Засуха. Глава 17

 Соавтор Евгения Гут http://www.proza.ru/avtor/jenia

Руки у меня задрожали, и я осторожно поставила чашку на блюдце. Выражение лица было, видимо, такое ошарашенное, что Виктория подошла и успокаивающе слегка похлопала меня по плечу:
- Я всё объясню. Это долгий разговор.
И обратилась к Вите:
- Налить тебе ещё чая?
- Нет, спасибо, тетя Виктория. Я ведь к вам по делу пришёл.
- Ах, да! Я сейчас…
Она насыпала в мешочек муки, достала пачку макарон и печенье. Всё это протянула мальчику. Он спрятал руки за спину:
- Мне только муку…
- Витя, это же просто угощенье. И возьми конфет Насте. Сколько ей лет? Я забыла….
- Три года на той неделе будет. Вот мамка и ждёт, что отец деньги пришлёт. Ну, я пошёл. Ждут они меня.
Мальчик вышел, а я вопросительно посмотрела на Викторию.

Она пододвинула стул и закурила:
- Ты знаешь, я ведь сама ужасно удивилась и подумала в очередной раз: как тесен мир! Помнишь, ты приезжала в прошлый раз, и я рассказала о Коленьке?
- Рассказать-то рассказала, только утром он улизнул пораньше, так я не поимела счастья его лицезреть.
- Ида, оставь иронию. Сама понимаешь, зачем ему лишние глаза? В деревне и так всё на виду, сплетни ползут…. Но я ведь никого не касаюсь, ни с кем дружбы не вожу. Только вот с этой соседкой, Татьяной, чей сынок заходил, иногда словом перекинусь. И то потому, что молоко и сметану у неё покупаю.
- Ты обещала про Алексея….
- О том и речь! В ту ночь мы с Коленькой разговорились, я о тебе ему и раньше рассказывала. А тут, к слову пришлось, о Дроздах заикнулась, фамилия Волков всплыла. Он прямо побелел весь…. Оказывается, года три назад именно Алексей купил здесь совхоз, прямо так, весь на корню: с техникой, полями, фермой, управлением, или как там называется эта контора…..
- Да, так и называется. Там куча народа: бухгалтерия, отделы всякие.
- Вот именно. Совхоз и есть совхоз, все при деле. А тут приходит хозяин, в первую очередь увольняет лишних людей. Поначалу вроде сильного возмущения не было, народ понимал, что в конторе нахлебников слишком много, половина – родственники начальства. А потом привёз специалистов, они, видимо, рентабельность посчитали.
- Представляю. Коровы дают молока мало, топлива и удобрений надо немерено, семена  дорогие. Сельчане, как положено, пьют….
- Всё так и было. Скот Волков пустил под нож, ферму закрыл, технику распродал. Дошло до того, что хотели подстанцию демонтировать. Народ с вилами вышел … Но дело Волков довёл до конца. Ты же  Лёшеньку знаешь. Посидели с керосинками бывшие работники совхоза, да на их счастье выборы губернатора подоспели. Ради этого и восстановили подстанцию. Теперь хоть свет есть. Вот и посуди: какие чувства они должны к Алексею испытывать?
- Понимаю, что не любовь и нежность. А ведь Лера ничего подобного не говорила. Первый раз от тебя об этом слышу.
- Лера! Да что она вообще о своём сыне знала?! Не думаю, что он делился с ней подробностями приобретения своего богатства.
- Да, не делился. Жаль, конечно, деревню….
- Ты знаешь, деревень таких в стране, - полно. А народ, естественно, на заработки подаётся, в город съезжают. И здесь почти одни старики и старухи остались.
- Но вот Коленька твой не уехал же?
- Он говорит: пропаду без земли. Как представлю себя в этом муравейнике: в одной клеточке огромного дома, так волком выть хочется. Вот и перебивается шабашками, скотом да огородом живёт. Я его понимаю…

Виктория замолчала, а я решила переменить тему:
- Ты знаешь, у меня есть ещё одно письмо…
- И молчишь! Узнаю твою подлую натуру!
- Да, решила растянуть удовольствие. Ладно, не буду томить, прочитаю.
Я достала конверт со вторым письмом от Маргариты.


Идочка, родная моя!

Какое счастье получать твои письма! Двадцать лет я осторожно, с затаённым  в сердце страхом, вскрывала  деловые конверты. Личной переписки у меня не было, а в почтовом ящике скапливались бессмысленные извещения из банка, счета, которые нужно оплатить, и рекламные проспекты. Последние вызывали у меня не раздражение, а недоумение: откуда в этой безлесной стране столько  отличной качественной бумаги?

Помнишь, в нашем общежитии, мы кричали: "Пляши! Тебе письмо!"  Ты всегда полечку танцевала, а я лезгинку! Все последние годы здесь почта меня не радовала, а распечатанные конверты превращались в неоплаченные счета. Теперь же я, как влюблённая девочка, дежурю возле почтовых ящиков! Поджидаю, когда подъедет машина, и служащая начнёт раскладывать в ячейки корреспонденцию.

Твой конверт я  всегда узнаю ещё в её руках и тороплюсь забрать – служащая смотрит на меня, как на ненормальную, и произносит назидательно: "Совланут, геверет!" Это означает:"Терпение, госпожа!" Смешно, но терпение здесь считается одним из важнейших человеческих достоинств! "У тебя нет терпения" – почти оскорбление.  А я - нетерпеливая госпожа! За двадцать лет в Израиле переела этого "совланута"! До оскомины!

Так вот, сначала о самом главном. Я тебе безумно благодарна  за то, что ты
дала Иннокентию номер моего телефона – он позвонил в тот же вечер. Трубку взял Вадик, мой внук, и громко окликнул: "Бабуля! Тебя хочет какой-то господин, он говорит по-русски!".
Я подошла к телефону и с первого слова поняла: это - Кеша. Не знаю, как изменилось моё лицо, возможно, задрожали руки, или подкосились ноги, но дочь догадалась в ту же минуту, что это звонок, которого я ждала всю жизнь. Я рассказывала Маринке о своей большой любви, конечно, без мрачных подробностей, ещё когда она была подростком. Дочь вывела меня в сад, усадила в кресло и плотно прикрыла дверь в дом, чтобы я могла говорить с любимым человеком, не опасаясь быть услышанной взрослыми внуками.
 
Я не оговорилась, называя Иннокентия "любимым человеком". Представь себе, что наша любовь, вопреки всему, жива! Кеша рассказал, что был женат, но брак быстро распался, а любил он всю жизнь одну меня. Я ему верю.
Узнать об этом, пусть и на старости лет - огромное счастье, но я вынуждена скрывать свою "легкомысленную любовь" и радость от самых близких, и это для меня нелегко.
 
Я тебе не писала, что в личной жизни у моей Маринки  случился такой обрыв, после которого она до сих пор по-настоящему не оправилась. Она любила мужа – отца Вадика и Эда. А тот её предал, и детей предал. Бог ему судья!
Первые годы в Израиле были трудными для нас во всех отношениях: и морально было нелегко, и материально очень напряжённо. К нашим советским дипломам здесь до сих пор относятся с недоверием, а тогда вообще смеялись: каждый второй с высшим образованием! Шутили: если в руках нет футляра от скрипки, перед вами -  пианист!  О работе по специальности и речи быть не могло. Страна крошечная, промышленности мало, да и язык чужой не сразу своим стал. Работать пришлось физически. Мариночка чужие квартиры убирала, а муж её – сильный и  здоровый мужчина – грузчиком на пивзавод устроился. Дети совсем маленькие были, садики дорогущие и всего-то до часу дня. А что потом? Ещё и няньку нанимать?
Вот мы и решили, что я на бирже труда зарегистрируюсь и буду с детьми сидеть, а молодые пусть зарабатывают. И моё пособие тоже пойдёт в общую копилку. Хотели машину и квартиру покупать, как все. А через два года Маринкин муж исчез…. Она в полицию, в розыск подала, от горя чуть с ума не сошла. А нашли его на вилле у одной вдовы-израильтянки. На десять лет старше, чем он, не миллиардерша, но обеспеченная на всю оставшуюся жизнь. Так мы с дочкой остались "без кормильца" вдвоём в чужой стране, на съёмной квартире, с детишками на руках.

Бытовая сторона жизни у нас со временем наладилась. Маринка в туристическую фирму устроилась, пригодилось хорошее  знание языков. Компьютер освоила на курсах, а сейчас уже в совет директоров входит, акционер компании. Да и я, когда мальчики подросли, пошла работать в "богадельню" – частную психиатрическую лечебницу. Тоже интересно:  если бы это было в  Советском Союзе, то вместо одной меня работали бы на полные ставки секретарь директора, повариха, завскладом, кастелянша и ещё  каждая   на полставки - посудомойка, медсестра и психолог. И все бы получали  свои зарплаты! Вот почему страна развалилась! Мне лично – обидно за Союз! Какая во всём была бесхозяйственность! А здесь – не примут на работу лишнего человека, а уж с работающего семь шкур сдерут! Что-то я в сторону от главного ушла: всё стало образовываться, и язык выучили, и квартиру купили, и машины у нас есть, и мальчики уже совсем взрослые, армию отслужили, а вот со счастьем – неразрешимая проблема.

Маринке сорок с гаком, а замуж повторно так не вышла. Да и понятно: неловко при взрослых сыновьях методом проб и ошибок счастье своё искать. А как без этого? Поэтому и мне нельзя сейчас показывать свою радость. Неправильно это, если старая мать в любви удачливее своей дочери окажется. К тому же, мы с ней – настоящие подруги. Ни у меня, ни у неё, никого ближе нет. Я её всегда удерживала от опрометчивых поступков, а теперь сама готова "с головой в омут".

Не знаю даже, как со всем этим разобраться! Как внукам объяснить, кто такой Иннокентий? Ещё и полковник КГБ! В Израиле это - позор! Бывший "советский чекист" на пенсии -  это как нацистский преступник, сумевший избежать возмездия на  Нюренбергском процессе!
Словом, радость моя – пока тайная. Много сложностей  возникнет, если Кеша приедет. Но все они - не тупиковые, и я готова их преодолевать.
 
Теперь о тебе и твоих опасных  увлечениях.  Идочка! Ты зашла слишком далеко! Остановись!
События в Дроздах, повергают меня в ужас: чем так не угодила Валерия своему сыну и невестке?  Почему "не износив башмаков, в которых шли за гробом" они взялись уничтожать всё то, что ей было дорого?  Это варварство, при том - демонстративное! Вырубить фруктовый сад! Перекопать клумбы! Уничтожить всё, что бедная Лерочка  годами лелеяла!  Они, наверно, не ведают, что творят: не понимают, что выкорчёвывают  память о матери.  Это страшный грех!
   
Ты знаешь, я очень рано осталась без родителей, не помню даже их лиц, но всю свою жизнь чувствую над собой какую-то неведомую могучую силу, которая ведёт по жизни, предостерегает от ошибок, указывает выход из почти безвыходных ситуаций, защищает.  Не знаю, как объяснить это покровительство, но оно существует, и оно – бестелесное. Нет человека, но, возможно, рядом со мной присутствует его дух. Если бы у меня сохранилась какая-то памятка от родителей! Пусть это была бы хоть пуговка! Я бы берегла её как фамильную драгоценность. А тут - фруктовый сад, цветочные клумбы, - и всё сгубить; отравить собаку – живое  существо! Я повторюсь: это страшный грех! И они - ужасные люди! А ты, Идочка, по-моему, и есть самое серьёзное напоминание о Валерии.

Уверена, что в твоих глазах они читают укор и осуждение, которые были бы в глазах Леры, случись ей это увидеть. Я не сильна в понимании  и объяснении сущности духовных субстанций, но мне кажется, что энергия разрушения  и зла угрожает непосредственно тебе. Мне за тебя страшно.
Не езди ты в эти Дрозды! Не пытайся понять причины чужих поступков, выйди из этой "игры", пока не поздно! Зачем тебе в чужом пиру похмелье? Но, мне кажется, и дома тебе оставаться не совсем безопасно! И Алексей, и его жена знают, где ты живёшь, знают, что живёшь одна. Всё может быть – опасные они люди и непредсказуемые.
   
Сообщи мне номер твоего загранпаспорта – я за один день через Марину закажу тебе билет. Визы отменили, поэтому сейчас в Израиль прилететь, как прежде было в Сочи или в Ялту. Мы тебя встретим, обнимемся-расцелуемся! Поживёшь у нас, пока там страсти не утихнут! Посоветуйся с Викторией! Думаю, она поддержит такой план действий! А уж я как буду рада! Сядем с тобой в машину, Идочка, и весь Израиль объедем! По святым местам пройдёмся вместе!
 Решайся! Жду твоего ответа.
 Целую нежно и надеюсь на скорую встречу.
 Твоя Ритуля.


 Продолжение http://www.proza.ru/2011/08/18/1083