Оставшийся там...

                Рассказ ужасов
                Алексей Зайцев, ноябрь 2000

                Кровавое продолжение рассказа-ужаса «ТВАРЬ»



                «Господи», - прошептал я.
                «Здесь нет Господа», - ответил мне Кэл,
                и его слова, казалось, сотрясли воздух.
                Стивен Кинг «Поселение Иерусалим».      





   История, которую я хочу рассказать, случилась со мной давно. Но она настолько ужасна, что до сих пор я вижу ночные кошмары, касающиеся тех событий 1995 года. Мне было тогда 13 лет, как и моему лучшему другу – Илье. Многие годы я мучился, держа всё это в себе, но сегодня понял – для того, чтобы избавиться от ужасных сновидений, я должен пролить этот случай на свет. Хотите – верьте, хотите – нет, но всё было именно так, как я сейчас расскажу.


   Я тогда только переехал жить в Сумерки – самое обычное небольшое село запада Рязанской области. Таких сёл там очень много: тихих, спокойных, где ничего не может случиться. Совсем ничего. Жизнь течёт здесь мирно и размеренно, и ничто не может нарушить властвующий повсюду покой. Бывают, конечно, драки мальчишек на школьной площадке, но очень редко. Да и то – стоит кому-нибудь из дерущихся как следует стукнуть своему оппоненту, как тот бежит домой и подключает к конфликту своих родителей. Поначалу мои предки боялись за меня, ведь в Солнечногорске, где мы жили до этого, мне часто доставалось от тамошних ребят. Но потом, когда выяснилось, что местные задиры не проявляют ко мне никакого интереса, вздохнули с облегчением. Иногда бывали случаи, когда ребята тонули в Проне – чистой задорной речке в километре от села. Но мне это не грозило – родители не отпускали нас с Ильёй купаться одних, да мы особо и не рвались, как остальные.
   С Ильёй я знаком с шести лет. Когда я жил в Солнечногорске, он с предками приезжал погостить к крёстным как минимум четыре раза в год, с которыми мы жили по соседству. Когда мой отец получил работу в Рязанском Сельскохозяйственном Университете, мы вынуждены были переехать в рязанскую область. Сумерки располагались достаточно близко к Рязани, а родители Ильи сумели подыскать нам неплохой домик в этом селе.
   Мы заселились в Сумерки весной 1995 года. Весь июнь я осваивался на новом месте. Чего мы только с Ильёй не делали: бегали на Проню удить рыбу тайком от родителей, на велосипедах гоняли в соседнее село Иваньково играть в футбол с тамошними пацанами, ходили на озеро за раками, по вечерам пропадали в клубе на севере Сумерек, где играли в карты или бильярд, веселились с другими ребятами, слоняясь в темноте по селу и хулиганя. В общем, обычные развлечения мальчишек, ещё не заинтересовавшихся девчонками и спиртным.
   Старая заброшенная церковь привлекла меня с первого же дня. Наверное, это был скорее храм, чем обычная церковь. Большой, гордый, красивый даже не смотря на то, что в большинстве окон отсутствовали стёкла, что все стальные двери были наглухо заварены, а открывавшиеся ранее оконные рамы заперты на висячие замки. Илья рассказывал, что раньше она была открыта. Но после того, как отвалившимся от потолка камнем внутри убило какого-то приезжего парнишку, храм был тут же заварен и заперт на замки. Многие ребята после этого всё же пытались проникнуть внутрь, но, насколько мне было известно, никому это не удалось.
   Как-то поздним вечером мы ошивались возле храма, когда услышали странное еле слышное песнопение, доносившееся изнутри. Мы были, мягко говоря, озадачены, так как знали, что в храм проникнуть было невозможно. Мы подкрались к окнам и осторожно заглянули внутрь, но ничего, кроме чернильной тьмы не было видно. Странное песнопение лилось откуда-то из глубины. Слов разобрать было невозможно.
   С тех пор мы слышали подобные звуки регулярно два раза за неделю. Среди ребят поползли мрачные слухи о сатанинских обрядах и мессах, совершаемых внутри тёмными монахами. Конечно же это были ребячьи байки. Мало кто в них верил. Однако после того, как у главной знаменитости Сумерек Никосова Якова пропала овца, байки о чёрных мессах приобрели множество приверженцев. «Монахи принесут эту овцу в жертву, - зловещим голосом рассказывал кто-нибудь поздно ночью в клубе. – Дьяволу нужна свежая кровь. Когда-нибудь им понадобится ребёнок…» Это больше всего пугало нас. Мы ложились спать с мыслью о том, что можем кого-то из нас не досчитаться утром. Но шли недели, страшные песнопения продолжались по-прежнему. Никто не пропадал.
   Как-то вечером Илья спросил меня:
   - Как ты насчёт того, чтобы попытаться проникнуть внутрь и разгадать тайну чёрных монахов?
   В его глазах я заметил знакомый блеск, жаждущий приключений. Я пожал плечами и сплюнул на пыльные ступени храма:
   - Ерунда это всё. Нет никаких монахов. И ты сам это знаешь.
   - Вот именно. Мы побываем внутри и докажем всем, что нас не испугать, что чёрные монахи и дьявольские ритуалы – это лишь бредовые фантазии сосунков. Но мы-то с тобой не сосунки, Макс?
   Илье удалось уговорить меня в течение недели. Мы условились встретиться у церкви вечером, но не поздно – в девять часов. Кроме нас с Ильёй раскрыть эту тайну изъявил желание один из местных смельчаков – Свист. Остальные поклялись не рассказывать о нашей вылазке взрослым. Только в крайнем случае – если нам будет грозить опасность.


   Я пришёл к церкви в назначенное время. Даже взял с собой сумку с самыми необходимыми вещами – фонариками, верёвкой, армейским ножом, подаренным мне отцом. Там уже собралась целая толпа ребят. Мне это сразу не понравилось.
   Подойдя ближе, я увидел Илью и Свистка, которые что-то сосредоточенно объясняли остальным.
   - Что случилось? – спросил я.
   - Мы не идём, - сказал Илья. – Вылазка отменяется.
   - Как? – я не поверил своим ушам, хотя в душе обрадовался.
   Илья никогда не отказывался от своих задумок. Здесь было что-то не так.
   - Это опасно, - говорил всем Свисток. – Мы решили не рисковать.
   Все не скрывали своего разочарования. Из смельчаков и героев мы мгновенно превратились в трусливых засранцев, чего так опасался тот самый Илья.
   - А говорили, залезем. Эх вы, трепачи! – возмущались все.
   - Лезьте сами, если хотите, - отвечал Илья. – А мы передумали.
   Тем же вечером я сказал Илье:
   - Что-то на тебя это не похоже. Ещё ни разу ты не отступался от задуманного.
   - Я и сейчас не отступаю, - ответил тот.
   - Как? Ты же сам сегодня при всех объявил, что передумал.
   Илья дружески хлопнул меня по плечу:
   - Эх, Макс! Ничего-то ты не понял. Это была обычная уловка. Мы совершили ошибку, при всех объявив о своих намерениях. Видел, какая собралась толпа? Если бы мы полезли, они привлекли бы внимание взрослых, и нам бы крепко досталось от стариков. Нам не нужны неприятности. Если мы и разгадаем тайну храма, все должны узнать об этом внезапно.
   - А как они нам поверят?
   - В доказательство мы принесём что-нибудь изнутри.
   - А Свисток что сказал?
   - Он со мной согласился. Мы сделаем это завтра, но чуть позже. В половине десятого. Сорок минут до захода солнца нам вполне хватит.
   - Ты уверен?
   - Да. Можешь мне довериться. Завтра мы сделаем это. Мы станем героями!
   Я с тревогой вздохнул. Мои надежды на то, что Илья и впрямь передумал, не оправдались.


   Следующим вечером по пути к месту встречи ко мне присоединился Свисток. В руке он держал свой фонарь, гораздо мощнее и ярче моих. Вместе с ним мы добрались до парка, перелезли через ограду и углубились в заросли. Там на небольшой круглой полянке, окружённой берёзами и кустами сирени, поджидал нас Илья.
   Однако, он и сегодня был не один.
   Его сестру звали Олей, и она была очень ничего из себя. От других девчонок её отличало мальчишечье озорство и задор. Поэтому, если Илья задумал взять её с нами, я был бы не против.
   - Ты что, Илюха, спятил? Зачем привёл сестру? – накинулся на них Свисток.
   - А что тут такого? Мы берём всех желающих. Она тоже хочет пойти.
   - Но она же девчонка, Илюха!
   - Ну и что с того, что я девчонка? – смело сказала она, с презрением посмотрев в глаза Свистку. – Если у меня нет пениса и волос под мышками, это ещё не значит, что я чем-то хуже парней. Вы, мальчишки, всегда держите кверху нос из-за этого.
   - И вовсе нет… Кстати, скажу тебе по секрету, - Свисток снизил голос, как будто собирался выдать чертовски важную тайну, - у меня пока ещё нет волос подмышками…
   Илья рассмеялся, а потом хлопнул свистка по плечу:
   - Ладно, Ванёк. Ты пойми, что чем больше нас туда пойдёт, тем спокойнее и легче будет нам всем.
   - Всё равно не могу смириться с этим, - пробурчал Свисток. – Лучше бы мы взяли Серёгу…
   - Да он трус, каких свет не видывал! – вспылила Оля. – Кончай чушь нести, - она посмотрела на меня: - А ты, макс, что молчишь?
   Я пожал плечами и вынес окончательный вердикт:
   - Я рад, что ты с нами. Так вправду будет лучше.
   Она задорно мне подмигнула. Я ответил ей тем же. А потом, когда мы шли к церкви, я тихо шепнул ей на ушко:
   - Я правда рад, Оля. Ты нам пригодишься.
   - Сработаемся, - ответила она.


   - И как ты собираешься его открыть? – спросил свисток, когда мы остановились напротив решётчатого окна на заднем дворе храма.
   Я потрогал большой висячий замок и убедился, что он закрыт.
   - Не даю сто процентов на успех, но попытаться стоит.
   Он вынул из кармана кусок жёсткой проволоки, хитроумно изогнутой, и заговорщицки улыбнулся:
   - Отмычка. Собственного производства.
   - Посмотрим, что у тебя получится сделать с этой загогулиной, - хмыкнул Свисток.
   - Получится – можешь не сомневаться, - твёрдо сказала Оля.
   - Готовь верёвку, Макс, и фонарики, - сказал мне Илья, вставляя своё «изделие» в замочную скважину.
   Я едва успел вынуть из сумки три фонаря и моток верёвки, как Илья, поковырявшись внутри замка проволокой, снял его с рамы.
   - Вот и всё, - весело произнёс он, отбрасывая увесистую махину в кусты. – Путь свободен.
   Свисток вцепился в решётку и со скрипом отворил раму. Я заглянул внутрь, и в лицо мне пахнуло подвальной сыростью и тьмой. Сердце затрепетало в груди – впервые я смотрел туда не через решётку.
   Илья взял у меня верёвку и стал привязывать один из концов к раме.
   - Но это же вход в подвал, - сказал я. – Пение всегда шло не оттуда.
   - Я знаю, - сказал Илья.
   - Из подвала в главный зал ведёт лестница, - пояснил Свисток.
   - Чёрт подери, парни! – ликовал Илья. – Мы на грани открытия!
   Однако мне это торжество не передавалось. Я боялся. Чертовски боялся.
   Илья сбросил оставшийся конец верёвки в темноту и взял у меня фонарь. Другой я отдал Оле, а себе оставил свой любимый.
   - Кто полезет первым? – серьёзно спросил Илья, осматривая нас.
   - Я, - вызвался Свисток. – Я хочу быть первым, кто спустится туда.
   - Хорошо. Вторым полезу я, - сказал Илья и посмотрел на сестру. – Ты точно хочешь идти с нами?
   - Ещё бы, - ответила она бодро.
   Я удивлялся той лёгкости, с которой она на грани света и тьмы принимала это решение. Почему же у меня язык еле шевелится?
   - Тогда ты полезешь за мной, - продолжил Илья. – Замыкать придётся тебе, Макс. Ты готов.
   Я кивнул. В горле застрял тугой комок.
   - И не забудь закрыть раму, Макс. Открытое окно может привлечь постороннее внимание.
   - Не забуду, - пролепетал я, ругаясь про себя.
   Свисток забрался на каменный подоконник и громко выдохнул.
   - Ну, ребятушки, я пошёл!
   - Вперёд, десантники, - весело скомандовала Оля. – Пленных не брать!
   Свисток ухватился за верёвку, повернулся и по пояс спустился внутрь. Потом включил свой фонарь и посветил вниз. Мы стояли у окна и видели, что пол был покрыт толстым слоем всевозможного мусора. До него было достаточно высоко, но верёвки хватало. Не выключая фонаря, Свисток начал спускаться. И когда он с глухим стуком спрыгнул на пол, Илья забрался на подоконник.
   - Ну, кем себя ощущаешь? – спросил он в окно.
   - Колумбом, дери его индейцы, - раздался тихий голос Свистка. – Порядок, можешь спускать свою задницу.
   За Ильёй последовала Оля.
   А потом пришла моя очередь.
   Я взгромоздился на окно и посмотрел вниз. Этот момент я запомню на всю жизнь. Ребята стояли внизу, отбрасывая в разные стороны пучки света, и махали, чтобы я спускался.
   «Ты с ума сошёл, Макс! – кричал внутренний голос. – Соображаешь, что делаешь?»
   - Заткнись, - сквозь зубы прошептал я.
   И начал спускаться.
   - Окно! – напомнил Илья. – Не забудь, Макс.
   - Будет сделано, - пробормотал я и со скрипом прикрыл раму. «Всё! – паниковал голос разума. – Путь назад отрезан. Окно больше не откроется». Я отогнал скверные мысли, сбросил вниз сумку, а потом спрыгнул и сам. Облако пыли взвилось в воздух.
   Я отряхнулся и выпрямился. Ребята продолжали светить по сторонам. Я удивился, что тут было не так темно, как казалось снаружи: свет падал из многочисленных решётчатых окон. Я подобрал сумку и едва успел повесить её на плечо, как до нас донеслось совсем тихое, едва слышное пение.
   Я вздрогнул, внутри всё похолодело, и тут же оглянулся на окно, которое казалось таким далёким наверху.
   - Все слышат? – прошептал Илья.
   - Ну, - кивнул Свисток.
   Оля щёлкнула фонариком и тихо сказала:
   - Погасите лампочки. Здесь и так светло.
   Ребята подчинились. Мы неподвижно стояли под окном и прислушивались. Невозможно было определить, мужские это были голоса, или женские. Было ясно лишь одно – пение доносилось сверху, из главного зала.
   - Может, вернёмся, - несмело предложил я. – Полезем как-нибудь в другой раз. Утром, например. Когда будет тихо. Эти звуки действуют мне на нервы. У меня от них мурашки…
   - Да ты что? – Илья уставился на меня, как будто психом был я, а вовсе не он сам. – Сейчас – самое время.
   - Если хочешь – лезь обратно, мы не обидимся, - сказал мне Свисток. – Мы пойдём втроём.
   В этот миг мне захотелось треснуть ему по физиономии. Вот гад, а? Потом я перевёл взгляд на Олю. Она как-то странно смотрела на меня. Меньше всего мне хотелось, чтобы она считала меня жалким трусом. Поэтому я стиснул зубы и заставил себя передумать.
   - Нет. Я пойду с вами.


   Тем самым я вынес себе приговор. И всем остальным. Сомневаюсь, что если бы я вернулся, они пошли бы без меня. Сто процентов, они вернулись бы тоже. А потом бы всё лето насмехались надо мной, не задумываясь, что я, возможно, спас их жизни. Но в конце концов это забылось бы. А так, я пошёл у них на поводу. И это решение стоило жизни некоторым из моих друзей.
   Так или иначе, прошлого не вернуть. Мы решили продолжать путешествие внутрь храма. Мы углубились в подвал. Решили включить только один фонарик – Свистков. Он шёл первым, попеременно освещая пол, стены, потолок. Я замыкал колонну, то и дело оглядываясь назад, откуда по пятам надвигалась темнота. Мне казалось, что из неё вот-вот высунется когтистая лапа, чтобы вцепиться мне в горло.
   Скоро мы добрались до каменной лестницы, ведущей в главный зал. Вот тут-то я по-настоящему испугался. Пение исходило сверху, спускаясь по этой лестнице.
   Илья обернулся ко мне, ища поддержки:
   - Поднимаемся?
   Я громко сглотнул и кивнул:
   - Да, идём.
   Мы начали подъём.
   - Тут четыре пролёта, - сообщил Свисток. – Мне об этом старший брат говорил. Когда храм был открыт, они играли тут с парнями в войнушку.
   Всё это он говорил тихо, почти шёпотом. На фоне загадочного песнопения эти слова звучали очень мрачно и уныло.
   - Боишься? – спросила меня Оля.
   Я не стал уклоняться от ответа:
   - Есть немного.
   - Я тоже. Чуть-чуть.
   - Если что – я тебя защитю, - попытался я пошутить. – Так что не бойся.
   - Как бы мне самой не пришлось тебя защищать, - усмехнулась она.
   - Тише, ребза, - зашептал Илья. – Мы почти у цели.
   Преодолев последние ступени, мы оказались в главном зале. Свисток выключил свой фонарик – больших решётчатых окон в стенах храма было достаточно, чтобы лучи вечернего заходящего солнца проникали внутрь, разгоняя господствующий здесь полумрак. Перед нами предстала грандиозная картина.
   Загадочное песнопение лилось сверху, с обзорного второго этажа. И в то же время казалось, будто звуки исходили ото всюду: от стен, от пола, из-под купола, откуда, кстати, раздавались ещё и встревоженные чем-то вскрики гнездившихся там галок и уханье голубей. Весь пол был устелен толстым слоем птичьего помёта, свежего и уже давно засохшего. Стены храма посерели от времени. Округлые колонны возвышались под самый купол и пропадали во мраке. Некоторые из них служили опорами для обзорного второго этажа. В воздухе витала электростатическая напряжённость.
   - Нам надо подняться ещё выше, - заключил Илья. – На второй этаж.
   - Да, вперёд, - прошептал Свисток.
   - А где лестница? – спросила Оля.
   - Вон там в дальнем конце, видите арку? Лестница внутри.
   Он сделал первые шаги, и сушёный птичий помёт хрустнул под подошвами кед. Я вздрогнул. Очень неприятный звук. Неужели он будет сопровождать каждый наш шаг?
   Мы осторожно пошли вдоль стены. Мрачное пение всё звучало и звучало, нагнетая обстановку. Теперь я готов был поспорить, что оно доносилось именно с обзорного этажа.
   И вот мы достигли живописной арки; кирпичи, её составляющие, были изрезаны всевозможными узорами. Свисток посветил внутрь. Мы все заглянули туда и увидели в небольшой комнатушке точно такую же каменную лестницу, как из подвала. А под ней в полу чернело ровное прямоугольное отверстие, словно ведущее в бездну. Стараясь держаться от него подальше, мы по одному подошли к лестнице и начали подъём.
   И здесь ступени были усеяны птичьими экскрементами, осколками стекла и прочим мусором, и всё это так же гулко хрустело под подошвами.
   «Господи, что мы делаем? – думал я. – Мы все сумасшедшие. Куда мы идём?» Туда, откуда доносилось загадочное пение. Каждый раз смотря леденящий ужастик, я критиковал главных героев, оказывающихся на нашем месте, идущих навстречу ужасу, и твёрдо знал, что я-то уж точно туда не пойду. А что вышло на самом деле? Мы лезли туда, где возможно гнездились демоны, монстры, вампиры, оборотни, мерзкие твари, обитатели тёмных подвалов, мы лезли, даже не удосужившись вооружиться палкой или ножом. На что мы надеялись? Неизвестно.
   Я посмотрел на часы: ровно десять. До захода солнца оставалось минут двенадцать. За это время мы должны будем управиться. Очень нежелательно было бы блуждать здесь в полной темноте.
   Мы преодолели два пролёта. Я шёл последним, стараясь не оглядываться назад. Чтобы отвлечься, я разглядывал красивую попку Оли, обтянутую джинсовыми шортиками, и её крепкие загорелые ноги. И представлял, что вместо этой пугающей вылазки мы могли бы сейчас нежиться на пляже, в прозрачно чистой тёплой воде, наблюдая вместо страшных серых стен, кое-где покрытых потёками и вонючей плесенью, пленительные лучи заходящего солнца и яркий, в нежных вечерних тонах песок, подставляя лица ласковому ветерку, и он бы осторожно гладил наши волосы и кожу…
   Мы шли, стараясь ступать как можно тише и не разговаривать.
   Три пролёта остались внизу.
   Четыре.
   Пять.
   Скоро конец этой лестнице? Мне казалось, что мы поднимаемся целую вечность. Ступени, ступени, ступени…
   Шестой пролёт, последний…
   Как только Свисток забрался на площадку и осветил вокруг, пение стихло и наступила гробовая тишина. Пронзительная тишина. Даже голуби и галки затихли под куполом. Неужели мы обнаружены?
   После того, как я преодолел последние ступени, Илья сказал:
   - Если что-нибудь случится, не паникуйте, не разбегайтесь. Мы должны держаться все вместе – только это нас спасёт. Помните, что случается с героями ужастиков, когда они паникуют и разделяются.
   И повернулся к Свистку:
   - Ты первый, Ванёк?
   - Как всегда.
   Он включил свой фонарь и вышел из лестничного помещения. Мы – за ним. И оказались в другой комнате с большим решётчатым окном почти во всю стену. В противоположной стене зиял дверной проём, ведущий на смотровую платформу. Туда мы и направились.


   - Что я вижу, - прошептал Свисток. – Что здесь творилось?
   Никто ему не ответил. Мы были не в состоянии. Лишь неподвижно стояли, не веря своим глазам.
   Все стены и колонны были изрисованы и исписаны тёмной жидкостью на каком-то неведомом нам языке, скорее всего на латыни.  Я сразу понял, что это не краска, а кровь. На колонне напротив нас был изображён раскрытый человеческий глаз. Казалось, он смотрел прямо на нас. У меня мурашки забегали от всего этого. « De Vernis Mysteriis», - было написано под глазом. И ещё целое множество странных непонятных слов: gyagin, vardar, allyah, verminis, bandor – все они пугали. Неужели здесь и вправду служили Сатане. Мы стали обходить самую большую колонну, и то, что мы за ней увидели, испугало нас больше всего. Оля вскрикнула и закрыла рот руками.
   Пол в том месте был очищен от птичьего помёта. Белым мелом был нарисован ровный круг, внутри которого лежала та самая пропавшая овца Якова. Брюхо её было разорвано, на пол натекла лужа крови, но за пределы круга она не перетекала. Я понял, что этой кровью и были исписаны стены.
   Но это было ещё не всё.
   К колонне железными наручниками было приковано жуткое громадное существо, внешне похожее на смесь гориллы со снежным человеком. Густая чёрная шерсть покрывала всё его тело. Толстые пальцы заканчивались острыми когтями. Толстые губы были сжаты, глаза закрыты – будто оно спало. Но грудь не вздымалась, как это обычно бывает при дыхании.
   Прямо над головой существа был нарисован один из дьявольских знаков и те же страшные слова: DE VERMIS MYSTERIIS.
   - По-моему, нам нужно уходить, - пробормотала Оля охрипшим голосом. – Я больше не хочу на всё это смотреть.
   Я поддержал её идею:
   - Нам здесь нечего делать. Тут никого нет. Никаких тёмных монахов.
   - Но они здесь были, - сказал Свисток мрачно. – А что, если они спрятались и сейчас наблюдают за нами…
   И он принялся осматриваться, освещая пространство вокруг нас из стороны в сторону.
   Меня начала пробирать дрожь.
   Илья нагнулся и что-то поднял с пола. Повертев в руках, протянул эту вещицу мне:
   - На, положи это куда-нибудь. Это будет нашим доказательством.
   Вещь представляла собой что-то наподобие распятия. Только вместо Иисуса на кресте было существо, очень похожее на это чудовище, прикованное к колонне. Я не мог определить, из какого материала эта вещь была сделана. Держать её было неописуемо неприятно. Один из концов крестовины почернел от засохшей крови – видимо, им и делали все эти ужасные надписи и рисунки, окружавшие нас.
   Поморщившись, я убрал вещицу в задний карман джинсов.
   - Пошли отсюда, ребята, - сказал Илья.
   - Скоро стемнеет, - добавил я.
   Свисток ещё раз посветил на чудовище, и мы пошли к лестнице. Только нарисованный на стене раскрытый глаз провожал нас. Я это чувствовал затылком и спиной.


   И снова эти ступени, усыпанные птичьим помётом.
   Мы спускались уже не поодиночке, а парами. Впереди – Илья со свистком, за ними – мы с Олей. Мы все невольно сжимались в кучку, желая двигаться вместе, не растягиваясь.
   Оставалось четыре пролёта.
   Три.
   Два.
   Один…
   Помёт неприятно звучно хрустел при каждом шаге.
   - Мы ведь так и не выяснили, сто это пел, - прошептал Свисток.
   - Зато узнали, где это было, - ответил Илья. – Я считаю, мы многое сделали…
   - Тихо, Илюха! – выдохнула Оля.
   Мы замерли, прислушиваясь. И, к всеобщему ужасу, услышали.
   - Там наверху кто-то есть, - прошептала она. – На лестнице… Кто-то спускается…
   Меня словно ледяным душем окатило. Глаза ребят округлились от первобытного ужаса. Я почувствовал, как волосы зашевелились на голове.
   Сверху слышались тихие, но отчётливые шаги. О них свидетельствовал хрустящий засохший помёт. Шаги раздавались примерно с пятого пролёта. И они неумолимо приближались. Да-да, кто-то спускался по лестнице.
   Первой моей мыслью, и я не сомневаюсь, не только моей, было бросить сумку и фонарик и без оглядки бежать в подвал, к спасительному окну. «Если что-то случится – не паникуйте, не разбегайтесь, - вспомнились слова Ильи. – Мы должны держаться вместе, чтобы спастись». Но мог ли он десять минут назад представить, что случится ТАКОЕ?
    Стоп! А что такого ужасного случилось? Мы увидели мёртвую принесённую в жертву овцу и странное существо, прикованное кандалами к колонне. А теперь кто-то спускался вслед за нами. Что тут такого? Может, это одинокий исследователь, вроде нас, проникший внутрь каким-то другим способом. Он испугался нас, когда мы поднялись наверх, и спрятался, а теперь решил присоединиться к нам. Возможно такое? Конечно! Или ты считаешь, что к нам спускается то самое чудище?
   - Надо что-то делать, - испуганный шёпот Оли привёл меня к реальности.
   - Под лестницу, - скомандовал я.
   Согнувшись в три погибели, мы влезли в тесное пространство под последним пролётом и замерли в считанных сантиметрах от чернеющего прямоугольного отверстия. И стали ждать.
   По мере приближения шагов, всё больше начинало казаться, что их было двое. Я почувствовал, что начинаю трястись и ещё крепче вцепился руками в край отверстия. Я так и не смог заставить себя заглянуть внутрь, хотя точно знал, что ничего, кроме могильной темноты не увижу. Я смотрел только вперёд – на выход из лестничного помещения, и чувствовал, как стучит сердце прижавшейся ко мне Оли. Боже, зачем мы сюда полезли?..
   Кто-то спускался уже по пролёту прямо над нами. Ещё чуть-чуть, и они появятся в полумраке!
   Илья издал какой-то сдавленный хрип и тут же зажал рот ладонями, когда с лестницы спустилась та самая овца. В моей голове помутилось, и теперь я изо всех сил старался не потерять рассудок. Овца прошлась мимо нас, даже не взглянув под лестницу. Красные глазища словно светились в темноте. Мех на боку свалялся, был весь перепачкан в засохшей крови. Тошнотворный запах распространялся во все стороны. Разноцветные скользкие внутренности, свисавшие из распоротого брюха, волочились вслед за овцой по грязному пыльному полу. Издав высокий горловой звук, она вышла из лестничного помещения и растворилась в темноте.
   Мы ещё долго сидели под лестницей, напряжённо вслушиваясь в окружающие звуки. Но ни шагов овцы, ни её блеяния слышно больше не было. Храм словно заснул. Но надолго ли?
   В 22:21 Свисток прошептал:
   - Наваждение какое-то.
   - Больше ничто не заставит меня вернуться сюда, - ответила Оля.
   - Ноги моей здесь не будет, - поддержал её Илья.
   - Эх, жаль не взял фотоаппарат, - попытался пошутить я, чтобы разрядить обстановку. – Видели бы вы сейчас свои физиономии.
   Но всем было не до смеха.
   - А чего мы тут сидим-то, - пробормотал Свисток. – Если она будет возвращаться, даю сто процентов, что она увидит нас.
   Я вздрогнул от этой мысли и посмотрел туда, где исчезли адское животное. Мне показалось, что из темноты на нас смотрели два ужасных красных глаза.
   - Давайте выбираться, - сказал Илья.
   - Категорически согласна, - ответила Оля. – А то я вся онемела.
   - И как можно быстрей, - добавил я.


   Я первым вылез из-под лестницы и подал руку Оле, помогая выбраться и ей. Илья, выпрямившись, с облегчением размял затёкшие ноги. Последним вылезал Свисток. Но выбраться наружу ему было не суждено.
   Случилось то, чего мы все невольно боялись.
   Из темноты вынырнула бледная посиневшая рука и ухватила Свистка за лодыжку. Тот издал сдавленный вскрик и обернулся, допустив непростительную ошибку. В то время, как ему надо было вырываться, хватаясь за каменный край лестницы, он повернулся к отверстию, чтобы увидеть, что его схватило. Рука рванула его в темноту, и он с криком рухнул на пол, постепенно сползая в дыру. Он смотрел на нас и умолял, чтобы мы помогли, но нас всех словно парализовало. Не двигаясь, мы просто стояли и смотрели, как исчезают в темноте сначала его ноги, потом живот. Когда его затянуло по грудь, он стал в отчаянии цепляться пальцами за пол. Сила, утягивающая его в подземелье, явно превосходила его тщетные попытки удержаться. А потом с пронзительным криком провалилась и его голова. Пальцы царапали пол, оставляя на пыли страшные следы, как в фильме ужасов.
   У меня закружилась голова. Я слышал стук, с которым Свисток рухнул вниз. Его крик оборвался кошмарным хлюпающим звуком, и всё стихло.
   Где-то наверху загремело железо, как будто рвались кандалы. Вслед за этим с лестницы послышалось приближавшееся буханье.
   - Господи! – взвыл Илья. – Это оно!
   Он схватил нас с Олей за руки, и мы бросились наутёк. Мы бежали, в любую секунду ожидая наткнуться в полутьме на чудовищную овцу. Но то, что преследовало нас, было в несколько раз больше и в сотни раз ужаснее и опаснее. Мы добежали до лестницы в подвал, а овца, слава Богу, так и не встретилась. Я нашёл в себе силы оглянуться и увидел громадный силуэт дьявольского чудовища. Оно выскочило из-под арки и, увидав нас, устремилось в нашу сторону, гулко топало по полу.
   Мы бежали по лестнице, перепрыгивая через две-три ступени. Приближавшееся буханье сводило с ума.
   В самом низу перед нами предстали два дверных проёма. Из какого подвала мы пришли: слева, или же из того, что справа? На то, чтобы вспоминать, времени не было. Нам предстояло угадать.
   Мы все, не сговариваясь, выбрали левый проём, и лишь когда очутились внутри, я понял, что мы ошиблись. Это был другой подвал, более низкий, и всего с одним окном. Свет из него уже не падал – солнце зашло. Я включил свой фонарь, ища что-нибудь подходящее, какую-то дверь. Путь назад для нас уже был отрезан – монстр сопел совсем близко.
   Других дверей из этого подвала не было, зато я увидел проём вентиляционного шлюза.
   - Туда! – скомандовал я.
   Отверстие было квадратной формы, узкое и низкое. Но я не сомневался, что мы пролезем. Очень уж хотелось жить. Желание жить с новой силой забилось во мне ещё в тот момент, когда я со скрипом закрыл за собой металлическую раму окна соседнего подвала. Как давно это было! Тогда мы ещё не знали, во что влипнем. А если бы знали, ни за что не согласились бы на это и без того безумное приключение.
   Я протолкнул в дыру Олю, потом Илью, и едва успел влезть сам, как разъярённое чудовище влетело в подвал. Я почувствовал обжигающий жар его дыхания на своей спине, уползая вслед за Ильёй. Сумку пришлось бросить.
   Монстр выл от злости позади – отверстие было слишком мало для него.
   Оля включила свой фонарь, освещая путь впереди. Мы упорно ползли вперёд, задевая спинами низкий потолок и плечами – узкие стены. Эта теснота начинала меня пугать. А что, если дальше эта каменная труба начнёт сужаться и мы застрянем в конце концов? Как ни старался, я не мог отбросить эти дурные мысли. Я полз за Ильёй, глядя вниз, на мусор и пыль, по которым приходилось ползти.
   Поворот плавно и постепенно поворачивал вправо. Пучок света Олиного фонарика плясал где-то впереди. Мне казалось, что мы будем ползти целую вечность. Однако тоннель закончился гораздо раньше.
   Каково было наше облегчение, когда мы увидели, что выползли в тот самый подвал, в который нам и надо было попасть! Я даже увидел наше окно и верёвку, свисавшую до пола. Как она была далеко!
   - Бежим! – крикнул Илья.
   И мы побежали. Это был решающий спринт, который, возможно, ставил на кон наши жизни. Успеем мы или не успеем, прежде чем монстр поймёт, в чём дело.
   И вот мы у цели!
   Я бросил фонарик, чтобы не мешался, обхватил Олю и буквально забросил наверх по верёвке. Она ухватилась за раму и толкнула.
   - Не идёт! – в отчаянии крикнула она. – Окно заклинило!
   - Толкай сильнее! – крикнул ей Илья.
   - Скорее же! – торопил я. – Оно идёт!
   Оля что было силы трясла раму. Но та не поддавалась, не желая выпускать нас наружу. Я обернулся и увидел силуэт существа в дверном проёме в самом дальнем конце подвала.
   Я в два прыжка вскарабкался по верёвке до окна и что было силы ударил по раме ногой. Та со скрипом и грохотом распахнулась.
   - Давай, Илюха, живее! – позвал я. – Лезь сюда!
   Оля первая выпрыгнула наружу, я – за ней. Одновременно краем глаза увидел движение в подвале и услышал знакомый страшный топот. Он был совсем рядом! Я вывалился на траву и высунулся в окно, протягивая другу руку, чтобы помочь выбраться.
   Илья почти забрался на подоконник. В его глазах плескался ужас.
   - Шевелись! – кричала Оля. – Давай, Илья!
   Но Илья уже не мог ничего поделать. Позади него я увидел два красных глаза и толстогубый рот. Секунда – и неведомая сила сорвала мальчишку с подоконника, и он, вопя во всё горло, исчез внизу.
   Оля визжала.
   - Отпусти его, сволочь! – орал я в окно. – Отпусти Илюху, гадина!!! СЛЫШИШЬ, ОТПУСТИ ЕГО!
   Илюха что-то кричал мне в ответ. Высокий срывающийся крик. Крик погибающего.
   Он звал меня.
   Я выхватил из кармана адское распятье и зашвырнул его туда, в темноту подвала, вслед кошмарному созданию. Существо издало победный возглас и затихло.
   - Отпусти же его, мразь! – орал я. – Ты получил то, что нужно тебе! Отдай того, кто нужен нам!
   Ответа не последовало.
   Крики Ильи стали удаляться. Я заглянул в подвал и увидел чёрный силуэт чудовища в дальнем конце подвала. Оно уносило моего друга, как игрушку перекинув его через плечо. Я видел его глаза. Он смотрел на меня, звал на помощь и протягивал руки навстречу тусклому свету догорающего заката.
   Оно унесло распятие и Илью.
   Я заплакал, глядя, как оно исчезает в дверном проёме.
   Мне хотелось броситься вдогонку, догнать эту тварь, отобрать у неё Илью и вместе с ним вернуться к Оле. Вместо этого я захлопнул решётчатое окно и повернулся к ней:
   - Прости…
   - Ты не виноват, - прошептала она. – Ты ведь сразу не хотел идти туда и отговаривал нас. А мы тебя не послушали…
   - Всё равно. Я должен был лезть последним.
   - Неправда! – она упала в мои объятья и разрыдалась.
   Мы стояли так, и плакали вместе.
   - Что происходит? – окликнули нас голоса. – Что здесь за крики?
   Со стороны магазина к нам спешили люди. Они все что-то кричали, размахивали руками, но я их уже не слышал.
   Я отыскал в траве замок и нацепил на раму.
   Свистка убили, но Илья остался там живьём. Его надо было найти.


   Но Илью так и не нашли. Ни живого, ни мёртвого.
   Поиски продолжались три дня. Обыскали все подвалы и ходы, какие только смогли найти. Но ни овцы, ни чудовища, ни Ильи нигде не было. Обнаружили только Свистка, мёртвого, в той дыре под лестницей, куда он был утянут. У него было разорвано горло и переломаны ноги. Я думаю, там внутри было множество потайных ходов и комнат, выявить которые не удалось поисковым группам. Надписи, сделанные на смотровой платформе, перевести никто не смог, кроме одной, нанесённой на стену под изображением глаза и там, где была прикована тварь. В переводе с латыни эти слова означали « тайна червя ». Ходили слухи, что надписи были сделаны на каком-то тайном языке Друидов. После того страшного вечера никто больше не слышал таинственное пение. Кто это пел, существовали ли чёрные монахи – никто не знает до сих пор.
   Больше я никогда не видел Илью, хотя по-прежнему живу в Сумерках.
   А вот эта лохматая тварь была замечена летом 1998 года. Она растерзала четверых мальчишек, неизвестно как пробравшихся внутрь через ворота в главный зал. Скорее всего, они оторвали стальную решётку, заслонявшую пролом в двери. И никого из них не нашли – лишь следы борьбы и лужи крови.
   После того случая храм был обследован ещё раз. Были накрепко заварены все окна и двери, но нет никакой гарантии, что всё это больше не повторится. Я молю Бога, чтобы всё это не случилось с нашими с Олей детьми… Я до сих пор в ночных кошмарах вижу Илью, оставшегося там вместе с кровожадной тварью. Я надеюсь, что после того, как я всё это рассказал, он оставит меня в покое.
   Я всё равно по-прежнему помню тебя, Илюха! Ты останешься моим лучшим другом навсегда… Ведь один из моих сыновей носит твоё имя. Так хотела Оля, так хотел и я. Ты всегда будешь с нами…
   Прости меня.
                …
            
      
               

                Ал. Зайцев, 6 ноября 2000