Драма

      Был не то праздничный, не то будний день, не то хорошая, не то плохая погода. Как говорит прокурор, судите, сами: температура — по Цельсию, давление — по барометру, градусы — по спиртометру, а все, что происходит вокруг, — по барабану.

       Погода — это то единственное, что еще не украдено в стране, разваленной не то переменой погоды, не то непогодой перемен. Она — то единственное, что хоть иногда не приносит плохие новости. Хотим мы этого или нет, погода самостоятельно принимает свои ветреные решения: хочет — дует, хочет — греет, хочет — льёт.

       Удрученный ветреными размышлениями молодой человек неторопливо прогуливался по Центральной улице, совершая свой обычный моцион по местным комиссионным лавкам. Ничто не могло отвлечь его от повторяющихся эпизодов бессмысленной жизни, от безразличия ко всему происходящему вокруг. Вся страна угрюмо погрузилась в проблему выживания. 

       У кооперативного ларька молодой человек встретил не то друга, не то подругу. Со спины так вот сразу и не поймешь. Прелестное создание нюхало букет, наслаждаясь алкогольным ароматом, исходившим из открытых дверей расположенного напротив ликеро-водочного магазина.

       Откуда ни возьмись, к ним подошёл третий. С усиками, в берете "а-ля-Рембрандт". Очкарик. Такой шустрый, что видно крепкого вина с утра уже откушал. И явно хочет добавить ещё. Всех подряд за руку хватает, под нос микрофон тычет. Вобщем, ненормальный какой-то. 

       — Минуточку, мадам! Два слова, гражданин! Как, вы не пьёте? Ах, пьёте только на работе? До захода солнца значит? Как тот "турецко-подданный", что налакался с ранья? Тут и там вокруг бутиков шастают просветители из местной баптистской секты и миссионеры мормонов из штата ЮТА США. А эти, небритые, видимо из местного телЯвидения.  С этими без бутылки "коктейля Молотова" не разобраться. Ах, пардон, у них работа такая.

        Все при деле. Как те слесари в автосервисе: одни наживаются на регулировке схождения, а других кормит развал. В бодром духе угара нэпом предприниматели предпочитают зарплату получать натурой, по бартеру. Все же, это лучше, чем отовариваться талонами на счастье в светлом будущем. Журналистам за агитацию развала страны доплачивают талонами на повидло и купонами на зубную пасту. Их начальство, наоборот, предпочитает получать зарплату в шекелях — по курсу рубля в день окончательного коллапса некогда великой державы.

       К исходу трудового дня трудящимся частных лавок, кооперативных бутиков и блошиных рынков явилось видение: в ковчеге на землю обетованную отплывают айсберги, мигрируют по южной Австралии бараны, лютует хиппи-мода на Борнео, а в конце всей этой галиматьи — очередь за мылом по талону №6.

        А в обмен на пустые бутылки от коктейля Молотова-Риббентропа лица кавказской национальности славянским лицам без определенного места жительства предлагают флакончик "Тройного" одеколона. На фоне слабоумного парламента такая картина чудится без видимого отвращения. Правда, один депутат галлюцинаций не выдержал и подал в суд на алименты: депутат депутаткой оказался.

        То был ещё не вечер, как утверждает газета "День". Когда время телепередачи подошло к концу, в "Прожекторе перестройки" появилась заставка: "Напишите, как вам понравилась наша передача?". Из письма в тюрьму?

        В ответ на экране телЯвизора можно было увидеть увеличивающееся пятно приближающегося к объективу тупого предмета, напоминающего плешивую бестолковку первого президента СССР. Видимо, этот ботинок опять был брошен в президента. А дальше — бах! Ба-ба-бах, Карабах! И от "Перестройки" один прожектор остался — как "до", так и после "полундры перестройки".
 
        Монитор постепенно перестал мониторить народ и переключился на программу передела добычи. В обескураженном ТВ-ящике с утра до вечера то звякало, то вякало, то ухало, то хрюкало. Во мраке ТВ-грез по поводу приближающегося капиталистического счастья непосредственно с того света раздался глас вопиющего в пустыне: "Врешь, не возьмешь!.."

        Хлёсткие пощечины, постепенно переходящие в бурные аплодисменты, раздавались не по радио, не то на ТВ, не то наяву. По бестолковке отпускали всем желающим. Одним по партийной, другим по национальной принадлежности, а чаще всего всем тем, кто подвернулся под руку. 

        Стало как-то по себе. То есть, хуже некуда. Не столько хлеба, сколько зрелищ досталось всем. В отчаянном желании жить хорошо и одновременно весело, драматурги перемудрили со сценарием. И поэтому участники драмы до сих пор живут не столько весело, сколько смешно.