Няня

--Ей всего 6 лет! - кричала на своего мужа Виктория. Это была одна из тех ссор, которые в последнее время очень часто вспыхивали между супругами. Особенно они обострились после переезда в новую квартиру, поближе к рабочему офису Андрея. Они переехали сюда полгода назад.
--Ей всего шесть лет, она боится, как ты не понимаешь! Ей чудится череп на занавеске почти каждую ночь!
--Но что ты предлагаешь!? Мне надо идти на работу, я уже почти опоздал, если хочешь, сама оставайся и сиди с ней!
--Ты же знаешь, я не брошу работу, Андрей! - это было одним из её основных условий при переезде: да, они переезжают поближе к его офису, но Виктория не сидит целыми днями дома. Она считала, что обязательно должна работать. А сейчас время поджимало, и надо было спешить, а то новый выговор за опоздание выведет из себя её начальника. Однако материнские чувства не могли дать ей спокойно уйти.
--Что мы знаем об этой Анне Петровне? Только то, что она наша новая соседка, что живёт одна, что раньше работала на каком-то хладокомбинате и что всё время носит одни и те же чёрные рейтузы с вытянутыми коленками, этого недостаточно, чтоб оставлять с ней нашу единственную дочь!
--Но она сидит с ней уже пол года, как мы сюда переехали!
--А ты не замечал, какая испуганная стала Светочка!? Она плачет каждый день, когда мы приходим домой! А этот череп на занавеске, а её истерики, каждый раз, когда мы уходим!
--Но она же говорит, что Анна Петровна здесь не причем! Просто она вся в свою чокнутую мамашу! Спешит устроить истерику на пустом месте! Я опаздываю!!! Если хочешь, сама пропускай свою работу и сиди с ней!
--Ты жестокий, бессердечней кретин! -- с этими словами Виктория надела туфли и пошла к двери. В этот момент раздался звонок. Анна Петровна в тёмно-синей майке и всё тех же неизменных рейтузах, натянутых высоко на пузо, стояла на пороге и улыбалась во весь рот.
Перед тем, как открыть дверь, Виктория развернулась к мужу и спокойным голосом сказала:
--Обещай мне, что сегодня вечером, после работы мы с тобой обсудим вопрос о новой няне для Светы, хорошо?
--Ладно, - сдался Андрей.
Виктория открыла дверь и в комнату широким шагом вошла Анна Петровна, по-хозяйски осмотрела прихожую своими слегка выпученными глазами и заявила громким низким голосом:
--Добрый день, хозяева, одевайтесь теплей, на улице похолодало. А где же наш ангелочек?
--Света у себя, - ответил Андрей, - Будь умницей, Светик, - прокричал он дочери, открыл дверь и ушёл, за ним ушла мама. Все ушли... Осталась только ОНА!!!

***
Света с самого утра сидела в своей комнате. Уже вчера вечером она знала, что родители уйдут, и она останется в доме со своей няней. И уже вчера вечером устроила скандал, она плакала, рыдала, умоляла родителей не уходить, но те не слушали её, они не знали, насколько Света ненавидела её, а сама девочка не могла им рассказать обо всём. Из-за черепа. Тогда он убьёт её...
Света была послушным и умным ребёнком. Светлые золотистые волосы были всегда собраны в два озорных хвостика по бокам. Наступила весна и на щёчках выступили веснушки. Ярко-голубые глазки всегда задорно и с любопытством взирали на мир. Только теперь, они стали глядеть на всё с ужасом... Паническим страхом, который сковывает каждую клеточку её тела...
--Света, выходи из комнаты! - закричала Анна Петровна на всю квартиру. От громкого голоса девочка вздрогнула.
--Выходи! Я снова принесла тебе интересное кино!
Света знала, что лучше послушаться сиделку, если вывести её из себя, она может сделать что-нибудь страшное. Как всегда...
Света вышла из комнаты и села на кожаный диван в гостиной. Анна Петровна всегда начинала день с просмотра принесённой ей кассеты. На этот раз она называлась «Месть кровавой вдовы». Вот уже на протяжении полугода Света каждый день смотрела фильмы с пометкой «Лицам до восемнадцати просмотр фильма категорически воспрещён». Анна Петровна обожала кровавые ужастики, с охотой их смотрела и, чтобы легче было уследить не балует ли ребёнок, заставляла Свету сидеть рядом с собой.
На экране показалась женщина в облегающем чёрном платье. Под нагнетающую обстановку музыку, она кралась в ванну, где мылся ничего не подозревающий мужчина, лет сорока. Она открыла дверь, выпустив клубы пара и со словами: «Сдохни, подонок!» -- кинула к нему в ванну работающий магнитофон. Далее последовала жуткая сцена смерти мужчины. Он трясся, закатив глаза и издавая страшные нечленораздельные звуки, из носа у него потела тёмная густая кровь, а губы начали синеть.
Раньше Света закрывала глаза в такие страшные моменты, но их обычно было так много, что вскоре любопытство пересилило страх, а потом она и вовсе привыкла к виду насилия. Даже по ночам, когда ей снились кошмары, она испытывала мазохистское чувство удовлетворения. Кино продолжалось, та же девушка зарезала огромным кухонным ножом ещё двух человек, сунула галстук одного персонажа в вентилятор... Ужасная смерть... На этом фильм закончился. Много сейчас выпускают фильмов без определённого сюжета или понятного финала, зато нашпигованных зверскими сценами насилия. Именно такие фильмы и любила смотреть Анна Петровна.

***
--Ну как, Светочка, хороший фильм? - поинтересовалась Анна Петровна и, не дожидаясь ответа, продолжила, - Пойдём на кухню, время обедать.
Света встала с дивана и посеменила своими маленькими ножками на кухню. Пока сиделка разогревала обед, девочка рассматривала нарисованные на кафеле овощи и фрукты. «Вот эта морковка похожа на оторванную руку, - подумала она, - а яблоко на... на...»
--Кушай, - прервала её мысли Анна Петровна, ставя перед ней тарелку с овсяной кашей.
--Спасибо большое, но я не хочу кашу.
--Ешь, я сказала!
--Я ела кашу сегодня на завтрак, спасибо,  больше не хочу.
--Я не буду готовить для тебя ничего, ешь, что дают, - и без того громкий голос сиделки сорвался на крик и ударил по голове, - ешь, я сказала!
--Но каша ещё холодная, вы не до конца разогрели, - продолжала капризничать Света. Она же знала, что нельзя выводить Анну Петровну из себя. Что в ярости она страшна. Бабуськи на лавочках во дворе даже говорили, что она лежала в психиатрической клинике... Не знаю насколько это достоверно, но судя по тому, как залилось кровью её плоское лицо, она действительно сейчас разозлилась, а это значит быть беде... Желваки заиграли у неё на висках и она, закричала, брызжа слюной прямо на девочку:
--Скажи спасибо, что я вообще тебя кормлю, маленькая засранка! Жри, что дают! Если я сказала жрать, это значит надо жрать! Ты должна беспрекословно меня слушаться, поняла! - И она взяла тарелку с овсянкой, шваркнула кашу обратно в кастрюлю, открыла холодильник и достала размораживающийся шмат мяса. Резким движением бросила его прямо на грязную (из-под каши) тарелку и поставила перед Светой.
--Ешь! Жри, я тебе говорю! - Она взяла маленькую руку девочки и вложила в неё кусок сырого мяса. Кровь от него заскользила по руке. Красная капля, щекоча, докатилась до локтя. Она схватила Свету за щеки, открыла ей рот и свободной рукой начала тыкать мясом в губы ребёнку. Света ощутила солёный вкус, поморщилась. Но она была слишком испугана. Она даже не пыталась сопротивляться. Ужас. Оцепенение снова сковало её с ног до головы. Она боялась. Боялась этой женщины до смерти. Но самое страшное было то, что она не могла рассказать обо всём родителям и попросить их не оставлять её одну с этой тётей.
--Запомни! Ты обязана подчиняться любому моему слову! Ты здесь никто! Ты ничтожество! Слышишь! Выполнять любые команды! Жри мясо! Жри! Жри!
Анна Петровна часто выходила из себя и пугала Свету, но такого, как сегодня никогда не было. Её бешеные глаза светились злобой и жаждой повиновения. Это был кризис. Психический кризис. Пройдя пятилетний курс лечения в психиатрической больнице, Анна Петровна не вылечилась до конца. А как известно, всякая не долеченная болезнь рано или поздно даёт о себе знать. Но Свете было всего шесть лет! Шесть! Она ничего не знала ни о клиниках, ни о психиатрии, ни о болезнях. Конечно, она знала о простуде, гриппе и ветрянке, но это было совсем не то. Она видела перед собой монстра, держащего её в страхе уже полгода и желающего убить её прямо сейчас. Запах сырого мяса сильно бил в нос, зубы уже слегка вонзились в мягкие волокна... Пальцы больно врезались в щёки. Света заплакала. Заплакала, потому что была ещё ребёнком и ей было страшно. Что-то вдруг изменилось в лице Анны Петровны. Она перестала орать и тыкать куском мяса в лицо. Она злобно прошипела:
--Не смей плакать, маленькая дрянь! И не смей рассказывать обо всём родителям. Иначе череп убьёт тебя! Как та женщина в фильме, помнишь, он убьёт и тебя и твою маму!
Анна Петровна с самого начала знала, что с ней будут происходить срывы. Они и происходили, но были менее значительные, чем сегодня. И все равно, она должна была управлять ребёнком, чтобы та не болтала лишнего родителям. Однажды её уже поймали на подобном и пять лет продержали в той дыре. Она не могла допустить, чтобы это снова повторилось. Нужен был способ воздействия на Свету. Страх. Вот лучший помощник. Анна Петровна жила в доме напротив. Прямо напротив окон детской комнаты Светы. Дома в этом районе стояли так близко, что можно было бы даже перекинуть что-нибудь из квартиры в квартиру. Это и сыграло ключевую роль. Увидев рацию фирмы «Уоки-токи», Анна Петровна купила её. Одну рацию прикрепила под подоконник в комнате Светы, другую забрала себе. Нашла у себя старый проектор и слайд с картинкой черепа. Теперь каждую ночь она проектировала из своего окна череп на занавеску Светы и говорила за него по рации изменённым голосом. Девочка была в её власти. Во власти страха... 
--Ты ведь не болтаешь родителям лишнего, - шипел голос. Света лежала под одеялом, натянув его по самый нос. Сумрачное очертание дрожало за окном. Вкрадчивый голос... и эти чёрные глазницы... как смертельная пропасть. «Он убьёт меня, убьёт! Меня и маму и папу!»
--Нет, я молчу! Я никому ничего не скажу!
--Ну смотри... завтра я приду снова... и снова... Буду приходить каждую ночь. Тебе не избавиться от меня. Я слежу. Берегись... Надо всех убить и тогда наступит счастье... - так череп всегда заканчивал свою беседу. Каждую ночь...
И Света молчала. Боялась и молчала. Полгода боялась. Не каждый взрослый выдержит. А теперь этот срыв. Анна Петровна убрала мясо, схватила её за руку, так, что стало больно, и потащила из кухни.
В конце коридора находилась кладовка. Туда родители убрали все шубы на весенне-летний период, сложили пастельное бельё и ненужный хлам. Там теперь было очень тесно. Со всего маху Анна Петровна бросила туда Свету, захлопнула дверь и выключила свет.
--У тебя будет здесь время подумать над своим поведением и над неповиновением. Правда недолго. Скоро в кладовке кончится воздух. И ты умрёшь. И всем без тебя будет хорошо.
Послышались удаляющиеся шаги. Света осталась одна. Одна с этой темнотой духотой, теснотой и со своим огромным страхом. 



***
Анна Петровна загремела сковородками и какой-то посудой. «Кончится воздух, кончится воздух, кончится...» - вертелось в голове у Светы. Рукав маминой енотовой шубы забивал нос длинными колючими волосинками. Так как весь пол был завален, девочке пришлось сесть в таз, где лежало бельё, постиранное и приготовленное для глажки. В ногу беспощадно впивался край этого тазика и она уже начинала неметь. Но все это было не важно. Важно то, что сейчас закончится воздух! Света сидела и мелкая дрожь била все её тело. Она тут же вспомнила тысячи случаев смерти от удушья. Они все были в фильмах Анны Петровны. Они мелькали перед глазами сумбурно и лихорадочно. Вот мужчина застрял в лифте без вентиляции, сначала его лицо покраснело, с житного лба потекла мутная капля пота. Она докатилась до глаза и больно защипала. Мужчина покраснел, даже побагровел!  Начал медленно сползать по стенке вниз, на пол. Через минуту он был уже мёртв.
Говорят детские воспоминания - самые яркие. Света не знала этого, но потное лицо этого мужчины кружилось у неё перед глазами. Ей тоже вдруг стало жарко. Папина куртка била в нос острым запахом кожи. «А вдруг она ушла? Ушла и оставила меня здесь! Родители придут не скоро! И я, я...» Надо было что-то делать. Света встала, тут же сотни маленьких иголочек стали терзать левую ногу. «Отсидела, ну ничего, - пыталась она подбодрить саму себя,  - надо только открыть дверь и тогда наступит счастье, или не открыть... надо убить,.. Надо всех убить и тогда наступит счастье» - вспомнила она коронную фразу страшного черепа. Почему именно эти слова вспомнились ей сейчас? Света подёргала ручку. Не открывается. Вдруг ей стало безумно страшно, горло сдавило, дышать стало тяжело, по спине поползли мурашки... Она стала трясти дверь, та не поддавалась... Сильнее... Сильнее... Надо ручку... Надо надавить на ручку... Надо... 
--Ты что ломаешь дверь, сволочь!!! - Анна Петровна распахнула дверь кладовки. Она стояла перед Светой, огромная, злая. Теперь сиделка казалась девочке ещё больше и зловещей, чем когда-либо.
--Ты всё в квартире переломаешь, а мне отвечать, да!? Ты нарочно все делаешь мне назло! Ты специально строишь мне козни! Ты хочешь, чтоб мне было плохо! Таким противным существам как ты, с такой чёрной душой нельзя давать волю! Ты у меня сейчас увидишь! - она орала так, что звенело в ушах. При крике Анна Петровна обнажала свои желтые зубы и сильный горьковатый запах вырывался из её огромного рта. - Ты увидишь, что я могу с тобой сделать! Ты больше никогда не сделаешь мне вреда, поняла, сволочь! - Анна Петровна была в ярости.

***
Сиделка схватила Свету за руку и сильным рывком выбросила прямо в коридор. Света проехалась коленками по ковру и те стали гореть. Анна Петровна подошла к девочке. Та лежала на полу, ее желтая юбка высоко задралась. Было видно покрасневшие колени. «Она делает все мне назло!» - и руки Анны Петровны сами потянулись к горлу девочки.
Лицо. Широкое круглое лицо. Нет, сначала было больно. Где-то в районе шеи. Потом щеки начали гореть и хотелось вздохнуть полной грудью, но возможности не было. А потом лицо. Оно стало расплываться... Всё шире... Уже не видно ни стенки за ним, с небольшим масляным пятном на обоях, ни потолка... Только желтовато-красные щёки... И рот... И... Пелена... Уже неслышно ора... Ничего не слышно... Ничего не видно... Ни...че...го...

***
У Виктории с утра было плохое предчувствие, всё из рук валилось, она поссорилась с мужем, опоздал 48 троллейбус и все-таки не успела вовремя на работу, получила втык от начальника, а теперь, вот, и документы на оформление сделки забыла. Дома. На комоде. В общем, возвращалась она в скверном настроении. Всего на минутку, забрать документы, и обратно.
Вставляя ключ в дверь квартиры, она случайно скользнула взглядом по светло-коричневой разрисованной хулиганами стене подъезда. Взгляд почему-то задержался на надписи красным маркером: «Анька дура». Почему? Неудачный сегодня какой-то день... Виктория открыла дверь...

***
«Наконец то!!!» - подумала Света! «Наконец-то мы с родителями в парке! Гуляем всей семьей!»
После месяца, проведенного в районной больнице, Свете полагался отдых, побольше прогулок на свежем воздухе и витамины «Пикавит». Родители, после происшедшего, стали все свободное время проводить с дочерью. И никаких больше нянь! Никогда! Виктория ушла с работы. Она в принципе не очень то и жалела уже. Зато теперь у  Андрея не было повода, чтоб ругаться из-за отсутствия ужина. Теперь всё хорошо. У них - крепкая семья, а эта чокнутая дура там, где ей и положено быть. В психушке!

***
Через 15 лет, молодая высокая светловолосая девушка вышла из квартиры номер 46. Она вчера весь вечер зубрила основы макроэкономики и хотела эту сессию сдать на отлично. Света, напевая какую-то детскую песенку ждала, когда приедет лифт. В соседней квартире громко работал телевизор. «Надо скорее переезжать отсюда, - подумала девушка, - в этих «хрущёвках» такая слышимость!»
Она зашла в лифт, нажала кнопку 1. Металлические двери съехались. Не прошло и трех секунд, как лифт резко дернулся и замер. Свет погас. Свете стало не по себе. Металлические стенки... Лифт... Где-то она это уже видела. Странно. Здесь пахнет кожей. Папиной кожаной курткой. И нос что- то чешется. Как будто шерсть лезет в лицо... Шерсть... И стены... Узкие темные стены... Они давят... Прямо на виски... Нога что-то затекла... «Ты думала я уйду! Ты, маленькая дрянь! Я всегда буду рядом с тобой! Никогда тебе не избавиться от меня!» - приглушенно раздавалось из темноты. Стало нечем дышать и во рту появился вкус крови. «Это она! ОНА!!!» - гудело в голове. Ужас! Огромная мягкая плотная подушка ужаса навалилась сначала на лицо, потом стала трясти всё тело. «Я так и знала, что она когда-нибудь найдёт меня!!!» - больше она не могла думать. Не могла шевелиться, не могла дышать. Из самого темного угла (глупо, но в этой абсолютно тёмной коробке, именно правый дальний угол казался Свете особенно темным), так вот оттуда медленно начало выплывать что-то бледно-желтое... Огромное! ЧЕРЕП! Это был череп!
--Ты ведь не болтаешь родителям лишнего, Света?
Гул... Запах и вкус крови заполонили всё... Череп вертелся перед глазами! Ноги резко похолодели... Стены начали двигаться на неё! Они сужались и воздуха становилось всё меньше... меньше... мень... ш...
В это время в соседней квартире пузатый сосед, Артур Семёныч, досматривал свой любимый фильм ужасов «При¬зрак замка»
--Я вернулась! Теперь я не оставлю тебя в покое, пока не увижу твои предсмертные судороги, - донимал призрак главную героиню...


***
--Инфаркт! Они сказали, что у нашей дочки был инфаркт, Андрей! - Виктория рыдала не переставая. Андрей позавчера один ездил на опознание. Жена бы не выдержала такого. Он не стал ей говорить. Он не стал говорить, почему не спит уже две ночи. Их дочурка... Их милая Светочка... Лежала там... абсолютно седая... с безумно страшной гримасой ужаса на бледном лице... Эта картина теперь навсегда выжжена в его памяти.
--Скажи, ну почему это случилось именно с нами! - всхлипывала Виктория, - Почему! Господи! Что мы сделали не так?!
--Не знаю, дорогая, не знаю...
                написано в 14 лет.