Человек революция ч. 3

(Рассказчик)- Уважаемому зрителю могут показаться не выразительными эти две личности со своим не понятным спором. Может быть, кто-то из вас даже подумал: «кто же из них человек- революция».
А может быть это я?
(Показывает на себя)
Или вы?…
Так кто же они? Неужели эти двое и есть главные герои?
«О нет! Мы отдали деньги за билет, отдали свое драгоценное время, и для чего? Что бы увидеть этот дешевый спектакль, где в главной роли…», а вот здесь давайте приостановим поток размышлений и обратимся к себе.
Знаете почему?
Да, потому что каждый из здесь сидящих, и есть тот самый революционер. Как это? Давайте теперь устремим свои взоры на этого задумавшегося мужичка, ведь он и некоторые другие помогут нам во всем разобраться.
Кто он?
А не Захаров ли это Павел Иванович, или Иванов Алексей Семенович, а может Федотов Андрей Петрович, живущий с вами по соседству, через стенку. Или через забор вашей дачи, на которой он держит небольшую тепличку с розами, предназначенными его любящей жене.
Думаю сойдемся на имени Иван- оно какое-то простое такое, вселяющее доверие.
(Иван уходит, занавес открывается, звучит музыка, шумят, разговаривают люди, пьют шампанское, смеются)
Так, а где же наш главный герой?
(Ищет среди толпы, снимает камерой, потом, остановив поиск разворачивается в зал)
А может быть он не нужен?
Или может кто-то из вас хочет стать героем?
Я знаю - вы сейчас должны были подумать: «эй, мы пришли на спектакль или на новогоднюю елку?!». А что если именно на елку, где мы были такие счастливые и беззаботные. Кто-то и до сих пор так и остался зайкой, а кто-то добрым мишкой, или спящей красавицей, но мы еще к этому вернемся. А пока достаньте те самые маски из детства с самой запомнившейся вами елки. Да. Они еще есть у вас, каждый носит ее у себя за пазухой на самый черный день, ведь это единственная маска, надев которую, вы остаетесь собой. А знаете почему? Просто они чисты, прозрачны- святы…
(Достает из кармана маску «Зорро», одевает )
А теперь!…
(По залу бегают лучи прожектора, музыка усиливается)
Кто хочет стать главным героем?
Кто хочет перевернуть весь мир?!
Кто хочет совершить революцию?!
(Идет в зал, и, походив, выбирает актера, тот делает вид, что стесняется, они проходят к сцене)
- Как вас зовут?
- Ваня.
- Нет. У нас Ваня уже есть. Вы будите… Алексеем, да, Леша- это так по-русски, правда?
(Тот застенчиво махает головой)
Проходите пока в гримерную, Алексей, скоро начнется преставление!
(Рассказчик с пафосом, словно на распев обращается к людям находящимся на сцене, которые его, в свою очередь, не замечают)
Зачем я живу?
Как я живу?
Что будет после моей смерти?
(Ходит по рядам)
Кто сотворил все это, весь этот мир?!
А? Вы когда-либо задавали себе такие вопросы?!
(Резко сменяет выражение лица, смеется)
Да, вы правы, все их задают себе рано или поздно. Но не каждый осмелится ответить на них. А знаете почему? Если найдешь ответы, то твоя жизнь обязательно начнет изменяться, перерастая в неспокойную, может быть даже с первого взгляда бесконтрольную, все дальше удаляясь от безответственности, пошлости и бессмыслицы.
Кто этого хочет?..
(Разводит руками, уходит, на сцене появляется Алексей, одетый так же в белую рубашку, застегнутую на все пуговицы и лакированные туфли)
- О-о-о! Ну наконец-то!
(Кто-то из толпы)
Виновник торжества! Не каждый день приходиться открывать кафе.
(Леша)- Да вы правы, дорогие мои, и если все собрались, я бы хотел поднять тост.
- Да.
- Давай Леха!
(Леша)- Как трудно иногда даются обычные дела, как трудно перестроится на лад, которым не жил раньше, а примеры вычитывал лишь из книг. Наверное, в этом есть некая оправданность. Оправданность жертвы. Знаете, у меня такое ощущение, что мы выкупаем свое счастье у этого мира нашим трудом, кровью или потом. Да мы можем ждать от жизни халявы, да что уж там - мы ждем ее, только если получаешь ее, то плата должна прийти однажды за «подарок судьбы». С другой стороны, собрав все мысли на цели, я могу добиться ее в кратчайшие сроки, и это уже не чудо, если хотите это досрочное погашение кредита.
(Смеются)
Но, в то же время, не одно наше действие не проходит мимо, не исчезает бесследно.
- Как деньги в рассрочку?
(Смех).
(Леша)- С одним «но»- деньги иногда не возвращаются в отличие от дел.
Мы, вообще живем по принципу: сделай сейчас- получи потом. То, что мы имеем, есть как ни как результат нашей прошлой жизни.
Не подумайте, я не о переселении душ.
(Смех).
(Ваня)- Ну, тогда не забывай и о государстве в своей речи.
(Выходя на сцену. Его тепло встречают, здороваются).
(Леша)- О чем ты?
(Ваня)- Да о том, что творило прошлое поколение мы несем на своих горбах, а это уже намного тяжелее перенести.
(Леша)- Скорее невозможно.
Народ-пьяница, детоубийца… народ предатель, отцеубийца не может вырастить в себе патриотов. Скорее ненавистников своей родины- проститутки!
- Ну, зачем ты так.
(Из толпы).
- Да Леш, не надо.
(Оттуда же).
(Леша)- Ладно, тогда расскажите, что мне делать: я не хочу жить в этой стране и не могу без нее более уже трех дней. Куда деться?
(Ваня)- Может быть это и есть настоящий современный патриотизм?
(Леша)- Ненавидеть свою родину? Это, по-твоему, хорошо?
(Ваня)- Ты вот говорил сейчас о важности дел. Как даже самое малое действие не проходит бесследно. Все мы знаем закон сохранения энергии, поэтому ты не сделал ни какого открытия. Единственная твоя правота заключается в том, что ты ходишь рядом с правильным ответом.
- Ванек, ну дай ему тост договорить. Не лезь.
(Из толпы. Леша делает останавливающий жест рукой)
(Леша)- И какой же он?
(Ваня)- В твоих размышлениях ты упускаешь один фактор- причину. Зачем это действие совершается? Что ты хочешь сделать нажатием своей руки? Выдавить пасту или же убить человека, спустив курок. От этого «зачем» важность действия, его значение может увеличиться в миллиарды раз.
(Пауза)
Одни и те же гвозди, один и тот же молоток, но посмотри какая бездна между работой, допустим кровельщика и того воина, который забивал гвозди в Тело Христа. Силу последствий от его удара ведь свободно можно сравнить с мощностью десятков и десятков ядерных бомб. Может быть, смысл нашей жизни в том и заключается, чтобы наполнить ее сполна неким более возвышенным смыслом.
(Леша)- Что ты хочешь этим сказать?
(Ваня)- А я хочу сказать очень просто: не живите бессмысленно. Открываешь ли ты кафе, вскапываешь ли огород, чинишь автомобиль- это не имеет значение. В твоих силах научится предавать смысл каждому действию. Ты спросишь, а в чем проблема? Проблема заключается в нашей гордости, которая как сорняк не дает нам прийти в полный рост своего цветения. О, как часто совершаются дела в честь идола горделивости!
Дела ради самих дел.
Пустота…
(Леша)- Например?
(Ваня)- Работа ради самой работы, покупка дома ради самого дома, открытие кафе ради самого кафе, а точнее в жертву гордости.
(Леша)- И что…
Вот мы все тут гордецы - это понятно, но есть ли у нас выбор кому приносить жертвы, кроме как гордости?
(Ваня)- Твой отец был священником много лет, и даже я его еще помню, хороший был мужик, приветливый. Он-то знал наверняка кому надо жертвы приносить.
(Леша)- Пожизненное самоопределение?
(Ваня)- Да, мой друг.
(Поднимая бокал шампанского)
Я хочу выпить за твое самоопределение.
(Леша)- Главное вовремя поднять тост, что бы некого не обидела твоя пьяная болтовня.
Ладно.
Я скажу: за наше самоопределение.
(Музыка усиливается, голоса и смех отходят на задний план, на сцену выходит рассказчик).
(Рассказчик)- Вечер был славный, гости были рады и, расходиться не спешили, поэтому беседа, которую вы сейчас услышите, произошла глубоко за полночь.
(народ начинает постепенно расходиться)
Алексей все продумал: на открытии играла живая музыка, как ему казалось - это лучший способ приманить нужных людей, и этот способ оправдал себя в дальнейшем. Люди приходили, оставались, делились опытом, мыслями, целями. Как это не покажется вам странным, но оставались только нужные люди. Может быть, это происходило из-за особой настроенности Алексея, но я думаю народ просто соскучился, колоссально исхудал по возвышенным целям, облаченным в загадочную маску подпольных тайных организаций. «Т», «О», «Р», «Т»-  тайная организация революционеров-террористов. Так вот, именно «ТОРТ» был нужен уставшим людям.
Официант! Подайте-ка нам торт, пожалуйста.
У нас тут, понимаете ли, первое заседание клуба!
(Официант выносит небольшой торт и ставит его на столик, за которым сидят довольно уставшие Леша, Ваня и его жена Наташа)
(Ваня)- Спасибо, дорогой, спасибо.
(Наташа)- Выглядит очень аппетитно, но я не ем на ночь.
(Леша)- О нет, только не это. Ты просто обязана попробовать эту штуку, все торты, что ты видишь, делаются специально для нашего кафе.
Таких ты ни где не встретишь.
(Иван разрезает, пробует)
(Ваня)- М-м-м…
(Наташа)- Лешенька, не обижайся, я еще зайду к тебе, и не раз…
(Леша)- О-о-о… ну, только смотри, что бы Ванька не знал, куда ты ходишь.
(Смеются, Наташа обнимает Ваню)
(Наташа)- Ладно ребята, с вами хорошо, правда.
(Прощается, уходит)
(Леша)- Когда человек счастлив- он глух к чужому горю.
(Иван)- Ты это про меня?
(Леша машет одобрительно головой, поедая торт)
Это твоя точка зрения - ты поэт, я же считаю, что не возможно помочь человеку с его горем, когда в жизни у тебя сплошной кавардак.
Все просто…
(Леша)- Нож не наточишь ватными палочками- искры должны лететь, от моего соприкосновения с миром.
Я должен внести раздор, споры, разногласия - меня должны ненавидеть.
(Ваня)- Прости, я сейчас затрону твое самолюбие, но ты идешь проторенной дорожкой- Иисус Христос уже сделал это до тебя и Его убили.
А ты готов к жертве?
(Молчат) 
Н-н да, ты же новатор.
Новые идеи, свежий ветер, полный переворот в сознании народа. Трудно признаться наверное, что настоящая революция уже совершена, и всего лишь надо ее поддержать.
(Леша)- Ты хочешь меня унизить, что бы я был как мой отец?
(Ваня)- Назови меня кем хочешь, я все равно останусь таким же.
(Леша)- Верный своим амбициям…
Че ты умничаешь? Смотрите на него - друг с большой буквы!.. Учитель!..
(Молчат)
Прости.
(Молчат)
(Ваня)- Гвоздем ножа тоже не заточишь.
Леш, мой совет тебе- остепенись…
Нет. Не успокойся, а остепенись
(Леша)- Ты опять про женитьбу мою?
(Ваня)- Ну чем тебе Таня не жена была. Такая милая девчонка…
(Леша)- Все, перестань. Не хочу!
Мы выросли в обществе воспитанном женщинами.
(Ваня)- Знаешь, почему мы с тобой столько долго дружим, сколько там, лет пятнадцать уже…
(Леша)- Шестнадцать.
(Ваня)- Шестнадцать. Да потому что только я один тебя могу терпеть. Думаешь все эти люди смогут пробыть с тобой больше года? Тем более проработать?
Нет. А знаешь почему? Да по тому что ты людей не уважаешь- личности окружают нас со всех сторон. Это люди, а не массовка в фильме про Лешку революционера.
Или что- собираешься провести революцию своими силами? Так ты максимум наделаешь временного шума, в маленьком городишке на окраине страны. Но что если взять шире? Что если люди, которые тебя взаимно уважают, захотят до конца разделить с тобой идею современной, нравственной революции?.. Уважение, а не деспот...
(Леша)- Какой еще деспот?!
(Ваня)- Не повторяй ошибки истории. Пусть это будет революция любви. Народ просто-напросто истосковался по любви, по честности, по Богу с большой буквы, по верности, по правде. Найди самое главное слово, поставь его во главу, сделай стержнем сначала своей жизни, а после и жизней многих тех, которые уважают тебя.
Революция, которая пред нами предстоит совершиться только Любовью.
(Леша)- Да какие же вы все не пробиваемые. О какой любви, о каком уважении ты можешь говорить в обществе зверей- людоедов?! Каково состояние общества сегодня? Ты видишь его? А я вижу? Это состояние озлобленного, тухлого, грязного сна. Что человека пробудит быстрее твое уважение или удар под дых. Мой народ находиться в коме, а я намереваюсь обрезать ему все эти аппараты жизненного обеспечения, которые он сам себе придумал, что бы не делать лишних движений.
Аппараты искусственного дыхания- подменная культура, ассимиляция культуры.
Искусственное питание - инородные мировоззрения, лишенные возвышенных целей.
Искусственный интеллект - на фоне свободы слова и мысли полное отсутствие собственных, народных рассуждений о будущем России и подмена их навязчивыми идеями потребления… и так далее.
 Нас окружает искусственная, не русская жизнь, которую мы уже принимаем как родную.
Наши родители так хотели этой новой жизни, что не оставили нам право на выбор. Мы- великий народ искусственного обеспечения.
(Ваня)- И ты конечно хочешь все эти аппараты отсоединить, так?
(Леша)- Мой народ либо погибнет совершенно от своей лени, либо начнет думать самостоятельно.
(Ваня)- Это все конечно красивые слова и это так благородно звучит: «мой народ!», но что именно ты собираешься делать?
(Леша)- Ну, наконец-то мы переходим от теории к практике. А то, знаешь, люди сегодня любят помаяться сухой теорией.
Во первых нам нужны верные люди: преданные патриоты своей родины. Самоотверженные, идеалисты, твердые в своих намерениях, а…
(Ваня)- Не знаю таких.
(Смеются)
(Леша)- А главное, недовольных современным положением в стране.
(Пауза)
(Ваня)- И что они должны делать?
(Закуривая)
(Леша)- Ну, одного такого я уже нашел- Павел Петрович. Мы с ним долго общались по сетке. Он сам из Севастополя, из семьи одна дочь осталась. Я навел справки- он считается лучшим специалистом в стране по проведению митингов и демонстраций.
Мои идеи ему очень пришлись по душе, да так что он приедет в понедельник.
Так же нам нужен взрывник, уши в администрации, милиции, ФСБ, все что получится.
Наши люди должны быть везде.
(Ваня)- Прям как Остап Бендер.
(Разговор продолжается на заднем фоне слов рассказчика, вышедшего на сцену в этот момент)
(Рассказчик)- На этой яркой фразе мы немного прервемся. По той простой причине, что должны смениться декорации.
(Выходит вперед, занавес смыкается за его спиной, он садиться на пол, свесив ноги со сцены)
Ну, а в это время я вам пока что-нибудь расскажу.
Дела у наших ребят резко пошли вверх. Леша оказался прав, на его мысли реагировали, и очень бурно причем. Конечно, он считал это своей заслугой и поистине думал что сердца людей истосковались по «настоящей революции», но на самом деле к нему приходили в основном дегинираты, жаждущие крови, которым наверное слишком мирно жилось.
Все собрания проходили в кафе после его закрытия (иногда оно закрывалось и в два часа дня).
Короче говоря, если бы у Ленина был Интернет…
У-у-у!
Но вернемся все к нашим героям.
Смогут ли они совершить революцию хотя бы в своем городке?
(Встает, уходит, но, оборачиваясь, говорит)
Да! Чего-то не хватает, правда? Чего то такого возвышенного, нежного…
Не такого резкого и прагматичного.
Точно! Нежного…
(Уходит, занавес открывается. На сцене то же кафе, сдвинуты столы, сидят люди, кто- то стоит- спорят, машут руками )
(Человек в белом костюме)- Нет, нет, нет!
(Машет рукой, встает, подкуривает у рядом стоящего молодого человека в спортивной одежде, с короткой стрижкой)
Мы же не гопники какие-то.
(Смотрит в глаза подкурившему)
Господа, может быть я что не до понимаю, но кто будет после этого нас уважать…
(Иван)- Александр Афанасиевич, никто не собирается…
(Александр Афанасиевич)- Подожди, Ваня, я тебя не перебиваю.
Кто будет нас уважать?
Я не осуждаю ваше решение, просто ответьте мне- кто?
( пауза )
(Молодой человек в спортивном костюме)- Ну-у…гопники…
(Александр Афанасиевич)- Вот именно, дорогой мой Гарик! Вот именно - они самые. Но как мне кажется, здесь идет война за умы, а не за скулы. Пугать сектантов…
(Ухмыляется)
Вы слитки, понимаете, будущее России. А значит? То что мы делаем и составляет будущее нашей Родины, а именно- возвышение их крови в ранг «невинно пролитой», «мученической», черт возьми!
(Старик в потертом, сером пиджаке)- Саша, плюсов здесь тоже достаточно. И курице может быть больно, может она и кается перед смертью, но что будут есть мои дети.
(Импульсивно)
(Леша)- Ох. Петрович, я вас умоляю, хоть один день без ссоры…
(Петрович)- Послушай, Лешенька, послушай, что он говорит!
Я этот бульончик пятьдесят шесть лет уже как ем. Да только вот уже переваривается туго. Сколько можно! Вы, здоровые умные мужики, а пускаете какие то мыльные пузыри вместо решений. Страна до сих пор отмыться не может.
(Александр Афанасиевич)- Да что вы! Смотрите- еврей, патриот России. А не крыса ли вы, батенька?
(Петрович)- Ей мыло нужно, сильное мыло- чтоб кожа слезала, а не пузыри ваши!
(Словно не замечая оскорбления)
(Леша)- Батюшка, а вы…
(Петрович)-Да сколько можно! Страна… до сих пор…
(Бормоча вдогонку)
(Леша)- …что скажете? Мы надеемся на ваш ответ.
(В разговор вступает бородатый мужчина средних лет, одет просто, не броско)
(Батюшка)- … И вы его получите, Алексей, и все собравшиеся.
(Сдвинул брови, подумал, почесал бороду)
Скажу просто: зло порождает зло. Все мы это знаем.
Если наши действия будут носить знак минус, то мы своей Родине- Матушке только вред нанесем…
(Александр Афанасиевич)- Никогда не был верующим человеком, но вот отца Николая уважаю…
(Отец Николай)- Конечно если мы хотим подурачиться, людей попугать, то мы нашли друг друга…
Простите за резкость.
(Все отнекиваются, переминаются)
Вам, не дай Бог, срок в худшем случае, а меня креста лишат- призвания жизни.
Как мне жить тогда?
Поэтому, дорогие мои, предлагаю о наших действиях народу заблаговременно сообщить. По телевидению или как. Подготовить его, запустить машину мышления. А все мероприятия совершить в кротчайший срок, да так, что бы народ ждал перемен, а не так, с неба на голову. Вы представляете что многие даже не поймут смысл происходящего, а злосчастное СМИ может окончательно исказить нашу благородную цель.
Народ он ведь простой в основной своей массе, работящий, все на веру примет.
Итак, заблаговременно продумав, в десятый раз пересчитав, подойдем к этому делу аккуратно.
(В разговор вступает человек с трубкой, сидящий нога на ногу в темном углу сцены)
(Мужчина с трубкой )- Рисковать все равно придется. У вас, отец Николай слишком холодный подход, с ним революцию не совершишь.
(Отец Николай)- А иначе это называется страсть, Георгий Степанович- когда человек теряет обладание над собой.
(Георгий Степанович)- Что именно вы хотите до нас донести.
(Отец Николай)- Да то, что наш враг, наш главный враг сейчас, не полиция, не сектантство и не информационная мусорка.
Наш враг здесь…
(Пониженным тоном, приставляя палец к виску)
И мы не новички на этом поле битвы, поверьте, далеко-о не новички.
(Георгий Степанович)- Вот вы говорите поле битвы, да какое же поле битвы может быть, когда на эту битву никто не осмеливается выходить. Наша задача в том и состоит, что бы выманить человека из его дивана, разжечь, показать ему мир полный красок…
(Петрович)- Ребята, ну это все теория…
(Измученным голосом)
Час ночи…
(На сцену выходит красивая девушка с распущенными волосами)
(Девушка)- Вот именно.
Я же переживаю, па.
(Смеясь обнимает Петровича и целует его небритую щеку)
(Петрович)- Я же говорил тебе не приходить сюда… и почему так поздно!?
(Девушка)- Па, мне уже двадцать шесть лет, могу я за себя отвечать?
(Георгий Степанович)- Павел Петрович, не ожидал увидеть вашу дочь столь красивой.
(Вставая)
(Александр Афанасиевич)- Ну что же знакомьте нас.
(Первым подходит Гарик, представляется, целует руку и не сводя с нее глаз, держа ее руку обращается к отцу)
(Гарик)- Такой красавице нельзя одной ходить. Я ее довезу, папаша… ты меня знаешь.
(Петрович)- Без тебя разберемся.
(ПОСТЕПЕННО нарастает музыка ( Иван Смирнов: «Встреча»), ПОСТЕПЕННО затухают голоса, свет гаснет. Лишь два прожектора фокусируются один на ней, другой на Алексее)
(Александр Афанасиевич)- Александр Афанасиевич- пол. пред. губернатора.
(Девушка)- Галя- просто человек.
(смех)
(Иван)- Я вижу, человек за словом в карман не лезет.
(Александр Афанасиевич)- Как и ее отец.
(Иван)- Такие люди нам нужны.
(Пожимая руку)
Ваня. Очень приятно.
(Голоса совсем затихают, свет тоже, играет музыка)
(Рассказчик)- Нет, не то что бы любовь с первого взгляда, или какая либо другая романтическая лабуда, просто время немного приоткрыло свой занавес в сцене молчания и стало все так понятно, ясно так- как в чистой воде, когда оседает муть.
Они увидели как бегают их любимые дети, по квартире, которая далась огромным трудом. Как умирают их родители, один за одним, а они поддерживают друг друга во всем.
Время стало таким тонким, что можно было увидеть их старость, а если постараться, то и смерть даже, но Леше не хотелось об этом думать сейчас. Его охватывало то самое чувство заботы, которое он испытывал приходя уже почти ночью с сенокоса, со своим отцом и братом, и когда мама поила их парным молоком, от только что пригнанных с поля коров. И как они мило беседовали в тусклом, уже почти ночном мареве летней беседки. В такие моменты память нормального человека нажимает кнопку записи, а потом снова и снова прокручивает эту кассету в трудные минуты жизни. А потом он, занимаясь в очередной раз разгребанием мусора повседневности вдруг натыкается на обломок чего-то похожего на ту старую кассету и… успокаивается. Такое ощущение пришло к нему и сейчас, необычное, четкое ощущение того, что от Гали пахло молоком, а вокруг него назойливо вились домашние комары.
И конечно же Галина.
Однажды, когда Гале было двенадцать лет, отец взял ее с собой на бахчу. Точнее это была вольница. Галя бегала по огромному ( и как ей казалось бесконечному) полю, собирая маленькие арбузы. За каждый принесенный овощ папа целовал ее в лобик. Занятие казалось таким забавным что день пролетел незаметно. Все ее рабочее платьице было в зеленых полосах от кожуры, и  бледно розовых потеках от обеденного перерыва с арбузами.
Тогда еще была жива мама…
Тогда она была счастлива.
Тогда она была под защитой сильного, мудрого и любящего отца, который сейчас сидел напротив нее, но уже в другом облике…
(Леша встал и взял Галю за руку)
(Леша)- Алексей…
(Смотрят в глаза друг другу, постепенно музыка стихает)
(Галя)- Галя…
Я за папой…
(Леша одобрительно пожал плечами. Галя уже развернулась, но руку не отпускала )
(Леша)- Стой. Ты… ты любишь… ну-у… там… сладости.
(Галя)- Да я большая сластена.
Папа знает.
(Петрович)- Папа знает, что нам пора домой.
(Галя с нетерпеньем посмотрела на отца)
(Петрович)- И не смотри так на меня. Мы едем домой.
(Берет со стула свои вещи)
(Ваня)- Но мы же еще не все обсудили.
(Петрович)- Да, но у меня есть еще и личная жизнь. Я думаю ты не против!
Галя иди в машину.
(Галя, смотря в глаза Леше)
(Галя)- Пока всем.
Приятно было познакомиться.
Простите, что помешала.
(Уходит, улыбаясь, Петрович идет за ней, одевая на ходу пиджак, его останавливает отец Николай )
(Отец Николай)- И все же помните сказанное сегодня о бесстрастности.
(Петрович перевел едкий взгляд на батюшку и вышел)
(Александр Афанасиевич)- Первый раз увидел злого и растерянного еврея.
(Смеется)
А вам, отче, поменьше переживать надо, все рискуем, всем жить хочется.
(Георгий Степанович)- А по-моему, вступая в наш клуб, уже заранее надо было принять тот факт, что сухими мы отсюда не выйдем: либо в своей, либо в чужой кровушке искупаться придется.
(Отец Николай)- Вот и я о том же (возбужденно). Крови быть не должно (словно вбивая каждое слово).
(Георгий Степанович)- Г-м-м…(смущенно)
(Отец Николай)- Если вы называете это страхом, то для меня это благоразумие.
(Александр Афанасиевич)- Признайтесь, отец Николай, вы же боитесь.
(Ваня)- А кто из нас не боится, мужики?!
Нам всем предстоит операция, на кону которой лежит в первую очередь жизнь самого больного, а потом уже и наша с вами свобода. При чем каждый из нас крайне переживает за больного и  боится нанести ему еще больший вред. Я считаю этот страх приемлемым, и даже благородным.
(Гарик)- Я был на войне, браток, и не дай Бог видеть вам все то…
Страх есть у всех, поверьте. Правда, только в бою можно увидеть какая ты трусливая псина. Это нормально, что мы боимся.
Только в бою этого нельзя показывать никому: не друзьям, чтобы не смущать; ни врагам, чтобы… не проиграть.
Ты словно следы оставляешь…
Короче говоря, боятся все, но если хочешь победить, то лучше его забыть.
(пауза)
(Александр Афанасиевич)- Все мы трусы, только не хотим в этом сознаваться. Топаем ногами, кричим, мол мы вас сейчас научим- мы вытащим. Только и слышно: «мы!», «мы!», гордецы…
(Отец Николай)- Страх пред человеками имеет жилище себе- гордость и питается оным.
(Леша)- Что? Что вы сказали?
(Отец Николай)- Страх питается гордостью. Исследуем его подробнее. В чем его причина?
А в том, что мы боимся быть униженными, оскорбленными; боимся потерять, как говорят, свое лицо, имидж, пригоревшие сердцу принципы.
Человек, борющийся со своей гордостью, постепенно становится бесстрашным.
(Гарик)- Да ну. Что то ты…
(Отец Николай)- Нет, Гарик, сейчас я не говорю о войне, скорее о чем то бытовом, что может приключится с каждым и в любой момент.
(Леша)- Например, когда тебя останавливает компания поддатых братков где то в переулке, а у тебя руки опускаются от картины, которую судорожно тебе рисует воображение. В ней ты, скорее всего, будешь унижен или оскорблен, причем мозг твой в судороге может еще и приписать пару страшных подробностей. И ты либо просто стоишь, либо, защищаясь, влезаешь в банальную драку.
(Отец Николай)- Правда! А чего боится человек?
(Гарик)- Что его убьют, или будут мучить.
(Ваня)- Может быть, только за всю мою жизнь самое страшное событие для меня было лишь, когда меня выводили ребята на задний двор школы, а я шел и думал: «сейчас будут бить».
И все из-за той же самой гордости.
(Александр Афанасиевич)- Ну знаете, так далеко можно уйти. Гордость ведь тоже разная бывает.
(Отец Николай)- А вот здесь я уже с вами согласен.
(Георгий Степанович)- Та-ак! Все понятно.
Перед нами типичная война терминов- шумная и бессмысленная.
(Спорщики постепенно успокаиваются)
Так кто же побеждает? Гордость или страх?
(Отец Николай)- Должна победить Россия. Любой ценой.
(Гриша)- А кто враг? Че то я не пойму…
(Георгий Степанович)- О! Гениально, Гарик!
(Хлопая в ладоши)
Гениально… н-нда, а с кем воюем то, господа?
(Молчание)
(Рассказчик)- В голове у каждого метались смелые предположения, такие смелые, что начинали потеть руки, а к ногам приливала кровь. Каждый почуял себя слабым.
(Свет тускнеет до полумрака. На сцену выползают люди в черных балахонах. Герои скованы, недвижимы. Еле заметно для зрителя черные люди ползают среди актеров по сцене. Рассказчик выходит на середину сцены, садится на пол лицом к в зал. Его освещает прожектор.)