Растекаемся Временем

Зрение еще не восстановилось полностью, и поэтому я не мог разглядеть ее лица, а свербящая головная боль никак не проходила, более того, стала намного сильнее. Белая простыня виделась мне мутной и серой, изображение на картине, что украшала стену напротив, вовсе было неразличимым. Утренний свет только начал пробиваться сквозь жалюзи на единственном окне и больничная палата тут же ожила, преобразилась. Но моим глазам от этого стало только хуже. Снова возникла резь, потекли слезы, я вытер их тыльной стороной ладони, опять присмотрелся к ее лицу. Глаза закрыты. Она не видела меня, но, возможно, ощущала мое присутствие.
Голова ее лежала на подушке, а грудь, кажется, слегка приподнималась. Я не мог видеть точно. Протянул руку, положил ладонь на ее лоб. Горячий. Она вся горела. Значит жива. Через минуту я отвернулся к окну, сдвинув в сторону одну из пластинок шторы. Поднявшееся солнце залило светом улицы, с четвертого этажа клиники хорошо виднелся порт, куда причалила изящная двухъярусная яхта, в два раз больше нашей – она стояла немного дальше по берегу, пришвартованная местным рыбаком.
Дверь в палату слегка приоткрылась, я увидел медсестру, которая, почему- то, остановилась на пороге.
Я заговорил по-английски:
– В чем дело?
– Алексей, вернитесь в палату. С вами хочет поговорить доктор, – произнесла девушка, глядя на меня. Постояла с секунду, потом ушла, закрыв дверь.
Я приподнялся, с силой разогнул затекшую спину, проследовал к двери, обогнув кровать сзади. Остановился перед картиной, очертания предметов на ней теперь прорисовывались намного отчетливее. Водопад выглядел настолько реалистичным, а вода такой голубой, что мне показалось, словно она движется, мчась оглушительным потоком с отвесной скалы, падая и разлетаясь на миллионы крошечных капель, ударяясь о камни, о журчащий поток у подножия горы.
Этот звук – волшебный, притягивающий, наслаждаться им можно непрерывно. Я так и простоял бы у реки, любуясь водопадом с искрящейся бирюзовой водой, но мы прибыли на остров, расположенный в трех километрах от Австралии с другой целью. Наша яхта осталась у берега, о ней я мог не беспокоиться, остров был безлюдным, здесь обитали лишь пресмыкающиеся, насекомые и птицы. С каждым шагом я открывал для себя новое, приобретая необходимый для биолога опыт общения с окружающим миром. Что, собственно, от меня и требовалось в нашей поездке.
– Смотри! – воскликнула Полина, указав на одну из веток высоченного эвкалипта.
Я рассмеялся, увидев крохотную птичку, она сидела на широкой ветке, начищая перышки.
– Пошли, дорогая. Нам еще долго.
Направился к мостику, лежащему поперек узенькой речушки, оставив водопад позади. Полина сравнялась со мной через несколько секунд, мы зашагали быстрее. Вещей у нас не было, кроме рюкзака с бутылками пресной воды и цифрового фотоаппарата в футляре, болтающегося у меня на поясе, да легкой сумки, что висела на плече у Полины. Потому, как мы собирались вернуться на материк к вечеру, то надеялись не умереть с голоду. Благо пресной воды на острове оказалось предостаточно.
Дорога слегка завиляла, и я сбавил шаг.
– Где мы будем их там искать? – в голосе моей невесты послышалось удивление.
Она остановилась, сбросила сумку, сняв шляпку, поправила сбившиеся волосы.
– Леша?
Я отвлекся от мыслей, посмотрел на Полину.
– Ты сама их увидишь, как только мы спустимся с равнины.
Она, тяжело вздохнув, повесила сумку обратно на плечо. Мы отправились дальше, обошли небольшое болотце, от которого дурно пахло, вышли из зарослей на более просторный участок, где не было эвкалиптов, зато росла уйма невиданных  мной  доныне  цветов.  Но они нас не интересовали.  Я прибыл на этот остров вместе со своей невестой,  чтобы увидеть и запечатлеть на фото одного из самых редких видов пернатых – райскую птицу. Она обитала здесь, на крохотном безымянном островке в Индийском океане, в таком большом количестве, как нигде в мире.  И, если повезет, суметь ознакомиться с неизвестным еще подвидом
этих птиц.
Я старался вдыхать воздух полной грудью, впитывая в себя смесь ароматов божественных растений и цветов. Нигде больше я не ощущал такого наслаждения
от вдыхания воздуха, как на этом острове. Хоть и побывал во многих местах мира.
Роща цветов осталась позади, мы опять пробирались через густые заросли деревьев и растений. Я шел впереди, а Полина слегка отстала, но я слышал ее шаги за спиной. Мне приходилось придерживать ветки руками, чтобы те не били по лицу, и я заметил на ладонях красные следы. Боли не почувствовал, а кровь все же проступила из царапин, полученных от прикосновений к колючим веткам. Я остановился, чтобы вытереть платком руки и услышал короткий крик Полины. Обернувшись, я продолжал промокать платком ладони. Она остановилась метрах в десяти от меня, прислонив руку к левой щеке.
– В чем дело, любимая?
Подошел к ней ближе и отнял руку от лица. Ее щеку пересекала вдоль едва заметная царапина. Полина почти плакала.
Я улыбнулся, сдерживая смех.
– Это ерунда, не волнуйся. До свадьбы заживет.
Она слегка улыбнулась, и я чмокнул ее в губы.
– Нам нужно поторапливаться, ¬– произнес я серьезным тоном, поправляя футляр с фотоаппаратом, висевший на поясе.
Полина промолчала.
Впереди я увидел зеленеющий холм, сплошь покрытый низенькой травкой. Густые заросли оставили нас, далее по ближайшей округе распластались свободные участки земли. Кое-где она оставалась покрытой зеленью, но в основном это была песочная местность с рыхлой почвой. Рядом с холмом я остановился, заметив, что шнурок левого ботинка болтается под ногами. Присел, чтобы его за- вязать, и услышал голос Полины:
– Сделаем привал? Я устала.
Я посмотрел на нее.
– Не прошло и двух часов, как мы приплыли сюда, а останавливались уже четыре раза. Ладно, Поль, давай передохнем.
Мы поднялись на холм, устроились на его вершине. Солнце припекало голову сквозь панаму, и я пожалел, что не искупался в речке с водопадом. Не решился бороться с довольно мощным течением. Снял со спины рюкзак, вытащил из него две бутылки с чистой водой. Чистой, но теплой. Одну протянул Полине, а из второй принялся пить сам. Хоть и теплая, но приятная, вода оказала должное воздействие на иссушенное горло. Она разлилась по желудку, принеся в организм недостающую долю влаги, которая вышла вместе с потом через кожу во время нашего пешего похода.
– Поль, у меня есть предложение, – проговорил я, сделав еще один большой глоток из бутылки.
– Какое? – поинтересовалась она, глядя на меня с улыбкой.
– Как ты смотришь на то, чтобы провести наш медовый месяц здесь, на этом острове?
Полина отпила из бутылки, ничего не ответив. Я продолжил:
– Посмотри, как здорово в этих местах. Здесь столько всего можно увидеть, столько прекрасных животных и растений. Ты только оглянись вокруг, Поль, разве ни это – рай?
– Да, ты верно говоришь. Но, Леша, скажи, ведь тебя интересует только при- рода, разве я не права? Ты хочешь сюда вернуться не ради нас с тобой.
– Полина, я тебя не узнаю. Тебе всегда нравилась природа, в чем дело? – я поднялся. – Ладно, как скажешь. Я не буду настаивать.
Сложив бутылки в рюкзак, я медленно зашагал по холму. Полина направилась за мной, вскоре мы спустились с холма, выйдя на широкую песчаную территорию. Нам предстояло пройти еще несколько километров, прежде чем доберемся до скалы, расположенной вдалеке, как на ладони. Я мог видеть изломы породы, изгибы камня, даже отсюда, но на самом деле до скал оставалось еще до-вольно приличное расстояние. Учитывая пешую прогулку.
– Сколько еще? – спросила Полина.
– Дойдем до скалы, а там уже рядом.
Я заметил, как изменилось лицо моей невесты. Она снова была не в настроении.
– Так далеко?
Я не ответил, а она тяжело вздохнула. Постояла немного, видимо, приводя в норму дыхание. Я не оборачивался, но вскоре услышал за спиной шаги Полины.
– Леша, подожди меня.
Замедлил шаг, через пару секунд Полина меня настигла.
– Не обижайся, любимый. Как ты решишь, так мы и поступим. Если хочешь приехать сюда еще, то мы с тобой обязательно приедем на остров после свадьбы. Договорились? Больше не будешь дуться?
Полина остановилась, задержала меня, взяв за руку. Посмотрела в мои глаза. Я улыбнулся, поцеловав ее в шею, Полина сразу повеселела.
– Договорились.
Она не отпускала мою руку пока мы шли по широкому плато в направлении скал.

*   *   *

Накануне вечером я встретился в гостиничном баре с нашим проводником по Австралии, которого назначил институт.
– Что вы хотите там обнаружить? – спросил мужчина.
– Простите, но я думал, это не имеет особого значения, – ответил ему я.
Мужчина, звали его Антоном Николаевичем, рассмеялся, потушив сигарету в пепельнице.
– Понимаете, Алексей, – он поправил галстук, – тот остров, куда вы с вашей невестой собираетесь отправиться, является заповедником и охраняется властями. Да вдобавок ко всему оттуда ни на минуту не вылезают гринписовцы.
– Но ведь туда пропускают туристов?
– Да, при наличии у них документов, подтверждающих цель прибытия. У вас они есть?
Я ненадолго задумался.
– Конечно.  Вы,  Антон Николаич,  как никто должны знать о моей цели.  Не
правда ли?
Я поднял бокал с пивом, отхлебнул пену и вытер губы кулаком.
–  Я знаю,  Алексей,  только то,  что вы научный  сотрудник  биологического 
института,  но не знаю ничего о том,  что так привлекает  ваше  внимание на безымянном островке, куда вы собираетесь отправиться. Или, я что-то не понимаю?
– Мой интерес весьма безобиден.
Я поставил бокал на стол, засунул руку в карман рубашки, вынув из него не- большой листок бумаги.
– Взгляните, – я протянул Антону Николаевичу зарисовку. – Что скажите?
– Леш, я не разбираюсь в животных, но могу догадаться, что эта птица зане- сена в красную книгу. Так?
– Не совсем. Это до сих пор нигде не зарегистрированный подвид райских птиц. Вывоз их запрещен, но смотреть на них, а также фотографировать никто не воспрещал. И я знаю, что с удостоверением ученого меня пропустят на остров.
Антон Николаевич достал из пачки очередную сигарету и прикурил. Протянул пачку мне, но я покачал головой, отказавшись. Он выпустил струю дыма, немного помолчал, глядя на меня. Свободной рукой мужчина пригладил седые волосы на голове, причмокнув языком, заговорил:   
– Хорошо. Но вам придется добираться до острова одним. Мне незачем рисковать.
– Как скажете. Вы и так нам достаточно помогли. Я и Полина вам очень признательны, Антон Николаич.
Мужчина махнул рукой, делая новую затяжку. Запрокинув голову, выпустил дым, который, извиваясь, пополз по воздуху. Я проследил за тем, как серое облако постепенно развеялось под потолком бара.
– Я буду вас ждать, Алексей. Столько времени, сколько вам потребуется для проведения экспериментов или,  что вы там намереваетесь делать.  А затем,  как и
договаривались, я сопровожу вас обратно – в Россию.
– Спасибо, Антон Николаич. До завтра.
Я поднялся из-за стола и задвинул за собой стул.
– Алексей,  –  окликнул меня сопроводитель, – будьте осторожны. На всякий
случай.
– Непременно,  –  ответил я,  после чего,  развернувшись,  зашагал в сторону
выхода.
Полина еще не спала,  когда я вернулся  в  комнату.  Разделся,  принял душ и
лег в кровать рядом с ней.
– Завтра с утра мы отправимся на тот островок, о котором я тебе говорил. Идет?
Полина дотронулась пальцами до моей щеки.
– Антон Николаич с нами?
Я сомкнул пальцы на ее запястье, слегка помассировав то место, где под ко- жей осязаемо пульсировала артерия.
– Нет, он будет дожидаться нас здесь, чтобы потом сопроводить обратно, домой. Так что, завтра остров целиком наш.
Полина повернулась ко мне, высвободив руку из моих объятий.
– Откуда ты знаешь, где именно обитают эти твои птицы?
Я слегка усмехнулся, посмотрел на Полину, погладив указательным пальцем по ее мягкой бархатистой щеке.
– По-твоему, я зря столько читал? Это мечта всей моей сознательной жизни – побывать на крохотном, затерявшемся в океане острове. Тем более что теперь эта поездка сможет помочь и моему делу. Я смогу убить сразу двух зайцев: удовлетворить свои детские интересы и внести огромный сдвиг в исследовательскую программу. Поля, это же так здорово!
Она отвернулась от меня, больше ничего не сказав и, я окончательно понял, что Полина считала меня неисправимым фанатиком работы. Она пыталась сдержать смех, но у нее не получилось. Спустя пару секунд Полина засмеялась в голос, а вскоре и я присоединился к ее смеху.


*   *   *

Остров я увидел издалека. Пальмы росли вдоль всего берега, по ним можно было легко ориентироваться. Очертания острова вырисовывались постепенно по мере нашего приближения к земле. Яхта шла плавно, а управление доставляло одно только удовольствие. Я достал бинокль, чтобы получше разглядеть сушу, но не увидел ничего кроме увеличенных деревьев, кокосов и густых зарослей немного дальше по острову. Ни единой живой души, даже прибрежных птиц не было вид- но.
– Почти прибыли, – пробубнил я, скорее себе, нежели Полине.
Она расположилась в задней части яхты, подставив жарким солнечным лучам до сих пор еще бледную кожу.
Берег стал ближе. Сейчас я крикнул уже в полный голос, стараясь перекрыть шум усилившегося ветра:
– Поль, мы почти на месте!
Услышав мой голос, она отвлеклась от приема солнечных ванн, неспешно подошла ко мне.
– Разве не прекрасный вид, а?
– Неописуемо, Леш, правда. Никогда не видела такой красоты.
Я обнял Полину за талию, притянув к себе. Снова сконцентрировал взгляд на открывающихся нашему взору местах. Ветер ослаб, лишь немного колыша мачту, обтекая ее со всех сторон. Появился крик местных птиц, они порхали над яхтой, рассекая крыльями легкое морское марево, парившее в воздухе. В эту минуту я осознал, что никогда в жизни не был так счастлив, как в эти мгновения – глядя на приближающуюся таинственную землю, обнимая любимую девушку и, чувствуя легкое прикосновение дерзкого океанского воздуха на лице.
Яхта почти причалила к берегу, когда мы увидели катер. Он выплыл со стороны бухты, надвигаясь со звериным рыком. Я заглушил мотор, и оставшиеся до берега пару десятков метров яхта двигалась по инерции.
– Кто это там? – спросила Полина, присмотревшись к белому катеру с синими полосами по бокам.
– Охрана, – ответил я.
Катер замер в десятке сантиметров от яхты, мужчина в серой форме и темных зеркальных очках, который управлял им, перешагнул через прореху между нашим бортом и бортом катера, ступив на палубу. На поясе местного служителя закона я заметил кобуру с выглядывающей наружу черной рукояткой пистолета.
Мужчина снял очки, подошел ко мне.
– Здравствуйте, сэр, – грубым голосом с австралийским акцентом проговорил полисмен, глядя на меня. Кивнул, приветствуя Полину, она стояла немного в стороне.
– Здравствуйте, – поприветствовал его я, мой акцент оказался сильнее.
– Цель вашего приезда? – формальным тоном продолжил блюститель порядка.
– Изучение природы, – коротко ответил я, доставая из кармана документы.
Полисмен провел идентификацию, убедившись, что документы действительно наши, внимательно прочитал текст на бумаге, выданной институтом.
– Все в порядке, – мужчина вернул документы обратно, снова надел очки. –Я извещу о вашем прибытии местную охрану. Желаю приятной прогулки вам, сэр и вашей леди.
Он развернулся, направившись к катеру.
– Спасибо, – произнес я, глядя в спину удаляющемуся полисмену.
Катер безумно заревел, кинулся вперед, набирая скорость. Отплыв в сторону от яхты, он развернулся и двинулся по направлению к бухте, его нос то вздымался над поверхностью воды, прорезая раскаленный на солнце воздух, то опускался обратно, прильнув к океанской глади. От удаляющегося катера по воде побежала рябь и, когда он скрылся за каменным берегом, она еще некоторое время держалась на воде, медленно рассеиваясь по сторонам.
– Все в порядке, можем идти, – сказал я Полине, когда она подошла ко мне.
Яхта осталась на привязи, мы вышли на открытую землю острова. Солнце раскалило камни практически до бела, не оставив и доли влаги. Дождя здесь, видимо, не было уже давно, потому как деревья стояли сухими, а трава под нога- ми местами пожелтела и засохла. Однако же водоемов в округе было полно, мы умылись прохладной водой, набрали ее в бутылки вместо старой, привезенной с материка.
Никого из охраны на острове я не заметил. Не было и никаких гринписовцев, о которых говорил Антон Николаевич. Спустя пару часов мы углубились в остров, почти добравшись до цели. Время от времени я проверял по карте маршрут, следил за тем, чтобы идти той дорогой, которая покороче, не совершая лишних кругов, не тратя времени зря. А увидеть хотелось многое, живописные места пленили своей красотой и сочностью, заставляли останавливаться и подолгу вглядываться в просторы крохотного островка населенного жизнью. Но мы не могли не учитывать времени, нужно было вернуться в Австралию до темноты, иначе бы нас ждали серьезные сложности на обратном пути.  Приходилось экономить время на остановках и отдыхе, идти без длительных перерывов, медленно приближаясь к намеченной цели.

*   *   *

Пятнистая змея притаилась во впадине, которая предваряла подход к скале. Я решил, что это была гадюка, хотя точно не мог быть уверен. Все-таки я орнитолог, а не специалист по змеям. Рептилия выказывала агрессию, громко шипя, извиваясь, готовая атаковать в любую секунду.
– О, Боже! – выдохнула Полина, увидев змею.
– Тихо, – сказал я и приложил указательный палец к губам.
Приблизился к змее, та еще громче зашипела, попыталась наброситься на меня, но я вовремя увернулся от ее головы с высунутым, шевелящимся языком. Ее короткое тело изгибалось, сворачиваясь и выпрямляясь во всю длину. Гадюка виртуозно двигалась по раскаленному песку, держа голову поднятой, из ее рта торчал раздвоенный язык, а длинные зубы, наполненные смертельным ядом, требовали плоти, чтобы его излить.
– Что же нам делать? – взволнованно произнесла Полина.
– Бежать в другую сторону, – ответил я, взяв ее за руку.
Рванулся с места, увлекая за собой Полину, змея зашипела, бросилась за на- ми вдогонку. Мне показалось, что она сейчас сзади вцепится в ногу, но ошибся. Гадюка отстала, вероятно, решила не тратить сил на поимку трусов.
Оставив змею позади,  мы перешли на шаг, смогли перевести дыхание.  Сердце еще бешено колотилось в груди, но страх прошел. А ведь я и вправду не на шутку испугался. Ни за себя, за Полину. Змея могла в любую секунду наброситься на любого из нас, тогда не миновать беды. Но все обошлось, теперь мы могли продолжать путешествие, выброс адреналина в кровь пошел на пользу разомлевшему под солнцем организму.
Я много думал о том, какое воздействие окажет наше приключение на Полину, она уже давно не ездила со мной за пределы России, но я не столько беспокоился об ее усталости во время похода, сколько о всякого рода неожиданностях, подстерегающих в дороге. Как, например, случай со змеей. За время долгих и частых поездок за границу, в особенности в жаркие страны, я привык справляться с различными бытовыми неурядицами, случающимися в дороге и сюрпризами, что ждут на каждом шагу. У Полины же не было такого большого опыта, как у меня, значит, вся ответственность за нее лежала на мне. И я с этим справлялся, следил сразу за нами обоими.
Мы обнаружили разлом в камне и перебрались на другую сторону скалы, перед нами открылись новые просторы восхитительного острова. Я уже видел то место, куда мы направлялись, но предпочел свериться с картой.
– Почти пришли, – я указал на поляну, виднеющуюся в зарослях деревьев и экзотических растений.
Постояли немного, наслаждаясь открывшимся видом. Солнце чуть приостыло, подул ветерок насыщенный ароматом здешних цветов. Впереди раскинулась благоухающая низина, вьющиеся растения переплетались между собой, создавая грандиозный сплав ярких цветов и сочного аромата.    
Расстегнув рюкзак, я достал воду, и мы сделали по глотку. Затем вытащил из поясной сумки фотоаппарат, желая запечатлеть представшую взору, божественную красоту. Цифровая камера оказалась очень удобной в погоне за необычным. Сделал несколько снимков природы, сфотографировал Полину на фоне неописуемой красоты.
– Леш, ты меня любишь? – спросила вдруг Полина, когда мы спускались вниз.
– Почему ты задаешь этот вопрос? – я остановился, посмотрел ей в глаза.
– Просто так.
Я подошел к Полине, снял панаму с ее головы, коснулся рукой длинных коричневых волос, ниспадающих завивающимися волнами на хрупкие плечи.
– Конечно, люблю. Больше всего на свете, – прошептал я.
Прислонился влажными губами к мочке ее уха, дотронулся кончиком языка до сережки, болтающейся под ней. Одетые на Полине куртка и шорты цвета хаки ясно очерчивали утонченную фигуру, придавая ей некий воинственный статус, превращали из городской жительницы в настоящую любительницу «сафари».
Я нежно поцеловал Полину в губы, проведя рукой по изгибу талии.
– Сфотографируем птиц, немного передохнем и обратно, – проговорил я, игриво подмигнув ей.
– Не будем задерживаться, – теперь уже Полина пошла первой, а я за ней.
Мы вновь углубились в зеленеющий мир острова. Я мог видеть обнаженные ноги своей невесты, городской девушки, которая даже здесь на Богом забытом острове подчинялась природной натуре – никогда и ни при каких условиях не сдавать позиций. Она виляла бедрами, словно прогуливалась по подиуму на глазах у сотен поклонников, а не шла по затерянному в океане острову меж слепых эвкалиптов.
Я слегка улыбнулся и поравнялся с Полиной. Ее зеленые глаза горели каким-то секретом, о котором я пока что не знал. И оказался прав.
– Леш, я должна буду тебе кое-что сказать. Позже, когда вернемся на яхту, –скрытно произнесла Полина, не глядя на меня.
– Хорошо. Вернемся, и ты все мне расскажешь, – согласился я, не думая настаивать.
Мы шли молча, слушая редкое пение птиц, и я почувствовал опустившуюся внезапно прохладу. Подумал о том, что Полина вроде как согласилась провести здесь – на этом острове – наш медовый месяц. Конечно, я был доволен подобным стечением обстоятельств, тем, что мне все-таки удастся уговорить ее вернуться на остров, если еще не удалось. Полине понравились живописные места, я был уверен в этом, просто она считала, что для меня на первом месте работа, нежели семья. Но все было совсем не так. Я знал: остров сблизит нас, как ничто другое, я уже привык к нему, привыкнет и Полина. Обязательно привыкнет.
Ей я, разумеется, не говорил, но мечтой моей стал собственный дом, что сто-
ял бы где-нибудь на окраине острова, на песчаном берегу рядом с бушующим океаном. Я мысленно видел, как капли воды в шторм долетают до окон, ветер стучит по крыше, но мы в безопасности. Потрескивают дрова в камине, я рассказываю нашим детям очередную страшную историю про морское чудовище, которое пытается проглотить наш дом, но у него ничего не выходит. А Полина уже видит во мне стоящего мужа и отца, который всеми силами пытается завоевать доверие семьи, стать мощной стеной оберегающей домашний очаг, созданный, конечно, женщиной.
Мы вышли на пустую  поляну,  которая,  в самом деле,  таковой не являлась.
Отовсюду слышалось пение множества птиц, скрытых от глаз, стрекот тысяч насекомых, что обитали на деревьях и в почве. В центре лужайки земля была покрыта мягким золотистым песком, а вокруг нее возвышались деревья. В их ветках и прятались от посторонних глаз экземпляры самой редкой на Земле породы райских птиц. Породы, которая еще не была зарегистрирована в научном сообществе. Соблазн был велик, но я, ни в коем случае, не решился бы похитить птицу с целью размножения вида в лабораторных условиях, тем самым, рискуя нашими с Полиной жизнями. Если был бы один, может и рискнул, а так нет. Придется довольствоваться регистрацией нового вида пернатых, а это уже сулит неплохие возможности в ученом мире. На мне вся ответственность за сохранность здоровья моей девушки. На мне. Я собирался сфотографировать птицу, а уже затем, позже, сформировать экспедицию на остров. Но только после нашей с Полиной свадьбы.
Я огляделся по сторонам, ожидая увидеть приближающихся военных или  гринписовцев, однако, в округе никого не было. Тишина. Нам же лучше, можно не торопясь рассмотреть, поснимать на камеру птиц, а не тратить попусту время на проверку документов и перебрасывание тупыми фразами с непонятливыми мужиками в форме.
Теперь ни звука, птицы затаились на ветках деревьев, не выказывая никакой реакции на наше вторжение в их нерушимую обитель.
– Поль, смотри, – произнес я, заметив легкое шевеление веток на одном из высоких деревьев.
Указал в направлении зеленеющих листьев, за которыми скрывалась небольшая райская птица. Это оказалась райская вдовушка с желтеющим брюшком. Приглядевшись получше, я увидел ее хвост, состоящий из длинных черных перьев, он свисал с ветки, теряясь в темноте зарослей. Новой породы я пока не заметил, но не сомневался в том, что обязательно ее отыщу, внимательнее осмотрев укромные места поляны. Описание неизученной птицы было смутным, в большей степени словесным, хотя у меня имелась зарисовка, которой меня снабдили в институте. Надобности смотреть на рисунок не было, поскольку образ птицы хорошо врезался в память ее яркой окраской, длинным раздвоенным хвостом, что отливал синеватым металлом.
Полина тщательнее присмотрелась, различив в путанице веток, сочного цвета птицу.
– Какая она красивая, Леш, – прошептала она, стала медленно приближаться
к дереву.
Я достал фотоаппарат, сделал пару снимков общего фона. Подступил к птице, неподвижно сидящей на дереве. Удалось взять ее целиком, запечатлеть в нескольких ракурсах. Немного в стороне раздался хлопок крыльев, большая райская птица слетела с дерева, оказавшись на земле. Она беззвучно покрутила головой, сверху желтой окраски, по бокам зеленой. Вольготно зашагала по направлению к нам, виляя золотистым хвостом, он исходил из ее тела чуть пониже головы, скрывая большую часть туловища. Птица взмахивала широкими крыльями, но продолжала двигаться по земле, переставляя короткие тонкие ножки.
Я присел на колено, стараясь принять наиболее удобную позу. Сделал пару снимков, уж больно красивой была птица.
– Поль, – позвал я, оторвавшись от экрана, – подойди к ней, я сниму вас вместе.
Полина медленно двинулась к птице, а я шутливо добавил:
– Не бойся, она не кусается.
Снова прильнул взглядом к небольшому экрану камеры, пытаясь определить, как можно лучший фокус. Полина приблизилась к райской птице, встав с ней рядом. Птица не двигалась, лишь перетаптывалась на месте. Полина улыбнулась, а я сделал еще пару кадров.
– Она такая красивая, – крикнула Полина и в этот момент большая райская птица   вздыбилась,  запорхала  крыльями,  побежала в сторону  от  моей  невесты,
слегка приподнимаясь в воздух, снова перебирая лапками по земле.
Я включил на фотоаппарате функцию видеозаписи, чтобы запечатлеть любопытную сцену.
Полина пошла за птицей, догоняя ее. Та развернулась, снова остановившись напротив нее, закрутила головой,  захлопала черным клювиком,  глядя крошечными глазками.
– Чего же ты испугалась? – обратилась Полина к птице, медленно приближаясь к ней.
Я продолжал снимать, не в силах при этом сдержать улыбку.
А дальше все произошло так быстро, что я не успел почувствовать и малейшей доли приближающейся опасности.
Пронзительный шелест кустов вмиг донесся спереди, звучащий лишь секунду, но такой отчетливый, что разрезал слух. Я не успел двинуться с места, как прогремел выстрел, фотоаппарат выпал у меня из рук, соприкоснувшись с землей в ту же секунду, когда размякшее тело Полины рухнуло на песок.
Фонтан крови брызнул из ее спины, с отверстия, пробитого пулей, которая вошла в грудь. Теперь я увидел красную лужицу, подойдя к телу Полины. Кровь вытекала из-под спины, собираясь в неглубокой ложбинке на земле. Я не заметил, как оказался рядом с телом своей невесты, в горле встал ком, а на газах повисла мутная пелена, руки тряслись, сердце вырывалось из груди. Я все еще не понимал, что случилось. Спустя секунду заметил человека, стоящего в зарослях, он держал в руках охотничье ружье. На нем была надета зеленая форма, на голове кепка, повернутая козырьком назад. Вышитая на груди надпись «GREENPEACE» отливала золотом.
Гринпис. Чертов «Зеленый мир». Эти люди призваны защищать животных, любой ценой, не взирая ни на что. Переступая через жизни.
Изо рта Полины вытекла тоненькая струйка крови, я видел, как она пытается вдохнуть воздух, судорожно приподнимаясь над землей, слышал шипение в про- битом легком, ощущал на себе взгляд стеклянных глаз.
– Ты слышал команду? Стрелять без предупреждения! – раздался грубый мужской голос, из сплетения деревьев вышел еще один гринписовец, остановился рядом с первым, направив ружье на меня.
Они сохранили природу. Они обеспечили безопасность проклятой птицы. Они разрушили мою жизнь. Я клялся себе беречь Полину, но не смог. Не уберег.
Я потерял всякий контроль, со звериным криком бросился на хранителей природы, готовый их разодрать.
Последнее, что помню – резкая боль, которой взорвалась голова…

*   *   *

Белый свет.  Больничная палата.  Доктор сказал,  что мне повезло,  отделался
сотрясением мозга. Спрашиваю о состоянии Полины, но он молчит… Потом ответил, что моя невеста жива, но состояние ее критическое.
Природа победила,  но это только наша первая схватка, далеко не последняя,
я готов драться до конца, разбиваясь в кровь.

*   *   *

Я оторвал взгляд от картины, на которой был изображен водопад, бирюзовый и невероятно реалистичный, вновь слышал восторженный голос Полины, видел ее по-детски удивленное лицо, когда она заметила крошечную птичку на дереве у реки, когда сумела охватить взглядом неописуемой красоты остров, к которому мы приближались на яхте.
Взявшись за дверную ручку, я повернул ее, медленно потянув на себя дверцу палаты.
Солнце стало пробиваться через узкую щель… запах озона ударил в ноздри… журчание ниспадающей воды донеслось до меня пением птах.
Я не оборачивался, но знал – грудь Полины больше не вздымалась, ее сердце остановилось, о чем известила прямая линия на экране прибора, раздался траурный писк, ее глаза превратились в холодные стеклянные шарики, задорный огонек в которых погас навсегда.
За дверью вода рушилась вниз с отвесной скалы, поблескивая в лучах огненного солнца. Природа звала меня, желала заполучить целиком и полностью, поработить меня на нерушимую вечность.

*   *   *

Я стал зверем, диким, не признающим общества, человеком. Я стал животным. Мой дом – крошечный остров, что располагается в Индийском океане западнее Австралии, рай на земле, лучшее место для исполнения желаний.
Я охотник. Я не оставлю на этом проклятом острове ни единого намека на жизнь, нога человека больше никогда не ступит сюда, чтобы тревожить мерное забвение каменных грез.
Небо багровеет к вечеру, я вновь вспоминаю слова, которые сказал мне док- тор в тот день, когда умерла моя невеста. Теперь я знаю о том, что хотела сообщить мне Полина по возвращении на яхту. Она ждала ребенка, который ушел вместе с ней, еще не появившись на этом свете, куда, возможно, даже не следует появляться.
Солнце поднимается на рассвете, меня ждет новая работа, продолжение войны. Я готов снова и снова всаживать ядовитые стрелы из самодельного арбалета в
сгнившие сердца людей. Людей, защищающих природу, но забывающих о чем-то более важном…
Я взбираюсь на скалу, подставляя обнаженную спину с висящим на плече арбалетом под лучи угасающего солнца. Впитываю в себя жизнь, чтобы нести смерть. Вижу подножие горы, где мы убегали от ядовитой змеи, норовящей ужа- лить. С самой вершины вижу тот самый холм, где предложил Полине провести наш медовый месяц на острове, задумался о своей мечте вернуться сюда.
Моя мечта осуществилась – я стал стражником здешних мест, олицетворением одиночества, пустоты и дикого желания мести.
Каждый день на закате я поднимаюсь на вершину скалы, откуда виднеется водопад и поляна, посреди которой пуля оборвала нашу жизнь. Лужайка, куда я так спешил привести Полину, верил, что оттуда начнется наша новая жизнь.
Я смотрю вдаль сквозь оранжевые солнечные лучи, преломляющие атмосферу, вдыхаю полной грудью высокогорный чистый воздух, выслеживая новую цель, что движется где-то в густых ветвях эвкалиптов и прочих растений. С проклятой биркой на зеленой рубашке – «GREENPEACE».
И вот,  стрела разрывает очередную грудь,  заставляя  тело  содрогаться в адских конвульсиях, добавляя еще одну галочку в моем списке несения справедливости.
Я снова на вершине монолита. Проходят месяцы, ночь сменяется днем, а день – ночью, я вспоминаю свою Полину, вспоминаю сладкий вкус ее губ, глубокие, словно озера, изумрудные глаза, сияющие прозрачной чистотой. Вспоминаю минуты нашего счастья и с каждым уходящим днем все отчетливее ощущаю, как мы – растекаемся временем…   

апрель 2008