Человеческий фактор

     Как всегда, летучка у Бегали в восемь часов пять минут, прихожу и как всегда слышу: "Надо, надо, надо"… и вдруг по заводскому радио начинают передавать концерт Бюль-бюля по случаю его юбилея со дня рождения. К своему стыду, ни разу его не слышал, хотя живу в Азербайджане. И вдруг я слышу роскошный голос. Я оцепенел так же, когда впервые услышал Марио Ланца в фильме "Каррузо". Теперь я понимаю, почему народ дал имя своему любимцу "бюль-бюль" (соловей).
       – Володя, летучка закончилась, все по рабочим местам, – вдруг слышу голос Бегали.
       – Бегали, извини. Никогда не слышал Бюль-Бюля, дай послушать.
       Все с изумлением на меня посмотрели, но ничего не сказали. Ребята вышли, а я, оставшись один, сидел и слушал, очарованный голосом великого народного певца…
       В мою лабораторию заходит Бегали:
       – Володя, Шир-Мамед тебя вызывает.
       – Да только час назад с ним виделись, что там опять? – спрашиваю с удивлением.
       С Бегали мы очень давно знакомы. Учились вместе в институте на одном факультете и по одной специальности. Сейчас я по рабочей сетке, а он - начальником. Но для нас с ним это не имеет никакого значения. Мне предлагали эту должность начальника участка пару месяцев назад, но отказался – не захотел. А Бегали согласился.
       – Английская оптическая газорезка – это твой участок. Шир-Мамед лично поговорить с тобой хочет. Ты же знаешь у нас: как на войне – каждый час что-нибудь меняется.
       Иду к Шир-Мамеду, начальнику отдела метрологии завода. Между прочим, он мастер спорта по борьбе, и о спорте мы можем с ним говорить до бесконечности. Шир-Мамед:
       – Володя, как там английская установка?
       – Уже смотрел – глухая. Микросхема – операционный усилитель, полетела. Из двух движений оптической резки одно полностью отсутствует. Вместе с Бегали сидели, искали аналог. Аналога нет. Нужен оригинал. Шир–Мамед, ты лучше скажи, какими мозгами эти армянские сварочные аппараты закупали? В этих сварочниках только микропроцессора не хватает. Я целый день по заводу бегаю с осциллографом, сварочники ремонтирую – надо мной все смеются. Между прочим, в осциллографе шестнадцать килограммов! Тут ещё на Эфендиева, на главного инженера объединения, наткнулся. Он тоже мне работу подкинул.
      Шир-Мамед насторожился. Он сравнительно недавно стал начальником отдела. Наш бывший начальник отдела метрологии в Россию уехал, тогда в девяностые многие уехали.  Раньше Шир-Мамед был начальником участка на месте Бегали
      – Что он хотел?
      – Морское основание со стапелей через несколько дней будем скидывать в море, то самое – на сто тысяч тонн. Интересовался состоянием оборудования на стапелях. Сам понимаешь: это мероприятие без него не обойдётся.
      – Я знаю. Крановые суда уже идут к нам. Что ты ему сказал?
      Хоть и десять лет прошло после развала СССР, но Шир-Мамед упрямо носит на лацкане своего пиджака значок мастера спорта Советского Союза.
      – Сказал, что работало, но ещё раз схожу, проверю. Сегодня проверял – всё нормально, - надоело мне о работе говорить, сколько же можно – Между прочим, когда возвращался, около восьмого цеха зайца видел, – я знаю, как с пол оборота начальника завести.
      – Врёшь!
      – Ей-богу! Ну и наглый же заяц! Метров на двенадцать меня подпустил.
      – Ты не первый, кто мне говорит. И что?!
      – Я же не Виталик Солонин, что у нас работает. Он на моих глазах с пристани голыш в тюленя бросил на расстоянии почти в двадцать метров. В голову тюленя попал – наповал убил. А заяц меня увидел: нехотя запрыгал от меня – просто издевательски, вроде мне одолжение делал. Ты знаешь, какие у него большие задние ноги?! Почти как у меня! – спасибо маме с папой: рост у меня 182 см.
      – Совсем обнаглели эти зайцы… , – Шир-Мамед начинает на меня подозрительно смотреть: - Володя, ты это брось! Меня на ковёр директор вызвал из-за оптической резки, а у тебя зайцы! Сколько процентов даёшь, что именно эта микросхема полетела? Мне нужно двести процентов! За рубежом будем заказывать! Ошибаться  нельзя!
      – За девяносто процентов дам – всё остальное теория и человеческий фактор. Спокойно можно её заказывать, – лишнего я тоже говорить не буду. Потом могут против тебя же твои слова обернуть.
      – Володя, ты это прекращай! Теория, человеческий фактор, зайцы, Солонин – Ворошиловский стрелок. Совсем распустились! Работать надо! Мне двести процентов надо! Сколько тебе дать времени, чтобы определиться? – видно досталось  ему у директора.
      – Тогда стенды собирать надо, сам понимаешь: это время, плюс текучка. Думаю, в дней пять уложусь.
      Оборудованию уже пятнадцать лет – всё на честном слове держится. А считают, что оно новое. Конечно, объёмы у завода уже не те, что при Советском Союзе. Сейчас не пять тысяч работает на нём, хорошо, если всего тысяча осталась. Но кое-какие заказы есть. Пока завод выживает.
      – Всё. Иди. Жду тебя через пять дней.
      Прошло пять дней. Захожу к Шир-Мамеду.
      – Ну что, Володя, микросхема полетела?
      – Да.
      – Сколько процентов даёшь?
      Опять начались торги. Но я тоже умею торговаться, в Баку это умеют все.
      – Девяносто девять и девять десятых. Ноль целых одна десятая – человеческий фактор,
      – Я же сказал: двести процентов!!!
      Смотрю, Шир-Мамед "закипать" начинает.
      – Золото, чище  пробы не бывает! Шир-Мамед, ты сам профессионал! У этой микросхемы четвёртая степень интеграции! Для того, чтобы тебе сто процентов дать, мне её на дискретных элементах собрать надо! Для этого грузовик оборудования и два помощника нужны! Мне что, больше нечем заняться?! – пусть тогда сам бегает по цехам с осциллографом и ремонтирует армянские сварочные аппараты.
      – Ладно, Володя, иди!
      Прошло три недели. Привозят мне эту микросхему из-за рубежа. И я ахнул: существенные различия по принципиальной схеме между оригиналом и аналогом. Вот как раз и выходит этот пресловутый человеческий фактор! Я тоже могу отказаться: пускай привозят, что заказывали! И никто мне ничего не докажет! Ладно, попробую что-то "слепить", не буду же я опять Шир-Мамеду о зайцах рассказывать. Запаял эту микросхему в печатную плату и стал вешать на неё перемычки, сопротивления, емкости и так далее. Не микросхема в плате стояла – а какая-то новогодняя ёлка. Беру плату и иду на английскую установку. Вставляю плату, кладу под оптическую головку установки заранее подготовленный трафарет и, с замиранием сердца, включаю установку. Руку, на всякий случай, держу на аварийном стопе. Заверещала, закрутилась оптическая головка, дёрнулись мои газовые резаки на установке и поехали, поехали, поехали, мои родимые резаки, в нужном направлении…
      Теперь можно доложить Шир-Мамеду. Захожу к Шир-Мамеду, он подозрительно взглянул на меня.
      – Шир-Мамед, всё в порядке: английская установка заработала. Между прочим, не очень удачные аналоги прислали нам. Большая разница между оригиналом и аналогом. Поэтому так долго делалось, да и текучку никто не отменял.
      Воцарилась глубокая тишина...
      – Ладно, Володя... В субботу чем занимаешься? Поехали на рыбалку, селёдка пошла. Давно залом не ловил, только друзья им угощают. Далеко пойдём на ПСК-55, на шестьдесят  километров отойдём от берега. Я буду ждать тебя в субботу в десять утра на пристани или на корабле...



Бюль-бюль – отец Поллада.
Поллад Бюль-бюль оглы – композитор, популярный исполнитель песен советского времени, в последствии посол Азербайджана в России.
ПСК-55 – пассажирский спасательный катер