Блины

Блины

     За окном раздался короткий негромкий гудок. Так и есть, - Волошин подъехал, как всегда, вовремя. Фарит натянул шапку, последний раз чмокнул своего Оксаныча и вывалился в стылую предутреннюю неуютность. Вновь поймал себя на мысли, что прикидывает, чего ему больше хочется – отправляться в долгую зимнюю дорогу или досмотреть  сон в тёплой постельке. Ну зто если называть вещи своими именами, а на самом-то деле, хотелось думать, вопрос большой, философский, едва ли не вопрос правильности выбора профессии: что же в итоге привлекательней, - романтика любимой, но тяжёлой работы или домашний уют? Фарит прислушался к себе: нет, всё нормально, мечты о досыпе – вполне объяснимая и простительная слабость, - отставить ненужное самокопание! – сам же себе и скомандовал привычно.
     - Привет! – Привет! –шофёр, мужчина за сорок, хмуровато глянул на Фарита, - как ночевал?
    -  Да нормально. А Вы?
     -Хм, мы… Да мы тоже нормально. А что это от тебя блинами пахнет, разогреть успел?
     - Почему разогреть? Нет, жена свеженьких испекла.
      - Это в четыре утра?!  Ну ты, студент, даёшь! – присвистнул Волошин.
     Водитель отчего-то нахмурился, стал заметно резче переключать передачи, в кабине надолго установилось молчание. Да и дорога требовала внимания – зимник, он и есть зимник, могучий «Урал» то натужно ревел на самой низкой передаче, то скатывался скрутого пригорка юзом, не слушаясь тормозов. За окном небыстро сменяли друг друга неброские северные пейзажи – то чахлый лесок, то болотца, укрытые сейчас густым слоем снега, изредка, на невысоких перевалах – настоящий густой кедровник. Путь неблизкий.
     Фарит невольно улыбнулся, вспомнив недавнюю сцену знакомства с Волошиным. Начальник экспедиции, решив отправить молодого специалиста-геолога Фарита Газизова в командировку на головное предприятие с вопросами в бухгалтерию, в аппаратный цех, так представил шофёра: «Познакомься, зто Волошин.»
     - Максимилиан? – решил пошутить Фарит.
     - Да нет – Юра, - слегка удивился шофёр, заметно усталый, седоватый, по виду надёжный, крепкий мужик, покосился на едва сдерживающего смех начальника.
     - Да-а, шутка не удалась, не каждому дано знать своих знаменитых однофамильцев, - подумал Фарит, но вслух   только кратко представился.
     - Выезд ровно в пять. Учти, долго будить не буду, студент, - снисходительно-строго предупредил водитель, как и положено старшему, опытному товарищу.
     Проехали уже немалую часть пути, когда Волошин прервал молчание: 
     - Да-а, брат, четыре утра… - и блины, а?
     Помолчал немного и – с горячностью:
     - А я-то, слышь, молчком-молчком, - не дай бог разбудить благоверную, в темноте оделся, даже чаю не попил, дело прошлое…
      - Ну так что же Вы… ты молчишь!? У меня с собой термос горячий…- встрепенулся Фарит.
     - Да сиди, не про чай я! – досадливо махнул рукой Юра,- молодой ты, не поймёшь, дело прошлое.
     - Один – один, - усмехнулся про себя Фарит, - действительно, ступил малёха.
     И опять за окном – тот же, уже, казалось, полюбившийся пейзаж – карликовые берёзки на болотцах, могучие кедры и лиственницы на сухих водоразделах. Тянуло запеть что-то уместное, о дорогах и туманах, но не решился Фарит – уж больно сосредоточенно и чуть излишне решительно двигал рычагами, как желваками, однофамилец известного писателя.
     - Надо было мне, дураку, на татарочке жениться, - снова прервал молчание Волошин.
     - Это ты о чём? – не понял Фарит.
     - Ну ты же – татарин?!
     - А-а, вот ты о чём! – Фарит едва сдержался, чтоб не захохотать в голос, - да нет, моя Оксана – как раз хохлушечка,- и, представив статную пухленькую голубоглазую Оксану в образе гибкой черноглазой татарочки, похожей на младшую сестрёнку, и впрямь засмеялся легко, освобождённо, - и главным образом оттого, что не возникал больше утренний навязчивый «философский» вопрос, - что ни говори, на кафедре, конечно, остаться было бы и полезнее для диссертации, как утверждала тёща, и, наверное, проще для Оксаны, - да только не было бы предстоящей интересной работы в поле, не было бы, наверное, чего-то самого главного, что явилось неожиданно дополнительной скрепой, дополнительным парусом для их с Оксанычем семейной лодки.
      - Вот те на, дело прошлое.
     Неуверенно проступал неяркий зимний денёк. Скоро уж должен закончиться и этот бесконечный зимник.
     - Эх, дороги…- пыль да туман… - негромко замурлыкал Волошин, прерывая долгое молчание. И без всякого перехода, будто продолжая спор: - Нет, дело прошлое, а троллейбус в городе гонять, как собака на цепи, - всё одно не буду, нет в городе красы такой. Вот поди ж ты – за окном-то – снег да застывшие болота, а мы всё одно про пыль да туман, и другой песни нам не надо. Вот отчего так, а, студент? Молчишь? Правильно, брат, делаешь, дело прошлое.
     Невысоко над горизонтом сквозь белёсое зимнее марево уже будто угадывалось солнце.