Собаченция

Договоры должны соблюдаться (лат. нар. мудрость).
«И будет вам тогда счастье!» (концовка писем счастья).

Погожим июньским вечерком возвращался я домой с работы. Работа удалённая, весьма – но не в качестве фрилансера, к сожалению, а в качестве загородного строителя. Ну, это ничего, нам, загородникам, что семь вёрст – не крюк, что четыре-шесть часов в день на проезд – не время. Но устаёшь за день, конечно, да и автобусов-электричек ждать скучно вечерами… ессно, пивком в жару после рабочего дня по дороге побаловаться – дело святое. Ну, и в метро догнаться – это уж вообще ритуал неотъемлемый!
В общем, оставалась у меня последняя точка заправки перед домом – магазинчик круглосуточный за полквартала до жилища моего. Подхожу ко входу – а на крыльце небольшая такая собаченция сидит, типа колли порода. В общем, маленькая колли, называется шелти. Что-то мясное трескает потихоньку. «Хозяина ждет, не иначе», - думаю. И в магазин тот захожу. Однако – в магазине никого, кроме продавщиц, не видно. Беру себе пивка бутылочку и осведомляюсь – разговорчивый я под хмельком, общительный – осведомляюсь, значит, у девушки: а что это за псина такая у вас на крылечке породисто-беспризорная? Мне объясняют – потеряшка, мол. Утром ещё пришла откуда-то и сидит, кого-то ждёт. Персонал торговой точки проникся жалостью и сочувствием к этому другу человека и подкармливает его куриными костями и потрохами, пока хозяин не объявится.
Я кивнул согласно – правильно, мол! – и вышел вон. Присел рядом с собаченцией,  открыл пивко и посмотрел на неё. Стааааренькая, преклонного возраста собака. Глазки слезятся, мутные, шерсть запылённая, свалявшаяся, в общем, не гламур абсолютно.
- Ну что, Несси, - говорю. – Тоскливо вот так вот хозяина ждать, правда?
Она лишь поскуливает в ответ.
- Ладно, ты подожди ещё, может быть, объявится твой хозяин. Пёська ты хорошая, симпатичная, хоть и неухоженная, но добрая и верная. Таких не бросают. Может быть, забухали твои хозяева, может быть ещё чего – но ты обязательно найдёшься!
Смотрит она на меня, чувствую – всё понимает, что говорю, ответить только не может. А в глазах явственное «Спасибо за сочувствие!» читается. Человек человеком, хоть и на четырёх лапах и в шерсти.
- Ладно, Несси, не горюй! – Говорю. – Если завтра твой хозяин не найдётся, а ты тут же сидеть будешь – заберу тебя к себе домой, безхозной не останешься!
Чего только подшофе не ляпнешь, сами знаете, чего только не пообещаешь кому! Ну, да сами знаете, чего уж там… В общем, добрался я до дома, поел-помылся-поспал – и снова на работу в те же лесные Палестины за сорок кило от города. Отработал, как положено, возвращаюсь в то же время через ту же точку в таком же состоянии, устало-добродушном…
Оппаньки! А Несси-то сидит на том же месте! И меня вроде как узнала даже…А в магазине выясняется – никто за ней не приходил, отсидела она тут полтора суток!
- Ну, - говорю, - гражданочки-продавщицы, девушки милые, вы как хотите, а я вчера пообещался ей, что заберу домой, коли хозяин колли не найдётся. А слово надо держать, иначе – какой я к едрене-фене мужик-то?
Девчонки переглянулись и согласились: да, хорошее решение! Им эта собаченция на крыльце ни к чему как бы, была бы она бронзовая или мраморная там какая, было бы украшение. А так – пусть не расстройство, и не расходы – что там костей-требухи жалеть, но непорядок некоторый от неё образуется… не должны собаки на крылечках магазинов жить сутками.
- Вот, вы ей покажите косточку, она за вами и пойдёт – посоветовали мне. Что я и сделал.
- Ну, Несси, - говорю, выходя на крыльцо, - обещал я вчера тебе тебя к себе забрать? Теперь пошли. Пойдём, пойдём, милая…
Представляете, встала и безропотно пошла – согласилась. Да ещё, быть может, вчерашний разговор вспомнила? Так и дошла со мной до дома, вошла в подъезд – даже с облегчением явным, что с улицы её забрали и поднялась до второго этажа, до нашей двери, значит. Я дверь открываю, запускаю её, а жена в крик: вечно ты, как наклюкаешься, домой всякую хрень волочёшь! Что это такое и с чем это едят? – ну, и всё в таком же духе, соответственно.
- Это не хрень, милая, - говорю. – Это Несси, друг человека породы шелти, мааааленькая такая колли. И есть её не надо, надо её помыть и накормить, или покормить и намыть, без разницы. Она теперь с нами жить будет!
Жена ещё поворчала для приличия, но и она у меня не зверь совершенно, человечек доброй души, хоть и ворчливый, и потащила Несси на кухню. Есть собаченция особо не хотела, а вот на воду накинулась с жадностью. Шутка ли – столько на жаре без воды просидеть!
Потом её в ванну загрузили, перед этим сбегав на рынок и купив собачьего шампуня, поводок  и новый ошейник. Полчаса её мылили и полоскали, пока вода с неё чистой стекать не стала. Вытерли, выпустили, уложили в самое тёплое место обсыхать и укрыли, чтобы не простыла. А сами сели решать, что же нам этим другом человека делать дальше?
Ну, во-первых, собака явно запущена, грязна и нездорова. Возможно, хозяин – алкаш. Его искать и ему её возвращать – губить псину. Потому решили объявлений не писать. Оставляем у себя. Во-вторых, стара собака, очень стара, по глазам видно, да и кила-грыжа у неё на брюхе висит – будь здоров. Значит, надо сводить к ветеринару, показать. Выяснили, где ближайшая ветклиника и решили завтра же туда отправиться, благо выходной. А Несси лежит себе, вздыхает полусчастливо-полугрустно, но с облегчением, на нас поглядывает с благодарностью, обсыхает…
Супруга меня всё пилит помаленьку: ну какого чёрта эту обузу приволок-то? Обещался же, - говорю, - вот и приволок. Кому обещался – собаке? – вопрошает она. – Совсем из ума выжил? Выжил не выжил, говорю, а слово держать надо, кому бы его не давал… В общем, так вот, тихо препираясь, спать и легли. Только не до сна оказалось.
У Несси, похоже, и мочевой пузырь был болен – каждые два-три часа её пришлось во двор выводить, выгуливать. Так вот утро и встретили. Но в целом вела себя она весьма прилично, вежливо и тихо.
Раз утро наступило, то, позавтракав, отправились мы с Неськой к ветеринару на осмотр. Шерсть её за ночь просохла, после шампуня залоснилась даже, заблестела. Ощущая на себе ошейник и поводок, понимая, что не беспризорница она теперь, а хозяйская – выправилась собака даже как-то, важно так пошла, как если бы человек плечи расправил и грудь колесом сделал. Идёт, вышагивает, всем своим видом стать показывает: а полюбуйтесь-ка на меня, граждане! Не узнать прямо по сравнению со вчерашней…
 А по дороге я решил в тот же магазинчик заглянуть, для очистки совести справиться – не объявлялся ли хозяин? Зашли вместе с Несси в эту торговую точку, а продавцы её не признают. Меня признали, правда, спросили: а вот эта – ваша шелти?
Нет, говорю, вчерашняя, та самая! Причём – с гордостью говорю, есть ведь чем гордиться! Но – увы – хозяин не объявлялся. Мы расстроились немного и уже к выходу направились, как вдруг какая-то покупательница и заявляет: а знаю я эту собаку, и хозяина её знаю! И знаю, где живёт!
Оказалось – никакой хозяин не алкаш. Просто ему под девяносто уже, и, соответственно, ухаживать в полном объёме за своей любимицей он не в силах. А любит он её безумно – да вот, пропала позавчера на прогулке, собака-то тоже старенькая, своего, собачьего рода маразм-склероз её иной раз мучает…
Раз такое дело – какой ветеринар? И пошли мы по указанному адресу, благо не особенно далеко это было. Псина подъезд узнала и рванулась вверх по лестнице почище молодой гончей. Номер квартиры тётка нам, правда, не сказала, ибо точно не знала – лишь подъезд да этаж примерный, но я был уверен, что свою дверь Несси узнает точно.
К сожалению, на звонок в выбранную ею квартиру никто не отвечал. Огорчённо вздохнув, мы двинулись с бедолагой шелти вниз. И тут столкнулись с женщиной средних лет, которая чуть ли не закричала: «Лэсси!». Оказалось – это внучка того самого деда, хозяина собаки. И ошибся-то я, выходит, в имени её всего на одну букву!
А дед был дома. Просто Лэсси перепутала этаж – по старости, да после таких потрясений, что же тут удивительного. Дед плакал от радости. Это, он знал точно, это была его последняя в жизни собака, а по собакам он специализировался ещё с детства-юности, с 1934 года, когда занимался с ними как юннат-кинолог в Пулковском собачьем питомнике служебного собаководства, одном из первых в стране. Лэсси и он, и внучка, искали два дня по всей нашей округе, но не думали, что она будет способна перейти оживлённую улицу и оказаться в другом квартале. Что же, и так бывает…
Сначала нам предлагали вознаграждение – но какие, к чёрту, деньги, когда видишь, как плачет от радости старый человек, собаки для которого – смысл жизни? Он и войну-то прошёл с собаками, все фронта… Ошейник и поводок мы тоже подарили, хотя доходы у нас не слишком-то велики, но… Если честно, радость хозяев нам служила сама по себе достаточной наградой, да и разве мы рассчитывали, беря собаку в дом и покупая для неё всю эту аммуницию, на какие-то там дивиденды? Лэсси тоже плакала от счастья. А это, знаете ли, увидеть – дороже любых рублей и баксов.
…Дед и Лэсси прожили ещё два месяца. Сначала умер дед, а через несколько часов – его любимая, последняя в жизни собака.
Я думаю, псы тоже попадают в рай.  И там они счастливы рядом со своими хозяевами.
А нам остаётся быть счастливыми за них – за тех, кто всю жизнь был в ответе за тех, кого приручил и за тех, кто платил преданностью и любовью приручившим их.
Собаки тоже попадают в рай…