Ветер

     … Коротенькие детские платьица бьются об ноги. Рукам приходится трудно: надо придерживать норовящий взлететь подол и не дать убежать в сторону послушному ветреной погоде мячу. На дворе сумасшедший бакинский ветер, а мы с Аней играем в «пять девочек»… «Я знаю пять девочек», – прыгает по асфальту упругий бордовый мячик. Сильные порывы ветра заставляют нас кружиться на месте и сбивают с ритма мяч, разносят в стороны лохматые косички и швыряют в лицо песок… Сентябрьский субботний вечер, наши с подружкой восемь лет и ветер, ветер, бакинский ветер…

     … Босоногая Катькина банда взобралась на решётку бассейна – квартального пожарного чана. Катька – крепкая бойкая девчонка с вьющимися волосами и чуть хрипловатым голосом. Её привозят к бабушке из Ленинграда. Я с непонятной завистью смотрю на Катьку. Вокруг меня мои друзья; мы ненамного старше Катьки и её приятелей и носимся по двору с неменьшим азартом; у нас в запасе ещё достаточно детства, игр и беготни. Откуда эта зависть – предчувствие ностальгии, надвигающегося взросления, зависть к чужому детству?!..

     … Запомнились зимние ветреные утра. Сильный, завывающий ветер обрывал провода, поднимал на море, видном из окон, высоченные волны. В такие дни я, учившаяся в младших классах, доезжала с мамой на рабочем автобусе до их работы. До школы я иногда шла одна или с подружками, а иногда в сопровождении девочек-старшеклассниц – сестёр из нашего квартала: старшей Юли и младшей Иры. Я шла, держась за руку то одной, то другой сестры, и перебирая по дороге длинные тонкие пальцы – пальцы скрипачек. Моя детская болтовня выслушивалась серьёзно, с обстоятельными и чуточку насмешливыми ответами. Юля была немного мямлей и размазнёй, а Ира уверенней в себе и удачливей в личной жизни. По окончании политеха Юля пришла к нам в класс преподавать физику. До слёз мы её довели быстро. Больше всех старались Настя и Игорь. Настя была моей близкой подругой, а с Игорем мы пару лет сидели за одной партой. Настя любила витать в облаках, много и беспорядочно читала, хуже всех играла в резинки и классики и очень смешно бегала на физкультуре: размахивая изо всех сил руками. К тринадцати-четырнадцати годам самая младшая в классе девчонка стала самой в себе уверенной, ироничной и язвительной до ядовитости. Смуглый тихоня Игорь, угощавший меня во время нашего соседства шоколадными конфетами, тоже переродился: превратился в самого броского парня в школе, высокого, плечистого, с миловидными чертами лица и со сладко подвешенным язычком. Ранняя трудовая деятельность – официантом в семейном кафе – также работала на изменение характера Игоря. Довести до слёз шепелявую неженку Юлю «сладкой» парочке не стоило особого труда. Утешать новоиспечённую учительницу пришлось мне. Из гогочущего класса меня выпроводили в коридор. С трудом сдерживаемый поначалу смех быстро прошёл: мне стало жаль Юльку, плачущую у окна…

     … Мне уже почти четырнадцать. Мы играем в лапту. Длинные, до пояса волосы распущены: наступила пора экспериментов с волосами. Через три-четыре года я их без сожаления отрежу и в дальнейшем буду тяготеть к коротким стрижкам. Но всё это позже, а пока я наслаждаюсь свободой: две аккуратные косички в прошлом, мне позволительно разгуливать без заколок и бантиков… Дует ветер, летит мяч, я увёртываюсь от удара… Мимо нас проходят Юля и её отец. Юля чуть старше меня, она мне очень нравится. Высокая красивая девчонка с чёрными пышными волосами держится с вызовом, надменно. Нам нечасто приходится сталкиваться, и каждый раз, почувствовав Юлькин гонор, я отвечаю тем же. Моя несостоявшаяся подружка… Но сейчас задирать нос могу я: это я играю с друзьями в лапту; у меня распущены волосы; я бегаю по своему двору, в то время как Юлька и её отец, хромоногий дядька с цепким взглядом и шрамом на щеке, идут из другого конца квартала. Вокруг меня носятся и кричат Аня и Оксанка, Димка и Амиль, Надир и Сашка с Дениской, а ещё Сабина и Наташа… Я чувствую себя защищённой и на ходу здороваюсь, всего лишь взглядом. Мне отвечают и за мной пристально наблюдают. А я уношусь вслед за ветром, мячом и своими распатланными волосами…

     … А ещё запомнилось небо – звёздное небо. Такого неба мне видеть больше не приходилось – таких ярких и крупных звёзд, и так низко-низко… Свет отключили как раз в тот момент, когда я уселась за геометрию. Второго сентября во дворе игралось ещё по-летнему: затяжно и беззаботно. Делать самое первое домашнее задание по геометрии я не торопилась: новый предмет интереса не вызвал. Всё закончилось тем, что за него меня усадила мама. Мы успели только раскрыть учебник, прежде чем погас свет. В тот же миг  во мне вспыхнула радость: уроки можно не делать, причина выглядит достаточно уважительной. Выяснять причину во двор вышли два дяди Вани: старший и младший. Остальные соседи просто высыпали на балконы. Передышка от геометрии длилась недолго: поломку нашли и устранили, уроки пришлось учить. Но всё это компенсировалось рассыпным звёздным букетом над нашим двором. Ощущение уюта родного двора, квартала, знакомых голосов завершалось сказкой над головой. Соседи и двор остались далеко-далеко, любовь к геометрии вызревала долго и трудно. А сказка сентябрьского вечера осталась в душе на всю жизнь: красивые ясные звёздочки и чёрное-чёрное небо.