Способ приобщения к великому

Константинопольский Софийский собор.

Даже сейчас, когда с него сорвана облицовка из сияющего мрамора, когда безвозвратно погибла большая часть  мозаик, когда, вместо икон и фресок, инородными телами тускнеют медальоны с сурами Корана, когда рядом с мягкими куполами, растворяющими грани земного и небесного, воинственно, точно копья, пронзают Небо минареты,  когда давно разбит на куски чудесный алтарь, выплавленный из золота и драгоценных камней, Храм все равно потрясает своей благородной красотой. Мы ощущаем благодать, исходящую от великолепных колонн, в каждой из которых заключены мощи святых, от стен, слышавших проповеди Великих византийских Отцов Православия, от купола, через который льется в храм  поток золотого света.

На галереях, с трудом оторвавшись от мозаичной иконы Спасителя, Богородицы и Иоанна Крестителя,  подхожу к парапету и, облокотившись на него, созерцаю Храм. Я с нежностью глажу ладонью древний мрамор,  желая соприкоснуться с тысячами и тысячами рук тех, кто с благоговением молился здесь на божественной литургии,  тех,  кто, бросив все дела,  мчался в храм, чтобы, с волнением вцепившись в эти самые перила, с трепетом внимать огненным проповедям Иоанна Златоуста. Здесь, в Храме, пользуясь правом неприкосновенности, два месяца скрывался от высокопоставленных преследователей свт.Григорий Палама. Может быть, именно на галереях, предавался он краткому сну, прислонясь к балюстраде.
 
Но вдруг взгляд падает на странные знаки, вырезанные на перилах. Да ведь это руны, отблеск бушевавшего за пределами Византии варварского мира!  Я впервые вижу их «живьем», а не в книге. Табличка рядом поясняет, что все, что удалось разобрать, это имя викинга, оставившего эти буквы. Его звали Халвдан. Он, попавший сюда из какого-нибудь военного лагеря вроде Треллеборга или  Йомсборга, наверное, был потрясен. И, желая приобщиться к виденному, он вырезал здесь свое имя. Мы никогда не узнаем, не стал ли он одним из первых викингов-христиан, не имеет ли отношения к тому Халвдану, который был предком основателя династии Капетингов.
Конечно, вырезать свое имя на мраморе Великого Храма -  акт вандализма. Тем не менее, этот рыжий, а, может быть, белобрысый варвар сумел, как смог, обессмертить свое имя. Помянем его!

Когда Халвдан острым ножом-саксом выцарапывал руны на парапете, за стенами Храма стоял 9 век по Рождеству Христову, а в Храме, как всегда, царила Вечность. 

см. также http://www.stihi.ru/2006/06/08-1715