***

Я хотела бы закрывать глаза, когда она плачет.
Но я сделана из пластмассы. Мне суждено смотреть на нее и ненавидеть людей, которые причиняют столько страданий друг другу.
……………………………………………………………………………………….
Ей было пять или шесть лет, когда меня подарили ей на день рождения. Я все еще помню то время, когда я была ничья: я стояла на полке в магазине среди таких же, как и я.  Я помню высокомерие красавиц с верхней полки, при виде которых у девочек разгорались глаза…

Таких, как я, покупали гораздо чаще, чем красавиц. У нас не было платьев из настоящего шелка и наши волосы нельзя было красить специальными красками. Но люди редко приносили домой настоящую красоту. Красота с верхней полки им была не по карману.

Я запомнила день, когда меня купили, по тому странному чувству тревоги и покалыванию там, где у нас должно было быть сердце. 

Высокий мужчина в милицейской форме медленно шел вдоль рядов с  разными бегемотами, львами и машинками. Наконец он остановился у стеллажа с нами. Его взгляд, конечно же, сразу устремился наверх. Но, судя по тому, как быстро его глаза стали обегать нижние полки…Мне стало жаль его даже больше, чем его дочь, которой он выбирал подарок.
Наконец он остановился на мне. Оглядев меня и мою упаковку, он понес меня к кассе, а я бросила последний взгляд на свой первый дом.
Он положил меня в пакет, где лежали апельсины и банка майонеза. Домой он шел пешком. По дороге он остановился у уличного ларька и купил шоколадку, вытряхнув при этом последнюю мелочь из кармана…

Став постарше, она попросила больше не делать ей подарков.

Все игрушки очень самолюбивы. Поэтому самая счастливая пора в жизни любого из нас – самое начало совместного пути с нашими хозяевами. Кому-то везет больше, и это длится несколько лет; кому-то не везет вообще, и его запихивают в коробку под кроватью.

Мне повезло – я прошла путь с ней до конца. До ее конца.
……………………………………………………………………………………….
Она росла спокойным ребенком. Но я знала, какое пламя горит у нее внутри – ведь на мои волосы она роняла свои слезы по ночам.

У меня радостно щемило сердце от приближения спокойной старости. Вечерами она почти всегда сидела в своей комнате. На меня падал свет от настольной лампы. Я любила смотреть на ее освещенный желтым профиль, замечать, как менялось выражение ее лица, когда она читала книги.
Ей не чужды были простые радости девочки, которая с замиранием сердца ждет превращения в девушку, как куколка – в бабочку.…У зеркала изредка, но появлялись лаки для ногтей, косметика и заколки. Когда ее отец, вышедший на пенсию, пьяный, разносил дом в клочья, она стояла у зеркала и подолгу рассматривала свое отражение.

Чем ближе становилось окончание школы, тем больший слой пыли оседал на моем лице. Иногда она поглядывала на меня, и в ее глазах на самом дне плескалась тоска.
Тоска поселилась в этих темных озерах пять лет назад, когда не стало ее матери. С тех пор я никогда больше не жалела, что я – не человек.

Она менялась – я оставалась прежней. Я знала, что под матрасом она прячет травку, которую курит, выдыхая дым в форточку. У зеркала теперь лежали не цветные карандаши – ошейник с шипами и несколько черно-белых фотографий. Она обесцветила свою жизнь, сведя ее до черного и белого. «Связалась с плохой компанией…», - считал отец. Когда его не было дома, к ней приходили гости. Немного – всех я знала наперечет. Две подруги и парень – ее лучший, как она считала, друг. Она слушала его музыку, смотрела его фильмы, одевалась, как он.… Теперь она любила не шить мне платья, а осторожно проводить лезвием ножа по своему лицу… Она не потеряла себя – просто стала другой.
Взрослой.
…………………………………………………………………………………….....
После школы она, конечно же, поступила в институт. Ночи напролет просиживала на подоконнике, прижавшись лбом к холодному стеклу – она прощалась.

На полу валялись разбросанные вещи, чемоданы были наполовину заполнены. Все только самое необходимое. Несколько раз она поднимала голову и смотрела на меня. Естественно, она не видела в моих синих огромных глазах отчаяния. Мне хотелось быть с ней, но что мне оставалось? Ждать, пока поднимут с пола, чтобы раз в полгода отряхнуть пыль с выцветшего платья?

Целый год я провела на полке одна. В пустой комнате. Изредка заглядывал ее отец, но на меня он не смотрел. Наверное, и не помнил, как нес меня в пакете, и на моих ресницах висели снежинки…
Потом она забрала меня. Я проделала долгое путешествие  в ее сумке в компании с пачкой сигарет и пятьюдесятью рублями. 

Не было подруг, не было денег, не было любви. Только музыка  и  я.
Потом появился Он. Он приходил  - она улыбалась. За ним закрывалась дверь – она продолжала улыбаться. Улыбаясь, шла в ванную. Где била руками по зеркалу и заходилась в безумном неслышном крике. В тридцатиградусный мороз распахивала окно и свешивалась вниз. Она практически перестала выходить из дому, не появлялась на занятиях…  Жизнь ее катилась под откос, тяжело и неотвратимо. Кто мог вытащить ее оттуда, кроме нее самой?
Одиночество  и отсутствие того, ради чего стоило бы жить, сделали свое дело, разрушили ее…
И однажды она открыла окно, встала босыми ногами на подоконник и улыбнулась мне…
……………………………………………………………………………………….
Потом приходил Он, приезжал отец, который пошвырял в сумку все ее немногочисленные вещи, и меня в том числе. Я вернулась туда, где все начиналось – на полку в ее комнате.
Отец сюда больше не заходит.

Больше всего я хочу закрыть глаза, чтобы никогда их не открывать.