Летние дожди

            
                1

 Сквозь смутный сон до Аслана доходили какие-то звуки, но он не мог прервать сон. Лишь когда у самого окна петух надрывно прокукарекал, проснулся. Но не встал, даже не открыл глаза, наоборот, повернулся на бок и натянул одеяло на голову. Однако, это ему не помогло – он не смог больше уснуть.
Было еще рано. На улице прогоняли коров, которых собирали в стадо на северной  окраине села. Последние из них, топая по пыльной дороге, промычали, и снова установилась тишина. Ни тебе  троллейбусного шума, ни гула машинного. «Родное мое село, твоя размеренная тишина два месяца мне будет усладой», - с удовольствием подумал Аслан. Он давно мечтал вот так вырваться из суетливого города, которому никогда не хватает времени. Свершилось это вместе с сессией, он уехал в чылэ на летние каникулы. Как это прекрасно!
Он так подумал, но, неожиданно сердце его переметнулось из села в город. В душе нарастала тревога. Он не сразу понял причину беспокойства, и начал лихорадочно искать мотивы, побудившие его сознание перекинуться из любимого села в далекий город.
 Петух еще раз прокукарекал. И тут Аслан вспомнил прерванный сон, из которого его вывел ранний певец утра. Как он себя прекрасно чувствовал во сне, как он был счастлив! И мгновенно, словно его мысли закружились в круговороте вихра, он душой и сердцем оказался в городе…
Минсура. С того времени, как он всем существом своим потянулся к ней, прежняя  жизнь перевернулась. Радости и тревоги смешались, дни побежали друг за другом: то счастливые, то грустные.
Любовь приходит разными путями. Он не мог предположить, что человек, с которым два года сидел за одной студенческой партой, станет вдруг его душой и сердцем. Красивым весенним цветком она вдруг расцвела на его жизненной тропе. Как он до сих пор ее не разглядел? Видимо, он смотрел не сердцем.
Майкоп - город красавиц, но такой, как Минсура для него не было. В древних адыгских сказаниях были красавицы, белизну кожи которых сравнивали с белым оперением, а брови и волосы с вороным цветом сороки. Такой была и Минсура. Ни у кого нет такого грудного тихого смеха - словно горная речка пробегает по мшистым камням. А какими лучезарными были ее глаза! Она всегда была жизнерадостной. Молодость, молодость,  скачущая на скакуне сердца и веры, с чем тебя можно сравнить?!       
Но однажды весенним цветком, опаленным внезапными заморозками,  Минсура загрустила. Веселый блеск красивых глаз затухал, как угольки  в предрассветной золе, в них тоска и печаль свили гнезда. Правда, иногда, казалось, что девушка сумела пересилить себя, победить душевное беспокойство. Тогда она вновь оживала, веселилась, слышен был ее тихий очаровывающий смех. Но Минсуру выдавали глаза: они говорили о другом.
В группе все заметили перемены в настроении девушки. Это становилось не раз предметом тайных обсуждений между однокурсницами. Никто не спрашивал ее, не выяснял причины: если надо, сама скажет. Аслан тоже догадывался о происходящем, но не мог понять причины разительного изменения в поведении девушки. Стремление к познанию тайны созвучно музыке: тайна притягивает к себе, тебе хочется раскрыть занавес неизвестного, твой взор устремлен за пределы обозримого.
Тайна грусти Минсуры начала притягивать его к себе. Неизвестная музыка ожидания познания, тревожила его. Что случилось с ней? Раньше она любила шутить с ним. Вдруг неожиданно толкнет его во время лекции, и он пробежит по тетрадному листу жирной линией, и она говорит с улыбкой: «Нечего строить из себя сверхумного студента…». То спрячет ручку или учебник, от души посмеется над безрезультатными поисками. Сколько раз так было. А сейчас чаще всего она  смотрит в окно. Что она там видит? Да, можно смотреть в окно и видеть то, что у тебя же на душе. Но что заставляет ее так сидеть, он никак не мог понять.
Ждать, как все, терпения у Аслана не хватило, и он во время лекции написал записку Минсуре. Но на вопрос: «Что с тобой происходит?» получил  короткий ответ: «Ничего». До сих пор ему казалось, что они в достаточно в близких отношениях, чтобы быть откровенными друг с другом, но ответ девушки дал ему понять, что это не так. Обида проявилась пунцовой  краской на лице Аслана, и он опустил голову. «Ну что ж, если ты не понимаешь, что о тебе заботятся, живи, как хочешь и сжигай сердце в своем огне…», - так подумал он.
Казалось, что дни мчатся к неизвестной границе. Они друг за другом нанизывались на нить времени, но Аслану ясности не приносили. Он уже больше не предпринимал попыток вывести Минсуру на душевный разговор - просто ненавязчиво старался поднять ей настроение, отвлечь от грустных мыслей. И радовался тому, что это удавалось. Аслан был счастлив, когда Минсура весело смеялась по поводу его удачной шутки или нара . В эти минуты он себя считал счастливым человеком. 
Победа окрыляет, дает новые силы, и Аслан теперь был уверен, что он все-таки нашел путь к сердцу девушки. Об этом он начал больше задумываться, когда заметил, что она предпочитает чаще всех быть в его обществе, где бы ни собирались однокурсники. Ему, конечно, льстило такое внимание с ее стороны, он этим гордился. Однако, это приносило ему и тревожные мысли, которые возбужденным пчелиным роем,  кружились в его голове: «Какое тебе дело до ее тайны? У нее возникли проблемы. Вдруг я смогу ей чем-то помочь.…  А ей это нужно? Если и не очень нужно, мне удается поднять ее настроение, а это для меня праздник.…  А по ком она так грустит? Уж точно не по тебе. Ты кто для нее? Просто-напросто однокурсник, с которым иногда приятно пообщаться, когда других рядом нет…. Нет, не просто так, я вижу в ее глазах, что это не так. Впрочем, может это плод моего воображения…»
 Так прошло около двух месяцев. Время спешилось у коновязи Аслана в чылэ. Вся группа разъехалась на практику в школы, в основном в свои родные селения. Аслан, прекрасный спортсмен, мастер спорта, возился с ребятами без устали, играл с ними в футбол, организовывал различные турниры, в общем, за короткое время стал любимым учителем. Ему на самом деле нравилась работа в школе. Он чувствовал себя нужным детям, они верили ему и шли за ним. Это обязывало его  быть с ними всегда честным и ответственным.
Как бы он ни был загружен в школе и дома  работой по хозяйству, Аслан невольно возвращался мыслями к Минсуре. Перед отъездом на практику они тепло попрощались, Она ласково посмотрела ему в глаза и сказала с улыбкой:
- Как же я проведу столько времени без тебя?
- Ты говоришь моими словами, которых я не успел тебе сказать, - отшутился и он, хотя это не было шуткой. – Знай, где бы ты ни была, я с тобой, закрой глаза и представь, что я рядом, и тебе будет хорошо.
- И ты тоже будешь закрывать глаза?
- Даже тогда, когда я закрываю глаза, я тебя вижу и живу этим…
- Остановись, а то ты договоришься… -  засмеялась Минсура, хотя в ее глазах Аслан не видел даже искорки веселья. - Такие слова сохрани для любимой девушки.
- А если такой нет?
- Значит, будет.
- Тебе мои слова мешают?
- Что ты! Я ими живу, - вновь засмеялась она, но быстро опустила глаза. – Ладно, мне пора, звони...
 – Я буду скучать по тебе…
- Я тоже…, - Минсура подошла, чмокнула его в щеку и быстро отошла.
Долго после этого Аслан держался за щеку, незаметно для других гладил и ловил себя на том, что улыбался…

                2
Какая это была осень! Два месяца они не виделись, пока проходили практику. Он часто думал о ней, ему было интересно, чем она занимается, грустит ли как прежде, или нет. Он ловил себя на мысли, что скучает по ней. Что ему не хватало больше, Аслан не знал: ее нежного взгляда, тихого смеха или  просто общения с ней. Особенно тяжелыми были для него последние дни в селе.
До начала учебы  оставалось два дня, когда он вернулся в город. С утра он проглядел все глаза в поисках Минсуры, но, видимо, она еще не приехала. Аслан с трудом провел тревожный день, беспокойство ожидания лихорадило его мысли, и он не находил себе места. И вот он ее увидел…
Был чудный вечер. Лик неба был усеян чистыми звездами, луна вступила в свои владения. Аслан стоял, прислонившись к молодой березе недалеко от входа в общежитие. Под деревом стояла скамейка, где сидели ребята и рассказывали веселые истории. Аслан с улыбкой слушал их, но и не забывал следить за теми, кто подходил  к общежитию. Он уже знал, что она вернулась и вышла в город с подругами. Вот за углом показались три девушки, и среди них он увидел Минсуру, и сердце защемило в сладком ожидании…
Потом она вышла к нему, и они гуляли в тихом нежном вечере. Кто больше радовался встрече, Аслан не знал. Ее пальцы утонули в его широкой ладони, и он нежно сжал их. Это был их вечер. Может, именно с этого времени все началось. Скорее определилось. Ведь все началось раньше, в этом Аслан был уверен, и неосознанная, но желанная музыка любви обвила их и закружила…
Петух еще раз надрывно прокукарекал. «Что это он раскричался, и кого нам прочит в гости?» - подумал Аслан и подошел к окну. У адыгов есть поверие, что если петух целый день кукарекает, то во двор непременно зайдет гость. Он вспомнил об этом и улыбнулся: гость, значит гость, это к добру.
В окно заглянуло доброе утро. Взгляд его коснулся далеких заснеженных Кавказских гор. Они были чисты и отливали синевой. Как он любит горы! Сколько бы в них не бывал, они поражали его своей величавостью. Любуясь цепью горных хребтов, Аслан пытался вспомнить их названия. Он хорошо знал топонимику, с удовольствием читал все, что написано о родных горах. Они были ему близки, в них он себя чувствовал особенно, они его окрыляли и вдохновляли. Но, было еще и другое, что в последние месяцы его особо волновало: с горами были связаны светлые воспоминания…
 Перед глазами ее красивые глаза, полные счастья и нежности, он физически ощущал прикосновение к девичьим пальцам. Нет силы, которая смогла бы заставить его забыть эти два неполных, но каких дорогих для него дня…
Было еще темно, когда они прибыли на место. Ночное небо протыкали темные силуэты гор. Группа направилась по узкой тропе вглубь гор по каньону Руфабго. В этом красивом ущелье были многочисленные водопады и очаровательный лес. Было свежо. Аслан  и Минсура замыкали цепь. Она держала его под локоть двумя руками. А он был готов вот так идти без остановки, он ощущал ее тепло, чистое волнующее дыхание. Когда тропа сужалась так, что двоим пройти по ней становилось трудно, девичья грудь касалась его плеча, и он ощущал трепетное волнение.
Темнота все еще обволакивало их, но было заметно, что до рассвета уже не далеко. Когда тропа резко уходила вверх или падала вниз, группа останавливалась, тогда она оказывалась так близко с ним, что оставалось только руки протянуть, и она была бы в его объятиях. Легкий ветерок поигрывал ее волосами, и они нежно гладили его лицо. Минсура улыбалась, и ему казалось, что в ее глазах загораются искорки огня. Он осторожно убирал с ее лица волосы, и взгляд падал на ее красивые пухлые губы, и что-то сладкое пробегало по его груди…
Развели костер на небольшой поляне. Аслан и Минсура собирали дрова. Все время в пути и у костра они не проронили ни слова - без слов понимали друг друга.
Наконец рассвело, и группа продолжила свой путь. Удивительные по красоте водопады, золотая листва, покрывавшая собой воды и камни, деревья  - великаны, мощные стены гор – все это вдруг предстало перед впечатлительной публикой.
Через три часа пути остановились на большой поляне. Кто занялся  костром, а кто начал готовить еду, а другие в кругу играли в волейбол. Минсура и Аслан все еще были вместе, какая-то неведомая сила притягивала их друг к другу. Если даже на короткое время они расставались, вскоре начинали беспокойно искать друг друга, и лишь встретившись взглядом, они успокаивались. Может, тогда все и началось?
- Пойдем, поищем орешки, - предложила Минсура, когда они оказались вдвоем.
- А найдем?
- Говорят, что ищущий, всегда находит…
Они направились к высокой горе, которая возвышалась над ними. Земля была влажной, и им было тяжело подниматься вверх, но они, держась за руки, все выше и выше поднимались наверх. Скоро дыхание девушки участилось, она стала румяной, и было заметно, что она устала, но она упорно продолжала путь. Какой она была красивой! Высокая, стройная, с правильными чертами лица, настоящая модель с обложки модного журнала. Непослушные пряди волос все падали на ее чистый лоб, и она каждый раз убирала их, но они все падали и падали, словно струящиеся воды русого водопада. Лицо светлое, брови и волосы черные, глаза карие, а красиво очерченные губы полураскрыты в милой улыбке.
«Тонкие губы сочетаются с упрямым и капризным характером, - вспомнилось Аслану. – полные и красивые у добрых и приветливых людей».
 - Ты, Минсура, душевный и чуткий по характеру человек.
- Почему ты так говоришь? – спросила она, и остановилась.
- У тебя красивые губы.
- Тогда и ты добрый человек, - засмеялась Минсура.
- Конечно. А ты что в этом сомневалась?
Аслан смотрел в ее глаза и в нем отражался весь мир. Почему он до сих пор не чувствовал такую красоту рядом, куда смотрели его глаза? Как они могла смотреть мимо нее, и видеть другого…
- Почему ты так смотришь на меня, Аслан? – засмущалась Минсура.
- Только сейчас я по настоящему увидел, какая ты красивая…
Минсура  опустила глаза и пошла вперед.
Когда они спустились с горы, компания только садилась за стол. Минсура села рядом с подружками, недалеко от Аслана. Она часто ловила на себе его взгляды. Они были уже не такими, как ей представлялись раньше, они беспокоили ее своей невысказанной тайной. В них чувствовалась и светлая грусть. Она отвечала ему взглядом, но он не выдерживал их и отводил глаза.
С гор спустились уставшие, но отдохнувшие и довольные поездкой. Вот только Минсура была задумчива, и казалась грустной, в глазах больше не было огня и радости. На обратном пути она ни разу не взглянула на него, держалась вдали, будто сторонилась его. Аслан не знал, что случилось, пытался поймать ее взгляд. Но она или их не видела, или делала вид, что не замечает, это прибавляло его тревогу. Печаль девушки сковала его, и он заметно помрачнел.
До прихода электрички было еще достаточно времени. Перрон был почти пуст. Группа разделилась: одни расположились на скамейках во дворе, другие недалеко от них достали гармонь и устроили танцы. Хотя Аслан с Минсурой любили родную музыку и прекрасно танцевали, они прошли мимо и зашли внутрь вокзала. За ними последовали несколько человек. Минсура села напротив Аслана,  достала книгу и углубилась в чтение. Он посмотрел на нее несколько раз, но она этого не заметила, если и заметила, не подала виду.
Аслан посидел немного, затем встал и вышел. Как раз в это время хатияко увидел его и, поигрывая своей палочкой, громко крикнул:
- Да продлятся годы нашего знаменитого Аслана, группа просит, чтобы он показал свое мастерство. Давай, гармонист, играй хакуляш!  Еу, Аслан, центр твой!
Аслан был прекрасным танцором, когда он выходил в круг, многие с восхищением смотрели, как он красиво танцует. Если хатияко назвал твое имя, ты обязан исполнить его пожелание, этого требует этикет, и Аслану ничего не оставалось, как выйти в центр группы. Но на этот раз он танцевал с неохотой. Раньше он был готов взлететь над  кругом, ноги сами носили его, а сейчас его сердце было похоже на птицу со сломанным крылом, которая не может больше взлететь.
Закончился танец, он проводил партнершу до ее места, и вышел из круга. Вздохнул, и снова зашел на вокзал. Кто читал, кто просто сидел и думал, а кто дремал. Минсура читала. Он подошел к ней, сел рядом. Она боковым взглядом заметила его, но не прореагировала. Аслан огляделся, и убедился, что никто не смотрит на них. Он погладил ее руку, и взял в ладонь ее пальцы. Она руку не убрала, он почувствовал ее ответное прикосновение. Аслан заметил, что она не читает книгу, она просто лежала на ее коленях.
- Посмотри на меня, - сказал тихо Аслан.
Она медленно подняла голову, и он увидел полные слез глаза. Она закрыла их, и девичья тоска прозрачными бусинками рассыпалась по его руке. Ему показалось, что они прожгли его насквозь. Он наклонился, поцеловал ее пальцы, и положил голову на ее колени. Она сквозь слезы грустно улыбнулась ему и погладила его по щеке. Затем пальцы пробежали по его русым волосам и остановились на его губах. Он ощущал ее тепло, и ему было хорошо как никогда. Может, тогда все и началось?..
Электричка, отстукивая дробь на рельсах, повезла их в Майкоп. Все сидели в задумчивости, гармонь мирно отдыхала на коленях гармониста, трещеточник сложил деревянные крылья своего инструмента, и тот послушно лег рядом с уставшими руками. Взгляд Минсуры застыл за окном,  Аслан тоже смотрел туда же, словно хотел поймать мысли девушки, увлекшие ее далеко. Он понимал, что в его жизни появилось что-то необъяснимо волнующее и все-таки неосознанное до конца. Это был светлый день в его жизни.
Пришло время любви, которое закружило его в своем круговороте, Минсура стала для него жизнью, любовью, с ее именем он ложился спать, с ее именем просыпался. Об этом он ни с кем не делился, даже с Минсурой, боялся, что счастливое, но волнующее время может остановиться. А как жить потом? Ему не легко было все это хранить в себе, так хотелось раскрыться перед любимой, стать ее избранным, но тревога за будущее опутало его, и он считал за благо молчать.
Было еще одно, что Аслану не давало покоя,  и лишало возможности поговорить с Минсурой откровенно: это тайна ее печали, печать которой постоянно проявлялась на ее красивом лице. Ну что ж, думал он,  не я первый, не я последний, и Меджнун любил безответной любовью, спасибо и на том, что можно так жить. От многочисленных безответных вопросов и постоянного беспокойства, он стал задумчивым, часто грустным и неразговорчивым.
В один из дней, после первой пары, когда все вышли в коридор, к Аслану подошла однокурсница Аминет. Она был из соседнего села, знали друг друга с детства и относились друг к другу как брат и сестра.
- Смотрю я на тебя, Аслан, и не пойму: то ли ты заболел, то ли что-то случилось?
- Я просто, видимо, устал. Учеба, тренировки, постоянные сборы, поездки…
- Кому-кому, а мне ты этого можешь не говорить. Ты и раньше жил такой жизнью, но таким не был. Говорят, что если с кем-то поделишься своими тревогами, они становятся наполовину меньше. Ты можешь мне довериться.
- Честно говоря, я не знаю, что происходит со мной… Сердцу тревожно в груди, как поется в песне, - улыбнулся, но улыбка получилась натянутой.
- И что его так тревожит?
- Если бы я знал.
- Может, кто-то тебе приглянулся, и ты не можешь об этом ей сказать? Если так, то причин для грусти нет, скажи мне кто, я быстренько все улажу.
- Если бы все так решалось в этой жизни… - сказал он задумчиво и незаметно посмотрел на Минсуру, которая прислонилась лбом к окну и смотрела во двор.
- Я была бы так рада, если причиной оказалась все-таки девушка. Что могло бы быть прекраснее?
- Ты права, прекраснее чувства мало, что может быть. Но есть и выше этого.
- Что, например?
- Ответное чувство любимого человека.
- Если так, то счастливей Минсуры среди нас нет, наверное.
- Почему ты так говоришь?  - внезапно тревога охватила его.
- Что с тобой, с луны свалился, что ли? Совсем далек от происходящего. Минсура была счастлива с Дербок Ибрагимом…
- О нем я слышал, как о неудачном ухажере.
- Это все нас не касается, но раз зашел разговор, я тебе расскажу, что случилось на самом деле. Он приходил к ней с самыми серьезными чувствами, и она отвечала ему искренне. Нравился он ей очень сильно. Да и он был от нее без ума. Такое же не часто бывает: чтобы вот так любили друг друга. Но тут случилось то, что обычно случается с теми, кто бывает слишком самоуверен. Минсура, зная, что Ибрагим так относится к ней, начала испытывать его. То, прикидывалась обиженной, то серьезное переводила в шутку. Вот и доигралась: однажды она сказала ему, чтобы он больше не приходил. А он пристально посмотрел на нее, не сказал ни слова, и ушел. Ушел насовсем. Вот теперь она страдает. Ты же замечаешь, какие с ней произошли перемены, вы часто бываете вместе, ты не мог этого не увидеть.
- Ты права, она часто грустит, - задумчиво ответил Аслан. – А я и не знал истинную причину…
- Вот таким может быть и ответное чувство любимого, мой дорогой брат…
Лекция возобновилась, но Аслан не в состоянии был что-то писать или делать. Мысли лихорадочно заметались в его голове, услышанное так обеспокоило его, что он места себе не находил. Все внезапно стало наоборот: с ног на голову.
Что ему теперь осталось? Что говорить, что делать? Минсура сама в таком состоянии, что еле справляется со своей грустью, ей будет обузой его любовь. Осталось ли хоть частичка в ее душе, не затронутая своей несчастной любовью? «А мне так казалось, что у нее ко мне есть ответные чувства…, - грустно подумал Аслан. – Эх, мои светлые лучезарные дни в горах, зачем вы мне дали испытать такое счастье, которое потом так больно резануло меня! Оказывается, я был просто для нее предметом  борьбы со скукой. У-ух!..» - он с силой сжал кулаки, забыв, что в руках у него была ручка. Сидевшие впереди оглянулись, соседи повернули к нему головы. А он, словно пойманный на месте преступления человек, покраснел и медленно положил на стол остатки ручки.
- На, возьми, - Минсура  протянула ручку.
- Не надо, я все равно не смогу писать, - тихо ответил он.
- Что случилось, Аслан? – спросила она с тревогой в голосе.
- Какое это имеет значение! – вырвалось у него, и он повернулся к окну.
Такой неожиданный резкий ответ больно кольнул девушку, и она тихо опустила голову. Аслан заметил это, и ему вдруг стало жалко ее.
- Извини, - он положил свою ладонь на ее руку.
Минсура улыбнулась в ответ. Мир был восстановлен, но беспокойные мысли объявили Аслану настоящую войну.

                3
 
Зима наступала большими шагами, а осень отступала шажками, оглядываясь, словно интересовалась, как встречают холод, уходила ясными прохладными днями. Первые заморозки промчались по земле. С деревьев осыпалась листва, последние пожухлые листья еле удерживались на тонких, беспокойных ветках.
Время не принесло облегчения страданиям Аслана. И Минсура тоже часто выглядела печальной, но, казалось, что ее грусть потихоньку отступала, и она уже выглядела более веселой. Правда, в глазах все еще таилась непобежденная боль. Аслан это считал эхом ее первой несчастной любви, другой причины он не мог предположить. Он считал, что и его первая любовь споткнулась, оставив в душе невысказанные слова и невыраженные чувства.
Иногда ему казалось, что Минсура обо всем догадывалась, хотя и не подавала виду. Они часто бывали вместе, им было интересно вдвоем, и это было не простой привязанностью друг к другу. Было что-то, что связывало их, это, наверное, осознавала и Минсура. Она не скрывала, что ей было приятно в его обществе. Аслан часто ловил себя на мысли, что она с нежностью долго смотрела на него, когда он что-то рассказывал увлеченно и он, засмущавшись, запинался. Взгляд ее был не пристальным, и не был он связан с тем, что он рассказывал – она просто смотрела на него, потому что хотела смотреть на него. Он так понимал ее взгляд, и не мог не беспокоиться, казавшие безнадежными чувства, снова прорастали в сердце, хотя они могли снова погибнуть от заморозков тревоги и отчаяния. Вот так он и жил, умирая, и воскресая, как Бог плодородия Тхагелидж.
Порой, он бывал уверен: признайся сейчас ей, и она ответит ему также. Но слова Аминет, сказанные тогда у окна, всегда возвращались к нему, и его сладкие мечты быстро таяли. С каждым разом угасала частица его надежды, а на дереве его страдания вырастала новая ветка. Но он ждал времени - лучшего лекаря в мире. Молодость не может постоянно грустить, как не бывает вечной темноты, она все равно возьмет свое, обязательно природа сердцу укажет путь. Сейчас Минсуре хорошо с ним, она привязалась к нему, даже сама говорит об этом, затем  наступит и его весна, весна ответной любви…
«Любовь не лошадь, ее не повернешь, куда тебе хочется, - думал он. – Она сама приходит, когда считает нужным, приходит своей дорогой, и расцветает в свое время. Придет и его время, и из глубины сердца прорвется чистый и долгожданный родник его счастья…» Он так на это надеялся. Без веры и надежды не бывает счастливой жизни. Ожидание ответной любви приносило ему и страдания, и сладостное чувство надежды. От этого он страдал, но и в этом черпал силы. Говорят, что человек ко всему привыкает, но он никак не мог привыкнуть к тому, что происходило с ним. Он считал, что к любви невозможно привыкнуть...

                4

Небо с утра выглядит обиженным, его лик нахмурен, что-то хочет сказать, но дождем или градом заговорит, неизвестно. Небольшие облака со стороны захода солнца привели за собой черные облака, которые вскоре накрыли все небо. Прошло немного времени, и они грозно нависли над землей. Мальчишки, шумно купавшиеся в реке, разом выскочили из воды, спешно выжали трусы, и побежали домой. С каждым раскатом грома, они ладонями закрывали свои головы и наклонялись к земле, словно хотели спрятаться от громовержца.
- Смотри, какие черные тучи наступают! – воскликнули они, пробегая мимо него.
Они удивлялись, как этот большой парень не замечает, какой ливень приближается.
- Побежали с нами! - предложили ему.
- Бегите, мои младшие братья, бегите…, - улыбнулся он им в ответ.
Сколько раз он вот также убегал от дождя. А сейчас ему некуда спешить. Летние дожди всегда в его родном селе были теплые. Когда он был маленьким, не раз вместе с братьями и сестрами выбегал на дождь в одних трусах и весело танцевал. Он не боялся ни грома, ни дождя. Что бояться дождя, который несет земле долгожданную влагу и изобилие? А громовержец Шыблэ, как его называют адыги, своим посещением мог только осчастливит землю. Без него нет дождя, а без дождя перестанет расти трава, без травы погибнут животные, оскудеют сапетки, затем погаснет огонь в очагах. Зачем бояться того, кто приносит тебе изобилие и счастье?
Ветер рассыпал по дороге первые тяжелые капли. Они начали пробивать ямки в глубокой пыли, затем светлыми ожерельями повисли от самого неба. Запах пыли резко ударил в нос. Капли дождя наперегонки катились по лицу юноши.
- Добро пожаловать, мой теплый дождь, явись к нам с добром! – воскликнул он с улыбкой и поднял лицо к небу.
Он любил теплый летний дождь. Капли разбивались на мелкие частицы на его лице, они все сыпались и сыпались с неба, бесконечные, как и его мысли. Человек почему-то в дождливую погоду становится более задумчивым. Если ты молод и сердце твое полно любви, шум дождя тебе представится красивой мелодией, она тебе напомнит о счастливых мгновениях жизни, не минуют тебя и светлые печали воспоминаний. Они живут с тобой, живут твоими радостями и печалями, они мост между прошлым и будущим…
Девичье плечо нежно касается его. Аслан с волнением украдкой смотрит на нее. Она это замечает и поворачивает к нему голову, но он успевает отвести свой взгляд. О, это нежная игра любви, как ты прекрасна и сладка! Рука девушки спокойно лежит на ее коленях, стоит только немного протянуть незаметно ладонь, и можно коснуться ее. Но, как это сделать, если ты не знаешь, имеешь на это право или нет.
Фильм был хорошим, музыка волнующей, в кинотеатре все сидели, затаив дыхание. Он не выдержал: взял ее руку, наклонился к ней, и шепнул:
- Знаешь, почему я пригласил тебя в кино?
- Не знаю, скажи, - шепнула она в ответ.
- Потому что мне хорошо с тобой. Ты это, наверное, чувствуешь давно, но не подаешь виду, - он нежно погладил ее руку.
Она в ответ тихо сжала его пальцы.
- Тебе и вправду хорошо со мной? Это мне хорошо, когда мы вместе. Но это чувство чем дальше, тем больше начинает беспокоить меня.
- Почему?
- Ты хочешь знать, почему мне с тобой хорошо и одновременно тяжело? Я и сама этого не пойму до конца. Когда я вижу тебя и ловлю на себе твой взгляд, сердце мое начинает волноваться. Мне хочется всегда видеть тебя, быть рядом с тобой, но это меня пугает.
- Зачем пугаться того, что радует тебя?
- Я больше себя боюсь, чем тебя. Я боюсь, потому что… слишком привязываюсь к тебе… - нежный шепот Минсуры растворился в тихой музыке кино.
Что–то теплое и волнующее пробежало в груди Аслана, он невольно наклонился к девушке и поцеловал ее волосы.
- Не только ты боишься этого…
Девушка быстро взглянула на него, и снова опустила голову, но он успел заметить в ее глазах слезы.
- Минсура…
Снова ее глаза блеснули в темноте, она пылко сжала его пальцы, затем ее рука успокоилась под его ладонью, как прирученная птица. Дальше они молчали. Иногда любви не нужны слова, достаточно встречи пальцев и безмолвной беседы сердец.
«То, что ты слышал обо мне для других тоже не тайна. Но как ты мог в это поверить? Тебе мои глаза, как я смотрю на тебя, ничего не говорили?  Это ты причина моих тайных страданий и моей печали. От тебя болит мое сердце, оно жаждет тебя. Ты не догадывался о причинах моей грусти, теперь я скажу тебе – я не знала, как ты относишься ко мне, я не знала, как ты воспримешь то, что ты стал жизнью моего сердца. Я скажу тебе:  ты, ты - мое счастье…»
«С того дня в горах я так мучился, я так страдал!  Ты стала моим миром, ты причина моих радостей и печали. Мне твои пальцы, которых я так люблю, говорят, что ты любишь меня. Не убирай их, они поводыри наших сердец. Твои глаза были полны слез сегодня, ты посмотрела на меня сквозь них, и взгляд твой молнией пронесся по моей груди. Не отводи больше глаз, мне они о многом говорят…»
После обеда солнце, проклюнувшееся было сквозь тучи, снова скрылось. Какая-то невидимая сила начала кувыркать белесые облака, лениво плывшие в небе. За ними появились снова черные тучи, и небо начало смотреть на землю мрачно и недружелюбно.
- Что это сегодня случилось с ним, сколько раз можно меняться, - мать посмотрела тревожно в небо - Пойду цыплят загоню в курятник.
- Давай помогу.
- Хорошо, сынок. Ты мне всегда опора и надежда. Ты так похож на своего отца... Но что-то в последнее время ты кажешься мне грустным. Что-то случилось?
- Нет, тян, все нормально.
- Может тебя беспокоят старые травмы? Ведь тело начинает ныть и болеть когда непогода, - в глазах матери Аслан заметил тревогу.
- Я взрослею, тян, набираюсь ума, вот и думаю чаще, поэтому выгляжу задумчивым, - улыбнулся сын. – На самом деле все хорошо.      
Мать больше не задавала вопросов, но видно было, что в ее глазах тревога еще не угасла. «До сих пор она беспокоится, - подумал Аслан. - Сколько уже месяцев прошло после того случая, но она не верит до конца, что мое здоровье окончательно восстановилось. А я об этом действительно вспоминаю, когда приближается непогода…»
Ветер еще не набрал силы, но листья на деревьях уже заволновались и начали перешептываться, сухие ветки и травинки готовились к старту, переворачивались на месте. Этот ветер напомнил ему тот, который буйствовал в тот вечер, когда с ним случилось несчастье: мелкой дрожью тонких веток, шелестом трав и листьев, сумраком, окутывавшим незаметно землю…
 
                5

Был февраль. Давно растаял снег, последний месяц зимы, как это часто бывает в Адыгее, был относительно теплым и сухим. Снег выпадал только в первой декаде января, но не удержался, быстро растаял. Правда, зима не редко напоминала, кто во дворе хозяин: то нашлет на землю дождь со снегом, то пустит холодный пронизывающий ветер, но это все длилось день или два. Февральские окна были теплыми, приятными, они напоминали о приближении весны. А с весной весь мир оживал, ее ждали на земле все: люди, животные, растения.
Но вот друг за другом пришло несколько ненастных дней, которые напомнили, что зима еще жива. С утра дул сильный холодный ветер, который принес с собой колкий, игольчатый дождь. Он проникал сквозь одежду, пронизывал до самого сердца все тело. Свинцовые тучи заслонили собой солнце, и земля, лишенная тепла и уюта, осталась один на один с угрюмым небом. Сумерки добавили своей краски в черное покрывало, и оно плотно накрыло собой все.
А ветер все крепчал. С остервенением бросался на деревья, окутывал их, затем устремлялся вверх, где начинал нещадно трясти тонкие ветви, словно хотел их сломать. Но, деревья держались. Это еще больше раздражало ветер, и он с новой силой опять кидался на них, обегал все углы и подворотни, за ним гналась растревоженная листва. В противостоянии непогоды и земли, доставалось всем. Запоздалые путники спешили домой, их съежившиеся тела казались маленькими и беспомощными. Вот ветер рассыпал первые капли дождя, они глухо ударились в стены домов, слезами скатились с холодных окон.
Минсура вздохнула и закрыла занавески. Ей казалось, что тревога кружит в комнате, и на своем хвосте принесет несчастье. Она не знала, почему так решала, может, оттого, что Аслан опаздывает? Он сказал, что будет в восемь, прошло более часа, а его все нет. Девушка прижала ладони к лицу – оно горело. А сердцу все тревожнее и тревожнее: словно сейчас перед ним разыграется трагедия.
«Что это случилось со мной? – подумала Минсура. - Почему мне так тревожно, и я думаю о плохом? Все будет хорошо, он скоро придет. Мало ли, что может его задержать…» Но это  не помогло. Она не смогла успокоиться. Раскрыла книгу и села у стола, но вскоре заметила, что взгляд застыл на первом абзаце.
Стук в дверь заставил ее вздрогнуть: это был не Аслан. Тогда кто? Как назло, и девочек дома нет, они ушли в соседний корпус на день рождение. А она осталась ждать Аслана. Минсура со страхом направилась к двери. Снова настойчиво и беспокойно постучали. Она открыла дверь – Айдамир, друг Аслана. Она заметила в его глазах тревогу. С какой вестью он пришел к ней, что случилось? Так они стояли молча несколько мгновений, которые показались Минсуре вечностью.
- Одевайся, надо пойти к Аслану, - тихо сказал Айдэмыр.
- Что–то случилось с ним? Не томи душу, скажи!
- Его сбила машина, и его отвезли в больницу...
Она в слезах бросилась к шифоньеру, на ходу надела пальто,  и побежала к двери. По пути сбила стул, задела рукавом стакан на столе, но она это уже не заметила: все мысли устремились в больницу. Она выбежала во двор, где ее поджидал колючий ветер, который сразу же бросил ей в лицо холодные капли дождя. Но это уже не могло остудить ее: горячие слезы смешивались с дождинками и стекали с ее лица, унося с собой страдания любящего человека. Но не было конца дождю, как и слезам, как не было конца дороге длиною в два квартала до республиканской больницы. Она посмотрела в небо с мольбой к Богу, и ей показалось, что и небо бежит с ней. Ветер разорвал в клочья черные тучи, и серые глаза неба смотрели участливо на нее сквозь окна туч...

                6

У реанимационного отделения больницы уже стояли друзья, однокурсники и родственники Аслана. Она их заметила боковым зрением, ее взор был устремлен только на дверь. Напрасно она пыталась ее открыть, в реанимацию так попасть невозможно. Затем она начала стучать, но к ней подошли две женщины и попытались ее отвести. Но она из того, что говорили ей, знала одно: ей нужно попасть к нему. Минсура понимала, что ее поведение могут расценить неоднозначно, адыгская девушка, воспитанная строго, согласно адыгэ хабзэ, не должна вот так себя вести перед старшими родственниками Аслана. Она не должна была себя так вести, но кто – что ни говорил бы , она себя не могла по другому вести, когда жизнь любимого человека была в опасности. 
Наконец открылась дверь и вышла пожилая женщина в белом халате.
- Ну, сколько можно вас просить, чтобы вы вели себя потише, - сказала она с укором. - Не надо стучать, если что, нажимайте кнопку.
- Извините, это я… - тихо сказала Минсура. - пустите меня к нему.
- К кому это к нему?
- К Аслану.
- У Аслана фамилия есть?
Она назвала.
- В реанимацию посторонних не пускают.
- Я не чужая ему…
- Нельзя!
- Пустите меня…, - тихо прошептала девушка, и начала медленно оседать.
Ее подхватили, но она уже потеряла сознание. Все кинулись к ней. Врач вернулась в отделение, быстро принесла нашатырный спирт, протерла ей виски и дала понюхать.
- Кто она?
- Они любят друг друга, - тихо шепнул ей Айдэмыр.
В это время Минсура очнулась.
- Что это со мной? – спросила она.
- Все нормально, дочка, - улыбнулась врач. - Минутная слабость…. О нем ты не беспокойся, все будет хорошо, операция прошла удачно. Состояние тяжелое, но не безнадежное, я это уже сказала и родственникам.
- Лишь бы он был жив! Если его не будет, если что-то с ним случится, я умру…, - снова слезы закрыли ее взор.
- Все будет хорошо, - сказала женщина и наклонилась к ней и тихо прошептала на ухо. - Я поговорю с заведующим, если смогу, проведу тебя к нему…
Прошло томительных полчаса, которые Минсуре показались вечностью. Ей  было стыдно, что упала в обморок, и что это видели родственники Аслана. Она отошла от двери и села с подругами. Сидела тихо, сжав свои кулачки, и про себя просила Бога спасти любимого, просила, как могла, как знала. Невольно слезы  сыпались из ее глаз, и она незаметно их вытирала.
Она услышала щелчок открываемого замка и вскочила. Все насторожились и встали. На этот раз это был высокий брюнет благообразной внешности в очках, внушавший к себе доверие.
- Я главный хирург, я его оперировал, - обратился он к ним. - Зовут меня Заурбий Женетль. Все идет нормально, как должно быть. Он уже пришел в сознание. Состояние его нелегкое, но молодой организм чаще всего перебарывает такие моменты. Прямо скажем, счастливчик он, из такой ситуации вышел. Я рад за вас. Рад не только, за то, что он остался жив, но и рад за то, что он у вас есть.  Он лучший из лучших парней. Ради жизни ребенка не всякий рискнет спасать его перед самой машиной…
И здесь Минсура узнала, что случилось с Асланом. Он переходил дорогу перед общежитием, когда рядом с ним неожиданно какой – то мальчуган выскочил на дорогу перед самой машиной на велосипеде. Времени на раздумье уже не было, Аслан в последний момент сумел рывком откатить мальчика к обочине, но сам не успел отпрыгнуть. Когда почувствовал, что удар неминуем, сжался в комок, сжался пружиной и подпрыгнул. Так он оказался на капоте машины….
- Все будет хорошо, - еще раз повторил врач. - Уже поздно, идите домой. Я сегодня дежурю, так что еще не раз зайду к нему. Не беспокойтесь…

                7
 
Врач попрощался со всеми, и поднялся по лестнице на второй этаж. Постояв еще немного, люди разошлись. Остались двое мужчин и женщина - видимо, ближайшие родственники. Минсура их не знала, но в благородном лице одного из мужчин, она увидела тонкие черты лица Аслана. Минсура решила еще постоять немного, и с ней остался Айдамир. Женщина подошла к Минсуре, обняла ее, погладила по спине и усадила рядом с собой. Девушке почему-то стало уютно, она почувствовала себя более уверенно. Но тревога ее все еще не отпускала: она не знала, дадут ли ей возможность видеть его. Врач ничего не сказал по этому поводу, может, женщина не смогла его убедить?
Но вот снова показался врач, он остановился перед родственниками Аслана и сказал:
- И вы тоже идите домой, я же сказал вам, что все  будет хорошо. Завтра рабочий день, идите, отдыхайте. Если  хотите, звоните, хотя, и это, думаю, излишне. Ему сейчас нужен покой. - Затем, он повернулся неожиданно к Минсуре и улыбнулся. – Насколько я понимаю, Минсура это вы?
- Да…, - тихо ответила она. – Но откуда вы знаете?
- Об этом легко было догадаться, - улыбнулся врач, - он несколько раз произнес ваше имя. Ну, что ж, пойдемте со мной…
Они пошли по широкому и длинному коридору. К ним присоединилась и женщина врач, которая ободряюще улыбнулась ей и погладила по плечу. Минсура шла, затаив дыхание, ей казалось, что все слышат стук ее сердца. Двери палат были открыты, но она боялась смотреть по сторонам. Наконец они подошли к крайней палате. Здесь был полумрак, но Минсура сразу узнала его.
Аслан спал. Она подошла к нему, положила ладонь на его лоб, и пристально на него посмотрела. Вот он, ее любимый человек, без которого и мир не мир, и солнце не солнце. Как же так могло получиться, что она чуть не потеряла его? Слезы невольно покатились из ее глаз. И в это время Аслан забеспокоился, то ли боль, то ли страдание нахмурили его осунувшееся лицо, может ее почувствовал, он глубоко вздохнул.
- Я с тобой, Аслан, я рядом. Будь спокоен. Что бы ни случилось, я буду с тобой. Твоя дорога – моя дорога, - она нежно погладила его лицо.
И только она это сказала, лицо юноши прояснилось, и он начал дышать ровно и спокойно.
- Вот это любовь! - тихо прошептала женщина коллеге.
Хотя, Минсура это услышала, но прореагировать, уже не была в состоянии. Она просила Бога, просила, чтобы он помог ее любимому человеку встать на ноги и чтобы он никогда, никогда больше не попадал в беду…. Она плакала, плакала от счастья, что он рядом, живой и такой родной. Две слезинки проложили дорогу на ее красивом лице. Снимая их, она чувствовала их горячую влагу. Слезы счастья были как летний, теплый дождь, который так умиляет наши сердца…
… Аслан шел по узкой тропе в широком лугу. А теплый летний дождь раскрыл свои светлые крылья и связал серебряными нитями небо и землю. Шел дождь, шел по ней счастливый человек, которого ждала любимая…
                1973 г.