Любовь способна на всё

     Я навсегда запомнил ее взгляд, в нём сочеталось всё: страх, непонимание, боль, ненависть, гнев, сострадание, любовь. Мне казалось, что, если подойти к ней вплотную, и взглянуть в эти глаза, в них можно было разглядеть не только все эти чувств, но и увидеть ее саму, ту которой она была когда-то. Которой помнит ее моё сердце: милую девушку, с глазами цвета весеннего луга, пышными волосами, цвета утреннего солнца, нежной как шелк, и белоснежной, как снег кожей, в легком летнем платье, цвета макового поля. Но той девушки уже не существовало в этом мире, она оставалась лишь в моих воспоминаниях, как тогда я думал.

     В тот момент передо мной стоял абсолютно другой человек: девушка, глаза которой были больше похожи, на глаза зверя, красные от гнева, которым она была околдована, волосами, цвета смолы, в длинном черном платье, готического стиля. Без изменений осталась только ее белоснежная кожа, которая теперь на фоне черного платья, ярко выделялась. Вот только милой девушки уже не было.

     Мы стояли на небольшом расстоянии друг от друга в кромешной тьме высоких деревьев. Только тропинку, между нами, освещал свет луны. Я пытался разглядеть черты ее лица, чтобы понять, сохранились ли они, или их тоже изменил тот бес, которым она была очарована. И хоть мне этого не удалось, я видел только ее глаза, которые горели каким-то зловещим огнем, я знал, куда направлен ее взгляд. Она смотрела куда-то глубже меня. Как будто она пыталась взглядом разглядеть мою душу, разглядеть то, чего у нее уже не было.

     Не знаю, сколько мы стояли так, неподвижно, но через какое-то время, я услышал вдалеке, за ее спиной шелест крыльев, и буквально через несколько секунд, она приподняла руки вверх. Где-то сзади нее раздавался дикий писк на уровне ультразвука. Какое-то время, он был вполне терпимой громкости. Но чем выше она поднимала руки к небу, тем громче и громче он становился. Я и уже не мог терпеть его, казалось, что вот-вот у меня лопнут барабанные перепонки. Поднялся сильный ветер, который закружил листву у ее ног, и мне даже показалось, что она не стояла на земле, а парила в воздухе. Последнее что я помню, прежде чем упал в обморок, это какую-то фигуру, которая стояла рядом с ней, положив руку ей на шею, и изо рта которой и доносился этот нестерпимый звук.

     Понятия не имею, сколько я провалялся на земле, но судя по влажной одежде, от мокрой почвы, после недавно прошедшего дождя, не мало времени. Ее уже не было, как не было ни фигуры и ни звука, ни ветра и не луны, которая уже спряталась за облаками. Я остался абсолютно один, в кромешной темноте, посреди неизвестного мне леса. Теперь я не знал, как отсюда выбираться, поскольку без луны, не было видно дорожки, благодаря которой я здесь и оказался. Ждать рассвета, было без толку, поскольку не известно, сколько сейчас времени и через, сколько наступит утро.

     В тот момент, я был очень рад, что, бросив курить полгода назад, так и не смог расстаться с зажигалкой, которую мне подарила *[1]Селин. На удивление, в ней ещё остался бензин. Под ее небольшим пламенем, я смог оглядятся. Ветра, слава богу, не было, и пламя сильно не колыхалось. Я уже хотел, было пойти на то место, где стояла Селин, но, сделав пару шагов, оступился, зацепившись за корень дерева, и упав, выронив зажигалку. Судя по звуку падения, она упала в паре шагов от меня, и нашел я ее достаточно быстро. Только из-за падения на мокрую землю, у нее слегка намок фитиль, мне пришлось постараться, чтобы снова ее зажечь. Когда мне, наконец, это удалось, первое, что я решил сделать, это найти какую-нибудь палку, чтобы очищать себе дорогу. Поскольку мне придется ещё в этой кромешной тьме, выбираться из леса. А на сколько мне хватит запаса зажигалки, я понятия не имел.
*[1]  - Селин – спокойная (турецкое)

     Взяв палку, и очищая себе путь, я подошел к тому месту. Ничего необычного на первый взгляд: мокрая земля, ветви и листва. Собираясь уже повернуть в сторону тропинки, в поле моего зрения при свете пламени, что-то блеснуло. Опустившись на корточки, и посветив зажигалкой, в куче листвы увидел амулет Селин. Взяв его в руку, меня что-то кольнуло и обожгло пальцы, и я выронил его снова в листву. Посветив на ладонь, я заметил небольшую капельку крови, как будто меня укололи иголкой. Снова, теперь осторожней, за цепочку, которая была порвана, я поднял амулет. Он был уже теплый. Я не стал напрягать свое зрение при этом тусклом свете, и просто положил его в карман. На удивление, тепло ещё долго сохранялось, и на протяжении всего пути, согревало меня, моё сердце и душу, напоминая о Селин.

     Отыскав наконец-таки дорожку, я пошел по ней. Вскоре пламя зажигалки стало уменьшаться, а выхода из леса, даже не было и видно. Предположить, что я иду не в том направлении, было бы неправильным. Поскольку у того места где я встретил перевоплотившуюся Селин, она и вовсе обрывалась. Поняв, что бензина в зажигалке мне на долго не хватит, я решил сделать подобие факела. Надежды было мало, что без какого-либо горючего, носовой платок будет гореть долго, или хотя бы вообще загорится, но я рискнул. Найдя ещё одну палку, я обмотал вокруг одного конца платок и поджог его. На удивление, он не только загорелся и горел, но и очень медленно тлел. «Вот что значит плохой материал платка», подумал я. Это была моя первая и последняя мысль за сегодня. Поскольку вспоминать всё произошедшее, просто не хотелось. Убрав зажигалку в карман, - подумав, что она мне ещё пригодится, - я пошел дальше, уже освещая себе путь, импровизированным факелом. Путь был долгим, как и ожидание рассвета, который явно не собирался наступать. Но самым удивительным было то, что платок действительно долго горел. Его хватило, как мне показалось, не меньше, чем на час. Как будто кто-то замедлил его тление. Но дальше было уже проще идти, из-за туч появилась луна, и я уже шел, но ее лучному пути. Вскоре, в дали, я увидел свет окон деревушки. Но солнце так и не думало пробуждаться ото сна. От этой затянувшейся ночи и холода, исходящего от сырой земли, и слегка мокрого плаща, меня уже знобило. Грел только амулет Селин, в кармане джинсов.

     Было ощущение, что я попал в живую картинку оптического обмана: впереди виднелся свет, но он не становился ближе, даже когда я ускорил шаг. И тут я почувствовал чей-то взгляд за спиной. Как будто кто-то или что-то следило за мной, как я буду реагировать на этот затянувшийся розыгрыш. Ещё никогда ранее, мне не было так страшно, как сейчас, и я долго не решался обернуться. Вместо этого, я только ещё больше ускорил шаг. Когда я, наконец, собрался с силами и решился повернуться к страху лицом, на горизонте появились первые лучи солнца. И тут же ощущение чьего-то присутствия исчезло, и я просто продолжил свой путь, в сторону деревушки. Вскоре я вышел из леса, но мне стало непонятным то, что я вышел абсолютно не там, где заходил вечером, вслед за Селин.

     Как я добрался до деревушки и оказался в доме Рати, я уже не помнил. Что мне рассказала Рати, когда я очнулся, окончательно повергло меня в шок.
 
***
 
     Рати жила в самом центральном доме их небольшой деревушки на окраине леса. Когда я впервые оказался здесь, несколькими днями ранее, мне вообще было странно, что тут живу люди абсолютно разнообразных национальностей и вероисповеданий, в полной благодати, равноправии и мире. Рати была индианкой, и жила именно в центре, поскольку на их языке, Рати, означает богиня любви. И вся их деревушка была похожа на небольшой организм, основанный на обозначении имени. И новорожденным очень осознанно давали имена, советуясь со всеми жителями. В квартале от Рати находился дом Даная, мудреца, в переводе с персидского. Он был тут одним из главных, и старых жителей, и решал многое, совместно с другими старейшинами. Именно он посоветовал отвести меня в дом Рати, богини любви, когда я в полуобморочном состоянии зашел в деревню. Поскольку именно из-за любви, я тут и оказался.

      - Лежи, не вставай, тебе это сейчас будет не полезно, - сказала Рати, даже не повернувшись, когда я попытался сесть на кровати.

      - Рати, что произошло? Как я вообще оказался у тебя? «Я помню только, что наконец-таки выбрался из того проклятого леса», - спросил я, когда она присела ко мне на кровать, протянув чашку какого-то отвара, пахнущего малиной и медом.

      - Ты вообще должен благодарить богов, что сумел выйти оттуда. Из этого леса, практически никто не возвращался, по крайней мере, живым и здоровым. А у тебя, кроме пары синяков, ссадин и ожога на ладони, нет ничего. Как телесно, так внутренне и душевно. Не считая потери любимой, - ответила она и замолчала. Я посмотрел на ожог на ладони и вспомнил об амулете.

      - Рати, а где моя куртка? Дай, пожалуйста, - попросил я. Она подала мне куртку, амулет на месте. Я зажал его в руке, он был всё ещё теплым. Разжав руку, я показал его Рати, я объяснил, что это всё, что осталось от Селин. Но как только Рати его увидела, она резко вскочила с кровати, и пав на колени перед окном, начала молится.

       - Рати, что случилось? В чем дело? – спросил я, кое-как встав с кровати и подойдя к ней. Показалось мне или нет, но кажется, у нее появилась лишняя седая прядь. Рати было всего 35 лет, но половина ее волос, была уже седой. В том лесу она потеряла мужа, Густава, из-за любви к которому ее и изгнали из родного города. И двух детей близнецов, дочь *[2]Индира и сына *[3]Диаса, которые, не смотря на свой ранний возраст, 20 лет, без страха, отправились на поиски отца. Рати молча встала, подошла в шкафу, поискала в вещах и вынула небольшую коробочку. Подойдя к столу, она поставила ее на стол.
*[2]  - Индира – неземная (индийское)
*[3]  - Диас – солнце (испанское)

      - Они принадлежали моим детям, - сказала она, прежде чем открыть коробку. В ней лежало два точно таких же, как у меня в руке амулета. На круглой основе черного цвета было изображено восходящее солнце, в середине которого располагалась перевернутая пирамида, а по обоим краям от пирамиды, из солнца отходило по две стрелы, острием вверх.

      - Рати, как это может быть? – в недоумении спросил я, разглядывая эти амулеты, и тщетно пытаясь найти различия.

      - Рихтер, я сама и не знаю. Мы с Густавом купили эти амулеты нашим детям, когда им было 6 лет, у какого-то торговца. Мы гуляли с детьми у реки, а он как раз проезжал через мост. Остановившись около нас, предложил купить их. Поскольку, как он сказал, эти амулеты уберегут детей от злого рока, и раз они близнецы, он так же никогда не разлучит их.

      - Примерно тоже, про этот амулет, рассказывал мне Селин. Ей его купила мать, когда Селин было, кажется тоже около 6 лет… - я замолчал, пытаясь хоть что-то объяснить и понять

      - … а сейчас ей 20 лет, так же, как и моих близнецам, тогда, - закончила за меня Рати.

      - Нет, я не поверю в это. Это сказки, чушь. Этим можно только пугать не послушных детей, - резко ответил я, сжав в руке амулет Селин. Он всё ещё был слегка теплым.

      - И очень зря, Рихтер, что ты не хочешь в это верить, - услышал я голос Даная, который стоял в дверях, опираясь на свою трость.

      - Данай, не уже ли, и ты, мудрейший человек, веришь в эту чушь? – поинтересовался я, подойдя к нему.

      - Да, Рихтер, я в это верю. Ведь этот дьявол украл у меня дочь, Ясмин.

      - Почему ты не говорил, что у тебя есть дочь?

      - Я пытался забыть о том дне, когда это произошло. Да и слишком мало времени было, как вы приехали сюда, - Данай закашлялся, и мы с Рати помоги ему сесть в кресло у камина.

      - Данай, расскажи всё-таки, что произошло? Что вообще тут происходит? – попросил я, сев рядом.

      - Это давняя история Рихтер. Произошло это, 57 лет назад. Ещё до такого, как я оказался здесь. Я жил на острове Проконесс, в небольшом доме, оставленным мне покойными родителями. Когда мне исполнилось 20, я полюбили удивительную девушку, и уже через некоторое время мы стали семьей. А через 7 лет, у нас появилась чудесная малышка, Ясмин. Она действительно была похожа на цветок жасмина. Но вскоре, на наш островок стало слишком много покушений, и мы с женой решили перебраться сюда. Собрали вещи и через 7 ночей мы уже были тут. Тогда здесь ещё было мало жителей, и нас приняли как родных. Ясмин росла и становилась краше с каждым днем. Она была не только красива, но умна, и храбра. Но как любая девушка, любила красивые украшения. И в возрасте 6 лет, какой-то торговец, залюбовавшийся на ее красоту, подарил ей точно такой же амулет. Она не смогла отказаться, ведь он был слишком красив. Но пока Ясмин играла у реки, ее амулет упал в воду, подняв его, она увидела, что крайние стрелы поржавели. Вернувшись домой, она всё рассказала нам. Мы не стали ее ругать, а лишь только предупредили, чтобы больше у не знакомых ничего не брала. На следующий день, она попросила кузнеца, убрать ржавчину с амулета. После этого, у Ясмин появился дар, о котором мы уже узнали позже. До 20 лет, всё шло своим чередом, а после… - Данай замолчал, вытер слезы, рукавом своей рубахи и продолжил, глядя на пламя. – В ночь, когда Ясмин исполнилось 20, она долго не могла уснуть, что-то звало ее и тянуло в этот лес. Она не сумела выдержать, и, выйдя из дома, пошла в ту сторону. Больше мы ее не видели. Моя ненаглядная жена не выдержала такого горя, и вскоре скончалась. Но каждую ночь, когда на небосводе восходит полная луна, на могиле жены, появляется записка. Записка из того мира, от Ясмин. В первой же записке она рассказала, что произошло… - Данай снова закашлялся, а меня разрывала любопытство.

       - И что же было в той записке, Данай? – не удержался я.

       - Она рассказала, что ее забрал к себе некий Демон. Он выглядит в точности, как тот торговец, только лет на 10 моложе, и когда она пришла к нему, он сорвал с ее шеи амулет и выбросив ее сказал: «Больше он нам не нужен». И теперь она живет в его мире, со вместе остальными, - снова это пауза, которую, как мне показалось, Данай сделал специально. - Уже с четырьмя девушками и одни мужчиной, как сообщила Ясмин 2 дня назад, в полнолуние, - Данай посмотрел на Рати, которая стояла в стороне и тихо плакала. - Но это не простой амулет, этот амулет, как рассказала мне Ясмин за несколько полнолуний назад, служит Демону меткой и путеводной нитью для его жертв, которых он выбрал ещё в детстве. Думаю, ты заметил, что твой амулет ещё теплый? – спросил Даная, глядя на цепочку от зажатого в моем кулаке амулета. Я разжал кулак, и в ответ молча кивнул. – Он будет теплым ещё 2 ночи, а в их мире, день считается за два. В их мире, человек пойманный Демоном, будет жив ещё ровно 6 дней. Как только амулет станет холодным, назад пути не будет. Если ты любишь свою любимую, и хочешь ее спасти, ступай туда, в этот проклятый лес, - закончил Данай, поднявшись с кресла.  – Но прежде чем идти, зайди ко мне, я дам тебе несколько напутствий. Только не тяни, тебе необходимо быть там, не позже полуночи, - с этими словами, Данай направился к двери, и когда за ним с тихим скрипом закрылась дверь, я оставался сидеть у камина, молча, глядя на дикие пляски огня. Я чувствовал, что Рати стоит рядом, и чувствовал ее взгляд на себе, но не мог ничего сделать, и не хотел говорить.

       - Я скоро вернусь, - сказав это Рати я вышел из дома, и направлялся на рынок.
      Рати показала мне там торговца, у которого был табак, именно это мне было сейчас необходимо. Время было уже больше 7 вечера, и я надеялся, что он ещё не ушел. Идя по узким улочкам, я наткнулся на человека в длинном черном балдахине, он показался мне чем-то знаком. Мы поравнялись, и он улыбнулся мне. Но в его улыбке и взгляде, было что-то похожее на тот взгляд Селин. Пройдя ещё пару шагов, я узнал и вспомнил его, это то самое существо, которое стояло рядом с Селин, когда в лесу, я упал в обморок. Обернувшись назад, след его уже пропал. Он знает о моем намерении оказаться сегодня в гостях у него. Это было предупреждение или игра охотника с жертвой?

     Придя на рынок, я был рад, что Тюменгил ещё не ушел. Подойдя к нему, я купил пару мешочком табака и новую трубку.

       - Крепись, - произнес Тюменгил, отдавая мне сдачу. В ответ, я только кивнул головой. Было ощущение, что все в деревушке, уже были в курсе произошедшего. А ведь мы с Селин, только 5 дней как приехали сюда. Она целый месяц тянула меня в это место. Мотивируя, что ее тянет домой. Ведь она не была тут уже больше 5 лет. Забив трубку табаком, и прикурив, я пошел к фонтану на городской площади. Раскурив ещё одну порцию табака, я решил направиться к Данаю. Его дом находился всего в пару кварталах от фонтана.

     Дом Даная был небольшим, милым и аккуратным. Постучавшись, и услышав одобрительный ответ, я зашел в дом. Данай сидел за столом и что-то внимательно изучал в книгах.

      - Рихтер, это ты? Проходи, я как раз читаю, что тебе необходимо, - ответил он, не отрываясь от книг. Я прошел, и сел рядом с ним на стул. – Не буду утверждать, что мы имеем дело с вампиром или какой-то другой известной человечеству нечистью, но это явно не человек. - Поэтому, я советую взять тебе всего понемногу, - сказал Данай, подходя к стеллажу с книгами. – Всё, что могу дать тебе я, это только книги и молитвы, остальное, тебе необходимо взять у Цукико. Ее дом находится сразу около леса. Тебя там встретит Мийя. Я думаю, они уже ждут тебя, - с этими словами, он передал мне несколько листов, и я направился к двери.

     На краю леса, действительно стояла молодая японка, которая, увидев меня, жестом позвала идти за ней, что я и сделал. На самом окраине, близ леса, стоял отдельный дом, крыша которого немного заросла мхом. Он чем-то напомнил мне иллюстрацию к русской детской книжке, где был изображен дом Бабы Яги. Дойдя до двери, девушка открыла мне дверь и молча пригласила войти.

      - Мийя, это ты? Ты привела его? – спросила пожилая женщина, очень низким и хриплым голосом, что-то режа на столе. Она смотрела куда-то сквозь меня. Мийя подошла к ней, и, взяв под руку, подвела ко мне. Женщина была слепа.

      - Рихтер, я так понимаю? – обратилась ко мне женщина, положа руку мне на грудь.

      - Да, а вы Цукико?

       - Она самая, она самая. Та, которую бояться все, но бегут, если им что-то нужно, - ответил она усмехнувшись. – Так значит, ты идешь в лес, в нашему Akuma, - при этом слове, Мийя вздрогнула. – В тех записях, что тебе дал Данай, ты найдешь путь туда, и обратно. Если, конечно, сможешь выбраться. - От меня же - она подтолкнула Мийю, - доведи меня до шкафа, - сказала она ей. Мийя послушно довела Цукико до большого шкафа с кучей ящиков. – Я тебя снаряжу вот этим, - она на ощупь рылась в ящиках, вынимая, и отдавая Мийи поочередного всяческие предметы, предварительно объясняя мне, что и для чего нужно, и какой имеет эффект. Единственное, название чего я запомнил, это чеснок, святая вода и лепестки гвоздики. Положив это всё в небольшой мешок, Мийя передала его мне.

       - Цукико, а что вы знаете об этом существе? – спросил я напоследок.

       - О, мальчик мой, тебе лучше не знать об этом. Я знаю о нем многое, но никто не верит мне.

       - Цукико, расскажите мне, пожалуйста, я верю вам, - попросил я. После рассказа Даная, произошедшего и увиденного, я уже был готов поверить во все.

 - То, что тебе нужно знать, Данай уже рассказал. Я только добавлю, что ты последняя надежда. Akuma уже собрал всех 5 человек, и через 2 дня будет поздно, процесс завершится, - с этими словами она, с помощью Мийи, подошла ко мне, и положила ладонь на лоб. Ее ладонь была холодной похожа на пергамент. «Ей наверно было не меньше 90 лет» - подумалось мне. Как я понял сам, это было благословение, и со спокойно душой вышел из дома. На тропинке, где меня встречала Мийя, уже стояли Данай и Рати с 2 факелами. Я подошел к ним. «У них нет ни каких средств связи, но они всё друг по друга и про происходящее знают» - снова роились мысли в моей голове.

      - Рихтер, тебе пора, время 23.17, чем раньше, тем лучше. Вот, держи, - Данай протянул мне небольшую бутылочку, - это масло, оно хорошее горит, и вот факел. Остальным, Цукико тебя снарядила, - он обнял меня, как сына, похлопав по спине.

      - Пусть тебе помогут Боги, - сказала Рати.

      С эти напутствиями, я направился на ту самую тропинку, которая вела в заколдованный лес. Остановившись у ее начала, я сжал амулет и, обернувшись назад, посмотрел на Даная, Рати, Цукико и Мийю. Они как будто сошли с картины XVIII века, прогресс не коснулся этой деревушки. «Так может это всего лишь сон?», промелькнула в моей голове мысль.
 
***

      Освещая дорогу факелом, я шел по небольшой тропинке. Было ощущение, что солнце не касалось этих мест. Земля по-прежнему была сырой, хотя дожей больше не было. Факел прекрасно освещал дорогу, и теперь я более отчетливо видел лес: куча поваленных деревьев, голые и сухие стволы, жухлая листва под ногами. Было ощущение, что недавно тут был грандиозный пожар, но только дожди смыли всю копоть и черноту от огня. Вот и всё, дорожка кончилась, куда дальше идти и что вообще делать, я не знал. Достав записи, которые мне дал Данай, и попытался в них найти указания. На одной из них, я увидел надпись: «Войти». И почему именно она, показалась мне верной. На ней было написано на латыни, которую я не знал, но на удивление, с легкостью сумел прочесть:
 
           *[4]Ego veni ad te
               Sit me iungere
               Ego uninvited peregrinus
               Sed diu expectata
               Invitare tuus mecum est in mundo eius,
               Aperi portas.

*[4]  - Я пришел к тебе,
      Чтобы присоединиться
      Я гость незваный,
      Но тобой долгожданный,
      Пригласите меня в мире;
      Откройте ворота.
 
      В этот самый момент, амулет в моем кармане начал нагреваться, чуть ли не обжигая меня. Яркая вспышка света. Я закрыл глаза, от боли. Открыв их снова, я оказался абсолютно в другом месте: лес, с редкими и низкими деревцами, но не на деревьях, не на земле не было ни листвы, ни травы, просто почва. И хоть лес был голым, не было видно ему конца.

      - Ну, здравствуй, Рихтер! – услышал я тихий, приятный, спокойный и даже чуточку мелодичный, мужской голос за спиной. Обернувшись, моему взору предстал высокий парень лет 22, темноволосый, в одежде, начала XVII века, слегка готического стиля. Рядом с ним стояла неописуемой красоты девушка, с белым, как мел лицом, но пустым взглядом, длинными черными волосами, в темно-синем платье, с сухими розами на юбке. По ее красоте, я сразу понял, что это была Ясмин. А позади них стояло ещё 4 человек. Среди них, я еле-еле узнал Селин. – Мы ждали тебя, - продолжил он, обняв за талию девушку рядом с собой. – Ты знаком с моей семьей? – спросил он, и все четверо как по команде, подались вперед. Я просто молча смотрел на Селин. Нет, это уже не тот человек. Парень продолжил.

       - Это, - он ещё ближе прижал к себе девушку в темно-синем платье, - моя жена, *[5.1]Нава. Это, - он взял за руку очень юную девушку (на вид ей было не больше 10лет), в бардовом платье, и распущенными волосами, цвета ночи, - наша дочь, Эстер. Эти двое, - вперед вышли девушка и парень, очень похожие друг на друга. Я сразу понял, это дети Рати, - наши близнецы, *[5.1]Тиаго и Абхи. А это, - к нему подошла Селин, и он поцеловал её руку. Меня внутри, всего колотило. Он видимо это заметил. – Рихтер, не пытайся, она не помнит тебя. Ведь сейчас это уже не твоя Селин, а наша любимая дочь, и завершающее звено, Сафак. Но ты же хочешь ее вернуть?
*[5.1]  - Нава – красивая (еврейское)
- Эстер – Путеводная звезда (еврейское)
- Тиаго – храбрый (испанское)
- Абхи – без страха (индийское)
- Сафак – сумерки (турецкое)

       - Ты и сам знаешь ответ! – резко ответил я.

       - Не стоит грубить, Рихтер. «Так если ты хочешь ее вернуть, отдай мне амулет», - произнес он, протягивая руку. Я сжал в кармане амулет, он становился теплее, значит внутри тела Сафак, ещё билось сердце моей Селин.

      - Если я о тебе ничего не знаю, не надо делать из меня наивного дурака. Доверять тебе, и отдавать амулет, в котором жизнь Селин - глупо.

       - Но ты, так же, не знаешь, как сделать по-другому, как справится со мной. Ты даже не знаешь, кто я. И взятые у Цукико чеснок и святая вода, не помогут – я не вампир, да и все остальные ее травы и прочие сухоцветы, так же не помогут - ответил он, разразившись хриплым смехом, как у старика. Его слова меня огорчили. Но, учитывая, что он уж слишком разговорчив, мил и приветлив со мной, я решил сыграть по его правилам. Он мог знать жителей деревни, оставшихся здесь или уехавших, но он не мог знать меня.

      - Если ты не вампир, то кто ты тогда? – поинтересовался я, с тонкой надеждой, что он всё-таки расскажет.

      - Насколько мне известно, ты историк, - медленно, растягивая каждое слово, начал он. Я знал, что он это делает, чтобы смутить меня, сделав вид, что знает про меня, но это ему не удалось. В ответ, я просто кивнул, и он продолжил, - а значит должен знать, кто такой Асмодей? – я напряг память, и как по книжечки ответил.

       - Асмодей — один из самых могущественных и знатных демонов вожделения, блуда, ревности и одновременно мести, ненависти и разрушения.

      - О, ты меня приятно удивляешь и радуешь, Рихтер, - ответил он, наигранно аплодируя.

      - Но зачем тебе все эти люди? – продолжал свой допрос я, пытая вспомнить из многих книг, которые я прочел в библиотеках, подробности об Асмодее, и как с ним справится. Будем наедятся, что он не умеет читать мысли.

       - С годами меняются все, и даже демоны. От них, - он подозвал всех к себе. Сафак встала впереди. И он обнял ее за талию. Амулет снова стал теплее, - мне нужны были только тела, чтобы вернуть к жизни всю свою семью. И теперь, когда мы все в сборе, я могу забрать у всего человечества их *[6]лоа и воскресить всех демонов Ада, - пока он это всё рассказывал, я всё-таки нашел в одном из дальних шкафов своей памяти, запись о демоне Асмодей. Мне нужно было ещё немного времени, чтобы «прочесть», вспомнить. Но Асмодей уже терял терпение. Необходимо было задать ещё какой-то вопрос, но какой?
[6]   - лоа - в религии Вуду "душа".

      - Но почему именно эти люди, из этой деревни? – наконец-таки нашел я, что спросить.

      - Ну, начнем с того, что эта деревушка стоит на самом огромнейшем кладбище, на котором похоронены отбросы общества, у которых грехов, больше чем звезд на небе. Да и посуди сам, об этой деревушке мало кто знает, и людей, пропавших в этом лесу, никто не будет искать. Вот только Сафак, оказалась небольшим исключением, она сумела уехать отсюда, и выйти замуж за тебя. Но амулеты, которые я передал им в детстве, сделали свое дело. Они, в назначенный им срок, привели всех ко мне. Вот только моя ненаглядная жена, уронила его в реку, которая была освещена. И теперь, она общается со своим отцом, через могилу матери. Не так ли, дорогая? – он приобнял Нава, как мне показалось немного грубо. – Но это уже в прошлом. Всё уже готово, все в сборе. И у тебя, Рихтер, осталось несколько минут, чтобы сделать свой выбор: отдать амулет мне – и твоя Селин будет жить, но только в теле Сафак и со мной, либо оставить амулет у себя – и тогда её постигнет та же участь, как и всё человечество, как только наступить полночь. Амулет должен быть похоронен в этой земле – дабы успокоить душу Селин, и возродить новую, в теле Сафак, - амулет действительно терял тепло с каждым произнесенным им словом.
Пока Асмодей произнося последние слова, смотрел в небо, на зарождающуюся луну, я достал из кармана амулет и мешочек с каким-то порошком, которым мне дала Цукико. Я не помню его названия, но четко помню, что он для того, чтобы разжечь огонь. Высыпав этот порошок на амулет, и про себя произнес одну из молитв древних греков. Мне она очень нравилась, своей мелодичностью, и я ее выучил. И лишь только потом узнал, что она для того, чтобы вернуть человека к жизни. Я не знал, подействует она в сочетании с тем порошком, или нет, но очень в это верил.

      Как только я закончил молитву, Асмодей упал на колени, как подкошенный, и схватившись за голову снова стал рычать как старик. Вокруг Сафак же, начал изливаться свет. Асмодей пытался сдвинуться с места, но не мог, он как будто прирос к земле. Сафак начала изменятся, начала снова превращаться в мою любимую Селин. Вместе с ней начали меняться и другие. А вот Асмодею было не до этого, он корчился в муках, и как мне показалось, стал чем-то покрываться. Яркий свет уже распространялся ото всех, кроме Асмодея. Яркая вспышка ослепила глаза, но я продолжал читать про себя молитву. Когда наконец свет потух, уже был рассвет, я увидел лежащих на земле 5 человек, они все вернулись к жизни, но пока были без сознания. И амулет в моей руке изменился. Теперь на нем осталось только изображение солнца, и появились лучи, вместо стрел. Асмодея же не было видно. Только страшное, изогнутое, сухое и безобразное дерево, на его месте. Я подошел к Селин, и, обняв ее, почувствовал тепло. Она жива. Через несколько секунд, Ясмин, Индира, Диас и Абама стояли рядом с нами.

       - Ну что, всё кончено, идемте домой? - спросил я, обнимая Селин.

       - Рихтер, а как же она? - Спросила Селин, глядя на Эстер. – Она же дитя демона, - юная девушка стояла молча, опустив голову вниз. Но она уже не была похожа на ту девушку, она так же преобразилась.

       - Я думаю, она уже другая, - ответил я, и мы все вместе пошли на встречу солнцу, в ту самую злосчастную деревушку

*[1]  - Селин – спокойная (турецкое)
*[2]  - Индира – неземная (индийское)
*[3]  - Диас – солнце (испанское)

*[4]  - Я пришел к тебе,
      Чтобы присоединиться
      Я гость незваный,
      Но тобой долгожданный,
      Пригласите меня в мире;
      Откройте ворота.
 
*[5]  - Нава – красивая (еврейское)
      - Эстер – Путеводная звезда (еврейское)ъ
      - Тиаго – храбрый (испанское)
      - Абхи – без страха (индийское)
      - Сафак – сумерки (турецкое)
[6]   - лоа - в религии Вуду "душа".