Каждое утро

Каждое утро Аргрейв неосторожно подходила к краю скалы и, опасно подавшись чуть вперед, разглядывала белый песок внизу. Иногда море делало подарки. Когда это случалось, Аргрейв повязывала на сожженную молнией иву длинную цветную ленту -  в память о разбившемся корабле.

***
Вечером, когда море устало затихало, а деревянный петушок на крыше их хижины становился оранжевым – по цвету лучей заходящего солнца, - тогда Аргрейв и Ферд садились на ветхую скамейку над обрывом и сидели, провожая солнце за горизонт. Им не нужны были слова – за много лет жизни вдали от людей они научились слышать свои сердца, которые пели в унисон с Природой.

***

В груди Ферда щемило, когда он видел профиль дочери, как будто пронзенный яркими солнечными лучами. Казалось, само солнце запуталось в ее рыжих, прихотливо волнистых волосах. Чуть раскосые фиалковые, как у матери, глаза – именно такими глазами смотрела на мир воительница Онур, легендарная прародительница всех ведьм.

***
Иначе как «ведьмой» ее и не называли. С юных лет Солья осoзнавала свою исключительность. Магический дар перешел к ней вместе с причудливым медальоном прабабки. Круглый, с чуть неровными краями и выпуклым камнем посередине…
- Это плачущие глаза Онур, - говорила прабабка. Разве ты не знаешь, что, когда женщины плачут, они превращаются в камень?
Поэтому Солья никогда не плакала. Даже когда становилась ведьмой.

Прабабка поздно поняла, что в Солье слишком много черного, злого – когда душа у внучки была уже чернее душной августовской ночи. Случайно она наткнулась на Солью, которая корчилась в муках боли оттого, что на ее тело падали  рассветные лучи – а вещь чище и горячее их нет ничего на свете.

В тот день Солья по приказу матери уходила в другую деревню. Ночью был дождь, и девочка, а ей было четыре года, с замиранием сердца шла босиком по мокрой свежей траве. Пока Солья смотрела на сов, которых встретила в лесу, ее мать и прабабка горели в огне. Жители их села расправились с ведьмами, заперев их в собственном доме.

Спустя несколько лет в рыбачье село, где жил Ферд, пришла высокая, статная девушка с необыкновенными золотисто-фиалковыми глазами и невероятно длинными – до земли – рыжими волосами. Ферд был душой села, теплым и чистым человеком. А его жену возненавидели за злобный неукротимый нрав.

***

кого, как не одержимую дьяволом Солью могли обвинить в смерти соседского ребенка? Обезумевшая от горя мать высекла последнюю искру пожара людской ненависти. Солью подкараулили, когда она возвращалась с вечернего купания – на ней были только просторная длинная рубашка и медальон. Неизвестно, почему они не расправились с ней в тот невероятно душный, липкий вечер.
А на следующее утро в селе не проснулся ни один ребенок.
Что было дальше, память Ферда услужливо стерла…
…он бежит по камням, обдирая босые ноги, на плечах – Аргрейв. Ночь. Дождь. Впереди – ведьма, страшная в своем злобном неистовстве…

Место, которое они невольно выбрали для жилья – невысокая скала, с севера к которой подступало море, с остальных сторон – дикие леса. На плато чернели развалины каких-то древних хижин – но было очевидно, что нога человека сюда не ступала очень давно.
Никогда за все пятнадцать лет Ферд не видел, чтобы Солья заходила в эти хижины. Казалось, ее холодность к дочери только усилилась, когда Аргрейв, будучи тогда еще жизнерадостным ребенком, обследовала развалины и радостно поделилась впечатлениями…Темная и дырявая душа Сольи уже не принимала светлого. К тому же она перестала выходить из дома на рассвете и закате, а потом и в солнечные дни – солнце причиняло ей невыносимую боль.

***

А он любил ее. Несмотря на ее черную душу, несмотря на ее усиливающееся равнодушие к ним, несмотря на ее потухшие фиалковые глаза. И Ферд знал, что в глубине ее души есть теплый, светлый островок – любовь. Она сказала один раз, ероша его уже седые волосы: «Ты не меняешься…Все тот же рыбак…И я все еще, наверное, люблю». Любовь – вот что удерживало ее от безумия.

***

С утра Солья была весела и нежна – заставила Ферда искупаться с ней в теплом море, босиком сходила за мирволами, ее любимыми цветами и принесла Аргрейв огромную белую мирволу («кто ее увидит, век будет счастлив!»).
Ферд не заметил, как в полдень она сошла с ума. Лицо ее почернело – в безумном крике ярости она отшвырнула Аргрейв, вылетела из дома и стремительно пробежала мимо ивы прямо к обрыву, взметая ураганы подолом платья. Не останавливаясь, не замедляя бега, Солья сбросилась вниз…
…темные волны подхватили ее тело и  быстро унесли на север.
А ночью в иву ударила молния.

***

Аргрейв проснулась оттого что на ее лице пригрелся теплый лучик солнца. Она быстро встала и босиком пробежала во двор, к бочке с водой для умывания. Там плавала белая мирвола, которую вчера Аргрейв носила в волосах. Глядя, как нежный цветок чуть колыхается на синей воде, как на лепестке застыла прозрачная капля, как радужно переливается солнце в этой капельке – она ощутила, как что-то теплое разлилось в ней и осталось там надолго.

Вдруг подул неожиданно холодный ветер. Аргрейв подошла к обрыву. Солнце освещало ее всю; семнадцатилетняя девушка казалась частью окружающего ее мира.
Течение несло мимо нее целый ковер из цветов – красных, белых, розовых мирвол… Аргрейв замерла: возможно, она видела самое прекрасное в этом мире…
А цветы плыли прочь – на север.