Глава 7. Встреча с подругой

Утро выдалось солнечным. Еще не успев, как следует, открыть глаза, я сразу это почувствовал. И улыбнулся. В эти первые минуты после сна человеком всегда больше движет сердце, чем разум.  А моё - уже вовсю вспоминало и вновь проживало события вчерашнего вечера. Но только так беззаботно, улыбчиво и весело, как тот ребёнок, который не знает еще никакой ответственности. Воспоминания шли одно за другим, но вовсе не по порядку, и, кажется, были еще ярче, чем то, что происходило на самом деле. Может, этому способствовал солнечный утренний свет, бивший через окно комнаты? Букет роз, подаренный девушке… И потом – это, вдруг сразившее меня наповал, её неожиданное желание - выпороть меня им… «Вот она – та игра, на которую до тебя еще никто не соглашался»… И то ожидание первого удара, когда немилосердные шипы вонзятся  тебе в кожу… Долгая, почти вечная пауза, сопровождаемая причудливым танцем мурашек по твоей спине… И вместо удара и ожидаемой резкой боли – розы плавно опускаются на спину, едва лишь кольнув кожу… И так же плавно ползут ниже, осторожно царапая ягодицы… И снова вверх, к плечам… И это так незабываемо… Наслаждаться медленным танцем шипов, будучи всё время на волоске от боли… И вдруг - в коридоре, за дверью квартиры, голый – ползу на четвереньках, исполняя  очередную изощренную фантазию госпожи… Или приказ… Что, в общем-то, равно… И её ладонь, раз за разом опускающаяся на мою щеку… И растекающееся мигом тепло… И вино по глоточкам… Я рассказываю про то, как в первый раз увидел раздетую женщину… И вдруг на месте той женщины – представляю подругу Виктории, с которой мы сегодня должны – уже совсем скоро – отправиться в кинотеатр. Представляю – но не вижу лица. И как, интересно, она выглядит? Какой у неё характер? И, главное, - позволит ли себе Виктория при подруге вести со мной как со слугой?


И вот мы уже у кинотеатра...

- Познакомься, это моя подруга Аня.

Очень приятно… Я, конечно же, её узнал. Только вот не мог вспомнить, откуда мы были знакомы. Какой-то знакомый образ вертелся в голове, и я не мог никак его остановить. Зная, что усиленно пытаясь что-либо вспомнить, ты только еще больше отдаляешься от цели, я решил подождать, чтобы воспоминание само пришло ко мне, наградив меня приятной неожиданностью.

 Зайдя внутрь, мы сразу направились в зрительный зал, благо, билеты были куплены заранее, - оставалось только отыскать наши места. Зал был совсем крохотным, наверное, всего рядов в тридцать, постепенно уходивших вверх с небольшим возвышением. Несмотря на то, что фильм вот-вот уже должен был начаться, людей можно было пересчитать буквально по пальцам двух рук. Наши места были где-то в середине, однако Виктория предложила подняться повыше.

-В последнем ряду – никого. Почему бы нам не присесть там?

Удобно усевшись на мягких красных сидениях, по правую от меня руку – Виктория, и дальше Аня, - мы стали ждать, когда же погаснет свет и начнётся сам фильм. Но, впрочем, возможно ожидания Виктории были и другими? Уж больно лукавый взгляд бросила на меня моя светловолосая Богиня, когда мы проходили к нашим новым уединенным местам.

И правда, - едва только свет погас, и на огромном экране появились вступительные титры, - Виктория не очень громко, но так чтобы было слышно рядом, произнесла:

- Что-то, пока  я сюда добралась, у меня устали ножки. Помассируй их там.

Ну вот… началось!.. Признаться, чего-то такого я ожидал. На места в нашем ряду, похоже, больше никто не претендовал, за нами была только глухая стена, и поэтому я не особо-то и переживал, что кто-то может заметить, как я опускаюсь между рядами на пол, подле ног двух очаровательных дам. Другое дело, что пожелание Виктории, и это было несомненным, услышала, и её подруга. Я, кажется, даже почувствовал, как она удивленно повернула к нам голову, взметнув в воздух ручей густых темных волос. Но ни сказала ни слова.

Стоя на коленях, загораживаемый спинкой сидения, я бережно снял с Виктории её туфельки и принялся за массаж её великолепных ножек. Было уже почти лето, совсем тепло, и колготки она не надела. Сперва мной владело замешательство – мысли так и скакали друг за другом, но ни за одну из них я толком так и не мог не зацепиться. Только сердце билось чуть громче, да голова некоторое время ходила кругом. Но постепенно, нежно массируя ступни Виктории, я получал всё большее удовольствие от прикосновений к нежной прохладной коже девушки, к тому же меня еще и подогревала вся пикантность моего положения - Аня сейчас наверняка глядит за всем происходящим, перешептываясь обо мне с подругой. И вот еще одна волна её безграничного удивления окатила меня с ног до головы.

- Ань, ну ты чего? Да всё в порядке. Я же тебе говорила, что люблю играть с мужчинами.

- Да… Но наверное я как-то тебя не так поняла…

- Да это еще что! Зайдешь ко мне, посидим, после фильма… Я тебе еще и не такое покажу. Хотя… зачем ждать так долго? Ты же любишь массаж?

- Ну д-да…

- Тогда… что ж это я одна ловлю кайф, а с лучшей подругой ничем и не делюсь? Так не честно.

- Нет, послушай, Вик… Как-то же неудобно…

- Да брось! Тебе точно понравится. Он у меня такой старательный. Сделает всё, что ни попрошу.

Вдруг, разговор двух подруг, из которого я улавливал только отдельные слова, оборвался, и я почувствовал, как Виктория легонечко тянет меня за ухо. Вот она наклонилась ко мне и шепчет:

- Тебе – спасибо. Хороший массаж. А теперь, точно так же, – поработай с ножками Ани. И пожалуйста… не подведи меня!

Ах, эта удивительная обходительность моей Богини! Эти её  слова, в которых само тепло и покой! – в который раз я поймал себя на этой мысли, занимая место уже со стороны Ани. Чего греха таить? Делая массаж ног Виктории, я не мог избежать соблазна нет-нет, да и взглянуть на не менее привлекательные ножки подруги, находившиеся возле меня совсем-совсем рядом. И мне так же хотелось их гладить, и целовать. Но вместе с тем, я, признаться, не мог и ожидать, что мне представится такая возможность. Да еще и то, что приказ мне отдаст сама Виктория! Ох, что это было за блаженство! Совершенно законно подползти к ногам незнакомой женщины и отдаться их поцелуям! Каждый ноготок, поблескивающий, казалось бы, самым простым лаком телесного цвета…Каждый пальчик – опробовать на свой вкус… Каждую впадинку между ними… И вместе с тем – сжимать в своих ладошках небольшие пяточки и уставшие от туфелек ступни… Правда, прежде чем освободить её ножки от обувки, мне пришлось как следует попотеть с хитрой застежкой, но даже и касаясь тонких змеек её туфелек – меня уже пробирала дрожь волнения, смешанного со жгучим желанием, восторгом, наслаждением… - прикоснуться к ногам губами, каждый миг превращая в вечность, в наслаждение, в блаженство… забываясь в себе, сливаясь с тем, что только лишь ч у в с т в у ю… О, эта сказка, которую не  прочтешь ни в одной книге сказок и не снимешь ни на одном экране!  Эта сказка, которая была со мной… так недолго!..

- Ань, ну что? Как тебе фильм?

- Понравился)

- Ага. С таким бонусным приложением! ) Как-нибудь повторим?

- С удовольствием)

- А теперь… зайдешь ко мне?.. Еще поболтаем?..

- Ну конечно, Вик. Так давно тебя не видела!

По дороге домой подруги болтали о том, да о сём, а я шел сбоку, немного позади, время от времени бросая осторожные взгляды на девушек. И каждый раз обжигаясь взглядом о их превосходные оголенные… плечи, и всё то, что ниже… Случай в кинотеатре словно бы обострил мою чувствительность. Малейший звук представал для меня каким-то сигналом, знаком. И все сигналы, и знаки указывали в сторону дома. В знакомую квартиру, где сейчас я окажусь вместе с двумя прекрасными девушками. Одну из которых я узнал уже довольно-таки хорошо, а с другой – был знаком когда-то давно, только не мог вспомнить, откуда? Улицы зажглись каштанами. Налитые зеленью листья подрагивали на ветру. Голоса девушек щебетали как птицы. У Ани голос был тоже… такой знакомый…  Ну где же, где я мог его слышать?

- А ты что… с нами в беседе не участвуешь? – вдруг спросила меня Виктория, - моей подруге же, наверное, интересно, откуда у меня такой симпатичный спутник? Правда, Аня?

- Ой, ну, конечно, интересно! Дима, расскажите что-нибудь о себе? Только, пожалуйста, Вы меня не стесняйтесь. У меня и муж есть, и дети уже… маленькие… Мне-ее… любопытно, с кем это моя лучшая подруга завела такое знакомство?

… Легко сказать – «не волнуйтесь!» Как раз от этого обычно еще больше начинаешь нервничать. Но сейчас это «обычно»  ушло куда-то далеко, и я, и вправду, вдруг почувствовал себя спокойным. Наверное, сказался опять-таки её голос. И может быть, то, что неожиданно обратилась ко мне на «вы»? После того, как целовал её ноги в кинотеатре… она не потеряла ко мне своего уважения? Вдруг стало так ужасно приятно! И я улыбнулся сразу двум девушкам открытой улыбкой.

- И что же Вам такого обо мне рассказать?.. Помимо того, что Вы уже успели узнать…)) Вот таким вот я вырос, каким Вы меня сейчас видите. А в детстве я был буйным, только когда немного подрос - успокоился. По-крайней мере, вёл я себя вполне прилично. Вместо того, чтобы знакомиться с девушками – я их фотографировал. И ничего такого плохого не подумайте.  Просто снимал, - в одно мгновение увеличивая адреналин в крови. Ведь тут как же – вдруг она обернется и меня рассекретит?

- Это уж точно, - вмешалась Виктория, - Подойдёт по щекам надаёт. Ты может себе и не отдавал в этом полного отчёта, но в глубине души тебе же хотелось такого поворота событий?

- Ой! А ведь и правда –о таком я как-то и не думал! А вот сейчас думаю, что да… Очень может быть…

- Всё просто. По какой-то причине ты боялся сделать первый шаг, и невольно, провоцировал развитие событий таким образом, чтобы этот первый шаг сделала девушка. А если еще и учесть твоё «не совсем обычное» пристрастие – то в этом вообще ничего нет удивительного.

- Дима, - через какое-то время вновь заговорила Аня, а Вы… и мою подругу так пытались сфотографировать?

- Нет, - смеющимся голосом ответила за меня Виктория, - я сама, первая… в лифт к нему забежала… Еще бы чуть-чуть – и уехал бы… с концами… И не знала бы ты сегодня, что такое нежный массаж ножек вовремя киносеанса)

Аня прыснула смехом. Впрочем, даже в нём – в её совершенно естественном смехе – читалась какая-то сдержанность. Из двух девушек блондинка Виктория была явно более раскрепощенной своей темноволосой подруги, несмотря на то, что та, судя по всему, и была старше её на каких-то лет пять.

- Ну… и что же с тобой было дальше? – Виктория вновь подтолкнула меня к разговору.

- А дальше… Дальше всё обыкновенно… Школа, университет… Я выбрал изучать немецкий язык, он мне почему-то нравился гораздо больше английского… Записался на курсы рядом с домом…
Тут вдруг что-то очень важное как-то внезапно подкатило к моей памяти… Но я так еще и не успел разобрать что.

- Hast du Deutsch gut kennengelernt? – неожиданно спросила меня Аня на чистом немецком. И что характерно, - голос Ани вновь показался мне до боли знакомым! Только я собирался порыться в памяти, чтобы подыскать нужное клише для ответа, как вдруг…  Ну конечно! Та самая учительница на курсах… Anja – как она просила нас, чтобы мы все её называли… Молодая девчонка, тогда лет 20-ти с небольшим… С теми же длинными прямыми волосами, в тонких очках с золотистой оправой… Это же – она!

- Что, забыл весь немецкий? – поинтересовалась Виктория, так как я замешкал с ответом.

- За…был…- рассеянно пробормотал я. Но потом вдруг спохватился, и добавил, отвечая на Анин вопрос:

- Ein bisschen.

- Na gut. Voriges Jahr habe ich in Hamburg umgewegt.  Mein Mann ist Der Deutsche… Так что, - перешла Аня снова на русский, - немецкий язык мне почти как родной. Я ведь даже когда-то преподавала на Баварских курсах, тут у нас…

Мы уже заходили в парадную. Те же ступеньки, и те цветы в горшках на площадке, и вот уже поднимаемся на лифте… А всё равно – складывалось такое ощущение, что что-то изменилось. Может быть, потому что вместе с нами теперь был теперь еще один человек - та самая Аня с Баварских курсов, у которой я прозанимался, наверное, с год?..

 В лифте мы стояли вплотную друг к дружке, и я бросил на неё еще один аккуратный взгляд . И понял, почему не смог её вспомнить сразу: на ней не было её привычных очков. А в остальном – она осталась всё той же, насколько это можно сделать спустя десять лет. Разве что немножко поправилась. Да взгляд стал более взрослым. Да что и говорить – та же одежда была на ней и теперь! Ну, может, конечно, не та же самая, но темную обтягивающую юбку почти до колен, я, конечно, запомнил на ней хорошо. Помню, всякий раз, когда она поворачивалась к доске, старательно выводя буквы немецкого алфавита, мой взгляд читал совсем иные буквы – не такие большие, но приятной округлости, убедительно просматривающиеся под её облегающей юбкой. Особенно, когда она тянулась к самому верху доски, чтобы стереть тряпкой записанный уже нами материал. «Все успели записать?» - спрашивала она, и это было для меня сигналом того, что сейчас она вновь, повернётся к доске, и… !

- Ну вот и пришли, - прервала мои воспоминания Виктория, уже вынимая ключи из двери квартиры, - проходи, Ань, чувствуй себя как дома… Видишь, в этот раз сняла просторную… Чтобы было где развернуться… А вот в прихожей – всё равно тесновато! Ну да ладно, мы – болтать на террасу, а ты… сделай-ка нам, кофе.

Оставшись в одиночестве, я вновь продолжал думать о Ане. Да, любопытно получается… Спустя десять лет, на коленях узком проходе между рядов, целовать ноги своей бывшей преподавательницы, на которую так заглядывался в детстве! И не просто заглядывался.  Заслушивался её мелодичным голосом, которым она так по хорошему обращалась к каждому из нас. И, кажется, что ко мне в особенности. Немецкий мне давался легче, чем другим, и она часто ставила меня в пример перед группой. Приятна была её улыбка. Но… как же так? Неужели она меня не вспомнила? А если узнала… то… ой, как стыдно!... Но и…как хорошо!
Кровь приливала к лицу. Чайник на плите вовсю пускал пар.

- Ань, ну как тебе мой мальчик?

- Симпатичный. И какой-то немного чудной.

- Да, есть за ним такое. А хочешь, одолжу его тебе на пару деньков?

- Да ты что, Вик! У меня же муж.

- Муж – где? В своём Гамбурге! А ты – здесь, одна.

- Нет, ну Вик… Ну ты что! Что я с ним делать-то буду? Я же верная.

- Да знаю я, знаю! Ты – молодец. А что делать? Но вот хотя бы массаж тебе делал, как сегодня… Ну а там – мало ли, может чего еще захочется? )

- Ой, ну ты и шутница! )) …

- Да какой там шутница! Вот хочешь… покажу тебе, что еще можно делать с молодым человеком? Не всё же в игрушки играть... Ты же знаешь, все мы заводимся по-разному… И кто скажет, что это плохо?

- Это да. … Ну-у покажи… Интересно, что заводит тебя)

- Ну, где же наш кофе? – услышал я с террасы зовущий голос Виктории, уже ставя на поднос два блюдца с чашечками, из которых струился приятный горьковатый аромат.

- Сейчас-сейчас, уже иду!

Я опять разволновался. Во-первых, в голосе Виктории я услышал ту знакомую мне нотку, за которой обычно следовали не менее знакомые другие ноты – мелодия игры в подчинение, развитие которой постепенно стирало понятие самой игры, оставляя только чувства, и страсти… и немного подрагивающие в волнении губы… А, во-вторых, дополнительный мощный отпечаток накладывало, конечно же, присутствие Ани.

Зашел на террасу. Виктория и Аня сидели в откидных шезлонгах, скрестив ноги.  Поставив поднос на маленький круглый столик, находившийся между девушками, я пожелал приятного кофепития, и остановился, не зная, что делать дальше.

- Спасибо, - в полголоса прошептала Аня, отпивая первый глоток.

Я так и остался стоять, в нерешительности, опустив голову вниз, а Вика всё молчала, и я чувствовал на себе её пылкий взгляд.

- Ну что? видишь, Аня, – как он у меня легко умеет краснеть?

- Где?.. Ой! И правда!

- Разденься.

Всего одно простое слово!.. А обожгло меня словно знойный ветер. Неловко было раздеваться перед своей бывшей учительницей. Вдруг, ни с того, ни с сего… Но… разве это не было приказом Виктории? И разве не этого я хотел? Не зная почему, но вдруг я решительно посмотрел Ане прямо в лицо. Всего на мгновение… Но успел заметил, что она тоже смущена. Стал раздеваться. Упала майка, обнажив мой, уже успевший немного загореть, торс. Звякнула пряжка ремня… Пуговица на брюках – такая круглая... Ноги у меня накачанные… Остался в одних белых трусах-боксёрах, чувствуя как две пары глаз впиваются в меня еще сильней… Приостановился…

- Догола, - также спокойно произнесла Виктория, бросив улыбающийся взгляд в сторону Ани.
Сглотнув подступивший к горлу комочек,  я остался без ничего. Так и стоял с опущенной головой, глядя на столик прямо перед собой. На полу лежали мои вещи. И опять Виктория не спешила давать мне никаких указаний, словно бы давая поглубже пережить это чувство стыда, - распробовать каждый его оттенок… И только через какие-то секунды, длившиеся для меня вечностью, вновь раздался её голос:

- Ляг на пол. На спину.

И тут я понял, что меня ждёт. Однажды, Виктория уже испробовала на мне свои новые, только что купленные туфельки на острых каблучках. Боль была очень сильной, в особенности, когда она перекладывала вес всего своего тела на одну из крохотных шпилек, впивавшихся в мою спину словно лезвии. И вот, теперь опять… А вдруг – она  предложит поучаствовать в этом еще и своей подруге? Две пары острых каблучков (а я хорошо успел рассмотреть всю убийственную красоту Аниных туфелек еще в кинотеатре) – шагающих по всему моему телу? При этой мысли, очередной ком подкатил к горлу – нет, нет - я страстно желал этого! Даже зная, ЧТО это будет за боль – разум никак не противился желанию. Желанию… быть растоптанным прекрасными богинями… Нет ли в этом чего-то символического? Чего-то, оставшегося с самых древних времён богов? Но было ли у меня время задавать себе в тот момент эти вопросы? Виктория, небрежно одев те самые, уже опробованные в деле, туфельки, подошла ко мне с боку и, ни говоря ни слова, наступила правой ногой мою на грудь. Еще бы чуть-чуть – и шпилька вонзилась бы в сосок…

- Слушай… А ему… ничего не будет?.. – с испугом воскликнула Аня, оставшаяся сидеть в кресле.

- Нет. Проверено лично мной)

Виктория улыбнулась, я встретился взглядом с этой улыбкой, - и сильная дрожь пробежала по телу.

- Но ему же больно!

- Больно? Тебе больно? Отвечай, раб!

- Да, госпожа.

- Но… ты хочешь терпеть эту боль?... ради меня?

- Да, госпожа! Конечно! – с пылом ответил я, чувствуя вместе с тем неимоверную любовь и признательность.

- Вот видишь, Ань. Всё просто, - произнесла Виктория, аккуратно опуская свой второй каблучок прямо мне на сосок. Лёгкий стон вырвался из моей груди.

- Что такое? Кто сказал мне, что будет терпеть?

- Простите, госпожа.

- Вот так вот я, Анечка, когда мне хочется танцевать и лень идти на дискотеку, зову к себе своего мальчика, одеваю шпильки, и танцую на нём. До утра.

А что же Аня?.. Улыбнулась ли она в ответ? Как мне хотелось на это посмотреть! Как хотелось узнать, какие чувства она испытывает? Жалко ли ей меня? Страшно ли смотреть на такое зрелище? А быть может… ей тоже вдруг захотелось меня помучить? Кто знает, что скрывается в потёмках души человеческой? Пока вдруг кто-то не подносит свечу…

- А теперь поворачивайся на живот. Пройдёмся по твоей спине. Пройдёмся по твоей спине?

- Да, госпожа.

- Ань, а идём вместе погуляем!

- ?..

- Пройдёмся по нему под ручку.

- Э… нет… Спасибо… Я лучше пока посмотрю…

Но не причудилось ли мне? - моя бывшая учительница и вправду сказала «пока»? Может ли такое быть, что ей  начинал нравиться этот спектакль терпения и боли с моим участием?

- Ну как знаешь, - усмехнулась Виктория и ловко двумя шагами заскочила мне на спину, придерживаясь  руками за стену лоджии. Тонкие каблучки исправно делали своё дело, а мне вспомнилось, как Виктория покупала эту пару в обувном магазине, испросив продавца показать модели с самыми заостренными шпильками.

 Несколько минут такой экзекуции – и я уже не могу сдерживать своих стонов. Но, конечно, я знаю, что это еще больше заводит Вику. Как и начинающиеся вслед за этим мои мольбы о пощаде:

- Госпожа, умоляю… я больше не могу терпеть… пощадите меня… пощадите…

- Нет уж! Ты. Будешь. Будешь. Терпеть. – выносит своё решение Виктория, уже запыхавшимся голосом, на каждом слове ударяя меня каблуком по плечам, так что потом еще несколько дней останутся характерные следы.

И тут вдруг мир перевернулся:

- Вик… А знаешь… Дай-ка и я попробую! – бодрым голосом произнесла Аня, вставая со своего шезлонга.

- Ну! вот видишь, я же тебе говорила, что это очень весело! … Одевай… Да, у тебя тоже так – каблучки не слабенькие) Залазь ко мне. … А ты раб – терпи. Услышу хоть один стон – выпорю.

И Аня забралась на меня в своих туфельках. Сперва она переступала с ноги на ногу с осторожностью, а после… после я уже не мог различать боль… Две Богини разошлись в своём радостном танце, накрыв меня настоящим дождём, где вместо капель по спине звонко ударяли острые каблучки. Какое там «ни стона»… Я кричал, сцепив зубы, ловя своё мучительное наслаждение в нескончаемой боли...

А потом был момент, когда время остановилось или кончился дождь, называйте как хотите, – девушки разом спрыгнули с меня и расселись обратно по креслам. А я лежал, распластавшись по полу, и только громко дышал, обессиленный… Закончилось… Свобода… Новое рождение… Любовь… О, как я был благодарен моим Богиням за те муки, через которые я прошел, оставив всё, всё позади! И появился только один момент – тянущийся виноградной лозою навстречу солнечному свету, навстречу вечности. Ветерок залетел в отрытое окно и прошмыгнул по моей горячей спине, обдав меня прохладными мурашками. Я едва не плакал от счастья.
- Ты мой хороший! , – Виктория наклонилась ко мне и ласково погладила по голове, - Всё же ведь не так страшно? Зато ты теперь какой герой! И, думаю, ты понравился Ане. Такой мужественный? Правда, Ань?

- О д-да... П-понравился… , - Аня тоже до сих пор не могла прийти в себя, очевидно, нахватавшись от меня, как для первого раза, слишком много «обратки». Это было заметно не только по голосу, но и можно было с легкостью прочесть на её лице.
 
- Ань? Батюшки мои дорогие! Да тебе тоже надо свежим воздухом подышать! Идём-ка на кухню. Выпьем по чашечке чая. А ты пока отдыхай.

 … Вот это поворот, - думала про себя Виктория, заваривая чай, - А моя подруга – еще та штучка! Право, не ожидала от неё такого. Вроде себе тихоня, а гляди ж ты, - как на моём бедном мальчике гарцевала!.. А может, и правда – одолжить его ей на пару дней? И что тогда? В конец развращу свою лучшую подругу. Уедет к мужу в Германию и начнёт там еще кого искать. Рано или поздно муж узнает, спросит с неё… А кто во всём окажется виноват? - конечно я. И что я скажу в своё оправдание? – что ни в чём нельзя себя подавлять? Но ведь это же действительно так. Да и всё может пойти и по-другому. Если мы это лето время от времени будем встречаться втроём, и всё будет происходить под моим чутким контролем… Всё-таки, приятно проводить время со своей лучшей подругой, при этом одновременно не отказываясь от удовольствия поиграть с мальчонком. Но всё-таки… неплохо бы еще разок её проверить. Вдруг, это у неё ненароком вышло? Да, вот сейчас изопьём чайку-с, и окончательно рассеем туман. Бедный мой мальчик!.. Но ничего, потерпит и еще.

- Вкусный у тебя чай, Вик!

-  Ну так!

- Крепкий, люблю такой.

- Это – крепкий? Я тебя прошу….

- Ну для меня – крепкий…

- Для тебя - сегодня буквально всё! )

- Да-а, Вик! Не ожидала я такого от нашей встречи!

- Стараемся. … А скажи… Тебе точно понравилось… что ты делала?

- Ой!.. Ты знаешь, даже как-то в голове до сих пор не укладывается! Всё как-то закружилось. А теперь отпустило – и даже как-то немного стыдно…

- Чего это?

- Ну как… Живого человека… и ногами… И главное – что понравилось… Прямо так не на шутку завело. Никогда за собой такого не подозревала?

- Да уж. Век живи – век учись.

- Да сколько уже учиться можно? )

- Нет, Ань. Учиться нужно всегда… Но я тебе такую вещь скажу. Чтобы ты не переживала там по поводу стыдно- не стыдно. Если бы так вот каблуками кого-то другого отметелила… Того, кто совсем не ловит кайф от подчинения и боли… Тогда бы – да. Тогда бы – и ты ничего такого не почувствовала, кроме, опять же, угрызений совести. А сейчас – всё просто. Ты словила «обратку».

- Словила что?

- Ах, да! Ты ж ведь в терминах-то не подкована. Я и сама точного определения не знаю, и, кстати, знать не хочу. Просто это такая штука, - эмоции, вибрации, переживания – называй как хочешь – что исходит от того с кем ты, значит, всеми этими вещами занимаешься, в ответ на вибрации твои собственные. Всё в общем, как и везде. Только вот, если ты, однажды попалась на такую удочку, - почти наверняка могу тебе сказать, - что так просто ты это не забудешь. И  будешь в будущем искать случай, чтобы пережить его еще раз. Но «обратки» далеко не совсеми канают.

- Вик, постой-постой! Я что-то не совсем тебя уловила.

- Короче говоря, скорее всего, ты садистка.

- Ну вот те раз!

- Ну чего ты сразу прямо так? Вот мне же тоже нравится по-хорошему мучить людей. Естественно, таких, которые сами просят мучений. И ты же не смотришь на меня искоса?

- Прости-прости… Я просто никак такого не ожидала…

- Я тоже) Ну ничего. Всё что ни делается – ведь к лучшему?

- Оно-то так…

- Ну вот опять ищешь за что зацепиться! Просто прими, как данность. Ну что, ты чай допила?

- Ага.

- Тогда давай, я тебе предлагаю… Еще раз проверишь себя – нравится тебе такое или нет. Но только на этот раз отключи голову. Зачем тебе лишние помехи, хорошо?

- Хорошо. Мне… хмм.. И самой интересно, что же ты мне предложишь на этот раз)

- Ах вот ты, значит, какая, подруга! ))

Мне показалось, что девушки вернулись совсем уж быстро, для того, чтобы успеть провести чаепитие. Очевидно, когда тебе очень хорошо – время течёт с повышенной интенсивностью. Когда они зашли на террасу, я поднялся на колени, и стал кланяться. И вовсе не из-за какого-то ритуала – просто мне очень хотелось как-то отблагодарить моих мучительниц, сделать что-то приятное, показать, что мне очень хорошо с ними… Всё так просто. Но чаще всего, человек, так всё себе усложняет!

 - Спасибо, госпожа!, - я почти коснулся лицом ног Виктории, и развернулся к Ане, чтобы поблагодарить и её, уже открыл рот и сказал «спасибо» как вдруг… замялся, не зная как следует к ней обратиться? Сколько мы были вместе - ни разу не произносил её имени. И, не знаю, как так вышло, вдруг у меня вырвались совсем уж неожиданные для обеих девушек слова:

- Спасибо… моя учительница.

- ? Хмм… Интересно… и с каких это пор моя подруга Аня – приходится тебе учительницей? – ироничным голосом отозвалась Виктория.

- С самых давних, госпожа.

- Объясни.

- Дело в том, что я действительно учился у… Ани.. на тех самых курсах немецкого.

- Как?! – в один голос воскликнули девушки.

- Ой… Вика…, - начала вдруг Аня, - я, кажется, припоминаю! То-то мне твой спутник показался каким-то знакомым… Будто где его видела… Ах, да! Конечно! Ты сидел еще в правом от меня ряду на… втором или третьем месте… где-то близко… Да! И ты еще хорошо справлялся со всеми заданиями. И был… таким тихим и вежливым! А потом еще телефон мой попросил, чтобы книгу отксерокопировать…

-Батюшки, Аня! Да наш молодой человек во каким героем в юности был! Телефончик твой сумел захапать)

- Ну, я же говорю, что для ксерокопии…

- Ладно-ладно, продолжайте! А я пойду и не буду Вам мешать) … Да ладно, я ведь просто смеюсь. Однако, оказывается, вот какие совпадения в жизни бывают!

Поддавшись такому общему веселью, я осмелел и сказал своей бывшей учительнице:

- А я Вас тоже не сразу узнал. Вы же тогда всегда очки надевали…

- Ах! Ну да, точно! Я сейчас просто линзы носить стала… Так удобнее. Слушай, а ведь ты, кажется, тоже в очках был?

- Да! И тоже хожу теперь в линзах.

- Ну вот, мои дорогие друзья, видите, сколько всего у Вас теперь общего! И один язык Вы знаете, и очки раньше носили! ) … Ну ладно, смех –смехом… А ты ведь провинился. Вспоминай.

- Да, госпожа. Вы велели мне молча сносить испытание, а я этого не смог сделать.

- И, напомни, что тебе, я сказала, полагается за ослушание?

- Порка, госпожа.

- Верно. А память у тебя хорошая. … Это ты, учительница, так его память развила? ) Сознавайся, твоих рук дело? )

- Да, моих)

- Ну если твоих – тогда тебе и карты в руки. Точнее – указку) Признавайся, не было желания кого из своих учеников огреть указкой? )

- Да, нет. Как-то в голову не приходило.

- Указки у меня, правда, нет, но вот плети имеются. … Раб, займи свою позицию!

И я повиновался. На террасе на той стене, где был вход, по желанию Виктории я нацепил четыре скобы, так, чтобы можно было легко вдеть в них конечности, быстро зацепив их всего одним щелчком, что-то наподобие наручников. Но порка здесь до этого была всего однажды. Когда я случайно испортил белые выходные брюки Виктории, когда гладил их утюгом. Ух, и крепко же мне тогда досталось скакалкой! А потом еще пришлось провести в углу стою коленями на горохе целых сорок минут. В остальных же случаях – порола меня Виктория не связывая, обычно, просто говоря позицию, в которой я должен был находиться. То стоя, нагнувшись и схватившись руками за ступни ног, то облокотившись на спинку дивана, то попросту, зажав мне голову между своих ног… Но никогда эти порки не были такими жесткими, как та, на террасе… И вот опять… Но разве пугало меня это хоть сколько? Разве что самую малость. Мысль о скорой порке всегда сильнее всего пробуждала моё мужское начало. К тому же – этот раз был совершенно особым. Ведь я ожидал, что пороть меня будет моя бывшая учительница. Широко расставив ноги и руки, буквой «Х», я оказался в надежном плену наручников.

Тем временем, Виктория принесла из комнаты черный большой кулёк и высыпала его содержимое на столик. Глазам Ани открылось необычное зрелище: всевозможные плети, ремни и другие устрашающие орудия наказания и пыток явились на свет также легко и просто, как залетевшая в окошко пушинка тополя.

- Ну вот, выбирай. … Чем мы будем с тобой наказывать нашего провинившегося ученика.
Я с любопытством повернул голову, ожидая, что же предпочтёт моя учительница. К своему ужасу я заметил, что среди прочих девайсов находится и тот самый «немецкий» хлыст, который я доставил ей в первый день знакомства вместе с посылкой. Он был броский, с красивой рукоятью, такой длинный, так что даже свисал со стола хвостом змеи, и, безусловно, выделялся на фоне остальных орудий экзекуции. А что если Аня возьмёт его? Я с содроганием вспомнил, как однажды, госпожа резко взмахнула им и с силой ударила о пол. «Не бойся. Это - для диких мустангов… Не для тебя» Но почему же тогда теперь он здесь?
… Ой! Сама не сообразила и бросила в кулёк эту ужасную штуку. Забрать? … Хотя… в общем-то, будет любопытно, если подруга обратит на него внимание. Придётся тогда моему мальчику сдирать шкуру. Что ж поделаешь…

Но Аню притянул совсем другой предмет.

- Ой… а что? Этим тоже можно наказывать? – промолвила она с нескрываемым удивлением, беря в руки круглую резиновую выбивалку.

- Ну… вообще-то… это предназначено для выбивания пыли из ковров. Но при желании… А знаешь, я в начале тоже была удивлена! Это – его инициатива. Раб, расскажи всё Анечке так, как ты это рассказывал мне.

- Да, госпожа. С удовольствием…

И я еще раз пересказал наш недавний разговор с Викторией, когда она попросила меня припомнить что-нибудь из моих давних детских фантазий. «Кто знает? Может что-нибудь меня и развеселит. А может, так и случится, что твоя фантазия – станет реальностью». Конечно же, мне этого хотелось, и я «решил вспомнить» одно из своих самых ярких мечтаний, связанных как раз с поркой выбивалкой. А хотелось мне следующего…

Однажды, солнечным светлым днём, еще будучи ребёнком, я проходил двором между соседских «пятиэтажек», как вдруг увидел такую картину: молодая загорелая девушка в коротких черных шортиках и таком же обтягивающем небольшом топе стоит и выбивает от пыли коврик, висящий на перекладине, резиновой выбивалкой.  Увидел – и замер на месте: вдруг мне представилось, что вместо коврика –к перекладине подвешен я. И девушка с той же силой, и в таком же  быстром темпе, лишь время от времени, прерываясь, на то, чтобы перевести дух, стерев локтем стекающие со лба капли пота, наносит размашистые, отдающие эхом, удары… но уже не по ковру, а по моей голой попе. Завороженный наблюдал я за этой картиной, до тех пор, пока девушка не справилась с заданием, и, водрузив свернутый коврик себе на плечо, не ушла прочь, невзначай помахивая при этом в руке выбивалкой. Моё потрясение было так велико, что, быстро забежав домой, я тут же нашел в кладовке такую же выбивалку, спустил трусы, и стал бить себя ею, представляя, что это делает та самая девушка. После нескольких десятков ударов я бурно кончил, исторгнув протяжный звериный крик радости. А потом почти до конца этого лета, в ясные солнечные дни, частенько приходил на то самое место, ожидая нового появление девушки с ковриком и выбивалкой в руке. Я сказал себе, что буду считать удары – сколько ударов девушка нанесёт по коврику – столько же, я – по своей попе, когда вернусь домой. Вот так вот и появилась у нас эта выбивалка,  - закончил я пересказ. И… простите, что был повёрнут к Вам спиной.

- Ничего, - отозвалась Виктория, - это даже забавно. Правда, Ань? Твои ученики когда-нибудь отвечали тебе такой захватывающий материал, да еще и таким вот образом?

- Нет, - усмехнулась Аня, - Это, скорее бывало, я к ним спиной стояла и говорила, записывая на доске.

- Хм. А интересно… что делали в этот момент ученики? Прежде всего мальчики?

- А что?..

- Ой, Аня! Как будто сама не догадываешься!

- Ну я не знаю… Должно быть переписывали за мной с доски… Или запоминали.

- Ну вот, сразу видно – примерный учитель! )) А вот мы сейчас спросим это у твоего образцового ученика... Что ты делал, когда Аня поворачивалась к доске? Отвечай только честно.

Сколько раз я слышал в детстве, что рано или поздно, любая тайна - становится явью? Даже мультик такой еще был. И вот теперь в очередной раз убедился в правоте данного изречения. Виктории я всегда говорил только правду. Да и к чему было что-то скрывать? Наоборот, жгучее желание нового разоблачения, подталкивало меня к откровению:

- Когда моя учительница поворачивалась к доске, я глядел на её юбку. Точнее… на замечательные ягодицы, что кокетливо прятались под ней.

Жгучая краска стыда залила лицо. На несколько мгновений на балконе воцарилась мертвая тишина.

- Ну вот, видишь, Ань! Чем занимался твой ученик на уроке. Он – подглядывал. И разве не достойно это занятие хорошего наказания?

- Ах, значит, вот как ты поступал! – наконец, грозно проговорила Аня, - Вот она – истинная причина твоих посещений курсов!  Вот из-за чего спрашивал моего разрешения пересесть поближе! Тебе просто хотелось подсмотреть! Тогда я без всякого зазрения совести отплачу тебе за все твои взгляды! Ведь можно же, Вик?

- Конечно можно. Даже нужно. Нельзя это так просто оставлять безнаказанным.
 
… Хм. Похоже, моя подруга осерчала не на шутку. Любопытно как. И главное – сейчас последует самое настоящее справедливое наказание. Возмездие, свершившееся через много лет. Как там говорил робот Вертер? «Э-та стано-вится са-всем инте-ре-сно?» Предложу-ка я ей… Пока не пропал запал.

- Ань, а давай-ка… Ты этой вот самой выбивалкой… Как он там рассказывал? «В быстром темпе, со всего размаха…»  Разков двести...

- Да! с удовольствием!

- И пусть вслух считает каждый удар, а после каждого десятка – просит у тебя прощение, за то, что подглядывал.

- Чёрт! А мне нравится эта идея!

- Ты понял, раб?

- Да, госпожа.

- Ну тогда, будем начинать.

Виктория уселась в кресло, судя по всему, решив предоставить своей подруге полный карт-бланш. Я же взволнованно вздрагивал, ожидая начала экзекуции. Недавние воспоминания возбудили меня до предела – член стал будто каменным, упираясь в такую же кирпичную стену. «Сейчас, сейчас! Она начнёт меня бить. И это уже не будет только фантазией. Это будет по-настоящему».

Подойдя ко мне с левого бока, Аня, сдув со лба спадавшую прядь волос, высоко замахнулась и нанесла первый удар. Резиновая лепешка больно обожгла мою попу. Может быть, так раскаленная сковорода обжигает перевернувшийся блин? И тут же второй, третий. Без остановки до десяти. Я только лишь и успевал вскрикивать номера ударов. Вот такой он был – разогрев. С места – в карьер.

- А нечего было подглядывать! – наставляющим тоном произнесла Аня, - Теперь проси прощения!

- Пожалуйста, Аня, простите меня.

- За что?

- За то… что подглядывал за Вами во время занятий.

- Одного прощения мало!

И вновь безжалостные удары начинают настигать мою беззащитную попу. Только второй десяток – а уже голос при счёте начинает взмывать наверх, переходя в резкий выдох, смешанный со стоном.

… Да-а… Подружка разошлась не на шутку. И, главное, начинает вести себя как настоящий доминант. И кто бы мог подумать? А хотя… Она же всё-таки, хоть и бывшая, но учительница. И вот, наконец, ей довелось применить на практике метод кнута.

- Простите меня, пожалуйста!

- Второго прощения – тоже недостаточно. И это – была только разминка. Дальше буду бить со всей силы.

И правда – удары становятся еще чувствительней. Инстинктивно сжимаю ягодицы, хотя знаю, что так – будет только больней. Еще немножко, немножко перетерпеть. И дальше должно быть полегче. Когда появится ощущение второй кожи… Ведь порол же себя сам… тогда… в детстве… Но то ли дело – быть поротым другим! Со всем плечевым размахом… Не сдерживая в самом конце кисти…

Еще один десяток, и еще… Какие нужные паузы! Хотя и еле выговариваю слова извинения, задыхаясь в боли и бешеном ритме сердца.

- Лучше проси прощения! Что за небрежность! Или хочешь, чтобы я начала всё сначала?
О! Что за сладостная мука – слышать все эти угрозы… И её голос.. Не такой как у госпожи. Более низкий. Из самых глубинных времён… Когда деревья были большими…

- 100 – выдохнул я, казалось бы, из последних сил.

- Смотри, Ань! Какой хороший урок в твоём исполнении! До чего человека довела!

Госпожа встала с кресла, подошла ко мне справа и сжала в кулак мой стоящий колом член.

- Ну надо же! Я его тут порю, порю… А тут..  И как же это объяснить? – произнесла Аня.

- Очень просто. Ему – нравится боль, которую ты ему причиняешь. Наказание для мазохиста – это не быть наказанным. Или что-то другое, что очень сложно придумать. Может, уже и простишь его? Вот, потрогай попу – вся, должно быть, горит.

- И правда! Но всё же… я хочу довести урок до конца.

- Может, возьмёшь какой-то другой девайс? А то, смотри, он уже попривык к выбивалке.

- Да, это хорошая идея.

Затаившись, я стал ожидать нового удара. Что же это будет? То ли раздастся резкий высокий свист, - и я тут же ощущу его на себе – длинный тонкий стек для управления лошадьми, купленный, кстати, прямо в только что открывшемся магазине товаров для конного спорта. Интересно, что при этом продавщица поинтересовалась у Виктории относительно предназначения покупаемого товара – «Вам это… для выездки или для конкура?» И с каким же трепетным наслаждением  я послал ей мысленно правдивый ответ: «Если бы Вы только знали! для чего покупается этот пугающий одним своим видом предмет!»

А может… это будет звонкий хлопок  длинного кожаного ремня с плетением? Но тогда, только, пожалуйста, не внахлёст! Не внахлёст. Но ведь я же сам покупал его специально для этого! У молодой девушки, которая с такой непринужденностью крутила его в руке, показывая все тонкости изделия. Пусть бы она тоже – узнала! Зачем. Зачем мне был нужен этот ремень.

Или… но тут и случился удар. Что-то очень больно опоясало мои ягодицы. И я даже не сразу успел сообразить, что это был срезанный, сложенный вдвое, провод от старого утюга. Вжжик! – и тут же на попе остаётся характерная красная петелька со вздымающейся кожей. И какая нелёгкая меня потянула на то, чтобы, однажды, принести его госпоже в качестве тестируемого объекта для нового девайса?

- А кто считать будет? – произнесла строго Аня.

- Простите. Сто один.

- Нет. Сто один будет только сейчас, - и она снова нанесла такой же болезненный удар.

… Да-ааа… Моя подруга – это что-то! Прирожденный садист. Ведь она же вряд ли где такое могла слышать… Чтобы не названные вслух удары – не засчитывать… И ведь уже вторую сотню  начала – а пыл всё не остывает. Наоборот, кажется, её это только всё больше и больше заводит. Хмм… Поди ж, не было бы меня тут – и запорола бы бедного мальчика до потери сознания. Но я-то прослежу. Чтобы вовремя остановиться. А то вот уж –какое тяжелое у него дыхание. Эх! Бьёт внахлёст! И как он извивается! Красота! Взять что ли – самой поучаствовать?

Где-то на пятидесятом ударе госпожа переняла шнур в свои руки. Я надеялся, что оставшиеся полсотни, если и не будут менее сильными, то, во всяком случае, пройдут без захлёстов по бедрам и ногам. Так и произошло. Что и говорить – а порка Виктории мастеровита, знает она толк в этом деле. Порой, мне кажется, даже чувствует – когда дать небольшую передышку, а когда прибавить в скорости, чтобы я смог словить такой адреналин, какой не всем смертным и доводится получать. Именно на нём я и додержал последние двадцать ударов, показавшиеся мне одновременно чудовищными и прекрасными… Кажется, в самом конце я уже и забыл про счёт, а только кричал что есть силы – от боли и самим её упоением.

- Ну что, Аня? Простим мы его? Двести ударов он выдержал, мне кажется, достойно.

- Простим. Только пусть еще и на коленях поблагодарит нас за наше прощение.

- Ань, знаешь… Такими темпами… И мы скоро с тобой начнём меняться собственными рабами. Как обменивались в детстве слухами про мальчишек со школы, помнишь?

- Еще бы не помнить! ) 

- И вот эти мальчишки подросли… И, оказалось, ВОТ чего многим из них хочется).

- А мы-то всё думали..?!  – иронично заметила Аня и уже с улыбкою взглянула на меня.
Как же она изменилась с того момента, когда я встретил её у входа в кино! Былая нелепая робость ушла, превратившись в красивую сдержанность. И теперь её улыбка… Нет, она не была похожа на улыбку моей госпожи. Она была прекрасна совершенно по-своему. Как бывают одинаково прекрасны два совершенно не похожих друг на друга алмаза.

Госпожа уже успела снять с меня кандалы, и теперь я стоял на коленях, покорно склонив голову вниз.  Я знал, что девушки ждут от меня даже не столько самих слов прощения и благодарности, сколько обыкновенных ответных чувств. И их у меня было в достатке. Так много, что  хотелось ими делиться и делиться. Будь я тогда где-нибудь один с ноутбуком на коленях – обязательно выплеснул бы их на страницах какого-нибудь рассказа. Но я был на террасе одного высотного дома, стоял на потертых коленях перед двумя прекрасными леди, потоптанный их острыми каблучками и выпоротый до синяков … И потому все свои чувства отдавал сейчас им, порывисто целуя их стопы, каждый пальчик на них, время от времени поднимая свои глаза, полные счастья, к их сияющим довольным лицам, шепча слова благодарности и… просто шепча себя…