Плохой день. Светлое Будущее

ВСТРЕЧИ НА НЕСОКРУШИМЫХ РАЗВАЛИНАХ...5

*   *   *

Заметки писателя, сменившего профессию.

(2000 год)

       Зарабатывая на издание книги, я лишалась возможности её дописать. Хроническая нехватка времени.
 Пришлось опять переключиться на “несанкционированную цветочную торговлю”. То есть на вокзал.

Означало это вечную беготню с неподъёмными вёдрами от ментов всех мастей. Омоновцев, муниципалов, метровских, патруля – до сих пор толком не разобралась.
Одни охраняли вокзал и требовали, чтобы мы не переходили за белую черту к тротуару. Другие охраняли проезжую часть и гнали нас в противоположную сторону.
Третьи блюли интересы легального цветочного базарчика перекупщиков при вокзале, который “горел”. Потому что цены у нас, “дачников”, были значительно ниже, и простой народ “пасся” именно в несанкционированной зоне.

Нужно было всё время держаться возле белой черты вдоль тротуара и делать шаг то вперёд, то назад в зависимости от ситуации.
Иногда собирали по двадцатке неизвестно кому.

Иногда приезжало “начальство”. Тут нам просто приказывали “сгинуть” во избежание тяжёлых последствий, и приходилось метаться с вёдрами по проезжей части, в буквальном смысле рискуя жизнью. Не только своей и покупателей, но и пассажиров проносившихся мимо машин.
Здесь же на коленке вязали букеты – на свадьбы, дни рождения и – всё чаще – на похороны.
Время от времени кто-то выбывал из борьбы.

Но на место сломавшейся или усопшей вставала в строй дочь или невестка.
Отступать было некуда. За этими вёдрами укрывались от нищеты целые семьи с неотложными стройками и ремонтами, зубными протезами, операциями и прочей бытовухой.

А главное – “генофонд”, который надо было хорошо кормить, одевать, учить в гимназиях и колледжах.
Ну и плюс всевозможные безработные родичи, заболевшие или вдруг ставшие “иностранцами”. О собственных болячках уже никто не думал. Сунешь под язык таблетку – и порядок. На войне как на войне.

       “Генофонд” подрастал свирепым и хищным.
Иногда они подходили к матерям и бабкам – хорошо упакованные, длинноногие, холёные, с жёсткой улыбочкой уголком рта.
Стрельнут сотню-другую, а то и полностью карман опустошат на какие-нибудь “шузы”, и гордо удаляются.
Бабок своих генофонд стыдился. Мол, уж мы-то пойдём другим путём. Будем, как эти в мерсах, чьим тёлкам корзины с фиалками на дом возят...Тоже всех потрясём.
А не выйдет – держитесь, приватизаторы!
Выпустим джинна из бутылки – мало не покажется.

*   *   *

       И вот на дворе сентябрь. Сижу за компьютером и отвечаю самой активной зарубежной стороннице Изании, которую так и зову про себя Активисткой.
Она эмигрировала из СССР, тоскует по Родине, сравнивает:
- С утра до ночи, по 10-12 в день люди на работе, обслуживают и создают технику, блага которой потом покупают на заработанное.
Свободное время проводят, в основном, в покупках этих товаров или за телевизором.
А что для души? Живая душа здесь не нужна.
У многих – неудовлетворённость работой и в то же время страх её потерять...
А дети не видят смысла жизни, у них нет идеалов.

       Вечереет, завтра у меня торговый день.
Выключаю компьютер – надо успеть срезать цветы и навязать букеты.
К полуночи справляюсь, ставлю на шесть будильник.
Краем уха слышу, что на солнце какая-то вспышка, завтра ожидается магнитная буря. Надо принимать лекарства и лучше вообще не выходить из дома.
Утром на всякий случай глотаю пару таблеток.
Муж в Москве – развозит по торговым точкам мои “нетленки”, а вёдра с водой и цветами тяжеленные.
До станции меня провожает дед-сосед с вырезанным лёгким. Ведро тащит с трудом, но не ропщет.
Он тоже заинтересован в проекте Изании. Требует, чтобы она обязательно взяла на себя ритуальные услуги на случай кончины участников – тогда отбою не будет.

       День действительно плохой.
У поезда низкие ступени - едва втащили тележку.
Прибываем на третий путь, откуда уже с тележкой и ведром самой приходится спускаться по ступенькам в тоннель.
Но самое неприятное – сегодня “гоняют”.
То есть предстоит со всей поклажей бегать от ментов вдоль вокзала, на бегу ловя покупателей.
А цветов, как назло, море – последние тёплые дни, дожди прошли...
Успеваю продать лишь несколько букетиков и слышу, как мент грозит “пригнать трактор”.
Дело плохо – жди автобуса, куда периодически грузят “цветочников” и увозят в направлении каких-то карательных мер.
Я в “тракторе” ни разу не была – всегда есть возможность рвануть по проезжей части к оптовым киоскам. Но нынче одолевает какая-то апатия – наверное, из-за проклятой вспышки на солнце.
Ну и пусть забирают. Мент даже удивлён: чего это я не удираю.
А вот не удираю, и всё.
День такой.
       - Тащи её сюда! – орёт издали начальник, - На всех протоколы, а потом в суд по полной программе. Достали уже, мать их!.
- Есть такой анекдот, - говорю, залезая в автобус, мне снизу передают вёдра, - Один споткнулся и : “Ах ты ж , мать твою… Во, кстати, вспомнил, надо маму поздравить”.

Чёрный мой юмор никто не оценил – кто плачет, кто жалуется на жизнь.
Наловили одних стариков с бабками – молодёжь успела то ли смыться, то ли откупиться. Разговоры идут о том, что всем сейчас тяжело, надо кормить семью, то да сё...

       - А почему вы не боретесь? – сурово спрашивает главный, - Надо на митинги ходить, а вы тут торчите. Вам что, пенсии мало?
Кажется, это он в мой адрес.
Огрызаюсь, что борюсь книгами, на издание которых зарабатываю этой самой несанкционированной торговлей. А на митинге ещё пристрелят – кто их тогда издаст?
Сам-то он почему не борется?
Мент поясняет, что бороться не имеет права, так как обязан защищать существующий порядок. Логично.
- Про что книжки-то? – улыбается он, - Про цветочки?
– Про ягодки.

       Приехали. Бывалые говорят, что в милицию.
Выгружаемся и тащим вёдра к подъезду. У нас забирают паспорта и пенсионные.
У Лёши, ветерана войны, кардиостимулятор в сердце.
У Нелли, кандидата сельскохозяйственных наук, тоже куча каких-то удостоверений и дипломов. Но писари (их двое) говорят, что никакие регалии не помогут – закон есть закон.

После составления протоколов нас снова грузят с вёдрами в автобус и везут в суд.
Едем долго.
В суде за длинным столом трое стражей порядка что-то на нас строчат.
Интересно, сколько может стоить рабочий день, по крайней мере, двух десятков изловивших, доставивших и осудивших нас взрослых мужчин?\
А прогон автобуса?
А подорожавший нынче бензин? Не говоря уже о чернилах и бумаге.

       Цветы уже кто поломал, кто из вёдер воду слил – всё равно конфискуют.
А мне жалко. Красивые.
Вспоминаю, как до полуночи мастерила букеты, как их дед с одним лёгким тащил к станции – осторожно, чтобы не помялись.
Чтоб мы поскорей заработали на Изанию с образцово-показательными ритуальными услугами, включая отпевание...
Пока ожидаем суда, рассказываю Нелли про Изанию.
-Утопия, - обречённо улыбается она, - Сколько их было. Никто нам ничего не позволит. Вот дочка моя давно в Греции, к себе зовёт, а я всё никак...
И показывает фото хохочущей красавицы на берегу, наверное, Адриатического моря.

       Наконец, предстаю перед судьёй. Молодой интеллигентный мужчина.
Собираюсь присесть – не позволяет:
- Станьте вон там.
  Ну да. Здесь полагается стоять и обращаться: “Гражданин начальник”.

- Иванова Ю.Л.?
– Да.
– Пенсионерка?
– Да.
– Образование?
– Высшее.
– Когда вас забрали, торговали цветами?
– Нет, я там всё написала.
– Но приехали торговать?
– Да.
- Почему в неположенном месте?
– А где оно, наше место?

       Но судья к философии не склонен. Он устал, и у него свои проблемы.
Объявляет, что я приговариваюсь к штрафу в 15 рублей с конфискацией имущества, то есть цветов.
Подпись и дата – 15 сентября 2000 года.
Россия, рубеж двух миллениумов...

Вторая часть приговора немедленно приводится в исполнение.
Смотрю, как бойкие девчонки куда-то утаскивают мои букетики.
Преодолеваю низменное желание – я себя знаю, стоит лишь со злостью посмотреть вслед цветам – ох, не принесут они им радости.
Но нет, никакой злобы.
Плывите, мои цветики. Подарите доблестной нашей милиции и самому справедливому в мире суду с их жёнами, детьми и девушками, только доброе и хорошее.
Терпения им и мужества в борьбе с настоящими врагами.

       Благородство моё вознаграждено.
Вернувшись домой, узнаю, что дражайший мой супруг, не застав меня на вокзале, решил, что я на даче.
Но, не найдя ни меня, ни ключа на обычном месте, перепугался, что “случилось страшное”, и в панике полез на балкон по самодельной лестнице. С которой благополучно свалился.

“Благополучно” – безо всякой иронии, ибо без единой царапины.
Тогда он то ли с горя, то ли с радости решил отправиться к деду-соседу и как следует напиться.
Но тут ко всеобщему благу и прибыла я с пустыми вёдрами.
Потому что мужу моему пить нельзя, равно как и деду с одним лёгким, и вообще всем нашим мужикам с одним сердцем.
А если бы мои цветы не конфисковали, я бы обязательно отправилась доторговывать на тот же вокзал.
И всё могло бы закончиться весьма печально.

       А так получилось, что “неблагоприятный” день оказался очень даже ничего. Потому что не всякий раз удаётся свалиться со второго этажа без единой царапины и не напиться, когда есть повод.
И я, возблагодарив Господа, перекусив и отдохнув, снова села за компьютер творить Изанию, вернувшись к посланию Активистки:

       “Ведь человек обеспокоен не только тем, что его когда-нибудь не будет. Ну, пусть он бессмертен в ином мире, иной жизни... но всё равно, годы здесь проходят, а он словно бы не жил.
Не сделал ничего замечательного. Не нужен никому, кроме своей семьи...”
       “И дети там учатся в школе, и долго живут старики…”

*   *   *
   16 ноября 2009г.

Сейчас, когда я пишу эти строки, почти никого из героев статьи уже нет в живых.
Дед-сосед помер, так и не дождавшись Изании.
Его наскоро спалили и долго не могли захоронить урну - наследникам было некогда.
Однако продали дом мгновенно.

Дедовых коз его я пристроила в переделкинскую церковь (так он просил).
Дом вместе с нажитым за всю жизнь добром, грамотами и наградами новые хозяева разобрали и сожгли. Мусор вывезли на контейнерах.

А был ли дед?

И Нелли так и не выбралась к своей дочке в Грецию.
Стали мне позапрошлым летом рассказывать подробности её смерти, но тут подошёл покупатель и было уже не до неё.

Фронтовик Лёша, правда, всё ещё бегает от ментов со своим кардиостимулятором. Но уже не с ведром, а с баночкой невесомо-солнечных японских гладиолусов.

И мужа моего нет.

Вечная им память.

"И дети там учатся в школе. И долго живут старики"...

*   *   *
И это наша повседневность! В Беседке с Идеал-оЙ
       (о статье “Плохой день 15 сентября”. Газета "Завтра")

       Идеалистка:
 - Боже, и это теперешняя наша повседневность!
И из тех, кто работал со мной в Союзе, половина теперь работы лишилась и тоже стоят на базаре. Но они не пишут в подробностях...

Значит, если бы я не уехала, может быть, пришлось бы и мне...А я этого совершенно не умею... Нет, я не боюсь никакой работы, а вот этого торговать и торговаться, да ещё бороться за место, совсем не умею.
Я, наверное, слабый человек.

       Но всё же, почему? Почему в том мире, где мы жили раньше, каждый мог просто работать по своей специальности и на это жить.
И в том мире, где я живу теперь, это можно. Хотя и не всегда есть возможность работы по специальности...

Вы цитируете (вот уж не ожидала) мои слова с критикой этого мира. И эта критика, в общем, правильна.
Но ведь это мне так кажется, потому что я из другого мира.
Это я знаю, что в жизни обязательно должны быть идеалы. Что свободного времени может быть много. Что духовные интересы надо ставить выше материальных...

А те, кто родился в этом мире, знают, что главное жить хорошо материально. А в свободное время хорошо развлекаться, и такая возможность у большинства работающих есть.
А больше им ничего не надо.

       Всё-таки этот мир намного счастливее нашего сегодняшнего.
А нашего прошлого?

       Не знаю. Я была счастлива в том мире, потому что он близкий, родной, душевный, но это я так чувствовала. Но я могу и ошибаться.

       Вот, я читала сейчас интервью одного известного писателя, так он всю жизнь боролся с бездуховностью. Писал книги типа вашей “Земли Спокойных”, где высмеивал мир сытый, но живущий лишь материальными интересами.
А теперь и он считает, что всё-таки из всех вариантов развития человечества этот – самое меньшее зло. А попытки идеалистов построить утопию приносили людям лишь страдания… К такому выводу его привела жизнь (он много старше вас).

Неужели он прав?

       Нет, не надо меня цитировать в газете. Я слишком молода (а до перестройки была и вовсе ребёнком) и могу во многом ошибаться.

Ведь тот мир, где я живу теперь, спокойный и благополучный. А тот, где я жила раньше, построению которого наши пенсионеры посвятили всю жизнь и который казался мне таким счастливым, рухнул.
А они теперь в таком возрасте должны стоять на базаре, чтобы выжить.
У меня родственники ни за что не хотели уезжать, тоже жили плодами огорода.
А в этом году тоже эмигрировали – им под 80, работать больше не было сил...

И ваша знакомая Нелли, наверное, тоже уедет в этот мир. Без идеалов, но благополучный, где на пенсию можно прожить...

       Но мне горько и как-то стыдно перед теми, кому некуда бежать.
Может, правда такой мир развитого капитализма – единственно приемлемый вариант для человечества?
Но я так понимаю – в этом мире люди положили все силы, чтобы создать материально-техническую базу благополучия.
Прекрасно. Но что дальше? Потреблять и развлекаться?

Нет, не понимаю.
Мне близок и понятен лишь тот, который, достигнув своего благополучия, вкладывает деньги в медицину или образование или едет врачом в отсталую африканскую страну...
Пока в мире есть бедность и страдание, такие люди необходимы.
Но ведь они сами собой не появляются. Значит, всё-таки духовность нужна...

       Нет, я всё равно не понимаю. Ведь у нас духовное было на первом плане, нас учили добру...
Почему же не получилось, почему мы сами скатились в третий мир?
Потому что революция породила слишком много вампиров?

       А вот Утопию всё равно построить хочется. Даже не утопию.
У меня давным-давно была мечта, чтобы создать такую организацию, куда любой человек сможет прийти, рассказать о своих трудностях, и ему помогут.
Беженцу найдут жильё, безработному - работу, пенсионеру помогут материально, отчаявшегося духовно поддержат...
И вы со своей Изанией мечтаете, в общем, о том же.
Вот почему она меня так зацепила.
Но как это возможно в реальности? Неужели мечты навек останутся мечтами?

       Но цитировать меня всё-таки не надо. Тем более в газете “Завтра”, дух которой мне знаком по Интернету и, признаюсь, совершено не нравится.
По-моему, вы человек совершенно другого духа. Но печатаетесь, понятно, не там, где хочется, а где возможно.