Будущее Земли. Рассказ 1 Кавса гл. 9

ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА: http://www.proza.ru/2011/07/10/260


   Кавса молча взяла пластинку двумя пальцами и, повертев, взяла с этажерки небольшой плеер и поместила в него пластинку.
   Одела наушники.
   И ужаснулась тому, что услышала.
   Звук был приглушённый, но каждое слово она могла слышать отчётливо. Голос пьяного мужчины говорил страшные слова не о ком-нибудь, а о богах, твердя, что обитатели Золотого Города ничем не лучше людей, что они произошли от обычных смертных людей и только благодаря чудесам науки могут продлить своё существование и выглядеть иначе, чем остальные люди.
   Омерзение овладело .Кавсой. Она была воспитана в великом почтении к божествам и малейшая чья-то небрежность хотя в произношении фразы, например, «Золотой Город», вызывала в ней бурю негодования. Но то, что она услышала, было неслыханно! Кто же осмелился так осквернить то, что было свято для каждого жителя Великого Города, кроме, конечно, презренных коподов?!
   Акина внимательно следила за выражением её лица и когда заметила, что оно побледнело до белизны, протянула к ней руку и резко сорвала с неё наушники.
   - Каждый признает голос твоего мужа Бага, - сказала она, - его голосовые интонации слишком известны многим. Да, да, да, это он! Или не признала?
   - Этого не может быть, - холодея всем телом, ответила Кавса.
   - А вот экспертная комиссия легко определит, что может, - насмешливо проговорила Акина. – Ведь эта пластинка – всего лишь дубликат. А я владею и оригиналом. И твой муж отдавал себе отчёт, насколько это опасно. Поэтому всегда уважал мои просьбы. Потому, милая подруженька, нет большего греха на этой планете, чем осквернить наших живых богов, попытаться подорвать их авторитет. За это даже не ссылают на пожизненные каторжные работы. Это – казнь в крысятнике. Думаю, твоему супругу это не грозит, потому что успеет умереть своей смертью. А вот тебе не сладко придётся. Узнав, какое преступление совершил твой супруг при жизни, у тебя отнимут посты и должности, квартиру, имущество, а ты сама окажешься в чёрном списке, и тебе придётся мостить дороги и добывать уголь в шахтах вместе с коподами. Ты этого хочешь? Ты хочешь больно упасть?
   - Неужели ты погубишь меня, Акина? – пробормотала Кавса посиневшими губами.
   - Ты знаешь, как надо поступить, чтобы я так не сделала.
   - Хорошо, Акина, я сделаю всё, как ты скажешь.
   Через определённый отрезок времени Кавса стала членом правительственной комиссии юго-восточной области Великого Города и, конечно же, сделала для Акины то, что она требовала.
   Но с тех пор словно что-то сломалось в ней, изменилось.
   К роскоши, власти, изобилию и тому, что прежде не было доступно и в мечтах, она привыкла быстро, всё стало, как будто само собой разумеющееся. Миновала эйфория привыкания к высшему качеству жизни и её место заняли холод и пустота. Она была изгоем в обществе равных ей по положению, низшие же подобострастно лебезили перед ней, при этом ненавидя и завидуя ей и она это ощущала всеми фибрами души. Из друзей у неё была только Акина, но Кавсе впору было вообще не иметь друзей, чем общаться с ней.
   Однако, позже оказалось, что от Акины просто некуда деваться. Ненавистная подруга всячески давала ей знать, что нужна ей и не только, как друг.
   Оказалось, что доходы Кавсы и ещё многих людей из начальства фабрики во многом зависят от воспитательных домов пятого уровня, а поскольку самым большим таким патронажным учреждением являлось именно то, которым теперь заведовала Акина, то приходилось слишком часто иметь дело именно с ней. Дело в том, что именно из этого заведения поставлялись в огромном количестве маленькие коподы от пяти до десяти лет – для работы на фабрике. Этим существам не надо было платить, их надо было только кормить самой дешёвой едой и ещё «отстегнуть» определённую денежную сумму заведующей воспитательного дома. Сумма была «кругленькая», но отдать её было гораздо выгоднее, чем нанимать за плату взрослых людей.
   Маленькие коподы то и дело умирали от не по возрасту тяжёлого труда, а те, кто доживали до десяти лет, когда они могли быть свободны от воспитательного дома, превращались в юных старичков с туманной и горькой судьбой.
   Перед Кавсой открывались мрачные стороны цены её богатства и высокого положения, они становились всё непригляднее. Поначалу Кавса закрывала на правду глаза, а затем, когда миновал определённый срок, она научилась смотреть на неё пустым бессмысленным взором отупевшего и очерствевшего человека.
   Когда умер её так называемый супруг, она узнала ещё одну сторону богатой жизни власть имущего человека: оказывается, не всех людей после смерти отдавали на съедение крысам, а скелет превращали в порошок для удобрения. В Великом Городе существовали Башни Успения, с многочисленными лабиринтами склепов, где высились величественные мраморные и гранитные надгробья усопших значительных горожан, на стенах которых были высечены барельефы со сценами добрых дел покойных.
   Не миновала сей почётной участи и гробница досточтимого Бага Ворма. Его молодая вдовушка с любопытством рассматривала стены усыпальницы своего супруга, на которых оказалось не менее трёхсот сцен добродетелей, якобы совершённых покойным при жизни. « - Уверена, что это всё враньё, - размышляла Кавса, - всё-всё – ложь! Кругом – ложь. Основа – ложь.»
   Не успела Кавса выдержать положенный срок траура по усопшему, как у неё появились толпы претендентов на её руку. Она стала желанной невестой для огромной толпы деловых, расторопных и амбициозных молодых и не очень молодых людей, таких же, как она, выходцев из низов и стремящихся во что бы то ни стало пробиться наверх. « - Лакомый же я кусочек для них, - рассуждала она, - окажи я кому-нибудь милость стать его женой – оставит ли меня в живых после бракосочетания? Пожалуй, скорее, захочет единолично владеть всем, мне принадлежащим.» Она брезговала этих людей. Мысль о том, что кто-то стал бы её законным мужем, доводила её до тошноты.
    Порою, особенно в ночи, в одинокой постели, её покрывал холодный пот от ужаса, что она обречена на одиночество. Сможет ли она поверить теперь хоть одному мужчине в искренность его чувств? Если она полюбит человека, сможет ли он хотя бы не ненавидеть её настолько, чтобы не убить её с целью завладеть всем, что принадлежит ей?
   Такие мысли посещали Кавсу всё чаще.
   Сначала – ночами.
   Затем – днём.
   И она не знала, куда бежать от них, куда деваться.
   Затем муки навязчивых мыслей сменили сладкие, но бредовые мечты…
   Всё чаще ей вспоминался белокурый бог в оранжевой тунике, так сладко улыбнувшийся ей. Как же потрясла её эта улыбка!
   Мечты становились всё кощунственнее, поначалу Кавса ужасалась от собственных фантазий, затем, решив, что её мысли никто не прочтёт – ни боги, ни люди, если она сама не выскажет их вслух, начала наслаждаться ими.
   Они были разнообразны.
   В одних из них светлый бог покидал Золотой Город и тайком посещал её, говоря ей красивые слова любви, целуя её руки и деля с ней ложе.
   В других она сама, рискуя жизнью, пробиралась в Город богов и занималась любовью с божественным носителем оранжевой тоги…
   Третьи и вовсе вызывали у неё такой дикий восторг и сладостную эйфорию, что со временем она всё больше начала принимать их всерьёз и задумываться: если человек добровольно откажется от своей человеческой жизни, не родится ли он вновь за это – богом? С детства её обучали религиозной системе, трактующей, что после смерти человек снова родится на Земле, но уже у других родителей и в другом теле, но человек родится человеком, а богом не станет никогда. Но, может, это всё – гнусная ложь, как и всё вокруг? Может быть, для определённых людей доступно что-то большее, чем печальная участь смертного человека? Если, предположим, принести в жертву свою жизнь, в которой достигла всего – власти, огромных денег, могущества, можно ли за это получить нечто большее? За никчёмную жизнь без любви, без радости, тепла? Жизнь в которой поначалу не хватало солнечного света, а затем, когда его стало в изобилии, оказалось, что он не может согреть?
   Такие размышления всё чаще посещали Кавсу.
    И однажды, гуляя по Светлому Парку, она опять увидала того самого мужчину-бога, пленившего её воображение. Это было его красивое розовое лицо, его вьющиеся белокурые волосы, ласковые голубые глаза. Только одет он был не оранжевую тунику, а в сиреневую рубашку и белоснежные брюки и такого же цвета лакированные ботинки. На этот раз он не улыбнулся Кавсе, даже не посмотрел в её сторону, потому что его внимание было приковано к его собеседнице – невысокой хрупкой черноволосой богине с раскосыми обаятельно косящими глазами. Богиня показалась Кавсе прекраснее остальных, которых ей довелось видеть. Этой богине и отдавал теперь свои чудесные улыбки белокурый бог и она по праву равной получала их.
   Ревность огнём окутала мозг Кавсы. « - Но ведь я могу родиться ещё более прекрасной в Золотом Городе! – как в пьяной горячке думала она. – Мною могут восхищаться все Золотые Города! И этот бог… Он пал бы у моих ног… Он преклонился бы перед… Оооооо, что же я медлю! Ведь я знаю, что надо делать!»
   Гигантская волна-цунами внезапно нахлынувшей радости вмиг смыла приступ болезненной бессмысленной ревности. Кавса летела домой, как на крыльях, время от времени заливаясь громким счастливым хохотом, шокирующим встречных прохожих. « - Больше невозможно оставаться в этой безобразной, жалкой, уродливой человеческой оболочке! – размышляла она. – О, как же, мы, люди, уродливы! Сизые лица без бровей, жидкие скудные волосы! Не таков был прежде эталон красоты! Как же мы изуродованы! Но в моём случае всё изменится, когда я возрожусь в теле одной из богинь Золотого Города… Вот, я иду по холодной серой улице, я мёрзну, мне тоскливо и печально… Но не наступит и ночь, как я окажусь в Золотом Городе – во чреве одной из богинь, которая станет мне матерью и прекрасный бог будет ждать моего взросления и созревания, ибо я принадлежу ему всецело, как и он мне!»
   Лифт медленно тащил Кавсу наверх. « - Скорей бы, скорей! – радость перерастала в страдание. – А впрочем… Я не утрачу свой решимости!»
    Вот длинный коридор, ряд дверей, украшенных пластиковыми позолоченными узорами…
    Вот её квартира…
    Обширная лоджия с широкими мраморными перилами, украшенные по углам статуями львов и орлов…
    Всякая бездна имеет дно…
    На похоронах Кавсы присутствовала только её лучшая подруга – Акина. Она же и взяла на себя все хлопоты по её погребению. Именно по её распоряжению гробница подруги была высечена из белого мрамора, на котором было изображение пяти ста сцен добрых дел Кавсы, якобы совершённых ею.
   - Почему ты сделал это? – недоумевала подруга. – Разве я не осчастливила тебя? Наверное, кто-то постарался сбросить тебя вниз с высоты сотни этажей… Кто был твой враг, дорогая моя? Я обязательно докопаюсь, доберусь до него, вот только с делами своими разберусь…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: http://www.proza.ru/2011/07/12/510