А это тебе за арбуз!

.                « О Ч КО» , А Р Б У З,  Р А С П Л А Т А…


                Вы  были хоть раз   на  судоверфи?  А  ваши  друзья  когда-нибудь строили корабли?   А  ваши друзья  «ходили»  на них  по океанам?   По  этой части я  более везучий , чем вы! Однако  не торопитесь завидовать.  Этот  мир  так непредсказуем…
Завод –то  военный, с кондачка  туда не  устроишься.Целый месяц  проверяли  до самых  дальних  коленей.  С радостью  получил  свой первый  пропуск  и,  с широко расправленными  плечами, по-моряцки раскачиваясь, шагал  я вдоль  стенки. А на  маслянистой от  мазута  акватории  было  тесно  от кораблей. Шёл,глазея, пытаясь распознать тип корабля. Правда на бортах  были подсказки в названиях, хотя не все понятные… Ну  «Водолей» - похоже, на мой взгляд, большая морская «поливалка». Другой – совсем непонятно «Девиатор»,потом большой плавучий  док( уж он мне знаком, каждый день глазел на него, когда ходил в школу). Потом  пошли построенные и неготовые  эскадренные  миноносцы – штук  пятнадцать. А за ними целая флотилия «славенят» -  новые китобойные  судёнышки для  известной китобойной базы  «Слава». На  этом корабельный «вернисаж» заканчивался, с ним и причальная стенка. А дальше начинались стапеля – такие себе горки, по которым по техническому салу  скользили на воду собранные  корпуса новых кораблей.  Оказалось , зевать здесь не положено. Тем более по плечу  кто-то сильно хлопнул  ладонью.  Обернулся и увидел  своего одноклассника Павку.  Он  после корабельного техучилища получил специальность  слесаря  по сборке судового оборудования  и  уже  облазил всю верфь, каждый  день работал  на каком-нибудь эсминце. А я был презренной шушерой , ученик- токарь  ремонтномеханического цеха. С  моим  пропуском  по трапу взбежать на эсминец –невозможно. Нет шифра с изображением дельфинчика, без него ни вохра, ни вахтенный матрос-часовой на борт не пустит ни за какие коврижки. А Павка каждый день ходит и от этого возгордился  и на  меня смотрел снисходительно( все же вместе учились).
      Но , к удивлению Павки, однажды мы встретились с ним  на  одном из эсминцев , который уже получил бортовой номер, укомплектован  экипажем и на гафеле  взвился  военно-морской флаг. Павка  аж шары выкатил от удивления! На борт меня провёл мой друг Гриша Огородников, которого назначили командиром БЧ-2( командовал  артиллерией корабля). С Гришей мы обошли весь корабль и потом он часто приводил меня  в  свою каюту, так как  у нас было общее увлечение радиотехникой…                Видя, что я близок к военным морякам, Павка подобрел ко мне. Теперь на обеде  мы с ним встречались ежедневно. Все рабочие-корабелы в то время  ещё не были избалованы столовыми, а приносили  с собою «тормозки»  и располагались  по-разному. Мы с Павкою облюбовали палубу строившегося китобоя № 21, который  слесаря  называли «очко». Павка(« бывалый»   корабел) теперь небрежно говорил: «Завтра приходи на очко» . Откровенно говоря, не нравилось мне, что судно так обидно оскорбляли  и видел в этом скрытый  тревожный  сигнал.  На китобои вход был свободен – флот гражданский, хотя впереди «славенят» торчат гарпунные  пушчонки….
      На «двадцать первом» уже  шли отделочные работы , все  смотровые окна ( бортовые иллюминаторы  и ходовая  рубка) застеклили толстым и крепким стеклом. На всех  палубах  змеились шланги  для  сжатого  воздуха, но основные работы шли внутри судна и на палубе нас никто не тревожил. Можно сказать – «наше место». Павка всех желающих отваживал  такой фразой: « Уже застолбили». Худо-бедно, действительно, на наш обеденный уголок больше не посягали. Мы уже настолько «обнаглели», что поставили там  крепенький ящик, который выудили , когда он проплывал за бортом. Теперь он служил импровизированным столиком. В нём мы даже оставили наши алюминиевые кружки, банку с солью и несколько  головок чеснока. Павка  жил в рабочей слободе ( там все  улицы назывались Слободскими – а их двенадцать)   Павлик  жил  по улице Севастопольской   между Первой и Второй  Слободскими.  Поэтому в  своём тормозке обычно приносил хлеб, яйца, кусок  колбасы или шмат сала.  Ну а я жил в пригородном посёлке на правом берегу нашего корабельного затона. Если взобраться на  ходовой мостик большого судна, или пройти  к моему цеху, оттуда можно увидеть, как мои родители копаются на огороде или ходят по двору… Так-что  мои тормозки весомо украшали  наш стол: я мог притащить ведёрко помидоров или огурцов, абрикосы или яблок с грушами. А когда настал сентябрь, наш обильный баштан обеспечивал нас  пару месяцев  сахарными арбузами  «туманами» и  дынями, которые папа называл «колхозница»   и «репанка».  И лучшего  блюда не существовало, чем ( для нас с Павкой)   уплетать арбуз вприкуску с краюхой черняшки…  Видя  наше « роскошество», проходящий  мастер  судосборщиков , назидательно  предупреждал: «После себя навести порядок». Павка – в работе  исправный рабочий – здесь на малый язычок протестовал:      «Кругом столько г….рязи плавает, а он порядок требует!»
        На  следующий день мы с Павкой условились, что на обед  слупим по арбузу или дыньки с хлебцом, а то жарынь стоит. Я согласился. В наших рабочих робах из крепчайшей  брезентухи на горячей палубе,  выражаясь по –культурному,-некомфортно. И если Павкина роба уже поистёрлась и облегла его широкие плечи, то моя  стояла на мне коробом – совсем новая и ещё чистенькая.. Так вот , расположились, режем арбуз,едим и любуемся природой, осенним теплом и вообще…  Вдруг Павка толкнул  меня в плечо: « Смотри!  Привалили халявы!»  - и указал  на привальную стенку. По ней шли в нашу сторону человек двадцать (или поболее) девчат  в очень грязных робах, с плечей девчонок  свешивались шланги с  распылителями, а поверх косынок сверкали на солнце защитныё очки,  на шеях болтались респираторы… Я знал, что это корабельные маляры, но почему Павка так обозвал их? Когда они приблизились, то всё  стало ясно – девчонки, почти наши ровесницы , шли и разговаривали громко. Речь  их состояла из отборного мата, которым не каждый мужик пользуется.. А Павка, хоть из бедной рабочей семьи, ни разу не обронил бранного словца.  А эти, увидев нас, заржали  как кобылы, и теперь уже нас обложили походя.  Павка не выдержал  и  запустил в эту толпу половиною спелого арбуза. Тот в кого –то  «смачно вмазал»  и разлетелся сладкими, липкими брызгами.. . Мы от меткого броска  весело рассмеялись, а в ответ  получили такое, что уши все повяли… И ещё нам угрожали, очень угрожали.  Но мы  отмахнулись – подумаешь, девки грозят!  Тем более у Павки первый разряд по боксу, а тут девки! Прошло несколько дней и этот конфликт  как-то позабылся.  Павка уже ушёл  в свой первый  рабочий отпуск и уехал в заводской дом отдыха на Кинбурнской косе. А я , больше по привычке, всё приходил обедать на палубе «двадцать первого». Он с каждым днём становился краше и краше.. .  И на палубу теперь надо идти через надстройку, которая уже обрела вид  нормального помещения, а не коробки на плаву. Взбежав по технологическому трапику на борт, перешагнул комингс надстройки  ….  и  попал в цепкие  лапы тех самых малярш. « Попался красавчик, мать-перемать!» Бить меня они  не стали, а превратили мою новую робу в  обтирочную ветошь – замацали  новенькую солидолом, которым  они покрывали стёкла, при окраске кают и переборок. Прощай моя роба! Однако это не всё : они дружно навалились на меня, содрали с меня брюки и трусы, оголив ягодицы. Тогда я услышал хриплый, почти мужицкий голос их бригадирши: « А это тебе за арбуз!» -  и смачно окрасила из  распылителя мой зад  шаровой краской  цвета  дальней морской волны……..
( А ведь я его не бросал….)