огороде.
И вот в один из таких теплых весенних дней я собралась родить.
Меня ждут на экзамены, а я бегаю по комнате из угла в угол.
Окушерка отправила меня в больниц, хотя уверяла, что еще не время. Вани дома не было. Для ребенка ничего не взяла, хотя все было готово.
Не доехав до больницы я почувствовала совсем плохо. Ехали на лошадке.
Попросила няню свернуть в посадку в лесок. Здесь родился у меня хороший мальчик. Пошел дождь. Как няня с нами управлялась я ничего не помню.
Она прикрыла нас сеном и повезла. В больнице смеялись: «Христос родился». В ванну нас отмыкать и согревать. Ваня очень обрадовался рождению сына. Она назвал его Евгений по имени своего лучшего друга. Женя рос полненьким, здоровеньким. Он перегнал Полю и ростом и умом.
Жили на квартире, но вернулся из города хозяин, надо освобождать.
Услышала я продается домик, я туда. Деньги у меня были на сберкнижке, получала за Гену и Юру, как за погибшего отца. Договорились, домик я купила. Теперь у нас свой уголок.
Жизнь продолжалась…
Дети росли. Юрочка закончил Нефтяной техникум. Его направили в Ангарск. Геночка хорошо закончил свою школу, стал учиться в Оренбурге. Учиться было тяжело, но я ездила и к Юре и к Гене. Возила продукты, деньги. Вот Юрочку взяли в Морфлот.
Служил на катере в Совгаване. Четыре с половиной года отслужил Юрочка. Приехал, радости не было конца.
Уехал в Орск, поступил на работу. Женился. Свадьбу сыграли.
Проводили Гену в Советскую армию. Служил Гена в Москве.
В своем то домике через три года у меня родились две дочери. Маленькие девочки. Я перешла работать в начальные классы, наняла няню.
Работать старалась несмотря ни на какие трудности.
Девочки мои росли, развивались нормально.
Очень трудно мне было, я почти не спала по ночам.
Но всегда считала, что дети это самое большое счастье.
Дети это моя радость в жизни. Радовалась, когда начинали ходить.
Вот учатся говорить, произносить слова, мама, папа. С ними я радуюсь и отдыхаю.
На работе все складывалось хорошо.
Вспоминаю, как тяжело было провожать Гену, Юру в армию, как частицу от сердца отрываешь. Получила первую правительственную награду «Медаль за доблестный труд в Великой Отечественной войне» 1941-1945 года.
Через год на Районной учительской конференции наградили значком «Отличник народного просвещения», потом «Грамотой Обкома профсоюза», «Грамотой редакции районной газеты»
Вот беда пришла Саша Ванин младший брат ехал на велосипеде за конфетами в магазин. Грузовая машина сбила его, ударила бортом в весок. Упал сразу насмерть. Очень Жалко. Через год после смерти матери.
Мы с Ваней очень переживали.
Хоронить ездил Ваня один.
Долго мы с Ваней мечтали построить свой дом. И решили строить.
Дом строили по частям. Сначала готовили бревна, потом сруб. Я была депутатом Райсовета. Депутат Большаков П.А. помог достать доски для пола и потолка. Доски сосновые. Выбирала я на выбор. Ездили с Ваней.
Хорошо вес помогали.
Начали стройку.
Вот где мне было трудно. Хорошо, что лето, отпуск.
Каждый день на стройке, то камни на фундамент возили, то глину.
Кирпич на печь сама делала, белила, красила. Трудно но радостно. Как птичка я вила гнездышко для деточек. Ваня все больше был на работе. Иногда только вечером явится и то пьяный и ложится спать.
Геночка приехал с Армии с двумя чемоданами. В костюме, пальто. Всем привез подарки. Женечке костюмчик, мне кофточку, платок, девочкам платьица.
Мы очень рады. Встретили его. Он отдохнул и устроился на работу в Орске на Никелекомбинате. Он и сейчас продолжает там работать.
Стройка дома продолжалась. Продали корову, чтобы купить железо на крышу.
Продолжалась работа и в школе.
Люблю детей, свой труд.
Меня еще наградили медалью «За доблестный труд» Эта третья награда за труд.
Дети подрастали. Женя отлично закончил среднюю школу и поступил в сельхоз институт.
Люда и Алла, мои верные помощницы, окончили среднюю школу. Алла поступила в сельхозтехникум, Люда в Педучилище.
Все трое учились в Оренбурге.
Поля выросла, закончила с трудом свою школу.
Оставлять дома мне ее никак нельзя. Что скажут люди. Своих устроила, а ее?
Повезла ее в Орск. Хлопот с ней было много. Ей уже 18 лет. С помощью Юрочки устроили ее на завод, где работал Юра.
В общежитии чисто. В комнате три девочки.
Год проработала, оделась.  Я ее навещала, возила продукты.
И она меня за все отблаготворила.
Поехали мы с Аллой к ней. Набрали гостинцев.
Комендантша спрашивает: «Вы к кому?», - «К Полине Глебовой», отвечаю я, «Я ее мама».  «Она поехала искать свою родную маму».
Как мне было обидно, как неприятно. Ведь никому, ни Юре, ни Гене ничего не сказала. А потом прислала письмо.
Мамочка милая прости меня.
Родная мать отказалась от меня, я ей не нужна.
Там она нашла жениха, вышла замуж. Овдовела, осталось четверо детей. Вышла замуж второй раз и сейчас живет там.
Тихонечко иду с работы домой. Ваня с радостью встречает меня. «Тебе правительственная телеграмма». Меня за мой труд наградили орденом «Красного знамя». Вручали орден в Оренбурге, в доме Советов.
Играла музыка. Стояли столики. Нас из района две учительниц. Поздравить меня пришли мои дорогие студенты Женя и Саша Глебовы.
Заняли столик, заказали ужин. Кто то пригласил на вальс. Пройдя круг я не могла, у меня кружилась голова. Толи от усталости, толи от волнения. Саша и Женя проводили меня домой.
В коллективе меня тоже поздравили. «Надо еще лучше работать» сказала я.
А в уголках губ появились морщинки и кое где на висках седые волосы.
Многим детям своим ученикам, я указала дорогу жизни.
По всей стране разъехались мои ученики. Тоня С. Серьезная девочка, математик, вышла замуж за офицера и уехала в Талин. Володя Исаев спокойный мальчик стал летчиком гражданского флота. Валя Майорова, Клава Сапрыкина, Тоня Сухоручкина стали медсестрами. Галя Полторабатько застенчивая серьезная закончила медакадемию врач-терапевт. Тане Антоненко – мама сказала «Таня пойдет по вашей тропе».
Учителями стали Аня Бабенышева, Будикова Ж., Беляева Е, Соколовская З.
Анохина Оля  и другие стали учителями. Мальчики  - Горин Коля, Селиванов Саша, Миронов Слава, Логачев Коля – стали шоферами.
А вот Щербаков Леня приезжал проведовать, целовал руки, благодарил меня, что я ему материально помогла школу закончить – стал начальником транспорта в г. Новотроицке.
Угарина Юля в Ленинграде.
Часто они мне шлют открытки, письма, приезжают проведать.
Все вспоминается, когда встретишь своих учеников. Многие работают в своем родном селе.
Дети пошли дальше своих родителей. Юрочка, Женя, Люда закончили институты. Аллочка, Гена среднее специальное образование. Все хорошо устроились, работают.
Утром пораньше я отправлялась на прополку картофеля.
А сердце что то  щемлет словно чует беду. Сильно устала дома даже не помыв ноги легла на диван.
Громко зазвонил телефон. Я вскочила. Говорил Гена из Орска.
«Мама погиб Юра. Угорел в машине» «Как! Где?». Я упала и трубка повисла на телефоне.
Зашла Алла – «Мама что случилось?» «Погиб Юра» кричала я – «Юра погиб!»
Ваня был на совещании.
Нам дали машину, я была как безумная, плакала всю дорогу.
«Юра, мой Юра не хочу верить Юрочка деточка мой».
Опять судьба хлестнула меня наотмаш.
Нет горче горя, как родителям хоронить своих детей.
На похороны собралась вся наша семья.
Я плача падала от горя.
«Горе мое горькое» - причитывала я. Юрочка родненький «Что ж это такое, зачем, зачем?»
Мне делали уколы, а я снова падала.
Похороны организовало заводское начальство.
Была троица 4 июня. Море цветов 56 венков. Любили Юру рабочие на заводе.
Я не могла пережить это горе. Снова жизнь повернула меня с ног на голову.
Мои дети, Ваня помогали пережить мне это горе.
Играл духовой оркестр, рвал мое сердце. По дороге бросали цветы. Народу было очень много.
Доехали до завода. Вышли рабочие прощаться. Гроб сняли с машины. Сколько я слез пролила.
Пока я была здорова, я два раза в год ездила на могилу к Юре.
Весной в день памяти и осенью, думая переживу ли зиму.
На работе  с детьми немного забываешься, но не на долго.
Вот мы с Ваней остались одни.
Дети живут своими семьями.
Женя уехал в Ленинград, провожая его, я всю дорогу проплакала.
Ваню переводят работать в Петровск. Жаль свое гнездышко.
Нам дали новый еще недостроенный домик. Сделали все в доме, во дворе, обработали огородик, посадили садик.
Но вот беда, Ваня стал часто болеть. Сердце, один инфаркт, второй, часто стал лежать в больнице – стенокардия.
Дома часто приходилось вызывать врача, «Скорую помошь».
Я занималась внуками. Иру водила в ясли. Алешеньку в садик.
Особенно тяжело Ване было в Ленинграде. Мы поехали к Жене.
Две скорые не отъезжали от него. Снова тяжелый приступ сердца. Алла уговорила нас переехать в Саракташ. Она вышла замуж, а нам отдала квартиру. Снова переезд, переживание.
Квартира в центре поселка, Рядом почта, телеграф, аптека, рынок, магазины, остановка автобусов. Часто мы вспоминали свой домик.
Ну что сделаешь, хозяйство везти мы уже не в силах. А жить в деревне, покупать продукты негде.
Здесь базар рядом, покупай что угодно, что хочешь.
Жить бы да жить не тужить.
Но Ваня, милый Ваня, и здесь все чаще попадал в больницу.
Сердце не давало покоя.
Жили вместе, всюду помогали друг другу.
Люда тоже со своей семьей уехали в Ленинград, уговоры мои не помогли. Алеша остался  нас, окончил первый класс.
Как они дружно жили с дедом. Но вот и его забрали.
Остались мы снова одни.
Наверно жизнь так устроена. Выросли все и выпорхнули из родительского гнезда.
55 годовщину Великой Отечественной Войны над фашистской Германией мы с Ваней встречали на площади Мира.
Было тепло. Светило яркое солнце. Настроение хорошее. Мы вместе с Ваней идем в колоне ветеранов по площади мимо трибуны.
Играет музыка. Выступают участники Отечественной войны. Рассказывают от участии в боях, о своих ранах, о погибших друзьях. Был интересный концерт, выступали дети.
Я вместе с ветеранами возлагала гирлянду из цветов к памятнику «Родины-матери».
Сердце радовалось празднику. Мы вместе Ваня, Алла, Тоня. Они угощали нас мороженым.
Время проходит, а жизнь становится все труднее и труднее. Мы прожили с Ваней большую жизнь. Пятьдесят лет. Было и горе и радость и трудности.
Даже самой не верится, мы с Ваней воспитали шестерых детей, поставили на ноги. Ведь пятерых я вскормила своей грудью, дала жизнь.
Дети решили отпраздновать золотую свадьбу.
На праздник собрались все. Гена с женой, Женя с женой, Люда с мужем, Алла с мужем. Дети вспоминали все, говорили теплые , ласковые слова, дарили подарки. Играла музыка, пели песни, танцевали.
Хороший праздник был, остались фотографии, цветы.
Стареем, болеем, а жизнь продолжается и жить хочется.
Но вот с Ваней тяжелый сердечный приступ, давление упало.
Вызвали «Скорую» попалась хорошая врач. Она поставила ему систему и взяла в больницу. Сколько я слез пролила, переплакала.
Два раза в день мы с Аллой ходили к нему в больницу. Три недели он пролежал в больнице, выписали, подлечили.
Сколько лекарств он поглотал, деньги на лекарства никогда не жалели. Покупали все.
Ну что это словно наказание. У Вани появилась еще болезнь. Когда Положили в больницу, наговорил врач ему много, желудок больной, печень.
Я плакала, а он твердил одно: «Пройдет все- не расстраивайся»
В больницу ложиться не хотел.
Алла предложила ему в Оренбург в Военный госпиталь. Он согласился.
Через неделю приехали к нему в госпиталь, он встретил нас радостно. Говорит: «Как хорошо здесь лечат. Давно бы мне сюда приехать надо».
На следующую неделю приехали он ждал на крыльце нас.
«Домой и только домой, я здесь не останусь ни на час – сказал он.» Домой ехали он радовался, что мы снова вместе.
Ваня держал и сжимал мою руку. «Дома буду лечиться, дома».
А болезнь прогрессировала.
Он мало кушал, похудел, стал больше лежать в постели.
При такой болезни ни дом, ни стены не помогают.
Появились сильные мучительные боли.
Ох! Как длинные эти страшные бессонные ночи…
Он по 2-3 раза садился в ванну и обливался теплой водой, так ему было легче. Мучительные боли не давали покоя ни днем ни ночью. Я всегда была рядом с ним. Ухаживала за ним как за ребенком.
Покупали дорогие лекарства. Лечили всем, что только люди подскажут.
У него стали сильно отекать ноги, ходить стало трудно. А он все равно часто ходил в ванну и в туалет. Он стонал от болей и не отпускал меня от себя.
Иногда дети упрекали меня, всю жизнь заботишься о папе. А он о тебе мало заботился и обижал даже.
«Я ему все, все прощаю» - говорила я, «больных нельзя обижать».
Отойду, наплачусь досыта. Слезы сами катились из глаз. Плачу очень много, наверно слезы у меня близко, да и переживаний в жизни было очеь много.
Чуть что дымкой покрываются мои глаза и непрошенные слезы катятся по щекам сами.
Я все же собрала свои силы и написала в Районную газету о Ваниной жизни и о его работе. Хотелось хоть чем то обрадовать его. И напечатали, но Ванечка не успел прочитать… Пусть люди читают, помнят его.
- Вся жизнь в труде.
Поздней зимней морозной ночью лошадь в санях привезла мертвого отца. Мать испугавшись судорожно, громко заголосила и разбудила троих малых детей. Отец работал председателем сельского совета.
Убили его кулаки, с которыми он допоздна беседовал после собрания. Уговаривал их, чтобы они излишки хлеба сдали государству, голодному городу. Помогать семье стали родственники отца.
Ваня был старшим с семье.
Ему исполнилось 10 лет.
Пришлось ему с дядей пасти скот, сначала телят, потом коров.
Тяжело было вставать рано утром. А днем жарко от летнего палящего солнца. Тяжело, но помогать семье надо. Окончив свою школу стал работать учеником радиста в селе Спасском.
Парень быстро повзрослел.
В те годы 14-15 летние дети считались взрослыми.
Затем стал работать радистом в Саракташе.
В начале июня 1941 года его призвали в Советскую Армию.
А 22 июня началась Великая Отечественная война. Горькими слезами мать проводила своего помощника.
Зачислили Ваню на тихоокеанский флот.
Потом учеба в школе Шмас.
Школа младших специалистов.
Службу проходил на радиостанции тихоокеанского флота на границе с Японией.
Приходилось обучать молодых девушек специальности радиста, для участия в фронтовых действиях.
4 августа Япония объявила войну.
Иван Васильевич участвовал в боях с Японией  защищая свою родину.
Он имеет правительственные награды «За победу над Японией», ОРДЕН «Отечественной войны», «Медаль Жукова» и другие 9 медалей.
Окончил высшую партийную школу.
Получил звание старший сержант.
Демобилизовался в 1948 году.
Вернувшись домой, получил работу председателя сельского совета в селе Андреевке. Вместо скоропостижно умершего Федора Ивановича Иванищева. Когда объединили сельские Советы Ваня стал работать в селе Петровском начальником участка в колхозе Родина. Огромные поля площадью в 4000 гектар приходилось объезжать на лошади, мотоцикле и даже пешком. Он знал каждое поле наизусть. Где как и когда обрабатывать, где когда и что сеять.
Рабочий день начинался в 5 утра и до позднего вечера.
Дойка коров, планерка, распределение рабочих, контроль. Заканчивался рабочий день поздно вечером.
Работать приходилось без выходных дней и отпусков. Осень нужно без потерь убрать урожай и приготовить  землю кормилицу к весеннему севу.
Зябь вспахивали все, за что получали грамоты и переходящее красное знамя.
Техники было достаточно. За то как радостно было смотреть на весенние дружные всходы на полях весной, а осенью на золотистые поля ржи и крупные колосья пшеницы. Животноводство занимало все базы. Крупного рогатого скота содержалось более 4000 голов, 5000 овец и 300 голов свиней.
Были и трудные засушливые годы. Скот старались сохранить. Приходилось договариваться и молодняк отправлять в Башкирию или Беляевский район.
Работая согласованно с главным агрономом В.Г. Приезжевым добывались высоких урожаев зерновых культур и подсолнечника.
Соревнование, наглядная агитация поднимало настроение и стабилизировало на лучшую работу, на выполнение планов.
Много было сделано до реформы и перестройки.
Было построено 14 домов, одноквартирных и двухквартирных, дом председателю колхоза, Мехтор, дом на 10 квартир в два этажа, правление колхоза, типовые ясли-сад, средняя двухэтажная школа, склады для зерна, базы.
Глебов имел правительственные награды за труд, почетные грамоты, подарки.
А в трудовой книжке ветерана 47 лет трудового стажа.
Он был почетным колхозником колхоза Родина.
Очень жаль, что Ваня не прочитал. Все это о себе, а я для него писала…

Как мы хорошо жили последние годы. Дома делали все вместе. Как я переживала, когда он заболел, сколько слез пролито.
Я все исполняла, что он только захочет. Спешила к нему, по первому зову.
В голове были только одни мысли: «Ванечка, поживи, не оставляй меня одну, пожалуйста». Эти мысли не уходили из головы.
Март, зима кончалась.
Ваня из спальни выходит к нам к столу. Но кушал очень мало. Все говорил: «Куда мне кушать, у меня полон живот».
Появились сильные боли, он стонал, лекарства не помогали.
Приехала дочка Люда из Ленинграда. Она стала учиться делать уколы. Нужно было делать обезболивающие уколы. Приходилось вызывать «Скорую помощь».
Весна не торопилась, апрель, а погода хмурая, холодная.
Люда старается приготовить что-нибудь для папы.
По ночам он ходил в ванну, сядет и обливается теплой водой. Так ему легче.
Иногда ночью ходил в ванну 2-3 раза. Я помогала ему одеться, раздеться. Ноги у него сильно отекали.
Он еле двигал их, но все равно просил меня «Веди меня в ванну».
«Ванечка» - говорила я: «Боюсь ты упадешь и я рядом с тобой.»
Все равно вела его, утирая слезы. С горькими слезами Люда Прощалась с папой.
Опять я с ним одна. Он ни на минуту не отпускает меня от себя, а слезы мои так и льются.
Он увидит просит: «Опять плачешь, не плач, не надо».
Как жаль уехала Людочка, а он недельку  только пожил без нее.
Снег таял медленно.
Ночи стали короче, быстрее светало.
В восемь приезжала «Скорая».
В 7 часов проветриваю комнату. Готовлю Ваню, причешу, поправлю постель, сменю белье.
Ване все хуже с каждым днем. А в ванну все равно ходил. Говорил, что в ванне боли успокаиваются. Веду его, а сама заливаюсь слезами.
В субботу купался и даже мне помогал мыться в ванне.
Купался в воскресенье.
А в понедельник я уговорила его «Ванечка, я не смогу тебя довести до ванны, ноги у тебя сильно отекли».
Вторник 6-ое апреля 1999 года Алла взяла отпуск на десять дней.
Ваня до обеда спал. Я уговорила его выпить теплое молоко, он выпил полстакана.
Тяжело дышал, стонал.
Позвал меня и попросил: «Я хочу сесть» Сел.
Мы около него: Я, Алла, Толя. Он убрал от себя подушку, одеяло.
Сидя спросил меня: «А какой сегодня день?» -  «Вторник, Ванечка»
«А в четверг Женечка приедет».
Мне так хотелось чтобы  Женя увидел его живого.
Я ему все говорила: «Ваня я не хочу оставаться одна, умирать будем только вместе.»
Он смотрел на меня в упор синими чистыми глазами и протянул обе руки ко мне. Толи звал меня к себе, толи просил прощения.
Тяжело, тяжело вздохнул и в его глазах погасли огоньки. Я закричала и упала. Алла увела меня в зал.
«Скорая» опоздала, укол пришлось делать мне.
Ванечка умер…

Горе мое горе горькое…
Оно всю жизнь преследует меня.
На похороны съехались все дети, родные, ветераны.
Как тяжело мне этого не опишешь, не передашь словами.
Все для меня померкло, все вокруг меня, кажется вымерло.
Все конечно меня жалеют.
Дети около меня.
Алла бежит ко мне, все стараются меня утешить.
Но все вроде потухло вокруг меня, я одна. Нет Вани, нет его…
Как мне трудно без него прожить. Слезы застилают глаза. Ведь я очень обидчивая знаю, что очень тяжело мне будет.
Помню, Ваня, тебя со слезами
Везде и всегда ты с нами…
Одиноко, трудно, болезни напали одна за другой.
Полжизни в больнице
Ничего не радует.
Женя, Гена, Люда, Алла все для меня рады сделать не бросают меня, жалеют. Женя возил меня к себе в Ленинград. Все заботятся обо мне. Больше всего достается Аллочке, я в больнице, она и Люда около меня.
Так болела, так трудно было, но смерть не взяла меня.
Больше всего ухаживать довелось за мной Алле, она ухаживала за мной как за ребенком. Ужас сколько я пережила. И боли и обиды.

Толи ветер гудит, завывает.
Толи снова злодейка судьба.
Мое сердце щемит и терзает
И стремится добить до конца…

++++++++++++++++++++