01-17. Червону руту не шукай вечорами

из http://www.proza.ru/2011/07/11/222

В июне мы ходили смотреть нашу кооперативную квартиру. Новое жилье с огромной кухней, лоджией и изолированными комнатами так понравилось моим родителям,  что,  учитывая постоянный «напряг» в отношениях с зятем, они решили жить отдельно, оставив нас в «хрущовке». Толик добился своего, получив вместе со мной ленинградскую прописку и отдельную квартиру. Понимая это, я неприязненно относилась к шутливым  разговорам  общежитских  друзей  мужа о способах найти «теплое место под солнцем», прикладывая к этому минимум усилий.

Летом нас ожидала очередная производственная практика. Группу раскидали по разным городам  и  весям страны на заводы, где изготовлялись детали к устройствам вычислительной техник. Нам с Толей достался завод ВУМ в Киеве. Первый месяц долгой, трехмесячной практики Толик проводил на военных сборах под Ленинградом. По их окончанию все наши ребята принимали присягу и получали свое первое офицерское звание. Провожая меня на вокзале в Киев, Толик вдруг снова стал  добрым и нежным,  долго напутствовал меня писать ему письма и не заглядываться на местных парней.

В Киеве нас поселили в общежитии Киевского текстильного института на улице Киквидзе. Я оказалась  в комнате вместе с  Верой,  с которой мы снова оказались в одной связке, и еще двумя девочками из параллельных групп - Галей и Риммой. 

Киев мне сразу нравился. Всегда жаркая погода, множество каштанов и вообще  -  зелени, широкий Днепр с песчаным пляжем, на котором мы проводили свое свободное время. Поголовно все в городе говорили на русском. По статистике большинство киевского населения составляют не украинцы, а евреи и русские. Певучая украинская  речь безошибочно указывала на жителей окрестных сел, приехавших в столицу, чтобы заработать. 

Наш  завод  находился на краю города,  недалеко от выставки ВДНХ - жалкого подобия  московской. Мы  с  Верой попали в цех,  занимающийся пайкой радиоэлементов на печатные платы - модули ЭВМ.  Пайка была достаточно трудная - и по  запутанности схемы, и по трудоемкости: маленькие размеры элементов требовали хорошего зрения.  Временем нас, практикантов, не ограничивали, требовалось только качество. Работа оплачивалась сдельно: сколько примет ОТК твоих изделий, столько и заработаешь. Мой заработок за три месяца работы определился  какой-то  смешной цифрой, впрочем, как и у всех других наших девушек

Промтоварные магазины Киева поражали убожеством: как умудрялись хорошо одетые киевлянки доставать себе красивые вещи - было непонятно: удивительный, но не единственный парадокс  советской жизни! Обеспечение товарами Москвы и Ленинграда тогда разительно отличалось  от  снабжения других городов, что не сказывалось ни на внешнем виде женщин,  ни на общем состоянии упитанности. Россияне умели жить, и умели «вертеться».

Вечером наши, в основном незамужние, девушки гуляли по  городу и знакомились с молодыми людьми.  Я, как уже замужняя, стесняясь присоединяться к ним и  вновь слушала умное щебетание нашей Веры. Все повторялось.  Очень быстро я  взбунтовалась и, оставляя Веру дома, начала  одна  бродить по вечернему Крещатику и по  тенистым паркам Киева, втайне  мечтая найти себе попутчика и этим утолить свою обиду на Толика,  как и до свадьбы, оставшегося внутренне свободным, но подавлявшего меня.  «Червону  руту не шукай вечорамi,  ти у мене едiна, тiльки ти,  повiрь» - увещевала меня льющаяся  из  всех открытых окон популярная в том сезоне песня. Но я,  наперекор совету, свою «руту» искала и, как чуда, ждала  избавления от своей непонятной тоски - то ли отмщения,  то ли освобождения,  то ли обретения любви,  которой так ждала  моя душа.  Судьба меня хранила, ни в какие глупые истории я не попала. В новой для меня общежитской обстановке, я заметно ожила, стала смешливой и раскованной, избавившись от постоянного нервного напряжения семейной жизни.

Через месяц приехал Толик. Первая встреча, перед которой я была уже заранее взвинчена,  не ожидая от нее  ничего хорошего, прошла,  как первый блин – комом! Даже предоставленную нам девочками на одни сутки комнату,  мы с Толиком умудрились использовать не по назначению, а на выяснение отношений. Со мной,  как говорится, не соскучишься!

Со стороны к Толику было трудно придраться:  он часто писал мне из  «армии»,  вызывая зависть девчонок, а в первый же день после приезда притащил в комнату цветы. Ласково обращаясь со мной на людях, он становился  бестактным  и  пренебрежительным наедине: «А чего с тобой говорить,  у тебя нет мнения, чего ты понимаешь в жизни?» и отпускал неуважительные  замечания  в  адрес моей семьи. Его  двуличие меня особенно бесило:  в глазах других  я всегда оказывалась неправой.

В перерывах между работой и обидами, мы снова путешествовали по местам достопримечательностей - записались на обзорную автобусную экскурсию, сплавали   по Днепру на Киевское водохранилище, путь до которого из-за Днепровских порогов проходил через два шлюза. Я впервые воочию увидела, как поднимается металлическая стена шлюза,  опускается уровень воды и пароход преодолевает речной порог,  которых в верховье Днепра было множество. Проход, на котором мы путешествовали, был постройки 1893 года. Это «чудо» техники имело огромные гребные колеса, утыканные широкими лопастями, с помощью которых он и двигался, а еще -  грохочущее машинное отделение,  почти такое же, на каком путешествовали герои «Волги-Волги»!

Киев состоит из древней Верхней части и Нижней -  Подола,  где  в старину жил простой народ. В Верхней части находится знаменитая Киевско-Печорская Лавра с древним Софийским храмом. Нас провели по древним,  многокилометровым подземным галереям, прорытых под городом и даже под Днепром, где многие века монахи хоронили своих братьев, оставляя их в гробах без закапывания. Удивительный климат этих подземелий, а может быть,  святость жизни умерших, сохраняли их тела нетленными.  Мы видели такие усыпальницы в боковых нишах галерей - узких и темных, слабо  освещаемых  нашими свечами.  На территории Лавры, помимо древних храмов, находится еще один интересный музей с удивительными поделками украинских «левшей»: миниатюрных изделий,  выточенных под микроскопом. Там же выставлялись  сложные модели  кораблей, непонятным образом помещенные внутрь бутылки с узким горлышком и уникальные  ювелирные украшения,  выполненные с использованием  редкой техники.

Другой знаменитостью города является горка Князя Владимира с памятником Святому Князю. На этом месте наша Русь впервые приняла крещение и стала православной. Самым красивым и тенистым парком Киева считается «Аскольдова Могила».  Он оставил у меня очень грустные воспоминания: я побывала в нем во время своих одиноких прогулок по Киеву и испытала горькие чувства: абсолютно все прохожие в парке представляли собой влюбленные пары. Мне тогда подумалось, что я – отверженная всеми Белая Ворона, которая вынуждена всегда оставаться одна и никогда не сможет отыскать себе подобных.

С Толиком у меня ничего не получалось. Мы снова ссорились, и снова Толик упивался своей властью надо мной, полученной за счет моей собственной слабости - неумения скрывать свои уязвимые места. Об этом мне постоянно твердила бабушка:  «Покажешь свою заинтересованность, мужчина навсегда сядет тебе на шею!».

 Во время одной из таких ссор, мы с Толиком разминулись в парке.  В городе уже темнело.  Раздосадованная и злая,  я побрела домой,  с трудом находя знакомые улицы. За  мной увязался высокий парень моего возраста, и мы очень быстро с ним познакомились. Я намеренно не стала его «отшивать». То, чего я хотела сделать в отсутствии Толика,  теперь случилось само собой. Подходя к общежитию вместе с парнем, я увидела разъяренное лицо своего мужа. Не успев открыть рот, я получила от него звонкую оплеуху. Не говоря ни слова, я развернулась и ушла спать в свою комнату.

На другой день я ожидала от мужа всего, чего угодно, кроме извинения. Его  словно подменили! Толик не только извинился передо мной за пощечину (сколько раз он уже  распускал руки, но он никогда не извинялся),  но  всячески старался угодить мне и снова стал внимательным и заинтересованным во мне. Он весь день  допытывался, как я отношусь к этому парню, и откуда он взялся. Наши роли поменялись.

Мой, в общем-то, детский, поступок, подтвердил бабушкину правоту. Никому и никогда нельзя показывать свою слабость, свою зависимость от человека. Совершенно бессознательно он начинает  потреблять тебя, как только почувствует в тебе слабость. В моем случае я была виновата сама – я  пренебрегла гордостью, сузив свой мир до одной привязанности. Насколько она мне была нужна – это уже другой вопрос.

Долгая киевская практика была прервана приглашением Толиной сестры на ее свадьбу. Мы отпросились на неделю и отправились в Тбилиси. Свадьбу гуляли у них дома. Опять рекой лились бесконечные речи, продолжались долгие поцелуи в губы всех и со всеми -  по поводу встречи, расставания и просто без повода. Приходилось изображать подобие удовольствия от этого странного обычая. В эту поездку я с удивлением узнала от друзей Толика, что он ужасно переживал, что я не приехала с ним зимой в Тбилиси, и что он очень ревнует меня к .. маме, которую я люблю больше, чем его!

Из Тбилиси  в Киев я возвращалась с чувством, что я еду домой. Как ни нравился мне темпераментный и бесшабашный Тбилиси, но Киев с его мягкими, теплыми вечерами, знакомой русской речью и привычными нравами, тихими улицами, где я могла безбоязненно ходить в любое время суток,  стал мне родным.  И теперь,  когда подошла к концу наша практика, я уже мучилась от мысли о скорой разлуке  с Киевом.

Я не люблю слова:  «последний», «навеки», «вечность», «навсегда»,
я не терплю постановлений -  «прощай, не встречу никогда»,
я не хочу сказать – «сегодня последний день я здесь живу».
Тебя всем сердцем полюбила, но не скажу – «навек люблю».…

продолжение см.http://www.proza.ru/2011/07/11/224