13. Завод ХЭЛЗ

               

С августа  1956 года зачислили меня инженером-технологом с совершенно неопределенными обязанностями в цех М2 завода ХЭЛЗ, который выпускал мелкие электродвигатели. Назначили оклад 830 рублей в месяц. В цехе было уже два технолога и, как я скоро понял, третий был лишним. За два месяца, которые я провел в цехе, со мной ни разу не беседовали ни руководители цеха, ни коллеги-технологи. Я маялся от безделья и одиночества. Решил изучить производственный процесс сам и все время проводил в цехе. Мои бывшие сокурсники в это время успешно набирались ума-разума в отделе Главного конструктора. И тут понадобился конструктор в отдел Главного технолога и меня , слава богу, забрали из неприветливого цеха. Мои знания инженера-электрика и здесь не были нужны, но я попал в нормальный коллектив и был занят полезной работой.

Мне повезло, я работал под началом В .М. Михайловой, лучшего на заводе специалиста по конструированию прессформ. Успешно осваивал эту, в те времена нелегкую и дефицитную профессию и даже подал довольно эффективное рацпредложение, которое сразу внедрили.

На заводе работало много потомков беженцев из Прибалтики, попавших в Харьков в Первую мировую войну, которые отличались добросовестным отношением к делу, желанием и  умением хорошо работать. Один из них был начальником нашего бюро.

Отношение к рядовым инженерам, да ёще молодым специалистам у руководства завода, как бы это помягче выразиться, было не совсем уважительным, а точнее пренебрежительным. Нас всегда противопоставляли рабочему классу. Я понимал,
что хороший рабочий ценнее плохого инженера, но что плохой рабочий в классовом отношении выше нормального специалиста, согласиться не мог. Получался парадокс: хороший рабочий, закончив вечернее или заочное отделение
ВУЗ'а и получив диплом, терял классовые привилегии. А привилегии, хоть и нигде не зафиксированные, были. На получение путевок в санатории и дома отдыха, на получение  жилья, на поездки заграницу.

 На заводском комсомольском собрании я
как -то попросил директора выделить в столовой уголок только для ИТР, чтобы " интеллигенция" не вытирала своими , может быть последними, брюками обильных масляных пятен на стульях, оставленных рабочими комбинезонами. Мою просьбу
директор проигнорировал. Если уж зашла речь о столовой, то кормили в ней плохо, невкусно, о чем свидетельствовали записи в жалобной книге. Чтобы поддержать престиж столовой , руководители стали сочинять положительные отзывы.
Один из них достоин быть процитированным:" Я съел вчера три замечательные коКлеты и очень наелся. Спасибо поварам. Начальник цеха такой-то". В массовом количестве жарились пирожки и разносились по всему заводу. Официально они
назывались "с  рисом с мясом ". Начинка вкусом напоминала позавчерашний рисовый суп с микрочастицами мяса. В народе их называли " пирожки с супом" или, не знаю почему, " пирожки с котятами ".
В конце 1956 года, уже стояли морозы, направили молодых заводчан спасать прекрасный урожай кукурузы. Говорили, что скот и промороженную с удовольствием слопает. Работалось нам  весело, початки ломались без всяких усилий. Иногда возникал дурацкий вопрос, почему нас не послали на пару месяцев раньше. Жили в чистой хате, спали на еще пахнущем сене. Хозяйке выдавали продукты и она готовила для нас удивительно вкусные блюда, например запеченное в глиняном горшке в русской печи жаркое из сала, печенки и почек. Первый раз в жизни попробовал самогон, не понравился.

У хозяйки незадолго до этого умер муж и она часто и с любовью вспоминала о нем. Видно, хорошая была пара. У старушки
частенько болело сердце. Тогда она взбиралась на теплую печь, укрывалась и начинала рассказывать о своей жизни, о детях, о соседях и, честное слово, слушать её было очень интересно. Рассказала, как обычно проходила подписка на
Государственные займы. Вечером являлся посыльный и приглашал немедленно явиться в сельсовет, или контору, не помню.  Там сидело начальство со списками и проводило " добровольную" подписку. Начинались уговоры, угрозы, посулы.
Покойный муж нашей хозяйки однажды категорически отказался и был пинком вышвырнут на улицу...
При невыполнении плана подписки начальство тоже могло заработать пинок от райкома, разве что не физический, и т.д. по властной вертикали.

Интересная вещь, когда пишу о  некоторых, не очень важных, событиях своей жизни и затрудняюсь с их датировкой,  тогда я ищу их ассоциативную связь со значимыми и общеизвестными событиями. Так вот, когда мы были в колхозе, по радио сообщили о смерти А.П. Довженко. Значит в колхозе мы были в ноябре-декабре 1956 года.
В сентябре-октябре 1957 года я лечился в Железноводске, а время запомнил потому, что в этом же году четвертого октября запустили первый  ИСЗ.

 Путевку дали на заводе. Поселили меня на частной квартире с двумя соседями и питались мы втроем за одним столиком в столовой санатория. С одним из соседей  мы подружились. Мне было двадцать три, ему под
сорок. Он воевал, был ранен, на его пиджаке красовалась масса орденских планок. Побывали мы в Пятигорске, Ессентуках и Кисловодске, взбирались на какие-то горы, дышали необыкновенным осенним воздухом, фотографировались. Вместе ходили пить воду не то к Смирновскому, не то к Славяновскому источнику и часто встречали  там   "и примкнувшего к ним Шепилова", бывшего Министра иностранных дел СССР.  Д. Т. Шепилов, видимо, поправлял свое здоровье после июльского пленума ЦК КПСС, на котором  его освободили от всех ответственных постов. И. тем не менее, этот крупный, красивый и прекрасно одетый человек у всех отдыхающих вызывал симпатии и сочувствие.

    Однажды мой сосед сообщил, что к нему приезжает его любимая женщина, жена какого-то крупного начальника. Он снял
отдельную квартиру, перебрался туда и стал ждать. В столовой он не появлялся и стало мне тоскливо, привязался я к нему.
Но через день-два заходят за мной мой бывший сосед и его красавица-подруга и мы втроем идем гулять. Я был просто счастлив и очень гордился своей как бы сопричастностью к чужой красивой тайне. Но пора было возвращаться домой. Женщина попросила меня по пути бросить в почтовый ящик, не помню на какой станции, письмо мужу. Она сказала ему, что едет в этот город в командировку. Поручение я выполнил. И знаете, мне до сих не безразлично, только ли ради этого поручения они со мной дружили?

Кроме колхозов, ИТР  использовали на неквалифицированных работах  при авралах в производственных цехах А авралы
случались часто. Возвращаюсь я после одного из них в отдел. Смотрю - у нас новая сотрудница, копировщица. Молоденькая и симпатичная девушка Наташа. И я сходу в нее влюбился. А через год мы  поженились. А еще через 50 лет отметили, уже в Германии, золотую свадьбу и получили поздравления по этому поводу от Министра- Президента федеральной земли Мекленбург- Передняя Померания и женщины-Обербургомистра г. Шверина. Тут так принято. Немцы понимают, что прожить вместе 50 лет непросто. И в  поздравлении, в частности, говорится :"... вы связаны друг с другом на протяжении почти всей жизни и делили вместе хорошие и плохие дни..."

С появлением Наташи я большей охотой стал ходить на ХЭЛЗ, но работа, как таковая, меня не устраивала. Во-первых, работа эта совсем не соответствовала моей инженерной специальности. Во-вторых, никаких перспектив продвижения по службе не предвиделось. Вакансий на должность старшего инженера ( с окладом аж 980 руб.) не было.
Однажды на завод пришел пожилой еврей-корреспондент областной газеты. Ему поручили написать статью о молодых специалистах, перешедших из цехов на работу в отделы. Таких набралось несколько человек.

 Встретились мы с
этим журналистом, объяснили , что мы в цехах оказались невостребованными и нас, для пользы дела, само начальство перевело на конструкторскую работу. Он вроде бы все понял. А потом появилась статейка в газете под названием что-то
вроде "Дезертиры". Эта статья была образцом демагогии и журналистской недобросовестности. Пошел я в редакцию требовать опровержение, а мне отвечают, что по такой ерунде опровержений не дают. Пошел в партком завода, прошу
позвонить в редакцию и потребовать наказать журналиста. Не хотят и советуют не расстраиваться. Обиделся я решил и искать другую работу. Тут подвернулся случай.