Самый исток сказ часть 4

И пала, на веси и долы, наверное, тёплая августовская ночь, полонив собой Славуту и кручи,и превратив неоглядные просторы в пятачок видимого пространства. Нагретая солнцем, за день, земля, медленно остывая, наплывала в прохладу ночи, духмяными потоками, щекотала ноздри чебрецом да мятой, да степной материнкой-травой, да жухлой уже зеленью позднего лета.
     Кию не спалось... Он рвался, всей душой - туда, в Заплаву. Стоя на краю кручи, и вглядываясь в, еле проглядывающийся, внизу, Славутич, он пытался уловить,хоть какие-то, посторонние звуки, но все усилия перебивались треском колотушек ночных сторожей да частыми окликами стражи: "Зри в оба!". Он уже собрался уходить в свой чум, когда, взглянув ещё раз в сторону протоки, заметил выплывавшие из неё, челны... Какой тут мог быть сон?... Скоро, с десяток мужиков, нырнули, друг за другом, в ночной провал по тропе, нет - набитой дороге, вниз, к сгоревшему жилу....
Только Кий, с мужиками, добежали к берегу, как начали причаливать челны с полоном. Постепенно причалили все - полторы дюжины лодок, в каждой из которых находилось по десятку, скрепленных шестом, степняков. Пока полонённых выводили из челнов, к Кию подошёл Илья.
     - Ну, сынку, принимай полон! А это тебе особый подарок. - Эй, хлопцы, ведите кынязя!... Оцени! Это тот
зверюга, что резал и жёг наших братьев, пытался увести их в полон да сам же туда и влип! Делай с ним всё, что хочешь - он твой!
    - Вот, спасибо, Илья! Ценный дар! Что с полоном-то будем делать? Куда их?..
    - Пусть хлопцы гонят к  саманному промыслу, не зря же их-басурман кормить-то? Хай помесят глинки, может охота к грабежам отпадёт... Я вот о чёём подумал, сынку... Может сумеем обменять басурманов на наших, а?
    - Я о том же думал, Илья... Может не всех успели перепродать?. Завтра, с утра, снаряжай-ка отрядец в Степь. Подбери старшим кого из бывалых мужиков и  чтоб балагурить мог по-ихнему. Может Язная отрядить?
    - Не, Кие, Язнай и тут до рук нам, Есть у меня на примете дружок мой, Зосим. Семь годков в полоне прожил, багато чего повидал и познал... Ноги, правда у него плохо ходят да это пол- беды. Посадим на коня, хай козакует.
    - С лошадьми худо, повальный падёж, как лихо... - пожаловался Кий
    - А пусть прикопают под кручей. Что ж теперь?... Пригоним из Заплавы полонёных, они, на вид, не ах-ти, но выносливые. Ладно, хлопче, уже зоря скоро займётся, пойдём до куреня, с дедом потолкуем...

     День занимался такой тихий и пригожий, словно подарок победившим, в ратном деле. Так, как на горе поднимались спозарани, то сборы в дорогу, поначалу, мало кого заинтересовали. Пока шли сборы, отосланныев Заплаву люди пригнали полтора десятка низкорослых, степных лошадок. Когда солнце поднялось к зениту, на коня взгомоздился Зосим. Путники коротко попрощались и отряд двинулся перешейком в Степь, и скоро скрылся из вида оставшихся на горе. А на горе жизнь шла своим чередом:Накрывали очеретом крыши длинных житл, для одиноких, достраивали мазанки и , кое-где дома-пятистенки(кто побогаче), заканчивали класть сруб-клеть поруба, о двух входах. Один, где будет храниться добро, съестное,- закрома, другой - застенок, дня недругов и непокорных.
     Ближе к вечеру стали подходить, немощные старики и дети из Заплавы. Кий размещали их временно в недостроенные жилища, а всех, кто был в состоянии трудиться, отрядили в помощь прибывающим, со всем скарбом и скотом. Нужно было перенести столько разной всячины!.. Неделю гора помогала переселенцам, которым был выделен не застроенный майдан у центральной усадьбы. И скоро там начали подниматься стены мазанок, домишек и загонов для худобы-скотины...
      Люди, чувствуя приближение осени, трудились от темна и до темна, не жалея сил.  Притаскивались в  в чумы и курени, валились с ног и засыпали тяжёлым сном, словно проваливались в храп и стоны. Что им снилось, кто скажет? Может надежда или пугали прежние картины набегов, пожары, издевательства, мольбы о помощи, которой не было ?
     В середине осени, когда оголились тополя и клёны, посовещавшись с Кием, Илья набрал   ватагУ охочих, просмолили челны и вышли рыбачить на  Славутич. Рыбачили неводами. Тони были знакомые. Отмеченные вехами, чтобы ночью не залезть в корчи и цепу. Днём, пойманую рыбу шкерили и вешали вялиться. Готовую, провяленную рыбу пересыпали сушёными листьями крапивы и укладывали в хранилища, на зиму.      И вот, на последней лодке, переправились на левый берег тётка Проня и Лыбедь. Кий поздоровался чинно с тёткой, обнял долгожданную сестру и повёл их на гору.