Будильник...

- Тик – таак, тик – тааак, тик – таак, - устало вздыхал старый, пузатый будильник, упираясь корявыми ножками в поверхность тумбочки. Он был очень стар.
…Когда – то давно, чьи – то руки вложили в него шестеренки, торопливо закрутили винтики, навинтили колокольцы, закрепили ножки и завернув в противно скрипящую бумагу, сунули в какую – то коробку. Потом была долгая пустота и тишина.  С сотней своих собратьев, он ждал на каком – то складе. Чего ждал? Ждал своего оживления. Склад был большой, светлый и теплый, поэтому ожидание не было томительным. Настал момент, когда их загрузили в урчащий грузовичок и тот бодро помчал свой груз.
Коробка распахнулась, заботливые руки извлекли его на свет. Дотронувшись до заводного ключа, аккуратно его повернули. Затем еще и еще, пока пружина, мягко замкнув последний виток, не застопорила заводной ключ. Будильник поставили на стеклянную поверхность витрины. Щелкнул предохранитель, сдерживающий пружину, и будильник сказал:
- Тик! – немного подумав, он добавил – Так.
Еще чуть подумав, добавил: - Тик – так.
И более не думая он резво продолжил: - Тик – так, тик – так, тик- так.
Затем его опять завернули в противную бумагу, сунули в коробку, а коробку препроводили в сумку. Его куда–то принесли, вытащили из коробки, скинули опротивевшую бумажку и водрузили на тумбочку, стоящую в изголовье кровати. С тех самых пор он и стоит на этой самой тумбочки, неустанно повторяя свое: - Тик – так.
Сколько всего произошло на его памяти. Он помнил все руки, которые прикасались к  нему. Но первыми были те, что принесли его в этот дом. Теплые, нежные, с тонкими пальцами. Они были всегда чуткими и ласковыми. Вначале, они каждые три дня, поднимали его с тумбочки, быстро и уверенно, закручивали завод и возвращали на место. Будильник весело отстукивал свои «Тик – таки». Спустя три дня, его вновь заводили. Так продолжалось довольно долго.
В доме появились еще руки. Эти были чуть грубее, более сильные,  в движениях более стремительные и немножко небрежные. Будильник и к ним привык довольно быстро. Теперь его поочередно заводили то те, то другие руки, и он не имел ничего против этой очередности.
Время летело. Оно всегда летит, когда тебе спокойно и хорошо. Настал момент, когда к будильнику потянулись крохотные, мягкие, но такие неуверенные ручонки. Он настороженно изрек:
- Так! – и с грохотом  полетел на пол.
Да, собран он был на славу, полет не причинил ему никакого вреда. Первые, и любимые руки его подняли с пола, повертели, ощупали и бережно вернули на тумбочку.
И время вновь полетело.
Маленькие ручки росли, крепли, набираясь силы. Нет–нет, но брали будильник, с любопытством подкручивали заводной ключ, что будильнику не очень нравилось, но все же он терпел, и ставили на привычное место.
И он, продолжая свою неизменную речь, стоял на  тумбочке. Грубоватые руки внезапно исчезли, они больше не касались будильника и постепенно он стал их забывать.
Маленькие ручки давно перестали быть маленькими, но почему–то они больше не брали его и не заводили.
А любимые руки…в них стала уменьшаться сила, нет, они не перестали быть заботливыми, но будильник остро ощутил, как сила стремительно покидает эти руки. И вот настал момент…
Те руки, которые впервые вытащили его из коробки и установили на эту тумбочку - они исчезли.
Будильник тяжко вздохнул, жалобно звякнула растянутая пружина, он произнес:
- Таааак!
И замолчал.
Замолчал навсегда.