1
Хотя и говорят, что путник не застревает в дороге, но вот уже более двух часов Саида не могла добраться до города. Автобусы почему-то не шли. Было много легковых автомобилей, но она не голосовала, как можно садиться в незнакомую машину? Иногда с грохотом проезжали грузовики. После них ветер хватался за подол ее платья, и она стыдливо опускала его.
Видно было, что девушка обеспокоена. Несколько раз было, что водители сами останавливались около нее, предлагали подвести. Наверное, большинство делали это с чистой совестью, но она не решалась сесть в машину, где были одни мужчины. Саида никогда не забывала заповедь матери: не садиться в чужую машину, если там нет людей, которым можно доверять. Мать оберегала свою юную дочь, статную, красивую, русоволосую.
Когда Саида начала ощущать пристальные взгляды мужчин, она стала понимать смысл наставлений матери. Пришло и время первых сладких ощущений от ласковых взглядов Ислама, красивого юноши, которого она приняла сердцем. К нему в машину Саида села бы без колебаний, она верила своим чувствам и любимому человеку. Вспомнив о нем, девушка ощутила тепло в груди и невольно улыбнулась. Но грохот очередной проезжающей машины напомнил, что ей надо быстрее добраться до городской больницы.
Жаркий полдень превратил все в пекло. Солнце стало прямо над Саидой и спрятало свои невидимые от зноя жаркие лучи в ее волосах. Носовой платочек девушки давно уже стал мокрым, то и дело она протирает им лицо, но это никак не спасало от жары. Сколько же она еще будет здесь стоять? Надо ведь еще и успеть вернуться домой…
Белая семерка вывернула с трассы и на большой скорости промчалась мимо Саиды. Но вскоре с визгом затормозила и подала назад. «Кто бы мог это быть? – подумала она, - да что и останавливать, нам не по пути, я еду в город, а машина с той стороны…»
- Фэсапщ, Саида, фэсапщ! С приездом, - плотно сбитый парень вышел из машины и с улыбкой направился к ней.
- Это ты, Адам? Спасибо, я рада тебя видеть, - это был сосед.
- Далеко направилась, сестричка?
- К папе.
- Давно в пути?
- Вчера приехала из Нальчика в Майкоп, узнала, что папа в больнице и решила прямо к нему.
- Значит, домой не заезжала.
- Не успела.
- Ладно, что это мы стоим на дороге? Садись, довезу.
- Не надо из-за меня поворачивать обратно, Адам. Я сама…
- Да мне все равно надо еще раз в город. Один из заказов дочери Исмеловых, - так он называл свою жену, - я забыл выполнить. А ты знаешь, какая она, хоть домой не возвращайся, - широко улыбнулся Адам.
- Да не может быть, чтобы Санета стала такой. Ты сам говорил, что она как послушный котеночек, - сказала Саида, усаживаясь в машину.
- Э – э, это время давно ушло. Вы все сначала кажетесь такими, а потом показываете свои коготочки.
- Не все.
- Да я не говорю, что нет исключений. Вот в тебе, например, я уверен, поэтому хочу, чтобы ты остановила свой выбор на Мадине. Вот он обрадуется, когда узнает, что ты приехала.
- А я не обрадуюсь, если он узнает.
- Ну почему ты так недолюбливаешь моего друга, Саида? Он же хороший парень, и все при нем: машина, прекрасный дом, обстановка шикарная. Будешь, как сыр в масле кататься.
- Если даже он будет золотым, я его не хочу.
- Да ладно тебе! Стерпится - слюбится, жизнь она штука интересная, все ставит на свои места и выравнивает.
- Его я никогда не полюблю.
- Ислама любишь, да? Чем он лучше? Да, парень он порядочный, честный, но, как любят шутить его друзья, его холодильник чист, как его душа. Ты, видимо, постоянно думаешь о нем, и это мешает тебе разумно осмотреться в жизни: любовь слепа.
- Сейчас я думаю только о больном отце.
- Ему сейчас лучше. Это я отвозил его в больницу, когда ему стало совсем плохо.
- Откуда пристала эта болезнь к папе? Когда у него приступы, он так мучается… - с болью сказала Саида.
- Е – о – ой, сестричка, если бы можно было защититься от болезней и напастей, все были бы здоровы…
2
Астма давно беспокоила Тембота, но он не мог бросить курить. Приступ надрывного кашля так изматывал его, что он не мог говорить, лишь жестами показывал, что ему надо. Чаще всего просил принести воду. Когда Саида видела, как дрожащими руками отец держит стакан и с трудом пьет, слезы наворачивались на ее глаза. Отец еще некоторое время стоял, затем, опираясь на палку, уходил в дом.
Одно утешало, что приступы были не часты. Если совсем не прижмет, человек не заботится о здоровье, так поступал и Тембот.
- Ничего, и с худшими болезнями люди живут и работают, - говорил он и не соглашался уходить на инвалидность.
Его можно было понять, семья большая, детей надо было кормить, обувать, одевать. А кто бы ими занимался, если бы не он: жена не работала, она еле успевала ухаживать за детьми и большим хозяйством. До пенсии Темботу оставалось еще пять лет, он не был уверен, что доживет до нее, но об этом никогда не говорил.
Мать тоже постоянно болела, ей еще не было и пятидесяти, а она выглядела старше. Чаще всего ее беспокоило сердце. Услышит что-либо тревожное, понервничает, и ей становилось плохо. Больница была почти ее вторым домом. А если и Тембот будет также часто находиться в больнице, дети могли пасть духом, поэтому он держался, как мог.
Два студента в сельской семье – это всегда тяжело. Правда, Аскер учился в Краснодаре, это не так уж и далеко. Но парни всегда тратят больше, чем девушки. В городе нужно за все платит. Отец не хотел отправлять единственную дочь в Нальчик, там тоже живут в основном адыги, но далеко: сколько нужно гор пересечь, рек переехать, лесов проехать, чтобы добраться до Кабарды. Уговорил его младший брат, живущий в Нальчике. Так она оказалась в университете.
Учеба Саиде давалась легко, и интересно было жить и в ухоженном красивом городе, но она всегда скучала по родителям. Если появлялась какая–нибудь возможность, Саида ездила домой. Ей казалось, что родители болеют всегда, но об этом умалчивают. В прошлый раз, когда мать почти месяц провела в больнице, ей не сказали, об этом она узнала по приезду домой. Но ей было уже лучше, а вот отец себя чувствовал плохо. Когда он провожал ее, приступ кашля не дал им нормально попрощаться, он смог только помахать рукой на прощание. Долго еще перед глазами Саиды стоял образ изнуренного кашлем отца, не раз она плакала, вспоминая об этом. Недавно мать написала письмо, сообщила, что дома все хорошо, отец ходит на работу, чувствует себя нормально. Но Саида не могла не беспокоиться об отце.
Последнюю неделю перед летними каникулами Саида провела с трудом. Всю дорогу от Нальчика до Майкопа ее не отпускали тревожные мысли. Автобус прибыл поздно, и ей пришлось переночевать у тети в городе. Это она сказала ей, что отец в больнице. Оставив свои вещи у нее, Саида налегке отправилась прямо в Адыгейск, но автобус попался старый и сломался в пути, ей пришлось дальше добираться на перекладных. Спасибо Адаму, если бы не он, кто знает, сколько бы она простояла еще на дороге…
Когда они доехали до городской больницы, Адам сказал, что вернется через час. Саиде хотелось поскорей найти отца и посидеть с ним подольше. Она нашла его в дальнем конце двора под раскидистым дубом. Незаметно подошла сзади и закрыла ладонями глаза. Она любила так делать с детства. Отец улыбался и говорил: «Кто это, кто, никак не узнаю?..» А она смеялась от души, потом чмокала его в щеку. Подобное отношение к отцу только она могла себе позволить, сыновей отец воспитывал жестко.
- Это только моя дочь… Хорошо, что приехала, - сказал Тембот, не оглядываясь.
3
Никакого конкретного дела в городе у Адама не было. Когда он увидел Саиду, то тотчас же вспомнил договор с Мадином. Особенно сотовый телефон, последнего выпуска, навороченный. Хочешь - снимай фото, хочешь - видео, а надо - запишет речь. А какие мелодии, заслушаешься!
Саида находится рядом, через часок он ее заберет из больницы. Она будет точна, все в семье Тембота такие, даже слишком ответственные. Это хорошо, пригодится сегодня. Осталось малость, сообщить Мадину о приезде Саиды и договориться о месте встречи по дороге домой. В семье не знают, что Саида вернулась и заехала по пути к отцу, значит, ждать ее не будут. Он попросил девушку не говорить отцу, кто ее подвез, мол, с пустыми руками не хочется заходить в больницу, потом он сам зайдет к нему. Значит, и отец не будет знать, что именно Адам повезет ее домой. Все капитально складывается. Какие мелодии в этом телефоне, как он красиво играет! Как только он окажется в руках Адама, все умрут от зависти, телефон - то высшего бизнес класса!
Адам отпустил руль и потер ладони от удовольствия. Он обещал, что непременно сделает так, что Саида выйдет за Мадина замуж, а тот обещал самый дорогой сотовый телефон, какого ни у кого еще не было в округе. Телефон телефоном, но Адам давно хотел сосватать Саиду за своего друга. Она же была непреклонна. Соседа это особо не тревожило, мало ли что хочет эта еще несмышленая девушка. Придет время, сама будет благодарить. Ведь ни в чем не будет иметь недостатка, а что еще надо женщине? Прав был дед, когда говорил в минуты раздражения: «У этих женщин куриная голова!» Что они понимают в этой жизни, вот и приходится их силком в рай заводить.
Друзья договаривались, что во время летних каникул Саиду просто-напросто украдут и все. Так делали раньше и так делают и сейчас, в народе это не возбраняется. Что она первая что ли, дай Аллах, и не последняя будет. Да и он сам в свое время украл жену. Ну и что? Осталась, как миленькая, живут ладно, хорошо. Не таких, как Саида, умыкали, сколько было их, но никто от этого не умер, все образумится.
Адам связался по телефону с Мадином. Решили, что их с Саидой подождут на том месте, где Адам встретил сегодня девушку. А дальше - в Хатукай, к тете Мадина, где их точно искать не будут…
4
К назначенному времени Адам подъехал к магазину, который был в квартале от больницы. Он не хотел, чтобы Тембот увидел его, поэтому сказал Саиде, что подождет ее у магазина. Действительно, она стояла там, но не одна. Увидев пожилую женщину с Саидой, Адам от злости сплюнул: она была из их села. Намеченный план может рухнуть. Куда ее девать, не украдешь же ее вместе с Саидой? Как же от нее избавиться? Довезешь до чилэ, а потом в Хатукай, но она все расскажет братьям Саиды, те непременно поедут вдогонку. Что же делать?
Адам ничем не выдал своего беспокойства, посадил их в машину и повез через центр города. Остановился у большого магазина.
- Пойдемте, заглянем в этот магазин, его только на днях открыли, новых вещей и продуктов навалом, - предложил он и первым зашел в магазин.
Женщине только покажи магазин, она, если ничего и не купит, все равно с любопытством посмотрит. Пожилая землячка пошла за ним следом, а Саида осталась в машине. Вскоре Адам быстро вышел из магазина, сел в машину.
- А Цуца, где она? – спросила Саида.
- Она сказала, что сейчас не поедет, - Адам рванул машину с места.
- Мне она сказала, что спешит домой…
- У вас, женщин, семь пятниц на неделе. У нее какие-то родственники живут поблизости, к ним должна зайти.
- Странно… - Саида растерянно оглянулась. Хотя они уже достаточно далеко отъехали, она отчетливо увидела, как пожилая женщина махала им рукой, попыталась остановить. Девушка хлопнула по плечу Адама. – Цуца по-моему машет нам, может, передумала? Давай повернем назад.
- Что я мальчик на побегушках, что ли! Ничего она не зовет нас, тебе показалось, я тоже смотрел в зеркало...
Саида не могла понять поступок Адама, с чего это он так? Может, и в правду Цуца решила остаться, и ей показалось, что она бежала следом? А Адама беспокоило одно – скорее добраться до назначенного места. Заметив, что они обгоняют все машины на дороге, девушка забеспокоилась.
- Зачем так быстро едешь, Адам, мы же никуда не опаздываем?
- Ты что, сестричка, боишься что ли? – улыбнулся Адам. – Это разве скорость, я так почти всегда езжу. На, лучше полистай журнал, он новый, только сегодня купил, – протянул ей журнал.
Саида решила отвлечься от дороги и начала листать журнал. Незаметно, они подъехали к условленному месту. Машина остановилась, девушка подняла голову и заметила двух парней, стоявших около машины. Узнав их, она в испуге забилась в угол.
- Проезжай, Адам, я тебя прошу, не останавливайся! - крикнула она, что-то заподозрив.
- Как это так не останавливайся, ты что говоришь? Разве я могу оставить на дороге друзей! Может, у них машина сломалась.
Ребята пожали руки друг другу, словно они не виделись сегодня и не созванивались. Из машины вышли еще двое. Окно было приспущено, и Саида слышала их разговор.
- Почему стоим, какие – то проблемы? – спросил Адам.
- Есть дело на самом деле. Нужна помощь такого, как ты, истинного адыга, - хитро улыбнулся Мадин.
- Говори, мой друг, если это нужно тебе, я готов помочь в любое время, сам знаешь.
- Для тебя это не будет накладно. Довези нас до нужного места и все.
- Без проблем, садитесь. Поможем землякам, а, соседка? Ты говорила, что уже никуда не торопимся.
- Если им далеко, лучше отвезите меня домой. Что скажут люди, если меня увидят в машине с мужчинами?..
- Да брось ты на это обращать внимание, времена меняют нравы. Это не так далеко, давай, Адам, - властно произнес Мадин.
Его голос напугал Саиду, она почувствовала себя неуютно между двумя рослыми парнями. Когда машина рванула вперед, Мадин развернулся к девушке.
– Ну что, Саида, ты не хотела меня видеть, а видишь, мы оказались рядом. Хоть здесь вволю наговорюсь с тобой. Я никак не пойму, почему ты так отчуждаешь меня: отца твоего я не убивал, мать твою не оскорблял, всегда относился к тебе прекрасно. Почему?
- Людей можно видеть по – разному, и относиться к ним соответственно.
- Ну и как ты меня видишь?
- Не хочу об этом говорить…
- Боишься оскорбить? Да я знаю того сопляка, который сейчас в армии, он вскружил тебе голову. Но чем он лучше меня?
- Сердце смотрит по-своему.
- Оно должно смотреть туда, куда ему велят.
- Я сказала тебе уже, что оно не тебя выбрало.
- Не надо так говорить, Саида! Неизвестно, как еще повернется этот мир. Может получиться так, что завтра не будет мил тот, который тебе сегодня кажется твоим избранником. Что ты скажешь, если окажешься в ситуации, когда будешь готова зубами поднять то, что сегодня отодвигаешь ногой?
- Ты прав, друг. Надо серьезно думать перед выбором судьбы, а вдруг поставишь на хромую кобылу, - вмешался в разговор Адам. – Я тоже пытался на эту тему с ней говорить, но она, мне сдается, что многого в жизни еще не понимает, да и не мудрено: она совсем юна и неопытна. Она не понимает, что надо выбирать сегодня не сердцем, а разумом, нужно любить того, кто может тебе жизнь обеспечить.
- Да что вы заладили любить, полюбить, сердце, разум! Женский ум длиной в ее платье, так же говорят. Пока девушка не вышла замуж, она - неподеленный кусок. Кто первым сможет ее урвать себе, тому она и принадлежит. Как только окажется в семье, все это забудется и все, как говорится, устаканится. Я не признаю эти слабости – чувство, любовь, притяжение. За них ломаную копейку не дам, - скорее злобно, чем жестко сказал Юра, сидевший слева от Саида.
После паузы он продолжил:
– Возьму себя в пример. Я делал все для того, чтобы сделать хорошую семью: обеспечивал, оберегал, обхаживал. Думал, что этим любовь укреплю, мы тоже грезили этим чувством, которое сперва кажется прекрасным облаком, а на самом деле оказывается утренним туманом, но семьи не получилось. Когда не видели друг друга, так скучали, так скучали…
- А сейчас, когда ежедневно видитесь, готовы жизнь отнять друг у друга, да? – спросил, улыбаясь Мадин.
- Да, что-то подобное… - Юра утвердительно кивнул головой. – Если что и было в наших сердцах, то оно сгорело в пожаре семейных разногласий. Потом только я понял, что нельзя смотреть сердцем, надо выбирать по обстоятельствам головой. Так что, Саида, послушай умудренных в семейных баталиях людей и забудь свои детские чувства, лучше развернись к Мадину. А тому солдату еще долго служить и учиться в жизни: парни созревают поздно, главное - чтобы девушка не перезрела. Плод надо срывать во время.
- Я тоже ей об этом сегодня говорил, - Адам посмотрел через зеркало назад.
- Таких парней, как Мадин, немного, если есть возможность создать с ним семью, такого упускать, - серьезно сказал Юра. – Все у него есть, нуждается он только в одном – в человеке, который сделает счастливый шаг в его дом. Ты думаешь ему не на ком жениться? И на тебе свет не сошелся клином, есть много красивых, воспитанных девушек, которые с радостью согласились бы выйти за него замуж. А ему в душу запала ты, вот он и не может смотреть на других.
- Пускай смотрит, я ему уже сказала, что такого ответа, которого он ждет от меня, не получит. На самом деле много прекрасных девушек даже в одном нашем чилэ, пусть выбирает, - отпарировала Саида.
- Как ты не поймешь, что только ты ему люба!
- Вы только что говорили, что выбор сердца это ничто по сравнению с выбором разума…
- Да – а, соседка, за словом ты в карман не лезешь, - засмеялся Адам.
Машина на большой скорости въехала на большую трассу и направилась в сторону Бжедугхабля. «Куда мы едем?..» – подумала с тревогой Саида и то беспокойство, которое пришло к ней, когда увидела на дороге Мадина с друзьями, снова кольнуло ее.
- Адам, прошу, отвези меня домой, а потом езжайте куда хотите.
- Когда говорят друзья, мы едем не туда, куда хотим, а туда, куда указывают они.
- А куда мы едем?
- Я не знаю. Они сказали надо, я и поехал. У адыгов не принято спрашивать куда, когда тебе говорят надо.
- Это когда вы, мужчины, куда - то отправляетесь. Не забывай, что в машине женщина.
- Не женщина, а девушка, которая готовится стать невестой, - улыбнулся Юра.
- Маленькая девочка и та относится к женщинам.
- Не – е – т, нам нужна именно девушка, а не женщина. Кто женится на женщине? Все хотят получить чистую, - захохотал Юра.
- Адам, мне неприятен этот разговор и то, что я сижу с вами в машине одна. Не хочу, чтобы меня потом склоняли и принимали за какую - то ветряную девицу, я не так воспитана. Останови, пожалуйста, машину, дай мне выйти, я сама доберусь домой, а ты вези их куда хочешь.
- А что нам делать в этой машине без тебя? – спросил Мадин.
- Останови машину, Адам, дай мне выйти! – Саида, наконец, поняла, что происходит.
- Отсюда ты выйдешь только невестой Мадина и все! - властно сказал Юра. – Вперед, Адам, в Хатукай!
- Адам, Ада - а – м, выпусти меня! – Саида вцепилась в плечо водителя и начала его трясти.
- Сиди спокойно, не дергай его, он же за рулем, - Юра оторвал ее руку от Адама. – Все, успокойся, случилось то, что должно было давно свершиться.
- Не прикасайся ко мне! – Саида одернула руку, - Адам, что ты делаешь? Я умоляю тебя, выпусти меня, прошу тебя молоком твоей матери…
Парни плотно зажали девушку с двух сторон, так что она не могла и дернуться. Ни просьбы, ни мольбы ее не смогли остановить друзей. Поплачет, поплачет, и успокоиться, думали они. Первую, что ли умыкаем? Все себя так ведут, а потом успокаиваются. Чтобы не слышать плач Саиды, Адам включил на полную громкость магнитофон.
Так они доехали до Хатукая. В пути Саида подумала о многом: об отце, матери, Исламе, о ситуации, в которой оказалась так неожиданно. Мысли опережали друг друга, создавая хаос. В конце концов, она решительно настроилась ни под каким предлогом не выходить из машины, когда они доедут до села. Но женщины, которые вышли из дома, чтобы встретить невесту уговорили ее зайти в дом, пообещав, что до приезда ее родственников она будет чувствовать себя в безопасности.
- Надо ее хорошо стеречь, она может любой финт выкинуть. Вспомните, что она поступила с горе - женихами. Но мы же не такие.
- Как ни была расстроена и огорчена Саида, она услышала, что сказал Юра, и вспомнила тот случай…
5
Ребят, умыкнувших ее тогда, она видела лишь несколько раз. Она даже не поняла, для кого же ее украли. Сперва, ей показалось, что они просто шутят. Она с подругой вышла из магазина и переходила улицу рядом с общежитием Адыгейского госуниверситета. Внезапно дорогу перегородила синяя девяносто девятая. Оттуда выскочили три парня и с шутками, смехом начали заталкивать в машину ее подругу. Саида тогда была в гостях у нее в Майкопе. Когда девушка перепугалась не на шутку и начала кричать и отчаянно сопротивляться, Саида кинулась ее выручать. А тем это и нужно было, они отпустили подругу и внезапно втолкнули ее в машину.
Саида просила их, умоляла, грозила, что непременно посадит их, но все было тщетно. А когда она поняла, что они хорошо выпили, сообразила, что дразнить их не надо. Разве адыга можно чем-либо запугать, тем более разогретого спиртным? Она ужаснулась, когда парень, ради которого ее умыкнули, сказал с ехидной улыбкой:
- После того, как я пересплю с тобой, я готов с удовольствием и отсидеть сколько надо...
Мало ли, что взбредет в голову пьяного человека? Саида поняла, что только хитростью можно выйти из этой ситуации.
Когда женихи увидели, что она перестала возмущаться и тихо уставилась в окно, подумали, что все уже хорошо и начали наперебой хвалить своего друга. Саида даже один раз отшутилась, мол, время покажет, хороший он или плохой. Это окончательно успокоило друзей, и они в прекрасном настроении заехали в село, промчались вперед-назад по главной улице и остановились напротив дома жениха.
По обычаям тот, кто женился, не имеет права сразу зайти к себе во двор или дом, он некоторое время прячется от старших родственников у друзей. Поэтому жениха высадили неподалеку от его дома, а сами ребята, с шумом выскочив из машины, устремились во двор. Каждый мечтал получить подарок от родителей жениха за прекрасную новость. И в это время случилось то, что никто и не мог предположить – Саида, заметив, что ключи зажигания остались в машине, быстро перелезла вперед, села за руль, завела машину и быстро уехала.
Позже рассказ об этом случае на лихом коне проскакал по селам, люди по достоинству оценили смекалку и находчивость девушки, долго еще смеялись над незадачливыми женихами. Владелец машины появился в доме Саиды через несколько дней, он не казался больше таким храбрым, беспечным, и ему нужна была уже только его машина.
Воспоминание пронеслось перед девушкой на мгновение, напомнив, что опять нужно искать разумный выход. Тогда все получилось неожиданно и весьма удачно, а как будет сейчас?
Читатель книги, если сам не видел, наверное, слышал, что происходит чаще всего после того, как умыкнут девушку. Родственники жениха предпринимают все для того, чтобы девушка согласилась и осталась в доме. Обычно собирается немало людей, все они участвуют в нелегком процессе убеждения. До того как невеста даст согласие, родственникам девушки не сообщают, где она находится. Не будем утомлять читателя пересказом беседы Саиды с родственниками Мадина, многие подолгу говорили с ней, приводили аргументы в пользу жениха. Заходили в комнату и молодые и пожилые, но кто бы что ни говорил, девушка Саида была непреклонна.
Ночь сменила вечер, затем полночь перевалила через луну, чилэ погрузился в глубокий сон, прерываемый лишь лаем собак. Но в доме, где находилась Саида, никто не находил спокойствия. Видно было, что обе стороны устали, но атаки продолжались еще долго. Это было понятно, кому хочется, чтобы про него сказали, что не смогли уговорить какую - то юную особу. Однако, Саида упорно стояла на своем: отвезите меня домой, за Мадина никогда не выйду замуж.
В комнате кроме Саиды остались две девушки, остальные удалились, чтобы посоветоваться. Одни предлагали продолжить уговоры, пока она не согласится, другие уже ничего не хотели, они считали, что пора сообщить родственникам девушки о случившемся. Оставить Саиду больше всего была заинтересована тетя Мадина, к которой привезли девушку. Она никак не могла допустить, чтобы не добиться согласия Саиды. Должна остаться и все – был ее вердикт. Заметив, что большая часть родственников и соседей уже склонились к тому, чтобы прекратить это бессмысленные убеждения, она тихо вышла из комнаты и направилась к ребятам, отвела Мадина в сторону.
- На наших языках, мой братишка, не осталось больше сладости, никак не можем уговорить. Думаю, что пора тебе действовать. Если и тебя не послушает, действуй, как считаешь нужным, но не позорь нас. Умыкнул – сделай все, чтобы согласилась. А для этого, по-моему, все методы хороши. Дело за тобой, - жестко сказала ему и тетя ушла.
Мадин вернулся к друзьям.
- Тетя говорит, что Саида непреклонна, никто не может ее уговорить. Пора, видимо, мне это дело завершить по-мужски: раз не хочет по-хорошему, заставлю согласиться силой. Потом куда она денется.
- Правильно, - согласился с ним Юра. – Позорит нас в Хатукае. Сломается, никуда не денется, потом будет шелковой.
- Это я уже не знаю, так мы не договаривались, если что не так, как я зайду к себе домой? Самое главное, мы же соседи, а обидеть соседа, это сами понимаете, позор на все село.
- Не надо сейчас буксовать, - оборвал его Юра, - надо было думать раньше. Назад пути нет.
- Кто мог предположить, что она будет так сопротивляться? Я не думал, что в ней столько мужества.
- Иди, Мадин, покажи ей, что такое настоящее мужество… - настаивал на своем Юра…
6
Когда Мадин зашел в комнату, девушки молча посмотрели на нее. Саида стояла, опустив голову. Мадин кивком головы дал понять девушкам оставить их одних. Когда они вышли, закрыл дверь на ключ. Затем выключил свет и шагнул к перепуганной девушке. Ни мольбы, ни просьбы Саиды не могли уже остановить его, он как зверь набросился на нее, закрыл ее рот подушкой, чтобы заглушить крики…
Друзья с нетерпением ждали его. Наконец он вернулся и все взглянули на него.
- Ну что?
- Все! Пусть теперь попробует возразить…
- Лишь бы не вышло из этого скандала, - Адам с тревогой посмотрел на Мадина.
- Ты, друг мой, уже сделал свое дело. В любом случае, телефон за мной, ты его заработал честно, - улыбнулся Мадин и хлопнул его по плечу.
Тот обмяк и стал как бы ниже ростом.
- Так она согласилась остаться, Мадин? – спросил он растеряно.
- Это теперь ее дело, захочет жить опозоренной, пусть не соглашается. Не волнуйся - никуда она не денется.
Адам направился к двери.
- Ты куда? – спросил его Юра.
- Надо же сказать его тете, чтобы девушки вернулись к Саиде. Этот боров свое сделал, наверное, напугал до смерти, надо же ее успокоить.
- Правильно, пусть возобновят атаки, враг почти уже повержен. Это победа. Давайте выпьем за нашу победу, за друга нашего. Ты настоящий мужчина, Мадин!
Выпили. Мадин подвинул к себе тарелку, чтобы закусить, но чуть не подавился куском мяса: крик забежавшего Адама напугал его:
- Ей! Пропала она! Исчезла, как провалилась. Что же будет теперь?..
7
Саида не помнила, сколько времени бежала и куда, лишь бы подальше от ненавистного дома, где перевернулась чаша ее судьбы. Только тогда остановилась, когда выбилась из сил, в ушах некоторое время еще стоял шум, но постепенно восстановилось дыхание. Она всмотрелась в ночь, ощутила тишину и покой поля. Следом появился страх. Хотя ночь была теплой и лунной, прохладный ветерок обнял девушку, и она содрогнулась. Скорее от страха, чем от прохлады, наверное.
Саида прижала руки к груди. Разорванное платье кольнуло воспоминанием, она затряслась в рыдании. Сидя на корточках, она плакала долго, плакала, пока не выплакала горечь и ощущение безысходности. Затем пошла, как ей показалось, дорогой к большой трассе. Она вывела ее на берег реки. Сквозь темные силуэты деревьев и берега увидела лунную дорожку. На мгновенье в сердце закралась мысль – а может все здесь и закончить, и позор, и горе, и страдание по утерянной юности. Спрыгнуть с берега и все! Но огромная верба словно возмутилась, листва, перешептываясь, зашелестела над ней, пойма реки дыхнула на нее холодом. Она испугалась и побежала в обратную сторону.
Дорога снова привела ее к селу, но она побоялась зайти в него. Конечно, можно постучаться в любой дом, но как ее воспримут глубокой ночью? И на дороге оставаться нельзя: ее могут отыскать Мадин с друзьями. Саида быстро пересекла асфальтовую дорогу и направилась к окраине. Думала: ночь бы пережить, а утром она как-нибудь добралась бы домой.
Оказавшись на окраине села, девушка заметила свет машины сзади. Она отбежала от дороги, села на корточки и сидела так, пока машина не проехала. Почему-то она ее подбодрила, почувствовала, что она не одинока в этой ночи. Осмотрелась, заметила неподалеку то ли огромное строение, то ли скирду. Направилась туда. Оказалась скирда соломы. Девушке было страшно, но она пересилила себя и, вырывая солому, сделала углубление, влезла туда. Все, теперь она может успокоиться.
Внезапно раздался шорох. Саида с опаской выглянула из своего укрытия. Кто это там? Но никого не заметила. Шорох повторился. Может кто-то подкрадывается к ней? Опять выглянула – никого. Наверное, мышка, подумала она. Саида, как и всякая девушка, боялась мышей, но сейчас даже была рада: она не одинока. Девушка успокоилась, прошел озноб, потихоньку сон навалился на ее веки.
Долго или мало спала, Саида не поняла. Когда открыла глаза, все еще ночь была укутана в лунный свет. Она выглянула из своего укрытия и еле сдержала крик – в нескольких шагах что-то черное и лохматое смотрело на нее светящими глазами. Кто это за чудище?! А если волк, или бродячие собаки, их так много стало, говорят, и на людей набрасываются. «Мамочка моя, что же мне делать?!» - Саида с ужасом смотрела на приближающегося зверя. Она машинально сняла обувь для защиты и приготовилась к обороне. Промелькнула мысль вскочить и убежать, но куда? Оказалось, что это маленькая собачка, чуть крупнее кошки. Саида вздохнула с облегчением.
- Пицыу, Пицыу, ма, ма, – позвала она.
Собачка напомнила их маленькую Пицыу во дворе. Собака испугалась и метнула в сторону, но Саида ласковыми словами успокоила ее, и она остановилась в двух шагах от нее.
- Ма, Пицыу, маленькая красавица, не бойся, я тоже боюсь. Как хорошо, что ты пришла ко мне, мне так страшно.
Собачка осторожно приблизилась к ней, понюхала протянутую руку, затем лизнула. Девушка погладила ее, и она легла рядом у ее ног. Это маленькое существо животное прогнало страх и успокоило: что значит живая душа! Саида удобно улеглась в своем укрытии, ноги касались собачки, им было вдвоем спокойно и тепло. Ушел страх, пришли горькие думы.
«Что мне теперь делать? Кому я нужна сейчас?.. - слезы покатились из глаз. – Ты, Ислам, просил меня, чтобы я тебя дождалась, я осталась верна тебе и сердцем и душой, сдержала свои обещания, но меня опозорили, обесчестили. Ты меня не простишь, посчитаешь меня виноватой, спросишь: зачем села к ним в машину? Но я же доверилась соседу, я не могла и предположить, что он может такое сделать. Ты не простишь, я помню, как ты сказал однажды: своей женщиной я не могу ни с кем поделиться. Но все же я твоя, Ислам, я себя ни с кем не делила, это меня обделили теперь счастьем с тобой.
Мама моя, ты единственная на свете, кто меня поймет сейчас, но это горе тебе не под силу. А как я посмотрю отцу в глаза… Один страшный день прошелся по моему сердцу и нанес рану, которая сделала меня калекой. Что меня может ждать уже хорошего? Все будут показывать на меня пальцами, вот, мол, это с ней так поступили, с ней это приключилось. Начнут охотиться на меня, как на раненную дичь…»
Она провела эту ночь, то, рыдая, то грустно раздумывая над своей судьбой. Собачка, которая нашла приют у нее, спасала ее от страха одиночества в ночи, но время от времени она с тревогой всматривалась в темноту. Прошло еще время, и Саида разглядела в небе белую косынку просыпающегося рассвета. Это принесло в ее измученное сердце временный покой, и она уснула еще раз беспокойным, рваным сном...
Машина съехала с горки, вывернула на проселочную дорогу, доехала до скирды и прямо через скошенное поле устремилась к ней. Два немигающих ярких глаза машины вонзились в солому, высветили беглянку и собачку. От света невозможно было спрятаться. Из машины вышли двое и направились к ней. В лучах света они казались огромными и страшными, их длинные тени сломались у ее ног. Пинок, и собачка, пытавшая стать на ее защиту, отброшена далеко, она взвыла от боли. Мужчины стали боком к свету, и она их узнала: Мадин и Адам.
Саида от испуга не могла ничего сказать, ноги стали ватными, не двинуться с места. Свет фар переломился, и она заметила третьего - Юру. Он вложил в рот два пальца и засвистел, но, почему-то, свиста не слышно, доносится трель свирели. Вот свет еще раз сломался, и Мадин наклонился над ней, рывком поднял ее и обнял так, что она чуть не задохнулась. Крик, беспомощный крик отчаяния вырвался из груди Саиды…
Проснувшись от собственного крика, девушка не сразу поняла, где она находится. Видимо, от крика собачка вскочила и стояла рядом, не зная, то ли хвостом помахать, то ли удрать. Яркие лучи утреннего солнца пробивались через солому и оставались в ней золотыми нитками. Было слышно веселое щебетание птиц из опушки недалекого пролеска. Наступил долгожданный день. Она не знала, что он готовит ей, но жила надеждой скоро добраться, до милого и уютного отцовского дома, где она могла быть понятой и обласканной.
Саида отряхнула солому, достала из сумочки небольшую булавочку и затянула разорванное на груди платье. Вздохнув, направилась к дороге. Ей повезло, первая же машина остановилась и подобрала ее. Видимо, эта была супружеская пара. Они сидели рядом, спокойно говорили о своем. В салоне чувствовалось умиротворение и необычное спокойствие. Есть же такие люди, от которых веет теплом и уютом, им сразу начинаешь верить. Может они Саиде понравились оттого, что приветливо посадили в машину и, не задавая лишних вопросов, повезли. Довезут ее до Бжедугхабля, думала она, а дальше Бог поможет и доберется домой без приключений.
Девушка грустно смотрела в окно. Звучала красивая музыка, она успокаивала душу, но и навевала светлую печаль. Саида очень любила музыку, могла слушать ее часами. Она была еще совсем юной, когда, включив магнитофон, сама тихо подпевая, весело наводила дома порядок. Песня сменилась, полилась другая, она кольнула девушку. Ислам как-то принес ей кассету и сказал: «Первая песня тебе, чтобы постоянно напоминала обо мне, она не даст меня забыть». Песня струилась в тихой мелодии, дав волю девичьим воспоминаниям. Саида не выдержала, закрыла лицо руками, горячие слезы обожгли ладони.
- Что с тобою, деточка, почему плачешь? – участливо спросила женщина.
Это муж ее, заметив через зеркало, что девушка плачет, сказал жене. Саида не смогла сразу ответить, слезы душили ее.
- Не обращайте внимания, я просто, что-то вспомнила, вот и взгрустнулось мне. Извините, пожалуйста… - ответила она, собравшись с силами.
Мужчина участливо взглянул на нее.
- Если у тебя есть проблемы, скажи, может, мы сможем чем-то помочь тебе.
- Спасибо, но вы не сможете помочь. Вы извините меня за внешний вид, ради бога не подумайте обо мне плохого, просто я вчера попала в трагическую ситуацию. Со мною произошла беда, и мне пришлось ночью спасаться. Я боюсь, что они меня ищут.
- Какой-то криминал?
- Меня умыкнули. Вот я и добираюсь домой. Как переживут это мои родители, не представляю: они и так больны, а я еще со своими приключениями… - слезы снова прервали слова Саиды…
8
Девушке повезло на дороге, она стояла не долго, ее подобрала машина из родного села. Когда Саиду подвезли к дому, улица была пуста. Она направилась, было к калитке, но остановилась. Как она зайдет сейчас к себе во двор? Увидит ее мать и перепугается, как она объяснит брату и отцу то, что случилось с ней? Что же делать? Она постояла еще минуту под большой липой и пошла по улице дальше, к следующему дому. Здесь жила Щарифа, которая в свое время покормила ее материнским молоком. По обычаям адыгов, она стала ее названной матерью. Ей и решилась все рассказать девушка и поступить так, как она подскажет.
Щарифе, высокой и дородной женщине, было около шестидесяти, но черты былой красоты еще оставались на ее лице. Она была доброй, хлебосольной, рассудительной. В селе пользовалась авторитетом, и ее слову придавали должное значение и женщины, и мужчины. Не раз бывало, что при разрешении серьезных проблем, где достойный выход не могли найти мужчины, она подсказывала его.
Увидев Саиду, Щарифа обрадовалась, обняла ее и крепко прижала к себе:
- Къеблагъ, къеблагъ, сидах! Ты приехала, а я об этом не знаю. И мать твоя не сказала.
- Она не знает, что я здесь…
- Как?
Щарифа отстранила от себя девушку и посмотрела ей в глаза. Увидев слезы, прижала к себе и повела ее в дом:
- Сейчас ты мне расскажешь, что случилось…
Хозяйка не стала торопить девушку, она видела, что Саида очень встревожена. Накормила ее, затем плотно закрыла дверь и села напротив. Глубоко вздохнув, Саида начала свой печальный рассказ. Щарифа ни разу не перебила девушку, дала ей возможность высказаться и выплакать все, что у нее накопилось. До сих пор Саида держалась, потому что помощи ждать было не откуда, но, попав в дом, где ее любили, дала волю слезам. Щарифа заметила, что девушка на грани срыва, ее и ей кажется, что весь мир обрушился на нее. В таких случаях обычно человек считает, что нормальной жизни больше не будет. Трагедия ломает человека так, что его порой не узнать, если не поддержать, он может больше не подняться больше с колен.
- В жизни бывает много радостей и немало страданий, дочка, - Щарифа погладила по голове девушку. – Жизнь – это вечное испытание нас на прочность. Тхэшхо никогда не насылает страданий, которых человек не может выдержать. Не думай, что самые горькие дни были только у тебя. Ты даже не можешь представить себе, через какие муки иногда проходит человек, но на то Бог ему дал жизнь и разум, чтобы с честью пройти через все невзгоды.
Я расскажу тебе одну историю, которую слышала от бабушки. Ты ее не застала, дай ей Бог спокойствия в раю, мудрая была. Она сама столько испытала в жизни, не пожелаю даже врагу! Трое сыновей и муж погибли на войне, одна вырастила двоих детей, но никто не видел ее сломленной и удрученной, наоборот - она заряжала других своим оптимизмом и жизнелюбием. Когда я спрашивал ее, как она смогла пережить гибель мужа и родных детей, она отвечала: «У меня хоть еще оставались дети, а у других никого, многим было тяжелее, чем мне. Когда я думала об этом, говорила себе, не думай, что самое большое горе у тебя, не гневи Бога, Он может наслать тебе такие испытания, по сравнению с которыми твои сегодняшние беды покажутся никчемными». Ее рассказ я никогда не забывала. Послушай и ты.
Жили два близких друга, одного звали Хаджибэй, другого Казухбэй. Хаджибэй был семь раз в Чабе , когда собрался еще в очередной раз, к нему обратились сохты и хаджи .
- Ты был один раз в Чабе – ты выполнил одну из основных заповедей ислама, побывал в Мекке. Был второй раз – это для души, угодное Аллаху, был третий раз, тоже для души, но если ты еще раз поедешь без жены и детей, в этом не будет больше добра, угодного Всевышнему. Надо семью взять с собой.
Послушал он их и решил, что это будет правильно. В то время на дорогу в Чабэ уходил один год. Казухбэй был для Хаджибэя близким другом: что бы ни говорил, что бы ни делал, всегда советовался с ним, так он был дорог ему. У Хаджибэя было двое сыновей и одна дочь. Они уже были достаточно взрослыми, чтобы завести семью. Жили они в достатке, богато и в согласии. Были у Хаджибэя тучные стада, накопленные деньги и много людей, которые занимались его большим хозяйством. В один из вечеров, когда он был у Казухбэя, обратился к нему.
- Олаи , я намерен поступить так, как считаешь? – спросил он его, рассказав о поездке в Чабе.
- Ты советуешься со мной, или ставишь меня в известность?
- Советуюсь.
- Если советуешься, скажу, что ничего нет в том, что ты собрался взять с собой в Чабэ сыновей и супругу свою. Но отношение к мужчинам и отношение к женщинам должно быть разным, я считаю, что дочери там делать нечего. Да и не оставишь же дом совсем пустым, - ответил Казухбэй.
- На кого я оставлю единственную дочь? – спросил Хаджибэй.
- Е – о – ой! И ты так говоришь, имея такого доброго друга, как я. Получается, что ты не доверяешь мне.
Хаджибэй пожалел о сказанном и взял свои слова обратно:
- Нет, - сказал он, - я не то имел в виду, что ты говоришь. Сделаю так, как ты сказал - оставлю ее.
Не очень понравился Хаджибэю совет, но он вернулся домой и сказал о нем жене и сыновьям. Не одобрили его решение ни жена, ни сыновья. Но слово главы семьи было словом, его нельзя было изменить - обойти тоже. Дочь начала плакать:
- В чем я провинилась, мой отец, что ты не хочешь меня взять с собой, показать Чабэ? И на кого ты меня оставишь?
- Я уже решил так, в следующем году я возьму тебя с собой, - сказал он, успокоив дочь.
Пришло время, и семья собралась в путь.
Не прошло и недели, как Казухбэй начал приставать к девушке, мол, в пустом дворе ты не будешь одна находиться, переходи ко мне. Но как она могла перейти к нему, если в доме Казухбэя никого не было кроме него?
- Нет, - ответила она, - я не покину дом своего отца.
Не пошла она к нему. Тогда он сорвал крышу со своего намерения:
- Я сделал так, чтобы твой отец оставил тебя здесь, с конкретной целью, и ты сделаешь то, что я хочу, - пристал он к девушке.
- Я тебя как отца почитаю, что ты говоришь?
Но он решил силой овладеть девушкой.
- Если даже будешь отрезать от моего тела и кормить мною собак, я никогда не сделаю, что ты хочешь! - Она была непреклонна.
Но Казухбэй уже сказал свое слово, он не мог его забрать обратно, да и не хотел он, чтобы люди об этом узнали. Он схватил девушку за волосы, потащил в подвал дома, откуда никто не услышал бы ее крика, и запер ее там. Каждый день приносил ей немного еды и воды, безжалостно избивал, чтобы она согласилась. Но она была непреклонна. Так он приходил к ней неделю, вторую. Не добившись ничего, оставил ее, только изредка подкармливал, чтобы не умерла с голоду. Никто не догадывался о том, что происходит, никто не знал, что произошло.
Тот, кто отправился в Чабэ, должен был вернуться. Узнав, что они возвращаются, Казухбэй поехал им навстречу. Он прошел путь в один день и встретил их. Сперва, как принято по обычаю, Хаджибэй расспросил о чилэ, кто жив, кто ушел в мир иной, поинтересовался родственниками, друзьями, наконец, спросил:
- Как дела у той, которую, я оставил?
Казухбэй уронил голову.
- Е – о – ой, Хаджибэй, - сказал он. - Лучше бы ты ее не родил! Опозорила нас.
- Что ты говоришь? Что она сделала?
- Что сделала? От нее стало выходить больше мужчин, чем заходить. Я этому воспротивился. Но она сказала, что мне дела нет до нее, и попыталась не пустить меня во двор. Я сказал ей, что такого от нее не ожидал и бросил ее в подвал, чтобы больше не позорила нас.
Хаджибэй опечалился, голову уронил.
- Е – о – ой, прежде чем это случилось со мной, лучше бы я умер! - Сказал он. Затем посадил сыновей и велел им: - Вы все слышали, мои дети. Пойдите туда, зарежете, налейте ее кровь в сулык и принесете мне. Она заслуживает такой смерти…
Сыновья оставили отца в крепости, где они останавливались, и отправились домой. Зашли во двор, начали спускаться в подвал, девушка услышала шаги, начала. Братья дали о себе знать, успокоили ее. Она со слезами бросилась к ним. Братья договорились, что убьют ее вне дома, в поле.
- Где мои отец и мать? – спросила их сестра.
- Сейчас отведем тебя к ним, - ответили они и повели.
Не спрашивая ее о делах, о том, что случилось, братья завели сестру в лес. Завели и сказали, что надо отдохнуть. Бедная девушка, которая провела целый год в темном подвале, измученная и удрученная, как только оказалась на груди своих братьев, успокоилась и уснула. Глядя на нее, они не могут решить, кто ее убьет, один говорит другому: ты сделай, другой говорит: убей ты. Рука на сестру не поднялась. Раз так, это божеское дело, подумали они, она невиновна.
- Пусть Бог, породивший ее, определит ее судьбу, не сможем мы ее убить, оставим ее и уйдем, - сказали они друг другу. – Ты отцу не говори, и я не скажу, принесем другую кровь и скажем, что это кровь его дочери.
Братья покинули сестру, поймали птицу, ее кровь налили в сулык, принесли отцу и показали, вот, мол, ее кровь. Что было делать хаджэ? Он успокоился: она получила, что заслужила, простит Тхэ ее грехи. Хаджибэй вернулся в свое село. Паломников люди поздравили с возвращением. Спросили отца о дочери, они думали, что он брал ее с собой в Чабэ. Он сказал, что она умерла. Ему пособолезновали, и дело тем и закончилось…
9
Скрипнула калитка, и Щарифа выглянула в окно. Быстрым шагом двор пересек хозяин дома. Открылась входная дверь, и он окликнул жену:
- Ты где?
Щарифа вышла ему навстречу.
- Я только, что от Аюба. Неприятную весть он мне сообщил… - начал было Сагид, но жена прервала его и отвела в дальнюю комнату.
Муж передал ей, что рассказали им у Аюба. Как умыкнули Саиду, привезли в Хатукай, долго ее уговаривали, а она неожиданно для всех, исчезла. Всю ночь друзья искали беглянку в селе, прилегающих к ней дорогах, до обеда следующего дня рыскали по полям и сторожили дорогу на Майкоп, но все оказалось тщетным, и они вернулись домой. Они понимали, что если девушку не уговорят, их ждут большие неприятности. Стоит только заявить в милицию, их арестуют и неминуемо осудят на много лет. Ребята скрыли от родителей, что Мадин надругался над ней.
Родители друзей, узнав о происшествии, срочно собрались. Определили уважаемых людей, которые могли вести переговоры с родителями и родственниками. Одно только могло спасти молодых людей - мудрость и убеждение, слово и только слово. Все знали, что Тембот не простит того, что сделали с ее дочерью, его твердость в своих убеждениях всегда подтверждалась его действиями. Молодость скачет на лихом коне, вперед и только вперед, не задумываясь, правильна дорога или нет. Старшим приходится и за них думать, еще и расчищать их завалы: друзья смылись из села, оставив дело на суд старших. От них только что Сагид вернулся домой, чтобы посоветоваться с женой.
Щарифа молча выслушала его. Затем сообщила, что она в курсе происшедшего.
- Откуда? – удивился Сагид.
- Саида находится у нас.
- Как?
- Она вернулась из Хатукая еще до обеда, но не решилась зайти домой, а пришла к нам. О том, что она здесь, никто не знает.
- Так надо с ней поговорить: ты же знаешь, что если она заявит в милицию, ребятам не поздоровится.
- Тут дело не только в том, что ее украли, такое бывает, и ты, и я, не раз принимали участие в переговорах двух сторон, чаще всего убеждали девушку. Здесь ситуация другая, Мадин ночью надругался над невинной…
- Да – а, это меняет дело… Об этом ребята не сказали.
- То-то и оно! Я думаю, что пока не надо говорить, что девушка у нас. Она бедная и так в шоке, сейчас начнут всем селом давить на нее, она сорвется. Ты скажи Аюбу правду, пусть он знает. А я пойду к ее матери и поговорю с ней.
- Может, пока она у нас, ты побеседуешь с девушкой? Ее надо бы уговорить, пока дело не дошло до милиции.
- Уговаривать не буду. Вмешиваться в это я не должна, сам понимаешь: она и моя дочь, кормила ведь своим материнским молоком. Она ко мне относится, как к родной матери, а я буду ее уговаривать выходить замуж за это животное?
- А Адам?
- Надо было думать. Аюбу я не раз говорила, что он у него ветреный. Пройдет, отвечал, это проходит с годами. А видишь, не прошло? Пусть сами выкарабкиваются из сае , куда затащил их с друзьями этот недотепа…
Сагид знал, что она права, но, что он мог делать? Что позволительно говорить сестре, не дано зятю. Он пошел к Аюбу, размышляя над тем, что ему сказала жена. Ведь это все она говорит, не оттого, что не любит брата или его детей, а оттого, что оказалась в трудном положении: материнское молоко – это настолько свято, что если забыть о нем, или не придавать ему должного значения, можно навлечь на себя такие проклятия, что вряд ли убережешься. Да и люди осудят, они никогда такое не прощают…
Узнав о том, что произошло с дочерью, Амдехан стало плохо. Щарифа дала ей лекарство, уложила на кровать и села рядом. Она успокаивала ее, как могла. Щарифа предложила пока скрыть то, что Саида вернулась домой. Пусть думают, что она вне дома. Конечно, со временем узнают, ведь ее же привезли домой односельчане, но до этого есть время подумать, поразмыслить, что делать.
Предупредив Аскера, сына, мать вместе с соседкой отправилась к дочери. Долго они стояли в обнимку и плакали. На них невозможно было смотреть без сострадания. Щарифа молча утирала слезы. Наконец, мать и дочь успокоились, сели и втроем стали советоваться. Саида еще раз подтвердила, что ни за что не выйдет замуж за нелюбимого, а что делать с теми, кто так поступил с ней, пусть определяют отец с матерью, род. Она слезно просила мать убедить отца не дать согласие на ее возвращение в дом Мадина.
В дверь постучали, это был Аскер, сообщивший, что пришли родственники. Саида обняла брата и заплакала. Вскоре мать ушла домой, Аскер для себя, уточнив у сестры детали произошедшего, тоже ушел. Родственники должны были обсудить проблему, в которую были вовлечены нежданно–негаданно, и высказать свое согласованное мнение Темботу, за которым уже отправили машину в больницу…
10
Когда мать с братом ушли, Саида сидела расстроенная. Щарифа села рядом и погладила по голове. Девушка обхватила ее локоть и прислонила голову на плечо. Так она успокоилась.
- Продолжи, пожалуйста, рассказ о девушке, - попросила она. - Бедная, как мог с ней так поступить друг отца?
- Это только начало ее испытаний, моя дочь, - Щарифе было приятно, что Саида близко приняла к сердцу боль своей ровесницы. – Давай вернемся к девушке в лесу. Она проснулась. Проснулась, но братьев не нашла. Девушка была не по годам мудрой и догадалась о случившемся. Казухбэй преподнес ее по-своему родителям, братья приходили к ней с одним замыслом, ушли с другим. Они не смогли меня убить, оставили в живых. Если я вернусь домой, мне родители не поверят, поэтому я могу рассчитывать только на Бога, который породил меня. Он мне поможет, решила она и вышла из леса. Девушка направилась не в сторону дома, а в противоположную.
Наступила ночь. Ей стало страшно, и она залезла на дерево. Сидела на нем, пока не рассвело. Затем спустилась, поела, что нашла в лесу. Снова, с наступлением темноты, влезла на дерево. Так она привыкла к такой жизни, ей мир был уже не нужен. Она перестала бояться зверей, сделала себе жилище на дереве, днем спускалась, питалась, ночью возвращалась на дерево. Так она провела целый год в лесу. Одежда ее совсем износилась, обувь тоже.
Однажды один молодой орк вышел на охоту. Его гончие собаки нашли девушку. Когда они набросились на нее, она начала отбиваться камнями. Орк на коне поскакал в их сторону. Он удивился, ведь до этих мест обычно люди не доходят, кто же там? Прискакал и видит девушку - писаную красавицу в рваной одежде. Юноша снял с себя бурку и набросил ей на плечи.
- Кто ты, человек или джин? – спросил он.
- Я человек, - ответила она.
- Тогда не бойся. Если хочешь, возьму тебя с собой.
Девушке захотелось выйти из леса.
- Если возьмешь, буду благодарна.
- Ты откуда?
- Ола, я не знаю из какого я рода или семьи, как помню, всю жизнь жила в лесу, - не стала она рассказывать ему правду.
Посадил он ее на коня и привез домой. У него было две сестры.
- Я нашел эту девушку в лесу, не знаю, откуда и кто она, - сказал он им.
Сестры нагрели воду, искупали ее, одели в красивую одежду, и перед ними предстала девушка невиданной красоты. Говорит прекрасно, обычаи знает хорошо, ко всем относится учтиво. Удивляются и спрашивают, где всему этому научилась, но она отвечает, что не знает, все время находилась в лесу. Тогда сестры пришли к отцу.
- Наш отец, - обратились они к нему, - такой девушки, какую нашел наш брат, нигде больше нет! Настолько воспитана, что чему-то ее обучать нет надобности. Спрашиваем ее, откуда она, отвечает, что как помнит, все время жила в лесу, но разве лес может так воспитать человека? Здесь что-то не так…
- Присмотрите за ней, - велел отец.
Прожила она год в их семье, ничего плохого за ней никто не заметил. Настолько она была красива и воспитана, что молодой орк влюбился в нее. Он сказал своим сестрам:
- Скажите ей, если согласна, возьму ее в жены.
Девушки обрадовались, они тоже полюбили ее. Усадили ее и сказали, что они хотят, чтобы она вышла замуж за их брата. Она согласилась: молодой орк был красив, прекрасно воспитан. А его отец был лучшим из лучших. Сестры пошли к отцу и сообщили о радостном событии.
- Если такая девушка станет моей невесткой, я не буду возражать, - сказал он. Настолько она была воспитана и обходительна.
Сыграли хорошую свадьбу, пир был горой, гостей было много.
- Уделите должное внимание нашей невестке, - велел отец. – Если заметите, что она в задумчивости, чем-то опечалена или расстроена, плачет, сообщите сразу.
Как-то невестка сидела одна в своей комнате и задумалась. Задумалась и вспомнила об отце, матери, какие они хорошие, какой жизнью живут, вспомнила о том, что случилось с ней. Если она не может сказать кто ее отец, из какого рода, то, как могут люди хорошо относиться к ней? Сердце ее переполнилось слезами, и она заплакала. Когда это увидели сестры, они сказали отцу.
- Наш отец, она плачет так, будто ее сердце сейчас разорвется.
Тогда он пошел к ней. До этого ни разу не заходил, не встречался. Когда вошел в комнату, она вскочила, протерла глаза и смутилась.
- Куакуа моя, я узнал, что ты плачешь, - обратился он к ней. – Я целый год ждал твоих слез. Ты должна мне непременно сказать, почему плакала. Если ты почитаешь меня и любишь нас, скажешь, если нет, значит, ты меня не признаешь за отца и не уважаешь.
- Ты мне как отец, - ответила она, - я вспомнила своего отца, свою мать...
- Куакуа моя, мы давно этого ждем, скажи мне, кто твои родители, - попросил ее свекор.
- Хаджибэй мой отец, его супруга - моя мать.
- О, моя дочь, что же ты не сказала мне, что, такой как Хаджибэй твой отец!- воскликнул он и, выхватив пистолет, выстрелил вверх.
- Что случилось? – прибежали родственники и соседи.
- Моя невестка заговорила, она сообщила мне из какого она рода. Моим родственником является Хаджибэй. Его все знают, такого как Хаджибэй мужчины в наших краях нет, дочь Хаджибэя моя невестка!
Все обрадовались новости. Один передавал другому, тот еще кому-то, так хабар широко разошелся. По этому поводу сделали большие торжества, потом наполнили семь подвод, чтобы отправить невестку в отчий дом. В одну усадили самых уважаемых и почитаемых женщин, известных своим красноречием и знанием обычаев. Вез их один раб, старик. В каждой подводе тоже сидели по одному вознице.
Отправились они в путь, остановились на отдых в том месте, где молодой орк нашел девушку. Поляна была красивая, вкусная вода находилась здесь же. В те времена всегда возили с собой шуатэ . Возница – раб, который сидел в подводе, где находилась невеста, достал хмельной напиток и понес его по кругу. Всех заставил выпить хмельной напиток: возниц, женщин, всех, кто был с ними. Одной только невестке он не давал пить. Все напились, и тогда он стал приставать к невестке.
- Что ты такое говоришь? – ответила она. - Можешь меня убить, но никогда не будет этого!
Бедная страдает из-за своей красоты. Он вырвал из ее рук ребенка.
- Или я его зарежу, или ты сделаешь, что я хочу, - пригрозил он.
- Если ты не боишься своего Бога, убивай!
Тогда он зарезал ребенка и схватил ее.
- Теперь я убедилась, что ты не боишься своего Бога, - сказала она. – Я поняла, что ты сделаешь то, что подсказывает твое сердце, дай мне отойти и облегчиться.
- Хорошо, - согласился он и тоже вместе с ней отошел в сторону.
- Ей, отпусти меня, я облегчу свое тело.
Куда она денется в такую ночь, подумал он и отошел. А она хорошо знала этот лес. Рядом была большая река. Она подбежала к ней и прыгнула в воду, переплыла на другой берег и спряталась.
Раб вернулся и поднял всех плетью.
- Вы, что все переумерли, собачье отродье?!
- Что случилось?
- Что случилось? Привели к нам джина! Когда мы добрались до места, где ее нашли, она зарезала своего сына и скрылась.
Мертвого мальчика повезли домой. Отец молодого орка увидел их. Он знал, что они не могли добраться до дома Хаджибэя и вернуться так быстро. Догадался: что-то случилось, и позвал сына:
- Сын, я не дождусь, пока они доедут, что-то случилось, только не знаю что. Выведи мне коня.
Когда он доехал к ним, спросил их:
- Что случилось, скажите мне, я в тревоге?
- Твоя невестка - джин, - ответили ему. - Мы доехали до места, где ее нашли, остановились, а когда мы заснули, она зарезала своего ребенка и скрылась в лесу.
- Е – о – ой! – заплакал он. – Откуда я взял бы счастье, чтобы такой, как Хаджибэй стал мне родственником.
Посчитали, что она была джин, похоронили ребенка и разошлись…
11
Стук в дверь испугал Саиду. Она была под впечатлением услышанного, и не сразу сообразила, что происходит. Зашел Аскер, он рассказал о том, что происходит сейчас у них дома и что говорят в селе. Родственники, которые собрались в доме Тембота, не сразу пришли к согласию. Разговор был не из легких, мнения разделились. Некоторые предлагали подумать над возможностью все-таки вернуть девушку в дом жениха, мол, не будешь же из-за нее полсела делать себе врагами. Молодые, свыкнуться и жизнь пойдет своей дорогой. Большинство же сошлось на том, что подобное прощать нельзя. Но последнее слово оставалось за Темботом.
Первые ходоки не заставили себя ждать. Их встретил Аскер. Он не знал, как себя вести с нежданными гостями. Как плохо, когда нет старшего в доме, кого можно было бы спросить! Но даже врагу, зашедшему во двор, адыги говорят «къеблагъ», добро пожаловать в дом. А пришли к ним такие парламентарии, которым никто бы в селе, наверное, не смог бы отказать в гостеприимстве - пожилые и уважаемые люди чилэ. Старики вошли в хьак1эщ, кунацкую, где уже сидели родственники и близкие. Женщины пошли к Амдехан, а тех, кто направился к Саиде, Аскер остановил, сообщил, что ее дома нет.
Прошло немного времени и из комнаты, где находилась мать, быстро вышли женщины, родственницы в смятении забегали по дому, кто в поисках лекарств, кто воды, матери стало плохо. Срочно привезли медсестру, и она сделала больной укол. А женщины во дворе стояли безропотно, ожидая, когда можно возобновить переговоры. Это все сообщил Аскер.
Саида, услышав, что матери стало плохо, заволновалась и с тревогой посмотрела на брата.
- Может, мне вернуться домой?
- Еще не время, - сказал Аскер. - Приедет отец, как он скажет, так и поступим.
- Аскер, брат мой, если будешь говорить с отцом, попроси его, чтобы не соглашался меня отдать Мадину. Я ненавижу его!
- Конечно, сестра, я с тобой, но ты сама знаешь, что слову отца мы не можем перечить, как он решит, так и будет. Надеюсь, что он поддержит тебя. В одном я не уверен, сможет ли он выдержать столько переговоров, он так слаб…
У Саиды навернулись слезы на глаза. Столько проблем она невольно создала близким и родным. Ну не она же виновата, что так получилось?!
Следующая группа парламентарием была по возрасту разной, были в ней и молодые люди, и постарше. Впереди шли два старика и три пожилые женщины. Аскер их встретил во дворе.
- Нам, сынок, с Темботом бы поговорить, не вернулся он еще? – спросил старший по возрасту Исмел.
- За ним поехали, но пока еще нет. Заходите в дом, подождите его.
- Этот неприятный и для вас, и для нас хабар пробежался по чилэ на черном коне. Разное говорят сейчас, мы не знаем до конца правду, поэтому говорить сложно. А истину можно найти только у того, кто ее знает. Тогда дай нам поговорить с Саидой.
Аскер замялся. Что ему сказать?
- Ее нет дома.
- Халеуко сказал, что сам ее сегодня подвозил. Она не заходила домой?
- Нет.
- Тогда где она? – старик посмотрел в глаза Аскера пристально. – Или ты не хочешь, чтобы мы встретились с ней?
Парню стало не по себе. Что молодой адыг сможет сказать против старика? Адыгский этикет требует непременного уважения к старшему, и по возможности, выполнить его пожелание немедленно и беспрекословно.
- Она недалеко. Но, не обессудьте меня, встретитесь вы с ней или нет, решаю не я - отец или мать.
- Так спроси свою мать.
Аскер опустив голову, направился к матери. Та, конечно, не могла возразить уважаемым людям села, но попросила сына передать им, что только отец здесь может сказать окончательное слово. К старикам присоединились еще две старушки, они пошли за Аскером в соседний двор, а молодежь стала в тень грушевого дерева перед домом. Когда старшие зашли в комнату, Саида встала и ответила на их приветствие.
- Моя дочь, нам не легко было идти к тебе после того, что случилось, - начал беседу Исмаил, сухощавый старик с приятной внешностью. – Поступили они, конечно, плохо. Хотели лучше, а получилось наоборот. Но, как говорят в народе, случайно и мужчину убивают, однако всегда нужно находить нормальный выход из любого положения. А в случае с тобой – это вернуться в дом жениха. С этой просьбой мы и пришли к тебе…
- К нему я не вернусь, - сказала Саида, не поднимая голову: ей было неудобно отказывать старшим, но по-другому она не могла поступить, так ей подсказывало сердце.
- Не говори так, моя дочь, ты думаешь, что умыкание девушки с тебя началось? Да многие так создали свои семьи, живут в мире и согласии. Начнете вместе жить, привыкнете друг к другу, укрепится ваша семья, пойдут дети и все облагоразумится, - улыбнулся старик. - Ты нас еще добрым словом вспомнишь. Послушай нас, мы же пришли не от себя, а от целого рода, уважь их - надо вернуться к парню.
Саида молча покачала головой, что она стоит на своем. Случившееся вернулось к ней горьким воспоминанием, комок подкатил к горлу и она побелела и готова была разрыдаться, но держалась из всех сил.
- Здесь прав Исмаил, моя дочь, - вмешался в разговор старик Халид. - Надо хорошенько подумать, не спеши все рубить, здесь нужно проявить благоразумие и терпение. Дай нам себя уговорить. Никто из нас не пришел к тебе с плохими намерениями, нам хочется, чтобы вы, молодые, поладили, забыли этот неприятный случай навсегда. Ты знаешь, что в моей семье пять дочерей, не все они вышли замуж из отческого дома, двоих украли, но они остались и сейчас живут счастливой семейной жизнью. В ваше дело вмешалась милиция, ее работники уже были в Хатукае, скоро приедут и к тебе. Сама знаешь, что если не вернешься к Мадину, их всех могут посадить. Ты же не будешь столько ребят из родного села отправлять в тюрьму, зачем тебе проклятия их матерей? И твоему роду и отцу твоему, одному из уважаемых мужчин нашего села, это не нужно. Лучше выйди за него замуж, и живите счастливо.
Саида услышав имя отца, представила, как он сейчас переживает. Это отняло последние силы, и она, потеряв сознание, тихо начала оседать…
12
Тембот вышел из магазина и направился снова в больницу. У входа стояла машина из их села: он узнал по номерам. К кому же она приехала, подумал он, из нашего селения тут только я нахожусь. А может к какому-то родственнику? Сейчас столько больных стало, это настоящая беда. Он поприветствовал земляков. Они вкратце рассказали о том, что Саиду умыкнули ребята, но она ночью убежала от них и сейчас ее не могут найти. Мужчины утаили, что на самом деле случилось в Хатукае с дочерью. Намекнули, что вроде бы молодожены уже провели ночь вместе, но почему-то Саида теперь решила не возвращаться в дом жениха.
Отец догадался, что не все так, как ему рисуют, молча закурил и глубоко втянул в себя дым. Стоявшие заметили, что руки его мелко задрожали, но внешне ничем другим он себя не выдал. Затянул еще раз и закашлял. Кашель перешел в приступ, он потрепал Тембота изрядно, но лечь в палату он отказался, оделся и уехал с ними в чилэ.
Когда Тембот представил себе, что дочь пережила, сердце его защемило. Вот она, улыбаясь, маленькой голубоглазой девочкой протягивает ему ручки из своей колыбели, затем с двумя непослушными хвостиками бежит ему навстречу у калитки. Вот она неокрепшим подростком кидается ему на шею после школы, затем стройной красивой девушкой чмокает его в щеку. Так картины жизни пробежали перед его глазами, и он крепко сжал кулаки.
Мужчины за Темботом приезжали, чтобы по пути уговорить его. Все знали его сильный характер, прямолинейность и догадывались, что разговор с ним будет нелегким. Тембот выслушал их, ни разу не перебив.
- Я понимаю, что это началось не с моей дочери, это в обычаях есть, согласен, - ответил Тембот. – Умыкают, чтобы помочь девушке, если она нерешительная в своем выборе, если ее нужно немного подтолкнуть. Насколько я знаю, ее выбор был за другим, она не могла дать повод с ней так поступать, значит, все было сделано против ее воли. А если они еще и обошлись с ней грубо, такое я прощать никому не намерен. На эту тему больше не будем говорить, доедем, там все станет ясно.
Когда Тембот вошел во двор, Аскер сделал ему навстречу несколько шагов и остановился в ожидании распоряжении. Отец был не один, сопровождавшие его мужчины шли следом. Сперва Аскер удивился, почему он вернулся с чужими людьми, когда машина его племянника с двоими старшими в роду поехали за ним. Видимо, они разминулись, подумал он. Тембот попросил сопровождавших подождать их и сказал сыну, чтобы он пригласил к нему мать. Говорил с ней недолго.
Выяснив все, отец задумался. Вспомнилось, как не раз жена говорила ему: «Сын Чениховых не дает дороги дочери, чтобы она ему не говорила, не отстает, а она ждет своего парня из армии. Может, надо поговорить с ним, а то еще и что-нибудь выкинет. Пусть отстанет от нее, не хочет она его». Нет ему прощения, он дорого заплатит за содеянное. Гнев и обида сцепились, словно голодные собаки, скоро им уже не хватало места в его груди.
- Можно зайти, Тембот? – мужчины переступили порог комнаты.
- Шъукъеблагъ, заходите.
Парламентарии сели напротив Тембота…
13
Когда Саида упала в обморок, женщины бросились к ней. Она быстро пришла в себя, но не было сил даже сидеть. Мужчины тихо вышли из комнаты. Щарифа заставила ее прилечь в кровать, сама села у изголовья. Саида извинилась перед женщинами. Те повздыхали, повздыхали и вскоре ушли, огорченные неудачными переговорами. Но они знали, знала и Саида, что на этом все не закончится, к ней еще придут, и не раз. Аскер вернулся, поинтересовался ее самочувствием, сообщил, что отец уже дома, и у него уже были две группы людей. Сестре сказал, что передал просьбу отцу, и он на ее стороне. Он жестко стоит на своем – виновные должны получить по заслугам. Аскер ушел. Люди постоянно находились у них во дворе, кто уходил, а кто заходил.
Саида грустно думала о том, что скоро все это не развяжется. Сколько ей еще предстоит выдержать в беседах и разговорах! Дай мне, Бог, силы, просила она, дай мне возможность быть выше страданий и горя, как это могли делать те, после которых мы идем по жизни. Она вспомнила о дочери Хаджибэя. Пережить такое и остаться в ясном уме, захотеть еще жить – это, бесспорно, удел сильных. Может, в те времена люди были закаленнее в невзгодах и выше нас по духу?
- А как сложилась ее дальнейшая судьба? – спросила она Щарифу.
- Ты про кого? – сразу не поняла хозяйка дома.
- Такой, как я невесты, - постаралась улыбнуться Саида, но улыбка получилась грустной.
- А юная женщина подумала: вернусь назад, они мне не поверят, - продолжила рассказ Щарифа. – Тот жестокий старик, враг, он многое наговорил на меня, что-то и еще придумает. Лучше будет, если я смогу все забыть, словно и не знала их. Мой Бог определит мне судьбу и дорогу. На этом она свое сердце успокоила.
В один из дней она вышла на опушку леса. Одежда ее была в золотых вышивках, она переливалась на солнце, а сама была прекрасна. Увидел ее один маленький пастух и испугался, подумал джин и побежал. Она окликнула его:
- Не бойся, мой брат, я человек, остановись! У тебя есть сестра?
- Есть, - ответила он.
- Тогда я тебе отдам, то, что на мне, а ты мне принеси мужскую одежду.
- Ола, принесу, - сказал он.
- Принеси мне одежду как на тебя, - они были равны по росту. – И шапочку не забудь.
Черкесскую шапочку, одежду и черкеску принес пастух. Она отдала ему золотом шитую одежду, а сама переоделась в мужскую одежду. Взяла у него нож, срезала себе небольшую палку и отправилась в путь в надежде найти село. Идет себе, стругает палку, и подошла к мосту перед входом в село. Через мост идет один мужчина.
- Ты куда направляешься, юноша? – спросил ее.
- Олаи, тхэмэтэ маф , ищу работу.
- Если можешь пасти овец, я тебя найму, - предложил мужчина.
- Это по мне, - ответила она.
- Ей, пойдем, давай за мной, - сказал он и повел к себе домой. - Договоримся, мой сын, скажи, что ты хочешь.
- Ола, тхэмэтэ маф, я не запрошу много, если будешь кормить, одевать, обувать и одну овцу с ягненком в год будешь мне выделять, большего не желаю.
- Это я сделаю…
Она приступила к работе. Хозяин исправно выделяет ей одежду, кормит, отдает ежегодно овцу с ягненком. Когда она выгоняет стадо, направляет его в места, где другие не бывают, овцы и бараны пасутся лучше, вольготнее, они становятся упитанней. Здесь и она может вести себя свободно: купается, стирает свое белье, одежду, сушит их. Волосы свои она тщательно расчесывает, заплетает и прячет под шапочку, чтобы никто не видел.
Тхэматэ, в чей дом она устроилась, был очень доволен, и она спокойна. Так она прожила девять лет. Сегодня исполняется девять лет, как я живу здесь, говорит она себе, пора забрать то, что я заработала и жить самостоятельно. Сумерки наступили, она гонит отару к селу, недалеко от нее есть загон, туда она гонит овец. Она услышала приглушенный стук конских копыт. Скоро всадники догнали ее. Она согнала отару с дороги. Всадников было четыре. Один – ее отец, Хаджибэй, второй пристававший к ней Казухбэй, третий ее муж, четвертый тот, кто убил ее ребенка. Бог сделал их попутчиками. Они поприветствовали ее, потом спросили:
- Парень, к кому мы можем спешится во двор в этом селении, чтобы мы не были в тягость?
- Олаи, тхэмэтэ маф, ваш возраст не позволяет мне сказать вам то, что заслуживаете, - ответила она. – Мы не из тех, кто советует сделать бысымом этого или того. Из дымохода нашей сакли мы тоже выпускаем дым, находим, что и поесть. Если зайдете в гости, мы сможем достойно встретить и таких, как вы, и других.
- Я ошибся, парень, - сказал тхэматэ, ее отец. - Не обессудь за сказанное, из мокрого рта много чего может выйти, ты наш бысым.
Спешился Хаджибэй, спешились и другие.
- Тогда я пока загоню овец в овчарню, - сказал пастух.
Быстро управившись, он забрал у гостей лошадей и завел их конюшню. После пригласил в хачещ своего хозяина. Бысым достойно встретил гостей: он был состоятельным, хлебосольным, его коновязь во дворе не пустовала. Люди быстро зарезали барашку, развели добротный костер в адыгском очаге. Маленький пастух начал жарить мясо, чтобы угостить гостей. Он обратился к старшему:
- Тхэмэтэ маф, мы же не будем сидеть, смотря друг на друга, пока мясо жариться, расскажи нам что-нибудь, дай нам послушать.
- Олаи, ты начал, ты и расскажешь, а мы послушаем, - ответил Хаджибэй.
- Тхэмэтэ маф, не надо смеяться надо мной, посчитав, что я разговариваю сам с собою. Я буду рассказывать, а вы будете слушать? Что видели, такие как мы? Кроме этих овец, я не знаю ничего. Но такой, как ты, наездник много людей видел, многое через его глаза прошли. Расскажи нам, что-нибудь из пережитого, а мы оттуда добро почерпнем, хабзэ узнаем. Зиусхан , не смейтесь надо мной. И маленький камень успокаивает большой камень.
Когда пастух так сказал, старик приосанился.
- Именем Тхэ клянусь, что я не смеюсь над тобой, - сказал он, - клянусь, что послушаем внимательно то, что ты нам скажешь.
- Тхэмэтэ маф, ты поклялся именем Тхэ, поэтому я скажу. Что рассказывать: то, что видел своими глазами, или то, что слышал?
- Олаи, мой сын, в грязное ухо много чего входит и выходит, а то, что видят глаза правдивее, расскажешь нам то, что видела своими глазами.
- Тогда, зиусхан, тхэмэтэ маф, давайте договоримся.
- Говори, в чем мы договоримся?
Хозяин, у кого живет маленький пастух, уже гневно смотрит на него: что он так много болтает?
- Мы поклянемся друг другу.
- В чем?
- Поклянемся, что из этой комнаты не выйдет никто их тех, кто вошел сюда, в эту комнату не зайдет, тот, кто вышел отсюда.
Услышав это, бысым рассердился:
- Ты будешь здесь болтать, что попало, а гости будут тебя слушать? Замолчи сейчас же!
- Э – э – эй, замолчу, - ответил пастух и умолк.
- Олаи, не замолчит, этот парень скажет путное, послушаем его, предварительно поклявшись друг другу, - сказал тхэматэ. – Разорвал мыхамел и раскрыл его, - все положите сюда руки.
Когда все положили, поклялись, что не впустят в комнату того, кто вышел, и не выпустят того, кто вошел сюда. Пастух пошел и закрыл на ключ дверь и положил его в карман.
- В начале я назову, тхэмэтэ маф, их имена. Назову их, потом расскажу, что видел своими глазами.
- Назови.
- Я слышала, что жили Хаджибэй и Казухбэй.
- Э – э – эй, и я слышал, мой сын, - сказал тхэматэ, улыбнувшись.
- Они крепко любили друг друга. Почему Хаджибэя назвали Хаджибэем?
- Не знаю, мой сын.
- Потому что был семь раз в Чабе.
- Правильно, - удивился тхэматэ.
- Он бывал в Чабэ для добрых дел. Стал знаменитым, люди его полюбили, и он сам любил их. Он так почитал своего друга, что в один из дней спросил у него совета. В чем советовался он с ним? Хаджи сказали ему, что первым посещением Чабэ, он выполнил свой долг. Вторым посещением заработал добро, и в следующий раз тоже, но теперь ты должен взять с собой жену и детей. Когда ему так сказали, он спросил совета у друга.
Услышав это, Казухбэй заерзал на месте и шепотом сказал:
- Яу! Что говорит это грязный пастух? Он нам будет рассказывать, а мы его будем слушать? Это нам не к лицу.
Когда он так сказал, пастух замолчал.
- Нет, мы будем слушать то, что он рассказывает. Мы поклялись, что будем слушать, - пресек Казухбэя тхэматэ.
Пастух молчал.
- Ей, мой сын?
- Вы о чем-то шепчетесь, может вам не нравиться, что я говорю? Если не будете слушать, не буду рассказывать.
- Будем слушать, рассказывай.
- Э – э – эй, потом, когда Хаджибэй спросил Казухбэя, тот не одобрил, чтобы он забирал с собой в путь дочь. Посоветовал взять жену, сыновей, а дочь оставить…
Казухбэй встал и сказал, что ему по нужде надо выйти. Но Хаджибэй догадался, что здесь что-то не так.
- Вернешься и сядешь на место, - велел он ему. – Мы поклялись, что никто не выйдет.
Бысым встал, он не понял, что происходит между гостями, решил прервать маленького пастуха.
- Замолчи! - велел ему. - Ты внес беспокойство между нашими гостями.
- Нет, - возразил Хаджибэй, - мы спокойны, пусть он закончит свое повествование.
Пастух продолжил рассказ. Когда его прерывали, он замолкал, когда просили, продолжал. Одновременно он жарил мясо, собирал жир, истекавший с мяса, на хлеб, иногда делает вид, что слизывает.
- Потом, тхэмэтэ маф, этот Хаджибэй отправился в Чабэ, - рассказывал пастух. - Когда прошла неделя, Казухбэй пристал к девушке: не будешь жить одна в этом дворе, в этом доме, перейдешь жить ко мне. Она не согласилась: «Как я перейду к тебе, когда ты живешь один?» Тогда он пристал к ней с другими намерениями…
Услышав это, Хаджибэй встал и взялся за рукоять своего чатэ . Молодой орк и раб кинулись к нему:
- Что ты собираешься делать? С ума сошел? Кого будешь бить?
- Я знаю, кого буду казнить…
Казухбэй втянул голову в плечи. А бысым решил оборвать пастуха.
- Яу! Во что ты нас втянул? – прикрикнул он. - Перестань, хватит, больше не хотим!
- Нет! – сказал Хаджибэй и вытащил чатэ. – Пусть докончит свой рассказ.
- Хаджибэй, - обратился к нему пастух, - если бы я знал, что столько шума будет из этого, то не стал бы рассказывать. Я еще не дошел до того, что сам видел своими глазами, когда я дойду до этого, что тогда вы будете делать?
- Рассказывай! - волнуется Хаджибэй…
14
Стук в дверь снова заставил вздрогнуть Саиду. Она вскочила. Это был Аскер.
- Ну что там происходит, мой сын? - спросила Щарифа юношу.
- Родители и родственники этих мерзавцев, да еще несколько стариков только что вышли от отца, - сообщил он.
- Что он им сказал? – С тревогой спросила Саида.
- Отец стоит на своем. Единственное на что он дал согласие – это на беседу стариков с тобой. Он дает право выбора тебе. Я пришел предупредить, что они скоро придут сюда. Я передам тебе, как протекала их беседа с отцом, а ты сориентируйся…
Аскер рассказал сестре о беседе, свидетелем которой оказался.
- Мы бы хотели, дорогой Тембот, на твое къеблагъ зайти к тебе по радостному событию, но видишь, как получилось, вынуждены идти к тебе с просьбой, - начал Аюб, отец Мадина. - Сегодня мы, адыги, совершаем большую ошибку, что до сих пор считаем за обычай похищение девушки. Обычай требует почтительного и уважительного отношения к женщине, умыкание умыканию рознь. Если не знаешь этого, можно оказаться в очень плохом положении, как мы. И ты в полной мере ощутил, что получается, если молодые глупые, да и мы попали в щекотливую ситуацию. Но и ты понимаешь, что умыкает девушку тот, кто хочет искренне на ней жениться, давай забудем то, что произошло и верни нам дочь. Мы давно хотим, чтобы твоя дочь стала невестой в нашем доме. Обещаю, что мы будем ее любить также, как и своих. Сделаем все, чтобы она ни в чем не нуждалась, слава Богу, возможности у нас есть. Прости несмышленых еще юнцов, давай по - хорошему все уладим и станем родственниками. Если решишь по закону с ними поступить, сам понимаешь, не только одному моему сыну будут большие неприятности, всех, кто принимал в этом участие, осудят. Я не хочу, чтобы из-за моего сына пострадали другие. Ты сам хорошо знаешь, что среди адыгов подобных случаев бывало и бывает немало, но в основном обе стороны приходят к согласию…
- Это если обе стороны не перешли черту, - возразил отец. - В данном случае я считаю, что мне нанесли такое оскорбление, которое прощать нельзя. Разве адыгэ хабзэ позволяет надругаться над безвинной девушкой? По-зверски поступить с человеком – это в наших обычаях? Я такой обычай не приемлю. Сегодня так случилось с моей дочерью, завтра тоже сделают и с вашими, если это не пресечь в корне. Между нами не было никогда проблем, они теперь появились из-за твоего сына. Какой отец не мечтает, чтобы ее дочь красиво вышла замуж из отеческого дома по любви и согласии? Какому отцу пожелать то, что случилось со мной?
- Не дай, Бог, конечно…
- Так почему я должен простить того, кто по-зверски поступил с моей дочерью и опозорил мою семью? Ты простил бы такое? Думаю, нет. Со мной больше разговаривать на эту тему не стоит. Я вырос в этом селе, здесь похоронены мои родители, покинем этот мир, и мы будем на нашем кладбище. Я тоже не хочу, чтобы с нашим именем связывали чьи-то страдания, но выбор не за мной. Уважая старших нашего села, я могу для вас сделать одно - это не противиться выбору своей дочери. Если она решит, что надо выходит замуж, пускай выходит, если нет - на меня не обижайтесь.
- Тембот, мы знаем, какое значение имеет твое мнение в доме, как ты скажешь, так и будет, - вмешался в разговор дядя Юры. - Не перекладывай, пожалуйста, этот вопрос на плечи дочери, разве сможет она сама выбрать правильный путь.
- В другой ситуации, если бы с ней так не поступили, я, может, и поддержал бы вас, но сегодня нет. Не было проблемы, так вы мне создали ее и хотите, чтобы я вам еще и помог. Все зависит от нее...
Скрипнула калитка. Саида со страхом увидела, как двое мужчин зашли во двор и направились к ним. Зашли. Саида молча выслушала их. Парламентарии сделали и сказали все, что им было под силу: убеждали ее, что родители Мадина только о ней и мечтали годами, что она будет жить, как в раю, имея все, что душа пожелает, что и ее отец не возражает против такого жениха, но пожелал, чтобы Саида сама определила свою судьбу. Много они ей еще говорили, но все было тщетно. Саида сказала: нет. Мужчины поняли, что дальше вести разговор не имеет смысла, направились к выходу. Один немножко задержался, подошел к ней ближе.
- Все, что ты говоришь нам, правильно, моя дочь, аферэм . Нам ты думаешь приятно просить тебя за этих негодяев?! Но что делать? Из села никуда не уйдешь, попросили нас, вот и мы вынуждены краснеть перед тобой. Не обижайся на нас, пожалуйста, - сказал он тихо и вышел.
Мужчины понуро вернулись к остальным.
- Не знаем, что и сказать, Тембот. Видимо, без твоего слова нам все-таки не обойтись…
Тембот закурил, глубоко вдохнул дым и у него начался приступ кашля. Его трясло, как будто бил озноб, он ничего не мог ответить и лишь махнул рукой. Просил воды, но его не понимали. Мужчинам стало неудобно, они встали, попрощались, сказали, что вернуться позже и ушли со двора. Как только они вышли за калитку, отцу спешно принесли кружку воды. Тембот с трудом поднял голову и начал пить. Кадык трясся в худой шее, большая часть воды стекала в ворот рубашки…
15
Он прав, - сказала Щарифа, когда девушка поведала о том, что сказал ей мужчина перед выходом. - Не все, кто сегодня побывали в вашем дворе, в вашем доме, да и те, кто говорил с тобой, поддерживают Чениховых в стремлении, во что бы то ни стало уговорить тебя. Только единицы не осуждают Мадина за его поступок. Те ребята, которые с ним были, может, и не могли предположить, что так обернется все. По этому поводу адыги говорят: «Хотел сделать бровь, а выколол глаз». Но от этого никто не снимает с них вины. Виновный должен быть наказан, но я понимаю тех матерей и отцов, которые приходят к вам, пытаются все решить полюбовно. Ты еще не знаешь, что такое твой ребенок, твое дитя. Здесь возраста нет, они всегда кажутся маленькими. Молодые спотыкаются, старшие разбивают лоб. Поэтому ты не держи зла против родителей, что они бедные могут еще сделать, когда все пошло не так, если из игры получилась драка.
- Я устала… - тихо сказала Саида. – Я устала повторять, что не пойду в дом ненавистного мне человека. Зачем же им говорить мне одно и то же?
- Капля долбит камень. Человек же вечно надеется, надеется и тот, кого несут, и тот, кто несет. Но как бы ни было тебе тяжело, надо держать себя в руках. Говорят, что кто скушал обиду, дождется времени, когда он скушает голову врага. Всему мерило время. Ты же видишь, как дочь Хаджибэя смогла выдержать испытания, которые выпадали на ее долю. Это потому что она верила в судьбу, в Бога своего. Какой силой воли нужно было обладать, чтобы не выдать себя, найти возможность сообщить отцу и мужу своему о своих страданиях. Слушай, что было дальше.
Когда Хаджибэй велел продолжить рассказ, маленький пастух снова заговорил.
- Олаи, тхэмэтэ маф, девушка не согласилась на предложение Казухбэя. Она сказала ему, что если даже он будет отрезать от ее тела и кормить собак, никогда не позволит ему то, что он хочет. Воспитанная дочь Хаджибэя разве могла поступить по - другому? Когда он получил отказ, то кинул ее в подземелье, чтобы люди не могли слышать, если она будет кричать. Приносил он ей немного еды и воды, чтобы не умерла с голоду. Он тоже не мог забрать свои слова обратно. А когда возвращались паломники, Казухбэй отправился им навстречу. Она об этом догадалась. Встретился он с ним и убедил, что она занималась недостойными делами. Хаджибэй прислал к ней братьев, чтобы они убили ее. Е, тхэмэтэ маф, Бог есть, Бог всесилен, всемогущ! Разве Он позволит так поступить с невинной девушкой? Он будет оберегать ее. Братья не смогли убить сестру. Вывели ее в лес, успокоили, а когда она заснула, ушли. Они принесли отцу чужую кровь и успокоили его.
Когда девушка проснулась, то обо все догадалась. Она была умной и поняла, почему братья приходили, что им сказал Казухбэй. Она решила, что пути назад у нее нет, отец не достоин платья, которое на нее одели. Пусть люди ее больше не знают, как пропала, так пропала. Ушла в лес и жила там, тхэмэтэ маф, целый год. Вечерами забиралась на дерево и там ночевала, днем спускалась и питалась тем, что находила в лесу. Однажды днем на нее напали собаки…
(Тут встрепенулся молодой орк). Они оказались охотничьими собаками одного орка. (Она назвала имя князя). Он был его сыном. (Молодой орк понял, что это о нем говорят и насторожился.) А Хаджибэй успокоился, узнал, что его дочь жива. Казухбэй от страха чуть душу не отдал. Бысым был не рад, что в его доме происходит такое. Откуда он, спрашивал себя, если столько знал, то почему до сих пор молчал?
Этот молодой орк, тхэмэтэ маф, оказался порядочным человеком с чистым сердцем, чистыми глазами и кровью, его отец был знатного рода (хвалит она своего мужа). Орк накрыл ее буркой и отвез домой. Ее искупали, переодели в чистую одежду и определили в комнату двух сестер орка. Ее спрашивали, но она не сказала, что дочь Хаджибэя. Она помнила молву о себе, что было не достойно ее отца, поэтому пряталась. Говорила, что всегда жила в лесу. Но разве в лесу она могла стать такой воспитанной? Она была умной, вежливой, учтивой. Никто не верил ей, она понимала это, но не говорила правду. Так она жила в их доме год. За воспитанность, красоту и обходительность молодой орк полюбил ее, и его отец женил его на ней. Она родила прекрасного мальчика, красивого из красивых…
Пока дело не дошло до него, раб орка встал.
- Я больше не могу, мне надо выйти по нужде, - сказал он и направился к выходу.
- Садись, ты не выйдешь, - велел ему орк, догадавшись, что здесь что-то есть.
- Потом, тхэмэтэ маф, ее свекор сказал, чтобы сообщили ему, если его невестка прослезится, задумается или заплачет. Он догадывался, что здесь что-то не так. Так прошел год, ребенок подрос, не помещался уже под грудью. В один из дней она задумалась о том, каким хорошим, влиятельным был ее отец, о том, что с ней случилось, о том, что время идет, а она не может сказать: «мой отец», о том, каким именем называют ее люди и в какой цвет они одевают ее? Сердце наполнилось страданиями, и она заплакала.
Когда она заплакала, сестры пошли к свекру и сообщили, что невестка чем-то расстроена. Он сам пришел к ней. Она встала, вытерла глаза и попыталась скрыть, что чем-то расстроена.
- Куаку, я целый год ждал твоих слез, - сказал он. - Хочу знать, причину. Клянусь именем Тхэ, что ты мне об этом скажешь, и скажешь, кто ты.
- Я вспомнила отца и мать, поэтому плачу, - ответила невестка.
- Скажи мне, Куаку, кто твои родители? Наши сердца готовы разорваться оттого, что мы ничего не знаем о твоем отце и о твоей матери.
- Хаджибэй мой отец, - ответила она, назвала и свою мать.
Князь так обрадовался, что выхватил пистолет и начал стрелять вверх. Сбежались родственники и соседи.
- Что случилось?
- Моя дочь заговорила! Отец моей невестки, мой роственник - Хаджибэй!
Все удивились, Хаджибэя все знали, он был именитым. Князь устроил семидневные торжества, снарядил семь подвод, чтобы отправить ее к родителям…
Раб встает, но все кидаются к нему и сажают обратно. Бысым не доволен своим пастухом.
- Яу! Замолчи, хватит, сколько из твоего рта выскочило! Мы уже не знаем, что делать, даже забыли про еду.
- Пусть докончит, - настаивают другие, - продолжай!
И дочь Хаджибэя продолжает свой рассказ:
- Потом, тхэмэтэ маф, в семи подводах усадили по одной пожилой женщине и по одному вознице. Направились они в селение Хаджибэя. Доехали они до того места в лесу, где жила невестка, и решили там отдохнуть. Возница этой молодой невесты взял медовуху и начал всех спаивать, но невестке не дал. Когда все напились, он стал приставать к ней: сделаешь то, что я хочу. Но она никогда не позволит себе сделать плохого. Столько в жизни испытав, она не смогла бы исполнить пожелание этого негодяя! Она сказала: нет. Тогда он вырвал из-под ее груди ребенка и сказал: «Или сделаешь то, что я хочу, или его зарежу». «Если не боишься своего Бога, режь!..» - ответила она. Тогда он зарезал ребенка…
Молодой орк вскочил, взялся за меч, чтобы убить раба, но мужчины остановили его.
- Кого хочешь убить?
- Я знаю, кого я убью!
- Я больше не буду рассказывать, - сказала дочь Хаджибэя, если вы не снимете с себя свое оружие и отложите в сторону. Это что такое, каждый раз набрасываетесь друг на друга? Вы меня запутываете, дайте мне рассказать то, что я видела своими глазами.
Все сняли с себя оружие.
- Рассказывай! – сказали пастуху.
Она воодушевилась и начала говорить то, что ей хотелось сказать.
- Потом, тхэмэтэ маф, раб зарезал ребенка и кинулся к ней. «Или сделаешь то, что я хочу, или я убью тебя!» - сказал он ей. «Хорошо, - ответила она, - только дай мне отойти по нужде». Отпросившись, она подошла к берегу реки. Она была большой, но невестка знала, где глубоко, а где мелко. Она не раз купалась в ней. Прыгнула в воду и переплыла на другой берег, забралась на дерево. Раб начал ее искать, но где бы он нашел ее ночью? Вернувшись, поднял пьяных плетью.
- Вы, рожденные от двух собак, умерли что ли? Сон уморил вас? Опозорились мы, смотрите, что случилось!
- А что случилось?
- Невестка была джином, здесь она вновь встретилась с другими джинами и ушла к ним, зарезав своего ребенка. Вот смотрите…
Что им было делать? Они завернули тело ребенка в белое покрывало и повернули назад. Князь находился в своем щэндаке , когда увидел их. Он догадался, что здесь что-то не так, они не могли доехать до селения Хаджибэя и вернуться.
- Сын, выведи мне коня, я не смогу дождаться пока они подъедут. Что-то с ними случилось, но не знаю что, - сказал князь сыну.
Вывели коня, и он поехал навстречу каравану.
- Что случилось, скажите мне, я сгораю от тревоги? – спросил князь людей.
- Невестка твоя оказалась джином, встретившись с ними, вернулась к ним, зарезав своего ребенка, - показали ему тело внука.
- Е – о – ой, если бы я имел счастье, то стал бы родственником Хаджибэя, радость моя пропала… - вздохнул князь.
Мальчика принесли домой, сельчане выразили соболезнование князю, похоронили внука и так они остались жить. Вернемся теперь к юной невестке, скрывшейся в лесу.
Е – е – ей, невестка одета в позолоченную одежду, на голове золотая шапочка, ее адыгское сае было великолепным. У опушки леса она встретила маленького пастуха, который испугался ее. Он никогда не видел, чтобы из леса выходил так красиво одетый человек. Подумал, что джин и решил скрыться. Но она окликнула его и остановила.
- Мой младший брат, - спросила она его, - у тебя есть же сестра, которой ты бы понес эти красивые вещи? Принеси мне мужскую одежду, и я отдам тебе свою.
Маленький пастух принес ей одежду, не забыл и маленькую черкесскую шапочку. Она взяла у него нож, стругает палку и идет, идет, чтобы найти себе работу. У входа в какое-то селение на мосту она встретилась с мужчиной. Поздоровалась с ним.
- Ты куда направился, мой сын? – спросил он.
- Я ищу работу, тхэмэтэ маф, - ответила она.
-Сможешь, пасти овец?– поинтересовался он.
- Эта работа по мне…
Хозяин дома пристально посмотрел на нее, понял: это о нем она говорила.
Он пригласил маленького пастуха в дом.
- Мы договоримся, мой сын, - сказал бысым.
- Тхэмэтэ маф, я много не хочу: достаточно немного еды, одежды и если мне будешь давать одну овцу в год, буду доволен.
Услышал это бысым и удивился, дело коснулось и его.
- Жила она у него девять лет, тхэмэтэ маф…
Обрадовался и молодой орк, догадался, что его жена жива…
Щарифа не успела докончить рассказ – за Саидой пришел Аскер, за ней прислала мать. Вместе с ней в дом зашла и Щарифа. Когда отец пригласил ее к себе, Саида была решительно настроена держаться, и не выдать своей боли. Но, как только она пересекла порог комнаты, и увидела осунувшееся лицо отца, слезы покатились из глаз, и она тихо обняла его. Отец и дочь говорили недолго.
Потом женщины сидели втроем и разговаривали. Щарифа пыталась не вмешиваться в происходящее. Амдехан понимала ее и была благодарна, потому что только она могла повлиять на события в этом доме, только ей не смогли бы отказать в просьбе и Тембот, и Амдехан, тем более Саида. Хотя семья и устала, но ложиться никто не хотел, потому что ночь каждый из них провел бы наедине со своими мыслями, а они сегодня были такими тяжелыми.
16
Семья провела беспокойную ночь. Тембот несколько раз выходил во двор, каждый раз смотрел в сторону восхода солнца, не забрезжит рассвет, будто грядущий день мог принести с собой какое-то успокоение. Но темная ночь была темна, как горечь в раненной душе любящего отца.
Саида тоже почти не спала, ее сон был коротким и утомительным. Поздно вечером, сидя с матерью, она пыталась скрыть все, что творится в ее сердце. Конечно, мать есть мать, ей ничего и говорить не надо, она сама догадывается. Но мать была больна, и Саиде не хотелось, чтобы ее трагедия совсем подорвала ее хрупкое здоровье. Через настежь приоткрытую дверь дочь видела мать, она тоже спала плохо. Саида подошла к матери и легла рядом. Та обняла ее, и вскоре они успокоились и заснули…
Машина съехала с асфальта и устремилась в поле. Свет кинжалом воткнулся в стог. Опять Юра, шагая вслед за Мадином и Адамом, начал свистеть. Мадин, ехидно улыбаясь, подошел к ней и протянул руки. Крик отчаяния вырвался из груди Саиды, но подушка заглушила его. Кроме матери его никто не слышал. Обе заплакали. Успокоившись, Саида вернулась к себе в комнату.
Печальные мысли, паутиной обволокли ее, она бессильно барахталась в них. Усталое тело просило покоя, но она боялась уснуть – тот сон мог снова вернуться к ней…
17
Не успело еще солнце разогреться над селом, как во двор снова вошли люди. Издали могло показаться, что во дворе или радость или горе, машин и людей было немало. Одни сидели во дворе, другие в доме, молодые за калиткой. Тема была известной, парламентарии снова переговорили со всеми, кроме Саиды. Однако, семья Тембота была непреклонна. Многие, потеряв надежду, отказались больше участвовать в переговорах, но куда было деваться бедным родственникам неудачных похитителей, они пытались все-таки повлиять на ход событий. Иного пути у них не было. В районном отделении милиции данное происшествие уже было зафиксировано. Участковый приезжал к Саиде, беседовал с ней. Она рассказала все, как было. С ним поговорили, и он согласился задержать документы на время. А это значило, что если в течение дня Саиду и ее родителей не уговорят, дело будет передано в милицию.
К обеду Адам зашел к себе домой. Предварительно осмотрев двор, и не заметив отца, он быстро спрятался в своей комнате. Жену, которая попыталась его укорить, он одернул: мол, не твое это дело. Малолетнего сына, подбежавшего к нему, он погладил по голове и снова отправил во двор, предупредив, чтобы никому не говорил, что отец здесь. Но и ему не сиделось дома, он сгорал от беспокойства. За эти два дня он осунулся, стал мрачным и раздражительным. Такого поворота событий он не ожидал. Правда, он знал, что в соседнем семействе все упертые, но никак не мог предположить, что не уговорит Саиду. Что теперь их ожидает, неужели им суждено сесть в тюрьму? Будь проклят этот телефон, из шутки получилась драма.
Адам никак не мог понять, почему девушка так сопротивляется, неужели ума не хватает, что они желали ей добра? Дурочка, потом поняла бы, какая она счастливая, что попала в дом Мадина. Сколько девушек мечтает о таком счастье, а она, видите ли, против. Адам украдкой посмотрел через забор во двор соседей. Может, ему поговорить с Аскером, надо постараться убедить его: он имеет влияние на сестру. Но как его увидеть, если зайти к ним во двор он не может? Мадин предложил отдать деньги семье, большие деньги, такую сумму в доме Тембота никогда не видели. Но как их передать и, самое главное, кому? Кто возьмет? Они побоятся людской молвы, мол, продали дочь за деньги. И странно то, что люди, которые сейчас пытаются уладить дела, сами потом так скажут. Но всем не угодишь, да и стремиться к этому не надо, лишь бы тебе было хорошо, а другие пусть сами о себе побеспокоятся. Может Аскеру предложить деньги? Как же его вызвать на разговор?
Слава Богу, вот он и сам вышел из дома и направился в сторону сарая, что был недалеко от них. Адам несколько раз пытался окликнуть его, но почему-то в горле пересохло, и он не мог вымолвить слово. Тут был и страх, Аскер был известным борцом, здоров, как бык, и характер у него не подарок, может завестись с пол - оборота. Но делать нечего, два раза не умирать. Окликнул. Когда сосед остановился, перелез через забор и неуверенно подошел к нему.
Все, что Адам намеревался сказать, куда-то исчезло под пристальным жестким взглядом Аскера. Но, потоптавшись, все-таки собрался с духом и затараторил: для него главное было спасти себя. Как он жалеет о случившемся, как переживает! Это все Мадин, здесь он ни причем, разве Адам мог позволить так поступить с соседкой, если бы знал, да он даже ее ноготочку не даст болеть. Тут он напомнил, что Аскера как-то покормила грудью его мать. А это означает, что они стали молочными братьями. Вот он и хотел устроить жизнь своей названной сестры лучше, но получилось не так. Но все еще не поздно, все можно прекрасно уладить, надо только Саиду уговорить вернуться к Мадину. А тот так переживает, так мучается, что места себе не находит. Он по настоящему ее любит, без нее жить не может, вот потому и хотел на ней жениться. Правда, переусердствовал, но он же был с ней искренен. Ребята просят спасти их, они ведь не желали ей зла. Мадин готов компенсировать любые расходы – и моральные, и материальные. Вот свидетельство этому. – Адам протянул толстый сверток.- Здесь много, не хватит - еще добавит…
Аскер молча выслушал соседа.
- Ты все сказал? – спросил ледяным тоном.
- Да, - тихо ответил Адам, пожалев, что вообще стал с ним разговаривать.
Размашистая пощечина обожгла лицо Адама, он не упал, но пошатнулся, сверток выпал из рук. Втянул шею и отпрянул назад, но убегать не стал.
- Я не могу тебе ответить: виноват. Ударь, если хочешь еще, отведи душу, так и мне будет легче…
Аскер резко развернулся и ушел. Адам перелез снова через ограду и заметил, что жена стоит и смотрит на него испуганными глазами. Он понял, что она увидела все, это его разозлило. Поднял сверток, перелез через забор и крикнул на нее…
После обеда матери Мадина и Юры пришли к Щарифе. Они решили вместе пойти к родителям Саиды. Если мужчины не могут справиться с делом, за это возьмутся женщины, может удача улыбнется им. Но, неожиданно для них, Щарифа отказалась.
- Ну и что, что он сын моего брата? - сказала она им. - Тембот был не только нашим соседом, он был как родной брат нам, а этот негодяй оскорбил его семью. Теперь я буду его защищать, да? С меня достаточно и того, что мой брат и мой супруг уже второй день ходят, как побитые собаки.
Женщины попытались уговорить ее, но та - ни в какую. Обиженные матери с тяжелым сердцем пришли к Темботу. Но и здесь их ждала неудача. Напрасно они битый час просили мать Саиды, потом отца. Не помогли ни слезы, ни уговоры. Родителей Саиды можно понять, думали они, но как можно понять Щарифу, которая отказалась помочь племяннику? Если она была бы с ними сегодня, к ней прислушались бы в семье Тембота, ее там искренне уважают. Все-таки надо ее привлечь, без нее вряд ли удастся разрешить проблему.
Не раз еще в течение дня родственники парней, попавших в беду, приходили в дом Тембота, стояли во дворе, околачивались у калитки. Однако воз и нынче был там. Потеряв надежду мирно разрешить проблему, Аюб послал за сестрой. Он теперь мог рассчитывать только на нее.
Щарифа, выйдя замуж, жила по соседству с Темботом, только с другой стороны улицы. Получилось так, что Тембот оказался между двумя родственными семьями. Соседи были дружными, дети росли вместе, как в одном большом доме. Вот почему, когда Щарифа узнала о том, что случилось, не захотела помочь племяннику. Конечно, она любила его и желала результата, который мог бы всех устроить. В дело вошли мужчины, его старший брат, она надеялась, что им удастся разрешить проблему быстро. Но, видимо, дела были совсем плохи, если за ней прислал Аюб. Муж, который до сих пор ничего ей не говорил, на этот раз был категоричен: надо помочь.
- Сестра моя, - начал не легкий разговор Аюб, - между нами почти никогда не бывает разногласий. Не дай Аллах, чтобы такой день настал в нашей жизни. Случилось то, чего я никак не мог бы предположить: мой сын попрал все законы адыгского сосуществования, опозорил нас и поставил нас в тяжелейшее положение. Я тебя прекрасно понимаю, его никак нельзя оправдать, но что делать? Его надо вытаскивать из беды. «Лучше иметь слепую сестру, чем ее не иметь», - говорят в народе, потому что сестра как мать, она всегда поймет тебя и поможет в трудное время. Мое горе - твое горе, твоя боль - моя боль, так мы всегда жили, так и будем жить до конца своих дней. Ты знаешь, почему я прислал за тобой, только ты можешь этот вопрос разрешить, у нас другой надежды больше нет.
Аюб достал сигарету, закурил и несколько раз глубоко вдохнул.
- Нас с тобой вскормила грудью одна мать, мы вышли из одного очага, - Щарифа грустно посмотрела на брата. – Поэтому ты прав, когда говоришь, что и горе и радость мы должны делить вместе. Но как мне быть со своим материнским молоком, чьим я кормила эту бедную девочку? Она же выросла на моих руках, как и на своих материнских.
- Вот-вот, девочка очень любит тебя, ты ей как вторая мать, она не сможет тебе отказать. Иди, сестра, иди и уговори ее…
- Но что я ей скажу? Выходи замуж за нелюбимого человека, который надругался над тобой, сломал тебе жизнь? Ни она, ни родители на это не согласятся.
- Не согласятся, и твой племянник сядет в тюрьму на много лет.
- А почему это твой сын и мой племянник, не мальчик, а уже семейный человек не подумал об этом? Сколько раз я тебя предупреждала, что не так он идет по жизни?
- Да не о том сейчас надо вести разговор, сестра! - перебил ее Аюб. – Надо думать, как спасти его.
- Если она не напишет заявление в милицию, может, ребятам ничего не сделают? – робко спросила мать Адама и взглянула на мужа.
- Вот поистину говорят, что у женщины куриная голова! – хлопнул себя по бокам Аюб. – В милиции уже завели дело, опросили свидетелей, побывали в Хатукае. Следователи сделают все, чтобы раздуть пожар, им же надо извлечь свою выгоду из этого дела. Они будут шантажировать, и доить нас. Это затянется и выйдет нам дорого. Единственный выход – отправить Саиду в дом Мадина.
- Да как она будет жить с ним, если ненавидит его? – печально вздохнула Щарифа.
- А кто говорит, чтобы она жила с ним? Не хочет, ради бога! Пусть только уйдет к нему жить, на время, хоть на месяц, пока не улягутся страсти. Потом пусть уходит.
- Но тогда за ней закрепится имя разведенной.
- Лес рубят, щепки летят… Сестра, я прошу тебя, иди и договорись. Не сделаешь этого – забудь, где находится калитка моего двора. Мне не нужна сестра, которая в трудную минуту не стала мне опорой.
Щарифа посмотрела на брата сквозь слезы и молча вышла из отчего дома…
18
Тембот предполагал, что рано или поздно, Аюб пришлет к ним свою сестру. Сделает это силой или уговорами - иного пути у соседа нет. Аюб был грубее в рассуждениях и поступках, чем сестра. Хотя он осуждал поступок сына, но его стремление помочь другу считал выражением искренней дружбы. Аюб никак не мог понять, почему эта девочка так упирается, даже случившееся не сломало ее. Ему было обидно, что сестра сразу не кинулась ему помочь, считал, что принципы взаимопомощи между братом и сестрой должны быть выше принципов сосуществования в селе. Когда кричат, что бьют наших, не разбирают, кто прав, а кто виноват, бросаются помочь своим. Так рассуждал Аюб. Об этом догадывался Тембот. Он еще знал, что если придет Щарифа, значит, иного пути у нее не было…
Когда он увидел, как печально вошла к ним во двор соседка, понял, что время начало иной отсчет. Щарифа зашла к нему и попросила пригласить Амдехан. Потом, грустно взглянув на сгорбленного мужчину, тихо обратилась к нему:
- Тембот, ты знаешь, почему я пришла к тебе. Знаешь ты, и как мне было нелегко это сделать. Я отдала бы многое, чтобы не говорить с вами по такому вопросу. Но я вынуждена просить тебя, это уже не моя воля, но раз я прошу тебя, то рассчитываю на твое понимание. - Дверь открылась и тихо вошла Амдехан. Щарифа подошла к ней, обняла, погладила несколько раз по спине. Затем, когда она села, вытерла слезы и продолжила. – У меня язык не поворачивается, что-то сказать вам, дорогая Амдехан, но Аллах свидетель, я вынуждена…
- Говори, Щарифа, мы тебя слушаем, - сказал Тембот.
- Мы живем по соседству всю жизнь. Всю жизнь радость и горе делили поровну. Мы не только соседи, мы почти одна семья. Так жили наши отцы и матери, так живем мы, так должны жить и наши дети. Я знаю, в каком вы сейчас положении, я сделала бы все возможное, чтобы облегчить вам боль, но что я смогу сделать, если и мы вошли в число тех, кто принес вам эти страдания? Бог свидетель, что я не хотела вмешиваться, но перешагнуть через брата своего я не могла. Вы знаете, что он был для меня как отец. Когда мы остались сиротами, он сделал все, чтобы я смогла выучиться и жить так, чтобы другим не завидовать. Порой он бывает грубоват в суждениях, но в душе он добр и поверьте, что случившееся для него стало большим потрясением. Поступок моего племянника пятно на лице рода, откуда я вышла, он не красит и род, откуда вышли и мои дети. Мудрость приходит с годами, поэтому дайте шанс этим парням исправиться в жизни самим, я вас прошу, если есть хоть малейшая возможность, верните Саиду жениху. Я прошу вас хлебом-солью, что вами отведано у меня, я прошу вас моим материнским молоком, чьим кормила ваших детей…
Тембот понимал женщину. Да, она кормила его детей своим молоком, всегда была хлебосольной и делилась с ними всем, что у нее есть. Когда жена находилась в больнице, Щарифа почти каждый день готовила пищу и кормила их. Саида с детства любила ее, называла мама Щарифа, бегала к ней постоянно. Та то сарафанчик ей сошьет, то платьице, чему она была безмерно рада. А когда девочка окончила школу, на радостях купила ей прекрасный наряд. Многое вспомнил Тембот, пока соседка не выговорилась.
В народе говорят, что потерявший совершает сто грехов, это, видимо, оттого, что он начинает многих подозревать, чаще невиновных. В доме случилась беда, спасибо тем, кто искренне хочет помочь ему, сострадание это черта доброй души. Но пришла беда и в дом других, они приходят к нему, чтобы он им помог, а кто ему поможет? Почему люди вместо того, чтобы всенародно осудить такой поступок, пытаются всем миром его руками исправить положение? Он пострадал больше всех, не он, а другие, виновны в случившемся.
Многие в чилэ недовольны им, считают, что ничего особенного не произошло. Они не поймут, почему у такого истинного адыга дочь не придерживается обычаев народа, не она же первая, которую умыкнули, это, мол, в традиции молодежи, украли, ну и украли, пусть возвращается в дом жениха и не создает проблем для половины села. А то, что они сломали жизнь невинной девушки, которая любила другого, почему - то не в счет. Жизнь - то сломана и у Ислама. Когда свершилась трагедия, люди вместо того, чтобы осудить виновных и сделать все возможное, чтобы такое никогда не повторилось больше, начинают спасать не пострадавших, а виноватых. С этим Тембот никак не мог смириться.
Но сейчас пришла к ним Щарифа. Она положила на чашу весов такой груз, который тяжело перетянуть. С одной стороны обычай похищения девушки с целью заставить ее выйти замуж в самом нелицеприятном исполнении, заслуживающий неминуемой кары, за подобный поступок раньше могли и убить, с другой стороны просьба о помощи материнским молоком и хлебом-солью. Такую просьбу мало кто может не выполнить, ибо материнское молоко и хлеб-соль народ возвеличил выше всего.
«Щарифа, Щарифа, как же я скажу своей дочери, чтобы она вошла в дом ненавистного для нее человека? – грустно думал Тембот. - Как она будет жить с нелюбимым! Ты просишь спасти не родного сына, а предлагаешь принести в жертву мою родную дочь. Твое материнское молоко и хлеб-соль, которым ты кормила моих детей с моего сердца капают кровью…» Тембот опустил глаза, он не хотел показать, что ему пришлось пережить во время беседы. Амдехан была безмолвна, она сидела и ждала, какое окончательное решение примет муж. Так было заведено у них в доме: слову мужчины никто не перечил.
- Я подумаю над твоей просьбой, Щарифа, - Тембот посмотрел в ее глаза полные слез. - Ты узнаешь о моем решении…
Муж встретил Щарифу во дворе. Он не спросил ее ни о чем, а она пошла к себе. Из дома он услышал приглушенный горький плач и вздохнул. Заходить не стал, пусть выплачет всю горечь… Почему - то посмотрел на грушевое дерево и почему то подумал: теперь, как с этого дерева ранней осенью осыпаются листья, прожитые с соседями года в радости и умиротворении унесет буря прошедшей беды…
19
На исходе третьего дня Саида вернулась в дом жениха. В селе это событие восприняли по- разному. «Ради каприза несмышленой еще девушки все чилэ три дня лихорадило. Стоило ли?..». «Да - а, как ей повезло, войти в такую семью, не понимала она от чего отказывалась. Теперь ее камень стал сыром…». «Насильно в рай завели…». Мельница в селе много чего еще выдала, но были и такие, которые осудили Тембота за то, что не стоял до конца. Как всегда были и такие, которым было все равно, это же их не коснулось. Пока не коснулось...
В селе не знали одного: Саида ушла к Мадину с условием, что он больше к ней не зайдет в комнату, пробудет в доме столько времени, сколько потребуется для закрытия дела в райотделе милиции по факту похищения человека...
Адама не было с теми, кто отвозил невесту в дом жениха. Его новый навороченный телефон такие прекрасные мелодии играл, но они напоминали ему о том злополучном событии, и он поменял его…
20
Так сложилась судьба юной девушки в небольшом адыгском селе, не по своей воле ставшей невесткой. Мы пока оставим ее: в грусти и душевных страданиях, на перепутье жизненных дорог. Вернемся мы к другой невестке, чтобы узнать, как может сложиться судьба человека и после таких испытаний. Пусть она докончит свой рассказ…
- Девять лет думал пастух и ждал своего часа, - продолжила свое повествование дочь Хаджибэя. – Сегодня исполнилось девять лет, как я нахожусь здесь, размышляла она, у меня уже достаточно овец, они тоже имеют свой приплод, я теперь смогу и одна жить. Так думала она, отгоняя отару овец вечером в дом хозяина. Тут она услышала конский топот. Оглянулась и увидела четырех всадников. Они догнали ее. Один был ее отцом Хаджибэем, - она показала на него рукой. Второй пристававший к ней Казухбэй – и на него она указала. Третий - ее муж, молодой орк, четвертый – раб, зарезавший ее ребенка, а это бысым, у которого она работала. Если он верит в Бога, пусть скажет, догадывался он или нет, мужчина я или женщина. Это случилось со мной! – воскликнула она, сняла свою шапочку и бросилась к своему отцу.
Когда она оказалась в объятиях отца, тот заплакал. Заплакали и мы. Бысым и молодой орк вскочили и набросились на Казухбэя и раба, связали их. Собрали все село и рассказали, что они натворили. Спросили людей: какого наказания они заслуживают. Собравшиеся единодушно ответили: смерти. В те времена жестоко убивали тех, кто это заслуживал. Как это делали? Пригнали семь необъезженных коней, привязали к их хвостам руки и ноги Казухбэя и раба, натравили на коней голодных собак и разорвали их. Так наказали этих злодеев.
- Дочь моя, - обратился Хаджибэй к дочери, - ты не дала запятнать мое лицо, перед Богом ты невинна. Скажи, что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал: вернешься к мужу своему или вернешься к отцу?
- Отец мой, - сказала она, - не обессудь. Ты мой отец, но он – это моя семья, мое счастье с ним, я вернусь к своему мужу. Мой свекор ни в чем не уступает тебе, так они меня приняли, так меня уважили.
- Я должен был знать, что ты именно так скажешь. Мне это приятно. Я спросил тебя, чтобы исполнить твое желание…
Ее отвезли домой к молодому орку, сделали большой красивый праздник. Потом отвезли и к отцу. Так князь породнился с Хаджибэем, и жили они долго, красиво и счастливо…
Да, жаль, что Тембот не смог спросить Саиду, хочет ли она жить с любимым, как это сделал Хаджибэй. Жаль, что у Саиды не было возможности ответить так, как ответила счастливая дочь Хаджибэя. Но я уверен, что и счастье нашей девушки не за горами. Так устроена жизнь: в одну подводу запряжены печаль и радость. Нет бесконечного горя и вечной радости. Сегодня лошадь печали вырвалась вперед, но завтра, завтра белый конь радости постучит копытами у порога красавицы. Саида, переболев горем, поймет сердцем свою названную мать и попросит окончить рассказ о дочери славного Хаджибэя. Она тоже испытает великое чувство победы над собой и поймет: жизнь – это вечный учитель...
Три дня из жизни чылэ...
© Copyright: Асфар Куёк, 2011
Свидетельство о публикации №211071000078
Свидетельство о публикации №211071000078
Рецензии